Идеальный альфа

— Будешь ругаться? Юнги, как и всегда, ожидает худшего. В целом не зря, Чонгук действительно бы поругался на него еще раз за вчерашнюю выходку — буквально “выходку” на крышу, — но повода не оказывается. Под всеми мазями и клеями у него раны не начали снова кровоточить и уже не выглядят такими уж красными. — Больно было? Каждое действие строго по инструкции: сперва снять старый прозрачный слой, обеззаразить, обработать заживляющей мазью, потом то же со второй ногой, пока мазь на первой впитывается в кожу. — В тот момент нет, я не чувствовал ничего в теле. Наверное, поэтому и решился, не было страшно, что будет больно, — хоть и медленно, словно преодолевая преграду, но Юнги открыто делится с Чонгуком. А Чонгук это ценит. Настолько, что в душе становится легче. Почему-то, случись те события сейчас, альфа уверен — Юнги бы не молча ушел, он бы сам пришел к Чонгуку за помощью. Что-то кардинально изменилось за пару дней, а что именно, знать даже не хочется. Пусть просто так будет и дальше. Вместо ответа Чонгука в комнате звучит тонкий звонок телефонов, обоих сразу. Чонгук кидает взгляд на свой, оставленный где-то в ворохе одеял во время позднего завтрака, а после смотрит на Юнги, который уже читает сообщение, явно из общего чата. — Хёнджин? — Предполагает очевидное. Но случается абсолютно неожиданное: — Тэхён, — Юнги и сам хмурится, словно слова, которые читает, ему абсолютно не нравятся. — Пишет, что в четыре собирает всех в своей аудитории, расскажет что-то о концерте. Мне написал, что можем не приходить, он зайдет к нам и расскажет лично. — Твою мать, ну, — в сердцах бросает Чонгук, а после всё же тянется за своим телефоном. Он даже не читает сообщения, сразу открывает контакты и звонит Тэхёну. Два гудка и Чонгук начинает, не дожидаясь ответа: — Какого хрена, Тэхён? Я сутки назад только проснулся в твоей кровати, потому что тебе было плохо ночью, а т- — Я веду пару, — Тэхён перебивает его удивительно тихим и спокойным голосом, но Чонгук отчего-то сразу же замолкает и вслушивается. — Не могу разговаривать. И не сбрасывает тут же, словно не так уж он и занят. Ждет ответа, а Чонгук, растерянный из-за его спокойствия, выдыхает тихое: — Ещё и пару ведешь. Потом поговорим, — а после первым сбрасывает. От конфликта-неконфликта Чонгук теряется, отводит телефон и смотрит на него так, словно он перевернул для альфы всю жизнь. Собственные эмоции, такие яркие из-за переживания и нервов, слились в злость на то, что творит Тэхён, но всего пара его слов, голос и всё — Чонгука как рукой сняло. — Что он тебе сказал?.. Его состояние замечает и Юнги, который даже забыл заблокировать телефон. Так и держит его в руках, но смотрит округлившимися глазами на Чонгука, будто ждет чего-то страшного от него. — Что он ведет у кого-то сейчас пару и говорить не может. Юнги эту информацию принимает должным образом, так как стоило Чонгуку. У него опускаются плечи и напряжение сходит с лица, будто бы всё нормально. А вот Чонгук с прежней растерянностью откладывает телефон и куда медленнее, но заканчивает обработку стоп Юнги. Его напряжение, даже злость, переходят в сожаление: Чонгук позвонил Тэхёну и будто начал диктовать правила, а после еще и сбросил звонок, как обиженный ребенок. — Я веду себя как подросток, — выносит себе вердикт и, закончив с Юнги, падает спиной на кровать, чтобы рассматривать потолок с появившейся на нем паутиной. — Немного, — Юнги осторожничает, Чонгук чувствует это по голосу. — Я хочу пойти и послушать его со всеми. А тебе надо пойти и лично поговорить, а то вдруг Тэхён подумает, что ты малолетний идиот до мозга костей. — Спасибо, замечательная поддержка, — но на самом деле работает, потому что Чонгук немного улыбается. Вряд ли он действительно идиот, просто не всё выдерживает сейчас, когда столько всего в жизни за пару дней сломалось, собралось и перевернулось с ног на голову. Хотя Юнги, похоже, за идиота его держит. Чонгук делает такой вывод через час, проведенный за компьютерной игрой, когда Юнги заявляет, что он не просто хочет присутствовать у Тэхёна в аудитории и послушать