Vitium

      За окнами Сеульского национального университета едва пробивается свет уличных фонарей, освещая зелень на университетском дворе. Редкие автомобили проезжают мимо, их гул достигает стен старых зданий, в которых училось не одно поколение успешных мужчин и женщин, строя свою собственную историю успехов и поражений. Внутри классов и кабинетов свет уже погас, лишь изредка можно встретить яркие полосы света, что показываются из-под тяжёлых дверей больших аудиторий.       — Студент Чон, что вы делаете так поздно в университете? — спрашивает охранник сидящего на подоконнике в одном из коридоров Чонгука.       — Жду друга с тренировки, — отвечает он, спрыгивая со своего места и чуть наклоняясь в поклоне.       — Извини, парень, но мне нужно выключить свет в этом крыле. Пойди лучше в спортзал и там подожди своего друга.       — Хорошо, господин Чхве, уже ухожу, — собирая вещи, говорит Чонгук. — Хорошего вам вечера!       — И тебе. Не задерживайтесь допоздна, передай тренеру Киму, что мне нужно закрывать и спортзал тоже.       — Передам, но вы же сами знаете...       — Приду через час к ним, пускай заканчивают изводить себя. И так тренируются почти весь день, — с недовольством ворчит охранник.       — До свидания, господин Чхве, — стараясь скорее уйти от недовольного охранника, Чонгук пятится в сторону спортзала.       — До свидания, Чонгук.       Конечно, никакого друга с тренировки он не ждёт, но и правду сказать странно. Ведь человек, которого Чонгук ждёт с тренировки, точно «не друг». Гнев и озлобленность никогда не были признаками близких и тёплых отношений, а в этом случае только подогревают непонятную вражду. Король университета, надежда всех преподавателей и гордость ректора не даёт ему спокойно жить и учиться, отравляя и без того нелёгкую жизнь.       Почти все студенты уже разошлись по домам. В пустынных коридорах можно встретить только тех, кто задерживается из-за дополнительных занятий: самых старательных отличников, которые, даже перед выходными, продолжают уделять время учебе; и спортсменов, чьи тренировки теперь проходят ежедневно до и после занятий в преддверии ежегодных межуниверситетских соревнований.       Чонгук не относит себя ни к первым, ни ко вторым и, упаси высшие силы, третьим. Нет, он занимается спортом — ходит на физкультуру, бегает по утрам и даже иногда посещает зал, но не находит в этом интереса, скорее, коротает время после учебы, разгружая голову от ненужных мыслей. В школе он играл в футбол, и довольно неплохо, только в университете своей футбольной команды нет — здесь в почёте баскетбол и волейбол. Волейбольная команда полностью состоит из девчонок, а путь в баскетбольную команду ему закрыт, ведь её капитан — Ким Тэхён, самый неприятный, грубый и хамоватый тип во всем университете.       Судьба из раза в раз сталкивала Чонгука с Тэхёном. Они познакомились ещё во время вступительных экзаменов — Чонгук подавал документы на архитектурный факультет, а Ким, к тому времени закончивший второй курс инженерного, пристал к абитуриенту в попытке переубедить, что его факультет лучше и, не желая слышать аргументы Чонгука, чуть ли не силой потянул его в сторону другого кабинета, где подавали документы будущие инженеры. Чонгуку ничего не оставалось делать, кроме как пожаловаться старшим, что сидели в приёмной комиссии, и Ким тогда здорово получил.       В первый учебный день тоже произошла неприятная ситуация, которая стала началом неприязни между парнями, а позже вывела их отношения на новый уровень.       Чонгук спешил, потому что проспал. Он завёл десять будильников, но из-за переживаний не спал почти всю ночь, что в итоге вылилось в нарушение запланированного графика. Он летел на всех парах в университет, и очень некстати столкнулся с Кимом на лестнице, пролив кофе последнего. Тэхён, увидев, кто его сбил с ног и пролил спасительный для студента третьего курса кофе, прорычал в лицо лежащему на нём Чонгуку: «Ты нарвался, малёк. Жди последствий».       Тогда, убегая со всех ног в неизвестность, Чонгук знал, что спокойно учиться все годы, как он планировал, не получится.       Порой ему казалось, что их встреча с Кимом была не случайна — не бывает в жизни Чонгука белых полос, несмотря на количество белых раздражающих пятен, которыми было покрыто его тело. И судьба напоминала ему об этом каждый раз, когда он смотрел на своё отражение в зеркале или когда родные смотрели на него с жалостью и сочувствием. Только такие, как Ким, всегда смотрят с брезгливостью и ненавистью.       Чёрные пятна кофе на рубашке Тэхёна были не просто въевшимся в ткань пигментом, что испортил кипенно-белую форму студента университета. Такими же пятнами был покрыт глубоко внутри сам Чонгук. Внешне спокойный и дружелюбный, а на самом деле — надломан жизненными обстоятельствами. Чёрными были на его душе следы всех пережитых разочарований и боли, которые он так старательно прятал под маской беззаботности.       Чонгук давно научился скрывать свои истинные чувства, силясь быть для всех незаметным. Он старался не сильно выделяться, слушал преподавателей, выполнял все задания и надеялся, что о нём уже забыли.       Хорошая успеваемость не была результатом усердных занятий и корпения над книжками, а, скорее, побочным эффектом его избегания людей. Ещё во время знакомства со своей группой Чонгук понял, что тут друзей он не заведёт. Все были слишком далеки от его мира, а тяжёлые взгляды за спиной и перешёптывания по углам после того, как они узнали о стычке с Кимом, никак не подпитывали желание Чонгука сближаться с кем-то из них.       Не сказать, что это сильно его расстраивало. Он сторонился шумных мест и столпотворений людей. Ещё со школы, глядя на весёлые компании, Чонгук думал только об одном — как спрятаться у себя в комнате и читать, читать, читать.       Там, в воображаемом мире, люди знакомились, находили друг в друге поддержку и заботу, дружили и... любили.       Сильно, до дрожи в коленках и бабочек в животе. Их любовь была искренней, непритворной, и с каждым днём становилась всё крепче. Эта любовь была ярким светом, который освещал их путь даже в самые тёмные времена. Там смеялись от счастья, захлёбывались в слезах от радости и купались в волнах наслаждения жизни. Рядом всегда был человек, готовый разделить с ними любую эмоцию, поддержать в порыве веселья или просто тихо быть рядом в моменты покоя.       А тут, в реальном мире, предметом «веселья» компаний был сам Чонгук.       Преследовавшие всю его жизнь непонимание, удивление и жалость ощущались непроходящим комком в горле и горечью, тяжело оседающей на языке. Эти чувства, такие знакомые и уже ставшие почти привычными, даже родными, казалось, никогда не исчезнут полностью, как бы он ни старался их подавить. Они сопровождали его, как собственная тень, отравляя каждый миг отвращением и неуверенностью в себе.       Дети — самые жестокие существа, когда речь заходит о тех, кто хоть немного отличается. Кто не такой.       С самого детства Чонгук чувствовал липкие взгляды и перешёптывания за спиной. От воспитателей в детском саду, родителей других детей, соседей и мам на детской площадке. Те хоть и не говорили ничего прямо Чонгуку или его маме, но каждый считал своим долгом обсудить, не заразен ли он, можно ли допускать его к играм с другими детьми.       Маме Чонгука, Ким Чонхве, приходилось тяжело и много работать, чтобы обеспечить их небольшую семью, состоящую из двух человек. Муж бросил её с ребёнком, когда у того начали проявляться первые признаки болезни, не желая тратить молодость и деньги на собственного сына. Чонгук был умным мальчиком и видел, насколько маме было тяжело, поэтому старался изо всех сил быть хорошим, не создавать проблем и не жаловаться. Все тревоги и переживания он держал в себе, накапливая годами боль и одиночество, не желая доставлять лишних проблем.       Когда на коже смуглого от природы Чонгука начали появляться небольшие пятна, никто не обратил внимания — мало ли, обгорел на солнце и в естественном процессе регенерации кожи неравномерный тон никого не удивил. Почти всё лето малыш играл с друзьями на солнечных пусанских улицах и пляжах в счастливом неведении, ещё не зная, что в следующем году ему нельзя будет ходить под солнцем без закрытой одежды, солнцезащитного крема и натянутой до самого носа кепки.       