Общежитие №16

Утро субботы началось с любимого бабсовета, который срочно собрал Чонин. На нём присутствовали все, кроме Феликса, по чьей вине он и был устроен. Правда, он об этом не знал, но и не должен был. Все расселись по кроватям, Хёнджина и Минхо посадили на подоконник, а Чонин разместился по центру с телефоном в руках, где были открыты заметки.  — Итак, дамы и господа, мы собрались здесь по важному поводу.  — Пиздюк, не тяни.  — Цыц, — фыркнул он на Сынмина. — Продолжаем. Сегодня объявляется турнир за руку и жопу принцессы, как я и хотел. Мы будем сравнивать ваши параметры с идеальным типажом Флекса.  — И откуда вы его идеальный тип знаете? — спросил Хван.  — В течении трёх дней по частичкам собирали. Помощник, прошу вас.  Джисон прокашлялся, поднимаясь на ноги, подошёл к подоконнику и встал спиной к сидящем на нём Минхо и Хёнджину, а потом кивнул.  — Начинаем, — официально объявил Чонин. — Рост от 180 сантиметров.   Хан указал ладонью на Хёнджина.  — Сосать, карлик! — злорадствовал он, с улыбкой тыча пальцем в Минхо.  — Нахуй иди, шпала. Что там дальше?  — Спортивное телосложение.  Джисон указал на Минхо. Всё-таки мышц у него было побольше.  — Сосать, дистрофик!  — Своё что-то придумай.  — Тихо, блять! — заткнул их Чонин. — Большие глаза.  Ладонь указала на Минхо.  — Можно я уйду?.. — пробубнил Сынмин, уложив голову на кулак. — Пожалуйста, помилуйте.  — Нет, страдай. Кхм-кхм… Ухоженные ногти.  Хан проверил руки обоих и смирно встал, хлопая глазами.  — Ясно… Пухлые губы.  — Нижняя или верхняя? — уточнил Джисон.  — В целом.  Он указал на обоих.  Чонин прошёл еще по нескольким пунктам, а потом с гордостью заявил:  — С внешними параметрами закончили, пока объявляю ничью.  Переходим к характеру. Не нюня.  Хан, не прекращая натянуто улыбаться, выгнул ладонь в сторону Хёнджина.  — Э! — возмутился Минхо. — С хуя ли?!  — Брат, с этим живут, не загоняйся.    — Адекватный, — продолжил Чонин.  Теперь на Минхо.  — Спасибо, блять! — в этот раз цокнул Хван.  — Брат, с этим тоже живут.  Чонин продолжил зачитывать критерии, Чанбин вёл счёт в заметках и по окончанию встал по центру комнаты, чтобы объявить результаты. Ему создали барабанную дробь.  — Делаю последние телодвижения и заявляю, что победил… — Чанбин вылупил глаза, поняв, кто выиграл. — Хёнджин…  — А почему так удивлённо? — прыснул тот, сложив руки на груди. — За мной в своё время весь детдом бегал.  — Тут прикол в том, что ты из-за характера вывез. Это как вообще?!  — Пересчитай, — посоветовал Сынмин.  — Эй! Нормальный у меня характер!  — Но не для Флекса же!  — Хватит! — заткнул их Чан. — Прекрасно. Мы всё выяснили, Хёнджин подходит больше, поэтому…    Минхо вздрогнул, когда услышал стук позади себя. Он бегло начал раскрывать окно, чтобы впустить Феликса, явившегося в шортах, футболке и с гнездом на голове.  — Вы чего орёте?  Все молчали пару секунд, первым сдался Сынмин. Он начал ржать, моментально заразив остальных, а Феликс сидел и хлопал невинными, с трудом раскрытыми глазами.  — Что я уже сделал?  — Ты очень на макаку похож, — сказал Чан, успокоившись. — Или на попугайчика.  — Почему?  — Ты ирокез свой видел?  Он пошёл к зеркалу в ванной, но в силу утренней усталости не стал кричать. Он рассматривал волосы, стоящие дыбом, а после заметил, что они были закреплены лаком.  — Чей шедевр? — спросил Феликс, вернувшись в комнату.  — Флекс, у нас лака в жизни не было, — защищал всех Чанбин. — Может, девки?  — Как они в комнату вошли?  — Никак, — пожал плечами Сынмин. — У нас лака нет, зато у тебя есть.  — Понятно… На кой хуй ты это сделал?  — По рофлу.  — Принимается. А вы тут зачем собрались?  — Короче, Флекс, важный вопрос, — сказал Хан, подойдя к нему. Он положил руки на плечи Феликса, подвёл к подоконнику, где сидели Хёнджин и Минхо, а затем провёл ладонью по воздуху. — Кто лучше?  — Чего?..  — Мы тут выборы устроили.  — Джисон, ты ебанутый? — высоко поднял брови Чан. — Это конфиденциально.  — Нужно было сразу спросить. Ну, Флекс, выбирай.  — Что вообще происходит? — Тут прошла битва за руку и жопу принцессы. Мы сравнивали твой идеальный типаж с их параметрами по внешности и характеру. Мы ведь не зря заёбывали тебя расспросами.  — Допустим…  — Угадаешь, кто выиграл?  — А можно я не буду героиней дорамы в ваших глазах? Что за цирк вы устроили?  — Про дораму ты прям ахуенно сказал, — улыбнулся Чанбин. — Смотрим её уже больше трёх месяцев.  — Флекс, просто выбери.  — Вы издеваетесь?! Не буду я ничего выбирать!  — А вот по нашим подсчётам, тебе больше симпатизирует… — протяжно произнёс Чонин. — Ну? Сказать? Или сам догадаешься?  — Никто.    — Ответ неверный. Хёнджин.  Феликс широко раскрыл глаза, отчего стал ещё больше похож на попугайчика, и начал смотреть ими на Хёнджина, который кое-как сдерживал смех. В итоге он не выдержал и начал ржать так громко, что чуть не свалился с подоконника.  — Блять, принцесса, не зырь! — умолял он, продолжая смеяться. — Хватит!  — Реально, смой с себя рокерскую натуру, — поддержал Минхо. — А то прям… Прям пиздец.  — Не припомню, чтобы мой идеальный тип был отбитым на голову торчком, который меня убить пытался… — выдержав паузу почти перед каждым словом, сказал Феликс.  — Давай посмотрим, — прокашлялся Чонин, подойдя к нему со списком. — Рост от 180, спортивное телосложение, пухлые губы, аккуратный нос, острый подбородок, не нюня, дерзкий, знает себе цену, дружелюбный в определённом кругу, с юмором.  — Пиздюк, так это ты! — сказал Чан, хлопнув в ладоши.  Феликс и Чонин одновременно посмотрели на него, идентично нахмурив брови.  — Реально же…  Чонин заправил несуществующие волосы за ухо, повернулся к Феликсу и закинул руку на его плечо, а потом уложил туда голову и подмигнул.  — Бери, пока дают, — и снова подмигнул.  — Вызывайте ПДН, — сказал Сынмин, проведя руками по лицу. — Тут порно, сиськи, письки.  — Только без сисек.  — И без порно, — сказал Феликс, но потом осознал. — Бля…  — Обеспечу, любимый. Так, всё, — Чонин убрал руку с его плеча и направился к своей кровати. — Флекс, иди смывать начёс. Остальные, уёбывайте вместе с ним.  — Прогоняешь? — фыркнул Минхо. — А я ведь тебе вчера выпить купил…  — Идиоты, ему помогать идите! Он сам эту хуйню с себя не смоет.  На помощь вызвался Чанбин, так как у всех остальных резко появились дела. Джисон попросил Минхо сегодня походить по переходам с ним и пообещал разделить выручку, Сынмин отправился в вейп-шоп, Чонин досыпал свою норму, так как вернулся в шесть утра и проснулся в десять, Чан отправился пиздить вещи у прохожих, а Хёнджин ушёл на улицу, ничего не объяснив.  — Вот это хохолок, — тихо смеялся себе под нос Чанбин, наблюдая, как вода стекала с ирокеза, как по крыше во время дождя. — Мне Сынмин тоже такое один раз организовал.  — У тебя разве были длинные волосы?  — Были, но когда мне тогда только шестнадцать исполнилось.  — Вы так давно знакомы?! — удивился Феликс, посмотрев на него, но до сих пор смирно сидел возле душевой кабины на четвереньках. — Почему я не знал? — Никто не знает.  — В смысле?.. Это секрет какой-то?  — Можно и так сказать. Короче, познакомились мы в деревне, где Сынмин жил, а я там частенько появлялся.  — К бабушке ездил?  — Да. Я там чуть ли сам не прописался.  — Почему? Погоди, а школа?  — Мне организовывали больничный на время, пока я туда ездил. А ездил я где-то раз в месяц на неделю.  — Почему так часто?  — Там с родителями… Долгая история, короче.  — Я не тороплюсь.    Феликс, очевидно, уже догадался, что эта история была не из весёлых. Но его предупреждали, что тут у всех были детские травмы. Прям на подбор компашку собирали.  — Всё моё детство ссорились, там до битья посуды и драк доходило. Не хотели, чтобы я это видел, а развестись никак не могли. Не знали, как меня поделить, я ведь единственный ребёнок в семье, там ещё и с деньгами какие-то траблы были. Отправляли меня к бабушке, а я к ней так привязался, что потом сам просился пожить, пока в универ не поступил и в общагу не переехал.  — Родители-то развелись?  — Да, слава яйцам. Мне надоело маму с синяками видеть. Я за неё заступался, конечно, сам иногда отцу по морде прописывал, чтобы в себя пришёл, но после мне сильнее доставалось. Из-за этого мама мне вообще запретила из комнаты выходить, когда у них разборки начинались, но я её не слушал, понятное дело. Рад, что смог свалить оттуда.  — А бабушка как к этому относится?  — Была рада, что развелись. Она даже просила у меня прощения, что именно её сын стал моим отцом.  — Сейчас с ней общаешься?  — На том же уровне, что и ты с мамой.  Феликс лишь вздохнул.  — Давно?  — Полтора года назад, как только поступил. Я вот только вернулся из деревни домой, а на следующий день отец сообщил о её смерти, ему соседка звонила. Давай тему переведём.  — Хорошо, только один вопрос остался.  — Какой?  — Тебя ведь Сынмин тогда не лаком причёсывал, да?  — Да, — засмеялся Чанбин. — Навозом. Назвал это «маской для городских». Но после этого мы сдружились.  — А почему это секрет?  — Это уже второй вопрос.    — Ну пожалуйста, — попросил Феликс, а потом сморщился от щиплющей боли в глазах. Чанбин сразу же направил душ в его лицо. — От души, брат.  — Просто Сынмин запретил кому-либо говорить об этом. У него здесь знакомые, а я знатно подгадил ему репутацию. Короче, для перестраховки.  — Как подгадил?  — Опозорил на всю деревню несколькими действиями. Он её еле-еле восстановил. Я в ответку окунул его в говно, сломал мопед, победил в драке на глазах у его друзей и так далее. Зато общаться начали. Сказал, что я ровный пацан и не терпила.  — Неплохо.  — Флекс.  — Что?  — Ты смирился с тем, что тебе Хёнджин подходит?  — Ебало на ноль, — басом произнёс он. — Не оскорбляй мои вкусы.  — Так анализ решил. Серьёзно, он почти по всем параметрам подходит.  — Мне тот же самый пиздюк больше симпатизирует, но у него есть один жирный минус.  — Какой?  — Исключительно налево ходит.  — Но ты не можешь отрицать, что Хёнджин лицом вышел.  — Даже если и вышел, то что? В моих глазах он похож на тролля минимум из-за поступков.  — Так исправился же.  — Люди не меняются.  Чанбин отодвинул душ, а Феликс почувствовал на своём затылке такой удивлённый взгляд, что тому даже говорить не пришлось.  — Сделаем вид, что я — исключение.  — Не-не, брат, погоди. Ты сам в другого человека превратился, а теперь втираешь, что люди не меняются? Сам себя-то не обманывай.  — Я вижу, что он делает это показательно, с целью задобрить меня и вас. Я такое осуждаю. И мне не нравится эта его добрая оболочка.  — Хёнджин не злой, просто с тобой так обходился, как с исключением, — улыбнулся Чанбин, припомнив это слово. — А так… Ты прав, наверное. Его нельзя отнести к злым или добрым, он просто дружелюбный чел на приколе. За свой двор стреляет в упор и прочие фразочки из две тысячи семнадцатого.  — В это я могу поверить, но не в то, что он превратился в мать Терезу. Для кого весь этот цирк?  — Для тебя, очевидно же.  — Я ему говорил, что он мне злым нравился больше. Там хоть интересно было.  — Пиздиться на каждом углу и покушаться на жизни друг друга — это интересно, не спорю.  — Так реально же.  — Интересные у тебя фетиши… Но ты зря про тролля сказал. Хёнджина, между прочим, самым красивым на нашем курсе выбрали.  — Эту макаку?! — не обращая внимания на воду, затекающую в рот, со смехом произнёс Феликс. — Это прикол какой-то? Как это вообще сделали?  — Там голосование анонимное было среди однокурсников, кидали бумажки в ящик с именами кандидатов.  — Да он сам сто проц всё подкинул. Или подговорил кого-то.  — Нет, я сам рядом с этим ящиком стоял и контролировал, — Чанбин протянул ему полотенце, Феликс завернул в него волосы и выпрямился, скуля из-за боли в затёкшей спине.  Они решили продолжить в комнате и сели на кровать Сынмина, мол, её намочить не жалко.  — А что в нём некрасивого?  — Ты отъебёшься от меня с этим Хёнджином или нет?  — Нет. Ну правда, ответь.  — У него башка всегда грязная.  — Это поправимо.  — Лицо маленькое.  — Так тебе же нравится такое.  — Какая же ты сучара, — прыснул он, поняв, что его подловили. Для наглядности Феликс взял в руки телефон, зашёл в общий чат и нажал на иконку с фотографией Хвана, принялся внимательно разглядывать её. — У него нижняя губа намного больше верхней.  — Так это круто. Сосать удобно.  — Он на тебе проверил?  — Нет, я ему на слово поверил.  — Ладно… Брови у него прямые, как палки. Нос какой-то… не такой. И глаза очень…  — Мелкие?  — Нет.  — Тупые?  — Это да, но я про другое. Когда он эту фотку сделал?  — Несколько дней назад. А что?  — Прям сияет. Что его так обрадовало?  — Ты, наверное. Говорил с ним?  — Было дело. Я тогда от Кая уходил. Только я его очень медленно послал, ничего такого радостного не говорил.  — Ты просто поговорил с ним, а этого достаточно. Хёнджин всегда фоткается, когда что-то хорошее случается.  Феликс ещё несколько секунд рассматривал фотографию, противясь от того, что не мог найти изъяны в счастливом лице Хёнджина. Но Чанбину это знать необязательно.  — Не такой уж он и красивый. Так, на троечку. С плюсом. 

***

Хёнджин вернулся в общагу даже ни под вечер, ни ночью, а перед рассветом. Он целый день пропадал где-то, перед уходом взял наркоту — работал, а по приходе первым делом начал что-то распаковывать. От этих шорохов проснулся Чан. Он, только повернув голову, молча смотрел на то, как Хван доставал из коробки какой-то длинный стакан, в итоге оказавшийся вазой.  — Слышь, флорист, — прошептал он, сумев обратить на себя внимание. — Что за букет?  — Угадай.  — Ты сколько с ним таскался?  — Десять минут. Я знаю один цветочный, который с шести утра работает.  — Ты ведь понимаешь, что твой веник полетит в окно?  — Знаю, но попробовать стоит.  На этом их диалог прекратился. Хёнджин быстро слазил к соседям через лестницу, распахнул чутка приоткрытое окно и поставил букет на подоконник, а потом, при помощи специальной верёвочки, которую туда привязали, закрыл его снаружи.  Он ещё несколько минут провозился в ванной, вернулся оттуда уже раздетым и улёгся спать, планируя провести за этим занятием ближайшие двенадцать часов, а лучше — все двадцать четыре, чтобы на уже завтрашней игре не умирать от усталости. Он собирался участвовать в ней, будто не зная про запрет Чана.  Первым в комнате Пеппы, помимо самой Пеппы, проснулся Феликс. Он направился в туалет, вышел оттуда вместе с поросёнком и накормил её, чтобы не вопила. Парень скрестил ноги, сидя на полу, и начал поглаживать её спинку, пока та была увлечена трапезой. Часы показывали восемь утра. Ему ужасно надоело просыпаться в такую рань по выходным, но против режима не попрёшь. Феликс огляделся по сторонам и увидел на подоконнике то, чего вчера там явно не было.  — Гипсофилы? — спросил он у самого себя.  По телу пробежалась дрожь, отразившаяся мурашками. Именно эти цветы Феликс подарил Сэцуко в тот день, когда застукал её за изменой в стационаре. Это казалось довольно символичным. Гипсофилы хранились очень долго, не вяли и не теряли прежних красок, прямо как чувства, которые тогда испытал Феликс. Предательство, неуважение, боль и разочарование. От ненависти захотелось выкинуть букет в ту же секунду, но записка, лежащая между крохотными бутончиками, заинтересовывала его с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Там явно было написано не одно предложение. Феликс вздохнул, закрыв глаза, взял в руки небольшую картонку, сплошь исписанную текстом, и начал читать.  «Я знаю, о чём ты сейчас думаешь. Она обошлась с тобой бесчеловечно, как и я обходился с тобой относительно недавно, но сейчас всё изменилось. Пускай эти цветы теперь ассоциируются у тебя не с разбитым сердцем, а с чувством, что ты правда дорог и важен для кого-то. Не только для меня, но ещё и для остальных пацанов. Принцесса, не выкидывай букет, я уже чувствую, что он тебе нравится.»  