его — а он действительно хочет туда пойти. На своих двоих, которые Чонгук старательно и по инструкциям тут лечит. — Нет. — Ты права не имеешь мне указывать. — Вообще-то имею самое настоящее и законное право. Так что нет, хочешь туда, я на спине дотащу. — Чонгук, какое тащить! — Да ты килограмм пятьдесят весишь, тащить нечего! — Носки. Я надену носки и отвали. — Ты думаешь просвечивающая ткань тебе чем-то поможет, над землей поднимет? — Пять пар и твои кроссовки. — Семь и последние зимние. Точку в споре отчего-то ставит долгая борьба взглядами. Чонгук, на эмоциях вскочивший на ноги, почти что испепеляет Юнги, так и лежащего в кровати. Лежать бы ему там и дальше, но ведь нет, упертый, ещё и какой. — К черту, ладно, — Юнги всё же сдается и первым отводит взгляд. А Чонгук победно идет к их шкафу и без зазрения совести вламывается в ящик с бельем Юнги, находит там ровно шесть пар, которые кидает в него на кровать. На довольный прищур Юнги Чонгук вообще не реагирует и добивает последние две пары своими, ничего, поделиться носками с ближним своим не жалко абсолютно. Возможно из-за буквально перемотанных ног, еще и в обуви на кучу размеров больше, а может из-за ран Юнги ходит странно. Так, что частенько заваливается назад и едва не доводит Чонгука до сердечного приступа. До аудитории Тэхёна, но почему-то без самого Тэхёна, Чонгук приходит на грани седины, а Юнги напротив — довольный тем, что двигается впервые за несколько дней своего заточения. — Тебе хоть правда не больно? — Чонгук почти что держит его за локоть, когда Юнги садится на свое место в середине рядов, а после альфа буквально падает на свое, нервно взлохмачивая волосы. За спором и переживаниями, чтобы Юнги не покалечил себя сильнее, Чонгук и забыл о том, что вроде как немного поссорился с Тэхёном. Или обидел его. Главное — повел себя, как подросток в пубертат. — Правда, Чонгук. У тебя нога как у тираннозавра, как ты вообще ходишь на таких? — Как-то хожу, еще и капитан команды, представляешь? — Невероятно. В ожидании начала занятия, Чонгук смотрит на еще робкое солнце за окном и странно чувствует его. Словно это не другая, вечно горящая планета посылает тепло в сторону Земли, а нечто такое же теплое и пока еще робкое появляется в Чонгуке. Может быть уверенность в том, что всё действительно в порядке. Переживания за Юнги немного ослабляют хватку, Чонгук верит его словам, что он действительно в порядке в этот момент, а с Тэхёном Чонгук просто поговорит. Поэтому как только среди тихих разговоров собравшихся Чонгук слышит ровные шаги, он подскакивает на ноги и проходит до стола омеги ровно к моменту, как Тэхён тоже добирается до него. — Можем поговорить? — Чонгук вопрос задает тихо, так чтобы его не услышал кто-то, кто не Тэхён. А омега, все ещё бледноватый и немного потухший, скользит взглядом за спиной Чонгука и выдает почти такое беззвучное: — Абсолютно нас не палишь, — и легко закатывает глаза. Тэхён слаб, но даже так Чонгук не удерживает поползшие в усмешку губы от его игр. Или флирта, тут как посмотреть. — Давай только выйдем, — Тэхён кивает в сторону двери и едва ли не берет Чонгука за руку, но так и оставляет свою, уже протянутую в сторону альфы руку, висеть в воздухе. Словно смутившись собственного же жеста, Тэхён быстро разворачивается и направляется к двери. Чонгук следует и противится желанию закрыть за ними дверь, чтобы создать маломальскую интимность — это ведь тоже вызовет всякие там подозрения. — Я же твой помощник, так что надеюсь, ты всего лишь шутил, — будто прозвучал вопрос, Чонгук ждет от Тэхёна ответа, но тот лишь пожимает плечами. — Давай скорее вернемся, нас ждут. Что ты хотел обсудить? — Что я переживаю, что ты в таком состоянии приехал на работу. Тем более тебе не так и нужна работа, у тебя ведь есть деньги. Тебе скорая помочь не могла, таблетки, а ты просто взял и приехал на работу через пару дней. Нельзя так наплевательски относиться к своему здоровью, у тебя ведь приступ… Или что это, может повториться, — злость, которую Чонгук испытал, когда узнал, что Тэхён приехал, куда-то подевалась. Сейчас ему лишь