Осень принесла семье Чон тяжёлое известие — на руках и лице их сына начали появляться светлые пятна, словно островки молочного цвета, где кожа утратила свой пигмент. Эти изменения были заметны всё сильнее, и поначалу никто не понимал, что это могло означать. Врачи диагностировали у мальчика витилиго — редкое заболевание, при котором участки кожи теряют свой естественный цвет.       Для родителей это стало ударом, ведь они беспокоились не только о здоровье сына, но и о том, как к нему будут относиться окружающие. Каждый новый день приносил новые вопросы и страхи. Мальчик сам не до конца понимал, что с ним происходит, но видел, как изменились взгляды людей вокруг — кто-то смотрел с любопытством, кто-то с жалостью, а кто-то с настороженностью.       Чонхва старалась поддерживать сына, окружив его заботой и любовью, обращалась ко многим врачам, шаманам, целителям, и не теряла надежду на выздоровление её мальчика. Ведь несмотря на все изменения во внешности, для неё он оставался всё тем же любимым ребёнком с добрым сердцем и светлой душой.       А вот отец Чонгука, не выдержав постоянных поисков волшебного решения проблемы, начал обвинять Чонхву во всем, ставя под сомнения родство с Чонгуком. Доктор говорил, что предрасположенность к витилиго может наследоваться, а у них ни у кого в семье не было таких проблем. Зацепившись за эти слова, как оправдание своей слабости, в один день мужчина ушёл из жизни Чонхвы и Чонгука навсегда.       С тех пор солнечный и улыбчивый мальчик стал закрытым и нелюдимым, скрываясь под капюшоном и длинными рукавами любимой серой толстовки. А вдруг невзрачная одежда поможет слиться ему с окружающим миром? Нормальным миром, а не тем адом, который изо дня в день видит вокруг себя Чонгук. Процедуры в больнице, экспериментальное лечение, прятки от солнца и взгляды — опасные и жуткие для ребенка, который был открыт миру и ждал того же от него.       К сожалению, в школе для Чонгука началась настоящая травля. Те парни, которые ещё недавно были лучшими друзьями, внезапно отдалились и начали шептаться за его спиной. Они стали называть Чонгука «дефектным» из-за витилиго.       Каждый день поход в школу превращался для него в испытание. Прежние друзья больше не приглашали Чонгука на обеды, не звали играть в футбол вне тренировок. Вместо этого они бросали на него презрительные взгляды, переговаривались за спиной, словно он стал чем-то чужим, непонятным для них.       В слове «дефектный» звучала не только обида, но и страх перед чем-то необычным, тем, что они не могли принять. Не раз и не два мама Чонгука приходила в школу поговорить с одноклассниками сына, но в один из дней, придя домой в порванной одежде и ссадинами по всему телу, мальчик попросил больше не приходить и не разговаривать с теми, кто слов не понимает.       Чонгук пытался сначала игнорировать окружающих. Он улыбался, старался не обращать внимания на шепотки и подколы. Но с каждым днём это становилось всё сложнее. Ему казалось, что эти слова оставляли невидимые шрамы глубоко внутри, разрушая уверенность, которую он старался сохранить. Он больше не чувствовал себя тем самым парнем, которого уважали и любили. Теперь Чонгук был «дефектным», и это слово будто въелось в его сознание похуже пятен на коже.       Он задавался вопросом, как всё так изменилось. Разве он не был всё тем же Чонгуком, каким был раньше? Разве эти пятна делали его хуже? Ответа не было. Только боль от осознания, что люди, которых он считал близкими, так легко от него отвернулись из-за того, что он не вписывался в их представление о нормальном.       Но даже в этот момент Чонгук не хотел полностью сдаваться. Хоть травля и оставляла глубокие раны, где-то внутри он надеялся найти силы продолжать бороться за себя, и он нашёл их в занятиях спортом. Отбиваясь от нападок, используя грубую силу, Чонгук стал увереннее в себе и больше никто не пытался вслух унизить его, говоря обидные слова. Но и дружить с ним никто не стал, со временем привыкнув и контактируя не больше, чем было необходимо во время занятий и тренировок футбольной команды.       Выпускаясь из школы, он решил, что в университете начнет новую жизнь. Тут, в Сеуле, его никто не знал и это была реальная возможность стать другим человеком. Новой версией Чонгука — улучшенной, исправленной, совершенной.       Он в совершенстве научился скрывать свои «дефекты»: консилер, плотный тональный крем — и вот уже перед зеркалом не пятнистый, а обычный среднестатистический парень с горящими уверенными глазами.       Подавать документы Чонгук пришёл, охваченный мечтами о новых друзьях и занятиях, которые были разбиты двумя случайными встречами с Ким Тэхёном, а после — постоянными придирками, подколами и тупыми шуточками.       Конечно, Чонгук не молчал, и в ответ Тэхёну приходило не меньше «хороших» слов. Порой их перепалки занимали целый обеденный перерыв и все посетители университетской столовой были вынуждены наблюдать шоу под названием «Турнир интеллекта (или не очень) Ким vs Чон». А иногда такие стычки перерастали в настоящие драки — внезапные схватки, которые могли начаться с толчка и быстро перерасти в попытку захватить оппонента за шею или повалить на пол.       Каждая перебранка начиналась почти одинаково: острый комментарий, мгновенная ответная реплика, а затем вспышка агрессии. Но разворачивалась она всегда непредсказуемо. В какой-то момент казалось, что вот-вот всё закончится очередным словесным обменом, но следующее резкое движение или задевание плечом соперника — и начавшееся шоу превращалось в бурю.       Тела покрывались синяками и ссадинами, как напоминание о том, что ни один из них не собирался сдаваться первым. Тэхён мог мастерски увернуться от удара, только чтобы через секунду схватить Чонгука за плечо и попытаться повалить его на пол. Чонгук, в свою очередь, использовал силу и ловкость, чтобы перехватить инициативу и сбросить Кима с себя.       Одежда трещала под натиском резких движений, а стулья в столовой, шкафчики в коридоре или проходящие мимо студенты становились препятствием, попадая под горячую руку. В эти моменты друзья и однокурсники торопились вмешаться — кто-то пытался встать между бойцами, кто-то хватал их за руки или тянул за одежду.       Но все понимали, что настоящую «битву» можно остановить только тогда, когда оба выдохнутся. Ведь их не столько разнимали, сколько ждали, пока каждый выплеснет свой заряд эмоций. И когда, наконец, оба останавливались, запыхавшиеся, но всё ещё неуступчивые — в воздухе царила тишина. Однако вокруг стояли свидетели, разглядывающие последствия битвы, и это означало одно — до следующего раунда оставалось совсем немного времени.       В конце концов, их взаимная непримиримость стала своего рода традицией. Хотя никто не мог предсказать, когда будет следующая схватка, все знали, что «Турнир Ким vs Чон» рано или поздно продолжится.       Вот и сегодня во время такой потасовки Чонгук уронил флешку, на которой была сохранена курсовая работа, а Ким не преминул забрать её себе, не желая так легко отдавать столь нужную и важную вещь своему врагу. Пообещав отдать её вечером после тренировки, Тэхён ушёл, оставив Чонгука вариться в мыслях о том, что же потребует паршивец в обмен. Зная подлую и мерзкую натуру лучшего студента университета, Чонгук не сомневался, что ничего хорошего из этой встречи не выйдет. Он бы и забыл об этой флешке, но это был единственный носитель, который хранил правки профессора, сделанные сегодня утром, и ещё раз тревожить преподавателя просто не было возможным.       За полдня раздумий Чонгук уже успел накрутить себя, хорошая фантазия и огромный читательский опыт подсказывали, что как минимум, у него потребуют денег, а как максимум — вместе с дружками Ким не оставит живого места на его теле. И к любому из этих вариантов парень был готов, ведь ни один человек не сможет сломать его планы на новую жизнь.       Или сможет?

