Идеальный альфа

Рука чуть дрожит. Чонгук впервые ставит подпись на заявлении об увольнении, уходя со своей первой работы. Слова Юнги пару ночей назад заставили его задуматься, ведь альфа особо не рассказывал о своей работе, но Юнги видел, насколько она забирала его силы. И, возможно, слова Тэхёна тоже сказались на его решении. Сам Чонгук не жалеет. С ним толком никто не прощается, его даже не вынуждают отработать еще какие-то дни — просто администратор-омега забирает заявление и сухо прощается. А Чонгук просто выходит на холодную улицу и глубокого вдыхает. Пахнуть словно бы иначе стало. Свободой. Улыбнувшись своим глупым мыслям, он медленно бредет в сторону остановки. Периферийно ему все еще грустно от одной огромной неопределенности жизни, но Чонгук успокаивает сам себя — он не один. Рядом есть Юнги, который очень хочет помочь и у которого это точно получится. Пусть Чонгук даже и ушел с работы, но это шаг вперед для его жизни. Из мыслей его выдергивает уведомление на телефоне — Юнги, конечно. “У тебя полчаса, чтобы вернуться, иначе останешься без ужина” Ворчит. От всего пары его слов Чонгуку становится значительно теплее внутри. Он уже бодрее идет к остановке, есть-то хочется, и как раз вовремя — его автобус подъезжает. Время в пути пролетает незаметно, и лишь выходя на улицу Чонгук осознает — это была последняя поездка с его первой в жизни работы. Ошарашивает, но на мгновение. Прокрутив это в голове и проводив автобус взглядом, Чонгук идет в свою светлую безработную жизнь с предстоящим поиском себя. Он тоскливым взглядом стреляет в университет, проходя мимо него, а уже в общежитии соображает, что Юнги скорее всего что-то готовит для них, а значит будет на кухне. Не официантом работал, но помочь Мину донести до комнаты еды сможет, так что резво вбегает по лестнице, опередив свой дедлайн аж на десять минут. Юнги и правда что-то готовит для них. Чонгук замечает его нахмуренное лицо у крайней плиты, но тот не кажется злым, скорее сосредоточенным. — Иди в задницу. Я не дам тебе пробовать, — ворчит, конечно. Ухмыльнувшись, Чонгук заглядывает глубже в кухонный уголок и замечает стоящего рядом с парнем Хёнджина. Тот закатывает глаза, но с улыбкой встает рядом с Юнги. — Ой, больно то и хотелось. Тоже тебя не угощу! — Готовить бы научился сперва, — Юнги, вопреки недовольному голосу, с улыбкой заглядывает на альфу. А Чонгук вдруг понимает, насколько для него важно, чтобы для Юнги он был не единственным альфой в жизни. Поэтому он присаживается за крайний столик, издалека следя за друзьями и дав им возможность провести немного времени вместе. — А то ты умеешь! Особенно для Чонгука, этого поваренка-то не удивить, наверняка. — В отличии от некоторых, Чонгук благодарно ест всё, что ему дают. Он умеет принимать заботу. И не выпрашивать. Со своих же слов Юнги начинает улыбаться, как и Хёнджин. Видимо, альфа достает его всё время, что Юнги здесь готовит. — И я отменно готовлю рамён. Так что пасть в сторону моей стряпни не разувай, и возможно однажды я сжалюсь. — Ты милый, Юнги, — Чонгук видит, как Юнги становится неловко от слов альфы. — Тебе говорили об этом? — Чонгук постоянно, — он ведет плечом и слишком много мешает в своей кастрюльке, стесняясь поднять на Хёнджина глаза. — Он любит тебя. — Ага. — А ты его? От вопроса Хёнджина Чонгуку становится не по себе. Юнги особенный и откровенный, но слышать такое он хотел бы только лично, но тихо уйти из столовой не успевает. В спину прилетает тихое: — Я без него не живу. За несколько минут у окна Чонгук остывает. Убеждает себя, что не слышал ничего, и, выдохнув напряжение, возвращается к столовой. Только в этот раз войдя в нее, зовет Юнги по имени, привлекая к себе внимание. — Ещё пара минут и я скормил бы твою порцию попрошайке, — Юнги ворчит на него, но едва заметно улыбается. Его настроение поднимается от присутствия Чонгука, пусть он даже не идет обнять его. Альфа старается не слышать прозвучавшее его голосом пару минут назад откровение, хоть и видит его воплощение. — Не повезло тебе, — Чонгук усмехается с грустного взгляда Хёнджина и уверенно проходит в глубь кухни, доставая из ящика свои тарелки и подавая их Юнги. — Зато тебе повезло. Ждут, готовят. — Завидуй молча. В их мелкую перепалку Юнги не вмешивается. Он молча раскладывает лапшу по тарелкам, подхватывает общую с мясом и просто уходит из кухни. Взяв свою порцию, Чонгук идет следом, заметив, что Мин оставил еще в кастрюле