страшно за Тэхёна, так же как за Юнги. Хочется и за его спиной ходить, чтобы подхватить, если ему вдруг станет плохо и он начнет оседать. — Не хочу, чтобы тебе снова было настолько плохо. Ты можешь ещё взять выходные? Тебе нужно отдыхать дома. Тэхён слушает его, смотря ровно в лицо. Перебегает взглядом по глазам Чонгука и молчит, даже когда тот заканчивает, словно дает время и возможность продолжить. — Всё? — И даже уточняет, когда Чонгук и дальше молчит. Его вопрос звучит как-то так, что альфа чуть втягивает голову в плечи. — Это первое, — Чонгук изучает лицо Тэхёна, пытается найти в нем подсказки — уже ведь научился его немного читать, усталость, грусть и одиночество легко видит. Но сейчас, как и в голосе, альфа видит лишь спокойствие, непоколебимое и отчего-то странное, потому что в самом Чонгуке все болтается от крайности к крайности. — Мне жаль, что я вспылил по телефону. Не стоило говорить с тобой в таком тоне. — Хорошо. Во-первых, спасибо за заботу, тебе действительно не стоило говорить со мной так, но я рад, что ты это отметил, поэтому извинения приняты. Во-вторых, это гиперопека, Чонгук. Думаешь, я бы приехал работать, если бы был большой шанс, что всё это повторится? Думаешь, мне нравится терять сознание от боли и существовать, пока это дерьмо не пройдет? И тратить силы на то, чтобы слушать от тебя то, что ты сказал по телефону? Ты просто влез в мое пространство, пока я был занят, не уточнил, могу ли я сейчас общаться с тобой. Тэхён говорит жесткие для Чонгука вещи. Потому что он, оказывается, действительно гиперопекает и правда обесценил действия Тэхёна, а своим — придал какую-то слишком большую значимость и правильность. Но при этом Тэхён не звучит грубо, даже не выглядит обиженным или злым — у него расслабленное лицо с темными кругами под глазами и спокойный, даже мягкий тон, вопреки словам. Это сбивает Чонгука, он теряется в том, как себя ощущать, и по итогу чувствует себя ребенком: потерянным в собственных же эмоциях, слишком маленьким, чтобы понимать что-то в большом и сложном мире. — Я взрослый человек, такой же как и ты. В нас есть разница, потому что я — омега, а ты — альфа. Я определенно слабее, чем ты, это заложено природой. Но я по-прежнему такой же взрослый, взрослее даже чем ты, если на то пошло, — В данный момент раза в три взрослее, чем то, как Чонгук себя ощущает. И ведет себя Тэхён больше как взрослый, общается, решения принимает. — А еще и рациональный человек. Половина рабочего дня тут никак не скажется на моем состоянии, а дела неотложные. Это к вопросу об опеке. — А с остальным? — Чувствуя себя так, словно его отчитали, Чонгук старается всё-таки быть взрослым. Он заслужил эти слова, несомненно. А еще ему надо их обдумать, потому что Тэхён говорит вещи, с которыми Чонгук, даже не особо задумываясь, согласится. Почему он сам не подумал обо всем этом, а взял и позвонил Тэхёну, погряз в своих эмоциях — это вопросы, над которыми Чонгуку стоит поработать. А ещё это то, что делает его младше Тэхёна. Возраст — это ведь никогда не про цифру от даты рождения. — Всё хорошо, — Тэхён, наконец, меняется в лице, но вместо ожидаемого Чонгуком — чего-то темного, конфликт как-никак, — Тэхён лишь мягко улыбается и кладет руку на плечо Чонгука, совсем невесомо касается, ласково. — Я правда в порядке, пожалуйста, не переживай. — Я не могу не переживать после того, как узнал обо всём, — Чонгук в ответ накрывает его руку и сжимает пальцы. Молча просит поддержки, возможно, впервые за эти дни. Он старался быть сильным ради Тэхёна, чтобы помочь ему, но сейчас чувствует, как нечто внутри него содрогается и едва ли не плачет. С таким ему сложно совладать одному. — Я за всё, кажется, переживаю, — откровения звучат шепотом из души. Не то чтобы их кто-то может подслушать, но Чонгук словно голоса лишается, когда позволяет себе сказать Тэхёну то, что для себя еще толком-то не определил. — За твое самочувствие, моральное состояние, нашу истинность, мои чувства, поведение, слова, за Юнги, за будущее. Одновременно за всё, Тэхён. Меня рвет всем этим. Словно в ответ на слова альфы, его