***

      «Не показывай эмоций, держи себя в руках. Тебе просто нужно выслушать этого идиота и забрать курсовую работу», — с такими мыслями Чонгук заходит в спортзал и следит за уставшими студентами, которые из последних сил делают броски в прыжке, через раз попадая в кольцо. Красное от крика лицо тренера пугает даже Чонгука, а хриплый голос свидетельствует о том, что ни у игроков, ни у самого наставника не осталось ресурсов на продолжение подготовки к соревнованиям.       Тренировка подходит к концу, и взгляд Чонгука прикован к капитану команды, который, кажется, совсем не устал и единственный выполняет броски со стопроцентным попаданием. Тёмные волосы, спадающие на лоб, поджатые губы и острый взгляд выдают в нём лидера. Смотря на перекатывающиеся мышцы бицепса и чёткие движения кистью, парень не замечает, как тренер даёт команду заканчивать, тем самым пропустив уход большей части баскетбольной команды. Всё же Чонгук скучает по командной работе и ярким эмоциям на тренировках, немного жалея, что не пошёл наперекор Тэхёну и не участвовал в отборочных в баскетбольную команду Сеульского национального университета.       — Ким, тебе особое приглашение нужно? Ноги в руки и переодеваться! — вырывает Чонгука из размышлений голос тренера, пока тот нетерпеливо поглядывает на часы, явно желая закончить рабочий день.       — Сонсэн-ним, я ещё планировал поработать над лэй-апами. Я и сам могу закрыть спортзал и сдать ключи охране, — отвечает капитан.       Перфекционизм и готовность работать до самого конца были теми чертами характера Тэхёна, что импонировали наставнику, и он согласился оставить ключи.       — Ладно, Ким, — отвечает тренер, смягчившись. — Только не задерживайся слишком долго, завтра опять тренировка.       Настойчивое стремление к идеалу всегда вызывали у тренера уважение. Он видит в капитане не только выдающегося спортсмена, но и настоящего лидера, который готов работать больше всех ради успеха команды. С доброй улыбкой тренер протягивает ему ключи и отправляется к выходу, оставив спортзал в распоряжении Тэхёна.       — Только не забудь их сдать охране, — напоминает он, закрывая за собой дверь.       Как только тренер уходит, Тэхён сразу же возвращается на площадку. Он сосредотачивается на своей цели — оттачивании лэй-апов. Эти движения требуют идеальной координации и быстроты реакции. Тэхён хочет, чтобы каждый его бросок был безупречен.       Чонгук всё это время продолжает наблюдать за капитаном, не двигаясь с места. Никто так и не заметил его, скрытого в тени трибун и ожидающего, когда все оставят их с Тэхёном наедине.       — Ким, — голос Чонгука раздаётся по пустому залу, и капитан на мгновение останавливается, оборачиваясь. — Давай, заканчивай с этим цирком. Отдай флешку, я не собираюсь с тобой играть в эти детские игры.       — О, надо же, кто почтил меня своим присутствием, — останавливаясь, фыркает тот. — Подожди, я ещё не закончил.       Тэхён делает несколько бросков, явно испытывая его. Чонгук чувствует, как внутри поднимается волна негодования — он уже и так достаточно долго ждал. Терпение на исходе, и только железная выдержка, годами тренируемая ранее, не даёт ему наброситься на нахала.       — У нас больше нет времени, Ким. Охранник Чхве просил закрыть спортзал и отдать ему ключи как можно скорее, — серьёзно произносит Чонгук.       — Ну что же, тогда не будем заставлять его ждать, правда? Или ты боишься, что тебя накажут и пожалуются мамочке? — откинув голову, смеётся Тэхён.       — Смотри, чтобы твоей мамочке никто не пожаловался, — подходя ближе, отвечает Чонгук. — Иначе она расстроится, что её сынок не такой пай-мальчик, которым его все считают.       — О, не переживай об этом. Я как-то разберусь с пустыми словами в мой адрес.       — Они не пустые, Ким. Ты возомнил из себя непонятно кого.       — Да? И кого же я по-твоему из себя возомнил? — резко меняясь в лице, спрашивает Тэхён.       — Короля этого университета, — щурит глаза Чонгук. — Грёбаный показушник, что позволяет себе относиться к другим требовательно и смотреть свысока. Не считаешься с чувствами других, вытираешь ноги о тех, кто не лижет тебе зад. Называй это как хочешь, но упиваясь своей славой, ты не становишься лучше других.       — Это о тебя я вытираю ноги? — уточняет Тэхён. — Не замечал за собой конфликтов с другими людьми, кроме тебя, Чон.       — Ты ничего вокруг себя не замечаешь. Видно, со зрением проблемы. Не знал, что нарциссизм влияет и на физическую сторону восприятия себя.       — Ты нарываешься, малыш.       — Перестань называть меня малышом! Посмотри на себя и на меня, сколько бы ты не тренировался, я все равно крупнее тебя в плечах.       — Да у тебя комплексы, Чон. Я, как минимум, старше тебя на два года. А ты все меряешь размерами. Может, ещё членами померяемся? — вставляет шпильку Ким.       — Молодец, очень смешно! Я бы посмеялся, да компания не та. Давай уже сюда мою флешку и разойдемся, я не настроен на продолжительные беседы с дураками.       — Ты думаешь, я позвал тебя сюда отдать её просто так? — спрашивает Тэхён.       Баскетболист стучит несколько раз мячом по блестящему напольному покрытию зала, обдумывая дальнейшие слова. Чонгук напрягается в ожидании, ведь от Тэхёна можно ожидать чего угодно, и он совсем не уверен, что тот не испортит ему важные наработки, от которых зависит его годовая оценка по профильному предмету.       — Если ты такой борец за справедливость, Чон, я предлагаю тебе забрать флешку в честной борьбе.       — Где ты тут видишь честность, Ким? Это моя вещь, и ты её забрал себе. Попахивает воровством, не думаешь?       — Да? А я думал, ты любишь вызовы. Или боишься проиграть? — ухмыляется Тэхён, доставая флешку из кармана шорт и вертя ею в руках.       — Это не смешно. Мы оба знаем, что на ней важная информация. Отдай по-хорошему, — хмурится Чонгук.       — Хочешь её? Тогда докажи, что ты достоин. Играем один на один. До двадцати очков. Если выиграешь — флешка твоя, если проиграешь — выполняешь любое моё желание, — поднимает руку с флешкой, как бы дразня.       — Ты издеваешься? Это просто нелепо. Я не собираюсь тратить время на твою показуху, — раздражённо отвечает Чонгук.       — Тратить время? Или боишься, что снова не сможешь меня победить? Знаешь, когда речь идёт о чем-то важном, ты всегда уходишь в сторону, — ухмыляясь ещё шире, говорит Тэхён.       — Я не ухожу. Просто в отличие от тебя, я не использую спорт как средство шантажа, — шаг вперёд, напряженно сжимая кулаки.       — Шантажа? А что ты сделаешь, если я просто возьму и не отдам? Пойдёшь жаловаться? Или станешь просить на коленях? — холодно смотрит в ответ Тэхён.       — Ты...       — Твои варианты просты, Чонгук. Либо ты играешь и забираешь флешку честно, либо уходишь ни с чем. И тогда... ну, ты знаешь, что будет с этой информацией, — прерывает готовую вырваться из уст Чонгука тираду Тэхён.       — Ладно. Один на один. Но когда я выиграю, ты забудешь об этом шантаже раз и навсегда, — смотрит на баскетбольное кольцо, затем снова на Тэхёна.       — Посмотрим кто кого, Чонгук. Вперёд, начинаем, — усмехается Ким и первым бросается с мячом к кольцу.       Игра началась с резкого рывка Тэхёна. Его движения быстрые и отточенные — тот мгновенно прорвался через оборону Чонгука и забросил первый мяч в кольцо.       — Один-ноль, — прокомментировал он, улыбаясь, и мяч снова оказался в руках у Чонгука.       Он сжимает зубы, пытаясь сосредоточиться. Двигается быстро, делает резкий рывок в сторону, обманывая защиту не ожидавшего такой прыти Тэхёна и успешно делает бросок. Мяч вошёл в кольцо.       — Один-один, — безэмоционально произносит Чонгук, стирая пот со лба. Он настроен решительно, понимая, что не может позволить себе проиграть.       Но Тэхён опытнее и хитрее. Тот не только использует свою скорость, но и искусно провоцирует Чонгука на ошибки. Каждый раз, когда казалось, что Чонгук вот-вот захватит преимущество, Тэхён обманывает его движением или резким разворотом, пробиваясь к кольцу. Его уверенные броски приносят всё больше очков.       — Шесть-три, — объявляет Тэхён после очередного попадания. — Что, Чонгук, уже начинаешь уставать?       Чонгук молча стискивает кулаки, его дыхание становится тяжелее. Он понимает, что проигрывает, но не собирается сдаваться. Вложив всю свою энергию, вновь берет мяч и пытается прорваться. Однако каждый раз, когда он делает шаг вперёд, Тэхён встает у него на пути, блокируя или заставляя ошибиться.       Игра продолжается, и с каждым броском Тэхён всё больше наращивает преимущество, а Чонгук, хоть и отчаянно пытается, начинает терять концентрацию.       — Девятнадцать-шестнадцать, — озвучивает Тэхён, получая мяч. Это его последний шанс, и он знает, что Чонгук не отдаст победу без боя.       Чонгук яростно защищается, не давая Тэхёну пройти к кольцу. Но тот использует свой главный козырь — резкий финт, за которым следует стремительный бросок. Мяч плавно входит в кольцо.       — Двадцать-шестнадцать, — говорит Тэхён, утирая пот со лба. — Ну что, готов признать поражение?       Чонгук стоит неподвижно, тяжело дыша. Он хочет что-то сказать, но вместо этого лишь хмурится и вытирает рукавом толстовки мокрое после игры лицо.       — Хорошо, ты выиграл, Ким, — цедит Чонгук, бросая полный холода взгляд на Тэхёна. — Каким будет твоё желание?       — Приходи завтра на вечеринку к Юнги и узнаешь.       — Я не хожу на такие мероприятия, и ты это знаешь. Говори сейчас, и, наконец-то, закончим с этим.       — Это так не работает, Чон. Приходи на вечеринку, пора малышу познать взрослую жизнь, — смеётся баскетболист.       — Ты можешь сказать, чего хочешь, в университете, — злится Чонгук.       — Я всё сказал, — отвечает Тэхён и идет к раздевалке. — Кстати, ты испачкал лицо чем-то белым. Выглядишь, как настоящая гиена — такой же пятнистый и смеёшься ужасно. Жду тебя завтра с флешкой на вечеринке, и не заставляй ждать слишком долго, малёк.       Чонгук застывает на месте, пытаясь успокоить своё дыхание. Его сердце колотится как безумное, мышцы горят от усталости, но это не то, что беспокоит его в этот момент.       «Не может быть», — проносится в голове Чонгука. Он резко отворачивается и убегает из спортзала, натягивая на лицо капюшон.       Пробегая мимо уборной, останавливается и переводит дыхание, заходит внутрь комнаты и включает свет. Напротив входа висит большое зеркало, в котором отражается парень, лицо которого выглядит не так, как часом ранее. На рукаве толстовки осталось пятно от тонального крема, который смазал Чонгук вместе с потом, даже не задумываясь о вероятном раскрытии.       На его лице раскинулись белые островки собственной досады, злополучные кляксы, отравляющие его жизнь.       И таким Чонгука видел тот, кому в страшном сне бы он не доверил свой секрет.       Таким Чонгука видел Ким Тэхён.

***

      «Что теперь?» — мысль бьется в голове, вызывая боль в висках. Стоит ли бежать, скрыться, притвориться, что ничего не произошло? Или уже слишком поздно?       Дорога домой проходит, как в тумане — густом и мутном. Каждый шаг отдаляет Чонгука от университета, но мыслями он всё ещё там, в спортзале. Внутри разрастается паника, как тёмное пятно, захватывающее его разум. Тэхён смотрел слишком внимательно для человека, который ничего не заметил. Этот взгляд был необычным, в нём не было привычной насмешки или вызова, только странное понимание, будто баскетболист что-то для себя решил. Это понимание пугает больше всего, потому что означает одно: Тэхён догадался, что Чонгук не испачкался. Значит, скоро появятся вопросы.       «Он знает», — эта мысль, как заноза, застряла в сознании, не давая дышать. Замерев в тёмном коридоре съёмной квартиры, Чонгук чувствует, как волна страха холодом пробегает по телу. Всё, что он пытался скрывать годами, теперь было на поверхности: обнажено и не защищено. Витилиго — его тайный враг — всегда отнимало уверенность.       «Неужели он заметил это раньше и просто ждал удобного момента, чтобы удостовериться?» — ловит Чонгук себя на мысли. Он боится представить, что может быть в голове у Тэхёна.       «А если он только сейчас осознал, что происходит, и раздумывает, как поступить? Может, Тэхён будет смеяться за спиной или, что ещё хуже, расскажет остальным».       «Почему именно он?» — эта мысль больно ранит, когда Чонгук тяжело опускается на пол возле кровати прямо в верхней одежде. Непобедимый, уверенный в себе Тэхён казался полной противоположностью. Возможно, Чонгука задевало не столько его хамство, сколько уязвимость перед такой открытостью. А сегодня он показал Тэхёну свой страх, скрываемый годами.       «Что, если он расскажет другим?» — этот вопрос ударяет как молот по голове, заставляя Чонгука вскочить на ноги. Тогда всё начнется снова: травля, непонимание, шепот за спиной. Он уже это проходил…       Но внезапно он осознает, что ещё больше боится того, что Тэхён ничего не скажет — сохранит его секрет и будет играть на его страхах. Ведь Тэхён мог бы легко этим воспользоваться.       С тяжёлой головой Чонгук ложится на кровать, согнув ноги и руки, прикрывая ими грудь и подтянув коленки, незаметно для себя засыпает, чувствуя свою незащищенность.       Теперь, когда Тэхён, возможно, увидел его небезупречность, это разрушало всю ту стену, которую Чонгук строил годами, чтобы защититься. Всё, чего он сейчас хотел — это забыться сном, уйти в мир, где у него нет ни страха, ни необходимости постоянно скрывать себя. В мире сна его витилиго не имело значения, никто не смотрел на него с подозрением или насмешкой, в том числе и Ким. Там между ними не искрило неприязнью, наоборот, только в таких снах эти двое улыбались искренне и смеялись по-доброму.