лапши, хотя наложил им достаточно много. Сразу сделал лишнюю и для Хёнджина, но даже ему не сказал. — Кастрюлю потом замочи, — Чонгук хмыкает, оставив в воздухе намек на еду для друга, и торопится за Юнги, нагоняя того уже на лестнице. Дверь снова заедает. Даже не удивившись, Чонгук стойко открывает ее одной рукой целую минуту и придерживает для Юнги. Скинув общажные тапочки, Юнги босиком шлепает в глубь комнаты, а Чонгук недовольно цокает — опять без носков. Он прихватывает свои по пути и, пока Юнги привычно раскладывает на сдвинутых кроватях ноутбук, чтобы включить сериал, Чонгук садится рядом и собственнически перетягивает на себя ноги Мина. Тот замирает с расширенными глазами, а Чонгук не обращает на него никакого внимания и натягивает теплую ткань на пальцы ног, отпуская только уже в тепле. — Надевай сам, чтобы этого не приходилось делать мне, — альфа старается звучать строже. — Хорошо, — это проникает в Юнги, он тихо, безропотно соглашается, чуть ли не в первые на памяти Чонгука. — Давай сперва поедим, а то совсем остынет, — уже мягче, стараясь этим немного извиниться за твердость ранее, говорит Чонгук. Он ставит между ними на кровать тарелку с мясом и подает Юнги в руки его с лапшой. В тишине лапша съедается всего за пару минут. Юнги был прав — рамен он готовит вкусно. Сказав ему об этом, Чонгук убирает уже пустые тарелки подальше укладывается на краю кровати, пока Мин снова переключает свое внимание на ноутбук. Только вместо онлайн-кинотеатра, он открывает нечто другое, за чем Чонгук заинтересованно следит. — Мне Тэхён сказал, что сделать лучше песню уже никак, потому что она идеальна, — Юнги неловко, он мнется и не поднимает на Чонгука взгляда, говоря тихо и себе под нос. А альфа лишь улыбается от его робости. Когда не дерзит и позволяет себе опустить стену, чтобы показать настоящие чувства, Юнги прекрасен. — Я с радостью послушал бы ее. — Знаешь, что такое амигдала? Чонгук отрицательно мотает головой и касается его лопаток ладонью, молча поддерживая. Делиться близким, а особенно музыкой, которую Юнги творит своей душой, ему очень сложно. — Нет, — он спохватывается и отвечает уже вслух, поняв, что Юнги-то его не видит. И добавляет, чтобы успокоить: — Я ценю, что ты покажешь ее мне первому. — Это часть мозга, которая формирует эмоции, страх. Создает долгосрочные воспоминания из которых появляется условный рефлекс страха. И отвечает за агрессию, тревожность и постравматическое стрессовое расстройство, — Юнги говорит тихо и с болью. Чонгук внимательно слушает каждое его слово и разделяет чувства. Юнги хотел бы просто избавиться от той части мозга, что заставляет его мучаться уже столько лет — он знает это. Написать об этом песню — очень сильный и достойный поступок. Подсев ближе к нему, Чонгук тянется и сам включает музыку. Грустные ноты сразу же окутывают комнату и душу альфы изнутри. Он обнимает Юнги, заваливая себе на грудь, и старается просто слушать красивую музыку, а не думать о том, что эти слова и этот оттенок грусти постоянно делают ему больно изнутри. Юнги едва дышит всю песню. Чонгук же напротив, как бы ни старался абстрагироваться, но сам окунается в огромную боль, которую его любимый человек выразил вот так. Он стискивает его крепче в руках на последних словах песни, переполненными отчаянием и, когда голос Юнги растворяется в тишине, мягко обхватывает пальцами подбородок и поднимает его голову, вынуждая заглянуть в глаза. У Юнги они словно за туманом. Покрылись серой, ледяной коркой. Чонгуку смотреть в них не по себе, но он не смеет отвести своих. — Это потрясающе, Юнги. Мне не найти слов, чтобы объяснить, что творится тут, — Чонгук свободной рукой кладет ладонь Мина себе на грудь, показывая, как сильно колотится его сердце всего лишь от песни. — Чонгук, — Юнги смотрит рассеянно на свою руку, а после снова в лицо альфы. Он словно только что рассказал самое сокровенное, что прятал столько лет между ними. И он боится. Как пару дней назад, что Чонгуку он такой, разбитый и собранный кое-как, не нужен. — Я люблю тебя, — альфа шепчет, надеясь наконец выжечь эти слова у него в душе, чтобы они хоть немного освещали темноту. — Я тебя, — Юнги не вторит, затихает и смотрит испуганно, словно вот-вот заплачет. Но находится и шепотом продолжает, — сильнее, чем хочу забыть всё это. Его признание болью пережимает горло. Чонгук кивает, говоря, что понимает, и тянет ближе к себе, касаясь теплых губ в утешении.