сердце бьется на износ, слишком быстро разносит кислород по крови, а Чонгук в ответ задыхается. Всего лишь от пары откровений шепотом в пустом коридоре университета, даже без включенного света. — Конечно, рвет, — Тэхён отвечает на откровения мгновенно. Его рука легко скользит от плеча выше, к шее Чонгука — туда, куда обычно альфа должен омеге руку класть, а не наоборот. — Я не могу понять тебя, у меня нет такого водоворота внутри. Я переживаю сейчас за две вещи: твое состояние и состояние Юнги. Но Чонгук человек. Не просто альфа, а поэтому, когда Тэхён тянет его к себе и крепко обнимает, ему становится просто легче. В груди расслабляются тиски под давлением тепла омеги, воздуха постепенно начинает хватать все больше — Но я могу сделать так, — следом за словами, Тэхён плотнее обнимает, руками скользит по телу Чонгука, больше старается захватить места. Сюда бы Юнги, чтобы пошутил, что Чонгук — Кин-Конг, и почти-крохе-Тэхёну “захватить больше места” на его спине просто невозможно. Чонгук горбится в его руках. Утыкается переносицей в плечо и надышаться воздухом старается, но получается не то чтобы хорошо. Становится немного спокойнее от чужой близости, но это не решает проблем в его голове. — Как я могу тебя поддержать? — Тэхён в ответ устраивает голову щекой на плече Чонгука и тихо говорит ему в шею. — Что тебе поможет? — Будь в порядке, — выпаливает первое пришедшее в голову, и засмущался бы, будь они лицом к лицом. А пока слушает тихую усмешку омеги и стыдливо думает, что ему бы помогло всё то же, что сейчас, только где-нибудь в уединенном месте и часами подряд. Прогнать одиночество, просто поговорить о разном, рассказать о своих чувствах. — Больше ничего не приходит в голову? — Близость, ты попал в точку, — Чонгук почти добавил “как иначе, ты же мой истинный”. Почему-то сейчас этот факт лишь делает хуже: будто бы не будь истинности, Тэхён не чувствовал бы к нему всего, что чувствует. Конечно, проверить это никак нельзя, жизнь не изменить, но и мысли из головы просто так выгнать не получается. — Чонгук, тебе плохо. Не нормально быть в таком состоянии, если переживать за столько вещей постоянно, у тебя начнется депрессия или какое-нибудь тревожное расстройство. Ты не хочешь обратиться к психологу? Они помогают разобраться в чувствах и мыслях, я могу посоветовать специалиста. Чонгук, расслабившийся в безопасности от того, как Тэхён принимает его слабую сторону, резко выпрямляется и выходит из объятий. Слова омеги для него, как пощечина, – так же подскакивает в крови адреналин, а в голове появляется злость на предложение. — Так ладно, — Тэхён видит, как его слова задевают Чонгука. А Чонгук знает, что Тэхён всего лишь так проявляет заботу, но всё равно в ушах альфа это звучит как: “Чонгук, ты не справляешься сам”. — Если ты не занят и хочешь, приезжай ко мне вечером и на ночь. Пора мне полечить тебя, — несмотря на напряжение, что не уходит из альфы, Тэхён легко расслабляется обратно, будто не боится, что Чонгук может оттолкнуть его или нарочно сделать больно, снова нагрубить. — Почему ты так легко реагируешь на то, что я нарушаю твои границы? Я тебе позвонил, почти накричал на тебя, а ты совсем не злишься, — спокойствие омеги снова выбивает Чонгука. Он теряется в самом себе же, и злость как появилась по щелчку, так и исчезает, оставляет за собой пустоту и не понимание происходящего внутри себя. — А как мне реагировать? Ругаться в ответ или дать промять мои решения? В этом нет смысла, я не хочу тратить силы. Если мои границы будут нарушены так, что мне станет плохо — я не стану терпеть и уйду. — Это прозвучало, как угроза, — Тэхёну снова удается вызвать в Чонгуке неловкость и страх, потому что, оказывается, нарушать границы альфа умеет, а терять Тэхёна, только-только его обретя и привыкнув к этой мысли, Чонгук не готов. Справится, как сам же сказал об этом Юнги, но не готов. — Это констатация факта. Я так делал и не раз: свидание, секс, давление, хлопнувшая дверь. Но не с тобой, — Тэхён даже усмехается. А Чонгук усмехается в ответ, потому что да, свидание, секс, давление и хлопнувшая дверь — это явно не про них. Их список звучал примерно как: лечение, разговор, психология и еда. Похоже, Чонгук действительно отличается от всех, кто раньше был у Тэхёна. — Правда, ты можешь переступить мою черту. Но это нормально в начале отношений, ты просто ещё не знаешь моих черт, хотя уже уважаешь их, переживаешь за свои действия, боишься задеть меня. Это для меня звучит, как идеальное отношение ко мне. Поэтому всё хорошо, Чонгук, между нами всё хорошо. Я готов поддержать тебя, если тебе это нужно, и так, как тебе нужно, поэтому подумай о ночевке сегодня. А пока пойдем в аудиторию, нас ждут. Ждут — это верно сказано. Чонгук закрывает за ними дверь в аудиторию в абсолютной тишине и чувствует спиной прикованные взгляды. Возможно, Тэхён был прав в том, что они вызвали подозрения, а возможно, студенты просто ждут новостей о важном для них мероприятии. — Чонгук, сядь пока на мое место, попозже попрошу тебя раздать бумаги. Альфа следует просьбе и садится прямо под взглядами людей на стул Тэхёна за его же столом. В таком внимании ему некомфортно, особенно после разговора, чувства от которого еще не отпустили. Хочется, как это делает Юнги, укрыться одеялом и вжаться в стену, лежа на кровати, в безопасный уголок хочется. — Мы сегодня не очень долго, так что еще успеете порепетировать, — Тэхён, как и всегда, не чувствует под вниманием никакой скованности. Напротив, он ведет себя ярче, с большим вызовом: садится на край стола, а после и вовсе подтягивает на столешницу ноги и усаживается в позе лотоса. — Я задействовал все связи, которые у меня только были, и, как оказалось, вовремя. На концерт приедут представители больше двух десятков агентств, от лидеров рынка до камерных. С каждым словом омеги Чонгук больше возвращается в реальность из своего мира, где всё сложно. Хоть его новости напрямую и не касаются, но он смотрит на людей перед собой, которые затаивают дыхание, чтобы не упустить слов Тэхёна. А Юнги, кажется, вообще дышать перестал, смотрит почти что круглыми глазами на Тэхёна и, будто почувствовав внимание Чонгука, на него тоже. Чонгук лишь улыбается, старается мягче, чтобы подбодрить, ведь какой бы ни была хорошей новость, Юнги с его травмой будет тяжело находиться в центре внимания на сцене. Ему предстоит, возможно, одно из сложнейших испытаний в его жизни. — Наш ректор оценил идею и отзывы как студентов, так и агентств, и поделился нашей задумкой с другими университетами творческих специальностей, в том числе в других городах. Наш концерт переносят в концертный зал, программа расширяется на несколько дней из-за присоединившихся студентов, а мы с вами стали инициаторами самого крупного в Корее кастинга студентов в агентства, — прямо посреди речи, Тэхён подхватывает сбоку от себя кипу бумаг и протягивает ее за спину, Чонгуку. Тот молча понимает просьбу и принимается раздавать скрепленные страницы каждому из сидящих в аудитории студентов. — До меня ещё дошел слух, что возможно наш концерт будет заснят в формате шоу, но пока что это не достоверная информация. Новостей много, понимаю, поэтому я пришлю в чат более подробную информацию о подготовке ваших номеров. А пока что Чонгук даст вам соглашение на участие в мероприятии, изучите его на этой неделе и на следующей принесите мне подписанными. Закончив с бумажками, Чонгук отдает последние Юнги и садится на свое место. Юнги даже не замечает его, пропадает где-то в своих мыслях — наверное, представляет себя там, свои перспективы среди приглашенных агентств. — Последняя новость и расходимся: так как времени на демонстрацию теперь больше, вы можете не только участвовать самостоятельно, но и подготовить номер для кого-то из друзей или одногруппников. Например, — Тэхён, совсем не красноречиво, поворачивает голову в сторону Чонгука, но смотрит мимо, на Юнги. — Написать музыку для танцевального выступления кого-то. А Юнги, даже не озвучивает свой вопрос — просто поворачивается к Чонгуку с такими глазами, что попроси он хоть голым выйти на сцену, Чонгук не смог бы отказать. Кажется, альфе предстоит вспоминать уроки по хореографии с прошлых курсов.