***

      Трель телефонного звонка вырывает Чонгука из продолжительного беспокойного сна, в котором он постоянно пытается выиграть схватку с Тэхёном, но каждый раз мяч выскальзывает из рук при попытке забросить его в кольцо. Приоткрыв один глаз, он нащупывает рукой телефон, который от постоянного ворочания оказался где-то ближе к ногам, и отвечает на уже шестой звонок.       — Алло...       — Сынок, у тебя всё в порядке? Я писала тебе вчера, но ты не прочитал сообщения, — обеспокоенно доносится из динамика телефона.       — Прости, мам. Я вчера очень устал на парах и уснул, как только голова коснулась подушки. Наверное, ты писала позже, а я уже спал, — отвечает Чонгук, пытаясь разглядеть, который час.       — Ничего страшного, главное, что у тебя всё хорошо. Я заволновалась, когда утром ты не ответил ни на сообщения, ни на звонок, — с облегчением в голосе говорит Чонхва. — Вчера весь день сердце было не на месте. На учёбе всё хорошо?       — Как обычно, — пытаясь спрятать эмоции, отвечает парень. — Пишу курсовую, хожу на пары, общаюсь с одногруппниками...       — Чон Чонгук, перестань врать матери. Нет ничего страшного в том, что у тебя нет очень близких друзей, — перебивает Чонхва. — Только вот и хоронить себя в четырёх стенах под горой книг тоже не нужно.       — Ма, я общаюсь с людьми. Не преувеличивай.       — Отвечать на вопросы преподавателей и благодарить кассира в супермаркете — это не общение, сынок.       — Если тебе станет лучше от этой новости, я сегодня иду на вечеринку, которую устраивает мой университетский знакомый.       — Я так рада, моя крапиночка! Отдыхай и знакомься с новыми людьми, я очень хочу, чтобы все знали, какой ты у меня хороший! — с радостью восклицает мама Чонгука.       — Ну ма-а-м! — тянет Чонгук. — Перестань, это я для тебя хороший.       — Ты замечательный, сынок! Я знаю, что как только ты хоть чуточку приоткроешь своё сердце для кого-то, этот человек не сможет устоять перед тобой. И я говорю это не только потому, что ты мой сын. Я действительно вижу в тебе прекрасного молодого человека — доброго, умного и чуткого. Очень горжусь тем, каким ты вырос, крапинка.       — Ты меня смущаешь, — бормочет в трубку Чонгук.       — Я знаю, что ты стесняешься себя, милый, и скрываешь свои особенности. Но, поверь, Чонгук, твои люди никогда не скажут что-то плохое об этом, потому что их будет интересовать твой внутренний мир гораздо больше, чем внешность. Попробуй сделать шаг навстречу другим и дай им сделать много шагов в твою сторону.       — Я не хочу проходить через всё то, что было у меня в школе. Никто не делал никаких шагов, и я не жду, что так будет сейчас.       — Ты вырос, Чонгук, и твои сверстники тоже. Неужели ты будешь судить книгу по обложке?       — Нет, но другие будут, — отвечает с досадой.       — Тогда выбери книгу по её содержанию. В мире есть взрослые адекватные люди, которые так и поступают. И во всём университете найдётся как минимум один человек, которому интересен ты, а не твои пятнышки, — уверенно говорит Чонхва. — Пообещай мне, что ты хотя бы попытаешься.       — Хорошо, — зная, что спорить с мамой бесполезно, соглашается Чонгук. — Я попытаюсь.       — Вот и славно! Обязательно надень синюю рубашку, которую я подарила тебе на день рождения. Она хорошо сочетается с твоими глазами.       — Так и собирался сделать, — пытаясь вспомнить, куда положил эту рубашку, Чонгук скользит взглядом по комнате. — Мне нужно собираться, чтобы не опоздать. Я напишу тебе позже, хорошо?       — Конечно, сынок. Повеселись и не забывай, о чём мы говорили.       — Постараюсь. Пока, мам, — прощаясь с теплотой.       — Пока, крапиночка. Хорошего тебе вечера! — отключается Чонхва.       Чонгук после разговора с мамой окончательно просыпается и начинает собираться, ведь времени у него осталось не так и много. Он проспал большую часть дня, а нужно было приготовить еду, поесть, погладить вещи, сходить в душ и накраситься.       После всех этих приготовлений прошло несколько часов, и вот он уже одетый стоит у зеркала в ванной, укладывая кудрявые волосы в небольшой хвост, оставляя несколько прядей обрамлять лицо. Сатиновая рубашка расстегнута на верхние пуговицы и открывает доступ к острым ключицам. Сейчас Чонгук возьмёт плотный тональный крем и скроет все несовершенства кожи, которые отражаются в зеркале напротив.       Чонгук, потянувшись к косметичке, лежащей на краю раковины, переводит взгляд на телефон, что светится уведомлением о входящем сообщении. Он видит, что мама написала ему «Файтин!», и вспоминает их утренний разговор.       Может, действительно нужно отбросить все страхи?       Так и не взяв тональный крем, Чонгук отходит на несколько шагов от зеркала и шумно выдыхает, прикрывая глаза. Дорогостоящее длительное лечение не помогло в его случае, и пора привыкнуть, что это навсегда. Ситуация с Тэхёном показала, что неосторожное движение может раскрыть его тайну и не факт, что сам Ким не будет инициатором его разоблачения.       Чонгук хорошо знает, что иногда лучшая защита — это нападение. Он уже не раз убеждался, что уверенность в себе и дерзость могут сработать лучше любых слов, преграждая путь к колким замечаниям и осуждающим взглядам. Сегодня ему предстоит сделать то же самое — взять контроль в свои руки. Вечеринка будет испытанием, но Чонгук готов встретить её на своих условиях, не позволяя никому задеть его за живое.       Быть открытым к новому — значит, решительно идти навстречу переменам. Чонгук раздевается и ещё раз идет в душ, готовясь к возможному продолжению вечера, если он вдруг познакомится с кем-то и этот человек будет готов принять его таким, какой он есть. Пора отбросить сомнения в своей привлекательности и дать окружающим шанс построить с ним отношения — будь то длительные или мимолётные.       Теперь, когда мяч в руках Чонгука и он крепко держит его, парень готов задать тон игре: удивить и показать, что его сила не только в словах, но и в действиях.