Феликс улыбнулся. Он всем сердцем ненавидел эти цветы, Хёнджин идеально описал ассоциацию с ними, но откуда он узнал? Может, Джисон рассказал? Или он рассказал это кому-то другому, а потом дошло до Хвана. Но Феликс ведь не говорил, что принёс ей в тот день именно гипсофилы. На самом деле, это было неважно. Важно — то, что Хёнджин впервые угадал со знаком внимания. Это было нечто большее, чем простой букет, это помогло Феликсу понять, что ничто в этом мире не постоянно. Всё меняется: люди, их привычки, взгляды на жизнь и друг друга. И ассоциации точно так же менялись. Если до сегодняшнего дня Феликс воспринимал гипсофилы, как разбитое сердце, то сейчас сменил его на чувство надобности. В нём действительно нуждались, причём бескорыстно, а не ради выгоды. Хёнджин будто разведал, о чём говорили Феликс и Кай в ресторане, и решил отогнать от него все плохие мысли. Именно по этой причине он отсутствовал весь день. Хёнджин нашёл Кая и сумел выпытать из него всю информацию, ведь видел, что в последние дни Феликс вёл себя как-то иначе. Будто сторонился их, но вида не подавал.  Букет остался на подоконнике, а записку Феликс спрятал в книжку, что хранил в ящике. Её не должен был видеть никто, кроме самого Ликса. Слишком много нужных ему слов было запечатлено в этих иероглифах.  Феликсу даже захотелось поблагодарить Хёнджина, и это желание казалось ему довольно странным, но от этого не становилось менее сильным. Уже все проснулись, успели по несколько раз подколоть Феликса из-за букета, а он ждал. Ждал момента, когда человек из соседней комнаты проснётся, чтобы подойти к нему и коротко произнести «спасибо». Искренне, а не так, как раньше.  Прошёл час, два, три, начали подниматься сожители Феликса, в окне показалась макушка Хана, который звал всех есть, потом явился Чан и напомнил о тренировке в два часа дня, затем появился Чонин, который пожаловался, что опять не выспался. А человек, нужный сейчас Феликсу, даже не думал открывать глаза. Он сладко спал, игнорируя гул и оры в комнате, даже разбитая чашка и вызванный этим визг не смог разбудить его. Феликс не собирался идти туда, гордость не позволяла, поэтому решил дождаться начала тренировки. Ни ему, ни Хёнджину туда являться не требовалось, как раз выдастся идеальный момент — нет лишних глаз и ушей.  Как только часы показали полтретьего, Феликс двинулся в путь, представляющий из себя перелаз через окно по пожарной лестнице. Он специально прождал полчаса, зная, что Джисон обязательно вернётся за одним кроссовком, который забыл положить в сумку, а через какое-то время за ним придёт Чанбин и начнёт торопить. Это и произошло, о чём Феликс узнал по разговорам.  Он взобрался на лестницу, потянул за верёвочку и распахнул окно до конца. Эту конструкцию использовали только зимой, когда окна открывались намного реже и на меньшее время, так как морозить яйца не хотелось никому. Феликс оказался на подоконнике, снова коснулся ручки и закрыл окно, а потом устремил взгляд на кровать, где лежал Хёнджин.  — Серьёзно?.. — высоко поднял брови он. — Как можно так долго дрыхнуть?!  Феликс стоял над ним, думая, как поступить. В ближайшее время другого шанса поблагодарить не выдастся, а специально отводить Хёнджина ото всех — идея плохая. Надумают ещё себе. — Встаём! — ответа не было. — Ку-ку, ёпта! Ты сдох?  Феликс потряс его за плечо, но Хван по-прежнему лежал без движения. Пришлось идти на крайние меры.  — Алё! — кричал он, оседлав Хёнджина. Феликс обхватил его бёдра своими ногами. — Вставай! Блять, ты издеваешься?!  Хёнджин перевернулся с бока на спину, чуть не заставив Феликса полететь на пол, чуток приоткрыл глаза, а затем, увидев его, распахнул их полностью. Он хотел закричать, но из-за шока непроизвольно замолчал.  — Привет…  — С добрым утром, блять! Уже почти три.  — А ты что тут делаешь?.. — отрывисто говорил Хёнджин, пытаясь принять факт того, что Феликс сидел на нём. — Где все?  — На тренировке.  — Понятно.  — Я чё пришёл-то, — прокашлялся Феликс и почесал затылок. — Спасибо.  — За что?  — За цветы.  — А-а… Не за что. Ты их даже не выкинул?  — Нет. Пускай стоят, красиво же.  — Да-да, красиво…  — Ты чего такой?  Хёнджин молча смотрел на него, этим отвечая на вопрос. Феликс же был в слишком хорошем настроении, поэтому не понимал причины удивления. Ему так сильно хотелось поблагодарить Хёнджина, что до сих пор продолжающееся нахождение на чужих ногах не казалось ему чем-то странным. До момента, пока Феликс не почувствовал что-то твёрдое под одеялом.  — Ух-ты… — тихо фыркнул он. — Что у вас с Минхо за приколы такие? Из меня ракетное топливо течёт, что ли?  — Флекс, съебись уже, ради бога.  — Сам Хван Хёнджин меня прогоняет? — ухмыльнулся Феликс. — Что-то новенькое. Хотя, наверное, наоборот, старенькое.  — Уйди! У тебя гормоны разбушевались?!  И правда, почему он ещё здесь? Почему сам залез на Хёнджина, не противясь от этого, и не особо спешил уходить? Из-за простого букета? Бред какой-то.  — Извини, — пробубнил Феликс, слезая с него. Он положил руку на гипс и заметил, что Хёнджин при первой же возможности скрестил ноги. — Можно вопрос?  — Быстрее.  — Это случилось потому, что ты только что проснулся, или из-за меня и?…  — Блять, исчезни уже!  — Понял.  Феликс подбежал к окну и скрылся на лестнице, а Хёнджин пулей рванул в туалет. По приходе в общагу парни заметили две вещи, которые в теории были практически не совместимы: отсутствие Феликса и отсутствие Хёнджина. Чан сразу же набрал Хёнджину, а Чонин — Феликсу. Если они рядом и попробуют скрыть, то в итоге это всё равно вскроется.  Хван трубку не взял, а вот до Феликса получилось дозвониться с первого раза. Оказалось, что он отправился на плановый осмотр, собираясь спросить про гипс и дату его снятия. Возможно, это произойдёт в ближайшие дни, но оставалось лишь гадать.  — Хёнджин не берёт?  — Только если в рот, — вздохнул Чонин, убрав телефон в карман. — Где его опять носит?  — Новые цветы для Флекса ищет, — прыснул Чан. — Кстати, странно, что они ещё не под окном валяются.  — Да, — кивнул Чонин. — Не мог же он их принять.  — Не мог, — подтвердил Хан, сделал два шага к кровати, замер и обернулся, захлопав глазами. — Пацаны…  — Нет.  — Не верю.   — Флекс опять в люк ёбнулся?! Головой ударился?! — развёл руками Чонин. Он запрыгнул на подоконник и посмотрел в соседнее окно, убедившись, что букет стоял на месте. — Да ну, нахуй! Прикиньте!  — Должно быть какое-то объяснение, — начал размышлять Чан. Он будто не хотел мириться с этим. — Почему?! Как, блять?!  — Дождёмся Флекса и всё узнаем, — заявил Хан. — Пока рано что-то предполагать.  Феликс возвращался одновременно грустным и радостным. Хорошая новость заключалась в том, что ему осталось ходить в гипсе всего полторы недели, что опережало сроки, а плохая — отказ от физических нагрузок на две недели. Значит, он не сможет в ближайшее время участвовать в соревнованиях и помочь парням с победой. Получается, что все тренировки прошли практически даром. Феликс успокаивал себя мыслью о том, что, пожертвовав собой, вернул в команду более важного игрока, но по своей же тупости отстранил его от соревнований на ближайшее время.  «Вспомнишь говно…», — подумал про себя Феликс, увидев Хёнджина, приближающегося к общаге. Он обеспечил Ликсу хорошее настроение на весь оставшийся день, так что новость из больницы не казалась ему такой уж печальной. Надо бы поговорить с ним.  — Ты откуда топаешь?  — Что? — обернулся Хёнджин и вынул наушник. Он всегда ходил в одном.  — Откуда идёшь? — снова спросил Феликс.  — Там по работе нужно было встретиться. А ты?  — Из больницы, — Феликс понял, что диалог у них не склеится. — Лезь, я за тобой поднимусь.  