***

      Чонгук заходит в огромный дом, украшенный разноцветными гирляндами, плакатами в поддержку баскетбольной команды и воздушными шарами, развешанными повсюду. Он знал, что Юнги не из бедной семьи, но не ожидал, что дом окажется настолько большим, а вечеринка — такой масштабной.       Уже из коридора доносятся голоса и чьи-то крики, а громкая музыка начинает бить по ушам, как только Чонгук переступает порог гостиной. В центре комнаты, прямо под потолком установлен диско-шар, который отражает свет гирлянд, разбивая его на множество крошечных зеркальных вспышек, создающих маленькие яркие точки света, что движутся по стенам и потолку. Чонгук до сегодняшнего дня никогда не был на таких вечеринках и, впрочем, не очень-то хотел наблюдать за пьяными телами, которые, утратив самоконтроль, совершают странные для трезвого человека поступки.       Едкий запах дыма от электронных сигарет и алкоголя заставляет Чонгука поморщиться и ускорить шаг, стараясь не задерживаться возле компании, увлечённо играющей в бир-понг. Он чувствует лёгкое раздражение от этой смеси запахов, которыми, кажется, пропитан воздух вокруг, и громких криков «Пей до дна!», что доносятся с разных мест.       Чонгук выдыхает и, набравшись смелости, решительно пробирается сквозь танцующую толпу. Он чувствует, как вокруг него сливаются звуки музыки и смеха, тела двигаются в ритме, почти поглощая его своим хаосом. Каждый шаг даётся с трудом, но он продолжает идти вперёд, не обращая внимания на случайные прикосновения и толчки. Кто-то касается его руки и кричит: «Чувак, крутой образ! Это костюм кого?». Пугаясь, Чонгук вырывает руку и уходит дальше.       «Нужно найти Тэхёна», — проносится в голове. Чонгук оглядывается по сторонам, внимательно вглядываясь в лица людей в толпе. Внезапно его взгляд останавливается — он замечает Тэхёна, стоящего у стены, чуть в стороне от танцующей массы. Тэхён выглядит погружённым в свои мысли, держа в руках стакан с пивом и рассеянно наблюдая за происходящим вокруг. Он, как обычно, выглядит словно модель, сошедшая с подиума. Его волосы, тёмные как ночь, уложены так, будто он только что вышел из душа, падая влажными прядями на лицо. Черная косуха и футболка того же цвета скрывают его накачанные руки, а рваные джинсы завершают образ бэд-боя, придавая тому лёгкую небрежность.       Чонгук, не теряя времени, начинает двигаться к нему. С каждым шагом музыка кажется всё глуше, и шум вечеринки постепенно отступает на второй план. Он уже почти рядом, и, наконец, их взгляды пересекаются. Тэхён окидывает взглядом Чонгука и машет ему рукой в сторону лестницы, показывая идти за ним.       Поднимаясь по ступенькам, Чонгук думает о том, как Тэхён воспримет его внешность, не скрытую под слоями макияжа и закрытой одежды. Хочется одновременно сбежать и решить всё раз и навсегда. Он устал прятаться и постоянно бояться, что кто-то увидит лишнее, не предназначенное для чужих глаз.       Чонгук заходит в комнату в конце коридора на втором этаже вслед за Тэхёном и закрывает за собой дверь, отрезая их от внешнего мира.       «Соберись, ничего страшного не произойдёт. Ты пришел сюда забрать своё, условие спора уже выполнено», — думает Чонгук, проходя вглубь комнаты и находя там опору в виде письменного стола, на который опирается бедром.       — Привет, Чонгук, — говорит Тэхён, садясь на кровать напротив.       — Привет. Хозяева не будут против, что мы здесь находимся? — спрашивает он.       — Нет, это гостевая комната, которая закреплена за мной в доме Юнги, поэтому никаких проблем не будет и тут нас никто не побеспокоит. Тебе некомфортно, что мы ушли?       — С чего такое беспокойство о моем комфорте? — хмыкает Чонгук. — Не ты ли позвал меня сюда, выиграв спор?       — Я, но мне бы не хотелось, чтобы ты сейчас воспринимал меня как врага, — трет ладонями лицо и опускает голову. — Мы не в университете, не нужно защищаться.       — Так дело в университете? Чтобы быть нормальным, тебя просто нужно увести оттуда?       — Ты прекрасно понимаешь, что дело не в этом. Давай поговорим нормально. Я принес флешку и вернул бы её тебе, даже если бы ты не пришёл сегодня на вечеринку. Не знаю, зачем позвал тебя сюда, нужно было сделать это ещё в спортзале.       — Как благородно с твоей стороны. Но ты не вернул её, хотел посмеяться с остальными надо мной?       — Почему ты так думаешь?       — Посмотри на меня, Тэхён. Я сам по себе причина для насмешек.       — Кто сказал тебе такую глупость?       — Не поверишь, но большинство людей так считает. Я бы сказал, что почти все.       — Поэтому ты скрываешься за макияжем? — уточняет Тэхён.       — Не хотел, чтобы кто-то видел меня таким.       — Чонгук, наша внешность не зависит от нас. Мы не контролируем, родиться нам блондинами или брюнетами, высокими или с низким ростом. Почему же тогда ты думаешь, что твои особенности становятся для кого-то уродством? — встает Тэхён и начинает ходить по комнате. — Это витилиго?       — Да. И, отвечая на твой вопрос, в школе меня считали именно таким, как ты сказал — дефектным уродом. Именно поэтому я решил не показывать в университете себя настоящего.       — Зря, потому что настоящий ты красивее, чем скрытый под слоем макияжа. А те, кто говорил тебе гадости — сами уроды. Моральные. Я читал о витилиго, и немного понимаю, почему ты такой. Это не твоя вина, и мне хочется тысячу раз извиниться за всех обидчиков и за себя.       Чонгук наблюдает за мечущимся Тэхёном и не может скрыть удивления. Первый человек, который назвал его красивым — его самый заклятый враг.       А враг ли вообще?       Внутри против воли разливается тёплое чувство благодарности, словно лучи восходящего солнца, согревающего душу, наполняя её покоем.       — О чем ты хотел поговорить, кроме этого? — уже более уверенно спрашивает Чонгук.       — Сейчас, дай мне минуту собраться с мыслями, — тот оборачивается к нему и подходит ближе.       Чонгук немного напрягается, не зная, чего ожидать от парня. Безусловно, приятно, что его считают красивым, но долгие месяцы оскорблений и ссор не могут исчезнуть бесследно.       — Тогда, во время приема документов абитуриентов, я сказал лишнего, не подумав, — начинает говорить Тэхён. — Я виноват, что заставил тебя идти со мной, но тогда наш факультет не добирал студентов и мне не пришло в голову ничего лучше, чем переманить кого-то к нам из новеньких. И потом наша встреча тоже не сложилась, мы гуляли всю ночь и я проснулся с мыслями о кофе, ведь без него я бы не пережил первый учебный день. Ты просто попал под горячую руку и после я хотел извиниться, но ты всем видом показывал, что к тебе лучше не приближаться, не хватало только таблички «Не подходи, укушу». А дальше ты уже сам знаешь, слово за слово и понеслось…       — Нужно было подойти и решить всё тогда, Тэхён. Я не понимаю до сих пор, почему ты меня так невзлюбил, но и мириться с тобой я не собирался, — отводит взгляд Чонгук.       — Я виноват, что оскорбил тебя тогда и продолжал после. Часто наблюдая за тобой, я хотел как-то сделать твою жизнь лучше, но получалось наоборот. Мне было паршиво от самого себя, когда я видел, что с тобой не общаются из-за наших стычек и ты проводишь время в одиночестве, — искренне срывается с губ Кима. — Если бы я мог повернуть время назад, я бы всё исправил.       — Я не стремился ни с кем общаться, можешь не волноваться по этому поводу. Привык быть один, мне так комфортнее, — не ожидая таких откровений, произносит Чонгук.       — Сейчас я это понимаю, но всё же моя вина в чужом отношении к тебе частично присутствует. Прости меня, Чонгук, — извиняется Тэхён. — Когда мы были одни в зале, я хотел тебе поддаться, чтобы ты выиграл право забрать эту флешку и тогда бы я с тобой поговорил нормально. Но увидев твое лицо после, не придумал ничего лучше, чем просто уйти. Струсил? Да, сейчас я думаю, что мы могли обсудить всё между нами, оставить прошлое в прошлом, но я опять облажался.       — Скажу честно, я не ожидал от тебя того, что ты сейчас сказал, и вряд ли бы мы тогда смогли нормально поговорить. Но я действительно устал от нашей вражды и принимаю твои извинения. Давай жить каждый своей жизнью и больше не мешать друг другу.       — Спасибо тебе, леопардик, — улыбается Тэхён.       — О Боже, почему леопардик? — закатывает глаза Чонгук.       — Потому что пятнистый и рычишь постоянно, — смеётся Ким. — А ещё такой же смелый. Наверное, тяжело было прийти сюда так, не скрываясь больше.       — Нелегко, но я думал, что ты всё равно расскажешь всем, что видел в спортзале, так лучше пускай увидят сами.       — Я бы не стал, но так даже лучше. Боялся, что ты пошлёшь меня, если попрошу тебя об этом.       — Так и планировал, — фыркает Чонгук. — Но понял, что готов к пытливым взглядам и обсуждению за спиной.       — Никто не будет говорить о тебе плохое, Чонгук, обещаю.       — Разберешься со всеми оскорбителями, большой крутой парень?       — Если нужно будет — разберусь. Не переживай об этом.       — Как-то не верится, — обнимая себя руками, говорит Чонгук. — Такие изменения за один вечер. Что случилось с прежним Тэхёном?       — Решил тоже быть смелым, — Тэхён подходит вплотную к нему и тянется ближе к его лицу, оставляя лёгкий поцелуй на приоткрытых губах. — Если ты против — оттолкни меня, не давай ложной надежды.       — Надежды на что? — тихо спрашивает Чонгук.       — На взаимность, — шепчет в губы Тэхён. — Ты мне нравишься, Чонгук, давно нравишься. Так каким будет твоё решение?       — Один-ноль в твою пользу, — он выдыхает и накрывает губы Тэхёна своими.       Чонгук ощущает себя в каком-то бреду, не веря, что всё это может происходить между ними.       Тэхён нежно оглаживает его щёку, продолжая целовать, и обнимает одной рукой за талию, прижимаясь ближе. Приятное чувство безопасности и расслабленности разрастается внутри и хочется верить, что обнимающие его руки подарят обещанную защиту.       В комнате царит приятный полумрак и Чонгук не видит восхищенного взгляда, прервавшего поцелуй Тэхёна. Кончиками пальцев тот проводит по пятнам на лбу, ведет дорожку по только ему известному маршруту ниже, оглаживая нежную кожу под глазами и спускается к шее.       — Прекрасный, — говорит бархатным голосом Тэхён. — Если бы ты знал, какой ты красивый, Чонгук.       — Я не красивый, перестань! — пытается отвернуться Чонгук, но Тэхён не дает увести взгляд.       — Ты восхитительный! Тебе не нужно прятать свою уникальность, — наклоняясь к шее Чонгука, серьезно отвечает Тэхён.       Ким осторожно целует выглядывающую из-под рубашки ключицу, проводит языком по молочному участку кожи и шепчет: «Сладкий, как самая вкусная конфета», а следом поднимается вереницей поцелуев к аккуратному ушку, узнавая узоры на теле.       — Ты неповторимый, мой хороший, — тихо произносит Тэхён, успокаивая и добавляя уверенности Чонгуку.       В звенящей тишине отчётливо слышно сорвавшийся с губ стон, когда Тэхён прикусывает его мочку уха, а рукой спускается вдоль втянутого от напряжения живота. Этот звук будто выстрел, что убивает последние сомнения.       Продолжая целовать чувствительную кожу дрожащими пальцами, Тэхён расстёгивает пуговицы на рубашке Чонгука, стягивает её, бросает на пол и припадает к трогательно выпирающей косточке у основания шеи, оставляя отметины, что завтра будут гореть алым, разбавляя молочно-шоколадные островки. Туда же летят кожанка Тэхёна и его футболка.       Чонгук задыхается, ему не хватает воздуха, когда Тэхён тянется к его соскам и нарочно медленно проводит языком по манящей бусинке, а после ласкает пальцами, массируя и поглаживая их по очереди. Он опирается на стоящий сзади стол в попытке не упасть на пол от нахлынувшего удовольствия.       Чонгуку нравится чувствовать себя желанным, достойным внимания и нежности, что тёплой волной одаривает этот парень. И восхищает, с каким трепетом и завороженностью его целуют, говорят комплименты и доводят до исступления.       С ним обращаются, как с драгоценностью.       — Ты совершенство, — Тэхён, опускаясь на колени, восхищается представшей перед ним картиной.       Он продолжает покусывать кожу на животе Чонгука, параллельно расстегивая ширинку на джинсах.       Держаться за стол становится всё сложнее, а член пульсирует от возбуждения, скрытый под боксерами. Тэхён высовывает язык и проводит им по ткани нижнего белья, натянутой на самой головке, щедро смачивая слюной.       — Ты и очень вкусный, Чонгук. Не терпится попробовать всего тебя, — хрипит Тэхён.       Чонгук опускает взгляд вниз, и от открывшегося вида у него шумит в ушах. Выдержать потемневший взгляд парня, что сидит между ног, смотря снизу вверх, и водит губами по спрятанному напряжённому члену — что-то за гранью реальности.       Тэхён снимает боксеры Чонгука вместе с джинсами, берёт в руку налившийся ствол и проводит несколько раз вверх-вниз, размазывая выступившую от возбуждения жидкость. Щедро смачивая головку слюной, он присасывается к ней, сжимая губами. Тэхён сосёт, активно двигая головой и рукой, не жалея слюны, которая делает скольжение ещё приятнее.       — Я сейчас кончу, если ты не остановишься, — сипло говорит Чонгук, сжимая в руке волосы Тэхёна, намекая ему отстраниться.       Ныряя в дырочку уретры, Тэхён облизывает головку, выпускает её изо рта:       — Давай, мой хороший, — продолжая двигать ладонью по члену. — Я хочу почувствовать, как ты кончишь мне в горло.       Тэхён снова размыкает губы, пропуская член в рот, начинает сжимать его губами и насаживаться ещё активнее, прерываясь на короткие вздохи и продолжая пытку удовольствием. В помутнённом сознании Чонгука пытается сформироваться мысль о том, что нужно быть тише, но она уплывает с каждым ощущением того, как туго его член ходит во рту Тэхёна, доставая до стенок горла.       От мокрых хлюпающих звуков, что отзываются вибрацией внизу живота, Чонгук тонет в ощущениях. Чувствуя приближение оргазма, он двумя руками обхватывает голову Тэхёна и насаживает сильнее на свой член, глубоко загоняя в глотку. Приятная узость становится последним толчком, и от интенсивной стимуляции по телу проносится волна наслаждения. Он чувствует, как Тэхён давится его спермой, но не позволяет отстраниться, пока последняя капля не будет проглочена.       Чонгук не ожидал, что может быть так хорошо только от чужих прикосновений, взгляда и низкого голоса Тэхёна. Не предполагал, что тот может держать его настолько крепко. И, боясь признаться самому себе, думает, что хочет ещё насаживаться на чужой рот, довериться, быть растянутым чужими пальцами и членом…       Тэхён вылизывает опадающий ствол Чонгука и с довольным лицом отстраняется, проводя по дрожащим бёдрам руками. Он видит, как расслаблен Чонгук, но не даёт ему времени на передышку, кусая кожу на животе, поднимается обратно к соскам и кружит языком по потемневшим ареолам.       Чонгук закатывает глаза, всхлипнув, запрокидывает голову и подставляет шею под одуряюще горячие поцелуи. По измученному после оргазма телу проходят волны наслаждения, а сердце бешено стучит, выпрыгивая из груди. Рука Тэхёна скользит к его затылку и сжимает волосы, оттягивая их назад и заставляя немного прогнуться в крепкой хватке.       Тэхён подаётся вперед и мажет языком по чувствительному местечку за ухом, шепча:       — Ты такой красивый и открытый для меня. Хочешь продолжить, драгоценность? Или пока остановимся? — от горячего дыхания у Чонгука подкашиваются колени. Он чуть оседает, но Тэхён хватает его за талию, не позволяя упасть. — Ответишь мне?       — Пожалуйста, — Чонгук с трудом раскрывает губы. — Пожалуйста, не останавливайся.       — Какой хороший мальчик, — мягко продолжает Тэхён, массируя затылок Чонгука. — Как скажешь, прелесть.       Его, раздетого, подхватывают на руки и несут к кровати, покрытой тёмно-синим покрывалом, и на фоне него Чонгук выглядит совсем ранимым и незащищённым. Несмотря на его смелость, Тэхён обращается с ним очень аккуратно, будто перед ним лежит самое ценное создание в мире.       Кудрявые волосы Чонгука рассыпаются по подушке, а яркие глаза горят ярче звёзд на небе в тёмную ночь. Он верит парню напротив, впервые в жизни доверяет себя чужому человеку, что бесхитростно ведёт по нему взглядом. Сейчас ему не хочется закрыться и натянуть на себя привычную неброскую одежду, ведь его любят взглядом, нежно обводя каждый островок на теле.       — Хочу рассмотреть тебя в дневном свете, разобрать детально каждый узор и крапинку, — ласково тянет Тэхён, снимая с себя мешающую одежду и нависая сверху над парнем.       Он голодно впивается в губы Чонгука, сталкивая их зубами и языком ныряя в податливо открытый рот. Ему хочется попробовать всё, изучить каждое место на теле под ним, запомнить сладость бархатной кожи.       Чонгук инстинктивно скрещивает ноги на чужой пояснице, чувствуя бедром возбуждение. Ему хочется прижаться сильнее до невозможного, стать ближе — единым целым, чтобы чувствовать затапливающее обоюдное желание. Он прижимается пахом вплотную, пытаясь потереться о член Тэхёна, чувствовать ещё ярче.       Тэхён отрывается от сладкого рта, расцеловывая ключицы и рёбра, пока его руки шарят по накачанным бёдрам. Чонгук теряется в этих ощущениях, такое впечатление, что руки и губы Тэхёна везде. Хочется, чтобы этот момент никогда не заканчивался, хочется ощущать жаркие прикосновения каждую секунду и никогда не отпускать парня от себя ни на шаг.       — Пожалуйста, прикоснись ко мне там, — стонет Чонгук, — я готовился.       — Предполагал, что сегодня уйдёшь с вечеринки не один? — шлёпает по ягодице Тэхён.       — Да, — отвечает с рваным вздохом.       — Я бы не позволил тебе уйти с кем-то другим, — рычит Тэхён, отвешивая ещё один шлепок по краснеющей коже. — Ты только мой, Чонгук. Никому не позволено видеть тебя таким — раскрытым и нуждающимся.       — Только твой, — в предвкушении дрожит Чонгук. — Бери.       Тэхён на минуту отстраняется, чтобы взять из отброшенных на пол джинсов пакетик смазки и презерватив, после возвращается на кровать, размещаясь между раскинутых в стороны ног.       Смазывая палец, не церемонясь, проникает в растянутое колечко мышц, оглаживая податливые стенки, и нащупывает бугорок, от прикосновения к которому Чонгука прошибает мелкой судорогой.       — Действительно хорошо подготовился, мой хороший, — продолжая двигать кистью, довольно говорит Тэхён. — Готов принять ещё несколько?       — Да, прошу тебя, — скулит Чонгук, насаживаясь уже на три пальца, и чувствует приятное растяжение на грани боли и удовольствия.       — Не так быстро, малыш, не хочу, чтобы тебе было больно, — продолжая растягивать, Тэхён круговыми движениями проталкивает фаланги, испытывая нетерпение и держась из последних сил. Пошлое хлюпанье смазки смешивается со звуками влажных поцелуев, что дарит Тэхён восхитительному телу под собой, и громкими стонами.       — Не называй меня малышом, — сорванным голосом просит Чонгук.       — Сейчас я покажу, почему называю тебя малышом, — говорит Тэхён, ощущая, что парень уже достаточно подготовлен, а терпения практически не осталось.       Чонгук смотрит на него плывущим непонимающим взглядом. Ему так хорошо, до танцующих точек перед глазами, до кружащейся головы и потери ориентации в пространстве. Тэхён ласкает всё: от макушки до кончиков пальцев, и внезапно Чонгук понимает, что тот ничего не просит взамен, искренне наслаждаясь и даря всё свое внимание ему одному.       Тэхён подхватывает его на руки и относит к пустой стене напротив кровати, ставит на ноги и опирает спиной о гладкую прохладную поверхность. Он возвращается к кровати за маленькими пакетиками, а когда приходит обратно, то сразу же раскрывает одну из упаковок и растягивает латекс по всей длине возбужденного члена, другой рукой смазывая головку, а затем и растянутую дырочку Чонгука.       — Запрыгивай, — постукивая пальцами по бёдрам, говорит Тэхён, а затем скользит ими выше, к ягодицам.       — Ты серьёзно? — с волнением вырывается из Чонгука.       — Да, — подтверждает Тэхён. — Сейчас выясним, могу ли я называть тебя малышом, ведь ты так яростно отрицаешь это, сладкий.       Тэхён подхватывает его за бёдра и поднимает, поднося крупную головку ко входу и чуть опуская драгоценную ношу. Чонгук замер в удивлении, но демонстрация силы Тэхёна разгорается новой волной жара внутри, достигая самого сердца. Ему безумно нравится чувствовать напряжённые мышцы рук, что держат его на весу, и то, как Тэхён дразнит его, размазывая смазку членом по анусу, но так и не входит.       — Ты сможешь держать меня так всё время? — выдыхает Чонгук.       Тэхён прижимает его ближе и проталкивает член на половину длины. Заботливо покрывает лицо напротив поцелуями и медленно проникает ещё глубже, давая Чонгуку время привыкнуть к наполненности.       — Я буду держать тебя часами, — прикрывая глаза от наслаждения, сипит Тэхён. — Ты такой потрясающий, малыш.       У Чонгука нет сил отвечать что-либо, он громко вскрикивает от каждого глубокого толчка и царапает ногтями шею Тэхёна в попытке ухватиться покрепче. Сжимает накачанный торс бёдрами и подмахивает, желая почувствовать Тэхёна в себе как можно глубже.       Тэхён перехватывает его удобнее и ускоряется, движения становятся быстрее, и каждый толчок сопровождается ударом по простате, от чего Чонгук непрерывно стонет и выгибается в пояснице, припадая к стене сзади. От близкого контакта тел его член трется о пресс Тэхёна, и стимуляция с двух сторон доводит парня до крайней точки. Звуки шлепков смешиваются с шумными вдохами и скулежом Чонгука, когда Тэхён сильнее подбрасывает его на руках, впиваясь в бёдра, не оставляя ни грамма свободного пространства между ними.       Тэхён, чувствуя дрожь обнимающих его бёдер, прислоняет Чонгука сильнее к стене и, удерживая одной рукой, второй обхватывает его член, начиная дрочить в такт толчкам. Он срывается на быстрый темп, почти не чувствуя усталости, всё, что его волнует — подступающее удовольствие, которое он жаждет разделить с удерживаемой драгоценностью.       Находясь на грани между реальностью и потерей сознания, Чонгук срывается первым и кончает, изливаясь себе на живот. Тэхён кончает следом, чувствуя судорожное сжатие мышц, обхватывающих его член.       Одной рукой он снимает презерватив и бросает его на пол, сделав мысленную заметку позже убрать за собой. Сейчас важнее позаботиться о парне, что обессилено повис на нём, пытаясь отдышаться. Собирая последние силы, он относит Чонгука на кровать и ложится рядом с ним, притягивая к себе податливое тело.       Чонгук пристраивается рядом, обнимая Тэхёна и не в силах сдержать улыбку.       — Теперь не будешь возражать, когда я буду называть тебя малышом? — спрашивает Тэхён.       — Нет, — улыбается Чонгук. — Теперь у тебя есть весомый аргумент так меня называть.       — Я рад, что мы больше не будем спорить по этому поводу, — мягко оглаживает плечо лежащего под боком парня.       — А по каким поводам будем? — уточняет Чонгук.       — Пойти на свидание в кино или на выставку, посмотреть фильм или сериал, заказать пиццу с ананасами или без...       — Какое ещё свидание? — поднимается Чонгук и, опираясь на локоть, смотрит своими невероятными глазами на Тэхёна.       — Неужели ты думал, что так легко избавишься от меня, Чонгук? Помнишь, что я говорил? Ты мой, и все твои свидания будут происходить только со мной до тех пор, пока ты этого хочешь.       — Получается, твой план был в том, чтобы заманить меня сюда и вынудить на свидание? — смеётся Чонгук, пока Тэхён заваливает его обратно, прижимая к груди, и утыкается в кудрявую макушку.       — Мой план — сделать всё возможное и невозможное, чтобы тебе не хотелось уйти.