Всё время, оставшееся до вечера, Хёнджин слёзно умолял Чана допустить его к игре, но тот был непоколебим. Он пообещал запереть Хвана в туалете, если не успокоится, но даже это его не пугало. Чана жутко раздражала целеустремлённость парня, которая проявляла себя далеко не в лучших ситуациях.  — Нет.  — Ну почему?! — захныкал он, стукнув ногой. — У меня нормально всё! Рука работает!  — Станет хуже. Мы уже это обсуждали.  — Блять, Чан, по-братски же прошу!  — Все благодарности Флексу и пушке Сынмина, — Чан достал телефон и начал набирать сообщение. — Вопросы остались?  — Нет…  — Вот и чудно. Радуйся, у тебя завтра законный выходной. Будете с Флексом чаи гонять.  — Он со мной? — усмехнулся тот. — Даже звучит как что-то нереальное.  — А ты попробуй. У него сегодня хорошее настроение.    — Не хочу навязываться, только просру всё. Надо постепенно.   — Правильно мыслишь.  — Прикинь, — улыбнулся Хёнджин, приземлившись на свою кровать. — Он сегодня на меня сел.  — В смысле?  — В прямом. Я проснулся, потому что принцесса на мне сидела. Глаза открываю, а он тут, — Хван положил руки на свои бёдра. — Как у себя дома расселся. Пришёл спасибо за букет говорить.  — Ошалеть… — Чан аж сел. — Это намёк?  — Не думаю. Просто я не обычные цветы подарил, а особенные. Которые у него не с лучшим периодом в жизни ассоциировались. Теперь, походу, всё изменилось.  — Стреляешь редко, но метко.  — Верно, — прыснул он. — У меня получилось найти его бывшую и узнать всю историю. Мне Джисон сказал только её имя, которое кое-как вспомнил, а дальше дело было за малым.  — Как она?  — Жива и здорова. От зависимости избавилась, уже год не употребляет. Флекс, оказывается, перед расставанием оплатил ей остатки лечения. Я не знал.  — Флекс всегда дело до конца доводит, — гордо произнёс Чан. — Кстати, он просил меня рассказать, как тут все сдружились. Может, ты ему завтра поведаешь?  — Думаешь, он согласится?  — Тут дело не в том, кто рассказывает, а в том — как. Ты можешь поподробней ему историю Джисона и Минхо рассказать.  — Ты прав.  — Я всегда прав.  — Резонно.  *** Хёнджин, поддавшись уговорам Чана, всё-таки решился прийти к Феликсу и рассказать давнишнюю историю дружбы двух комнат. Все отправились на соревнования в десять утра, до этого разбудив этих двоих, мол, чтоб жизнь малиной не казалась. Хван взобрался на лестницу в двенадцать. Он постучал по окну, не собираясь пользоваться полномочиями верёвочки. Феликс отдёрнул штору, потянул за ручку и впустил его внутрь.  — Салам, принцесса.  — Чего пришёл?  — Тебя Чан не предупредил?  — О чём?  — Понятно, — Хёнджин указал взглядом на тумбочку Феликса. — Можно сяду?  — Садись… Нахуй спрашивать?  — Просто.  — Даже дышать разрешаю, — Феликс сел на свою кровать и сложил ноги бабочкой. — Чего припёрся-то?  — Ты просил Чана рассказать, как мы вообще сдружились, потому что в начале друг друга ненавидели.  — А Чан у нас сейчас надрывает голос на поле, поэтому прискакал ты?  — Именно. Ты конкретно от Чана услышать хотел или похуй?  — Похуй.  — Прекрасно, — Хёнджин прокашлялся и устроился поудобнее. — Началось всё в далёком прошлом году. Я тогда знал только Джисона, ведь уже общался с ним, а Минхо — чисто по его рассказам. Прикол в том, что здесь никто не договаривался в один универ поступать, а получилось вот это. Эх, зашёл я, значит, в комнату, увидел Чонина и сходу спросил, сколько ему лет. Сказал, что семнадцать, и я молча вышел. Надо было переварить как-то. В этот момент из соседней комнаты вышел Джисон, мы смотрели друг на друга, как два дауна, а потом начали визжать от счастья.  — Мне, кажется, кто-то говорил, что вы с Джисоном договаривались в один уник поступать.  — Ошиблись, наверное. Я вообще не собирался никуда поступать, а документы в последний момент подал, их с трудом приняли.  — Значит, комнаты начали общаться из-за вас?  — Общаться — это громко сказано. В нашей, кстати, до твоего пришествия жил один пацан, но отчислился после окончания первого курса. Но мы с ним до сих пор связь поддерживаем.  — Как?  — Они с Джисоном сменщики. Вместе в фургоне работают.  — Ахуеть… Так, а почему вы ненавидели друг друга?  — Потому что все дикими были, — усмехнулся Хёнджин. — Самыми активными были я и Сынмин. Вот представь комбо: чисто деревенский пацан и состоявшийся детдомовец.  — Страшно.  — Вот именно! Все первым делом налетели на Минхо, когда увидели его шрамы. Я ничего об этом не знал, поэтому подъёбывал — у нас в детдоме с мазохистами только так. Сынмин его суицидником прозвал, один раз даже специально порезал это запястье.  — Чего?! — воскликнул Феликс. — Как?! Зачем?!  — Это было где-то через две недели после заезда. Сынмин ночью залез на его кровать, прижал руку и три, что ли, раза провёл канцелярским ножом. Минхо, очевидно, проснулся, начал орать, а Сынмин сказал: «Что-то ты давненько этого не делал». Короче, напомнил ему, а то забылся.  — Пиздец…  — Лучше и не скажешь. Минхо сюда изначально в напульсниках приехал, отец ему такой прощальный подарок оставил, а потом из-за этого случая даже на ночь снимать перестал. Джисон разговаривал с ним, но Минхо молчал, уверял его в том, что всё нормально. Первым к нему Чан подошёл.  — А Чан как изначально ко всем относился?  — Он как раз хорошо. Единственный человек со здоровой менталкой. У него семья отличная, правда, переехать на соседний континент пришлось, как только шестнадцать исполнилось.  — Почему?  — Он всегда хотел жить в Корее. Вообще, он изначально учился здесь в школе по обмену, потом и в уник поступил. Жил с дальними родственниками, у них денег на его содержание вообще не было, но они молчали. Тогда Чан и начал карманить, чтобы не только себя обеспечить, но ещё и их.  — А что там с Минхо было?  — Чан поговорил с ним, Минхо смог открыться ему и рассказать про отца. Чан попросил нас больше не подъёбывать его, но получилось не сразу, а через месяц. У нас ещё Чонин и Сынмин жёстко пиздились.  — Чего?! — Феликс не мог найти более подходящее слово, отчего казалось, что он произносил только его. — Они ж прям друзьяшки.  — Сейчас, но не раньше. Началось с момента, когда Сынмин вынюхал про его работу и презирал за это, пиздил, чтобы «выбить из него эту дурь». Там тоже разговоры через Чана помогли. Но прям сдружились мы из-за волейбола. Чану велели собрать команду, он у нас в группе раньше старостой был, а про его некую волейбольную карьеру знали. Он предложил нам, рассказав про всякие плюшки в виде прощения проёбов, законные прогулы и так далее, поэтому согласились. Учил некоторых с нуля играть, но под его руководством всё супер получалось. Мы к тому времени уже начали нормально так общаться, а окончательно сплотила нас травма Чана. Все перед ним носились, когда он в корсете лежал, помогали всячески. Так и закрутилось. Старостой он прекратил быть из-за перелома позвоночника, ведь на пары полгода не ходил, а капитанство в волейболе на себя взял я. Это ебать сложно, поэтому я предложил Чану в следующем году стать нашим тренером, а дальше ты сам всё знаешь.   — А Чанбин мирным был?  — Да, и в этом весь пиздец. Даже не мирным, а забивным. Связался до этого с какой-то компашкой, с Сынмином почти сразу закентился, и они вдвоём терроризировали всех. Чан кое-как смог перевоспитать. Меня в том числе. Только с Минхо пришлось говорить не об адекватном поведении, а о том, что нужно уметь себя защищать. Он прям шугался нас, как котёнок. Понятно, по какой причине.  Феликс понял, о какой плохой компашке шла речь, но упоминать не стал. Деревня сильно меняла людей, но если Чанбина ещё можно было спасти без особого труда, то Сынмина пришлось вытаскивать из этой навозной ямы за уши.  Хёнджин уже собирался уходить, но внезапный поток мата из уст Феликса остановил его.  — Что случилось?  — Пиздец! — крикнул он, держа в руках телефон. — С меня бабки просят.  — Какие?  — Чел спалил, что я у него что-то спиздил, теперь требует дохуя денег, чтобы в полицию не заявил.  — Много спиздил?  — Да. Получилось сумку стащить, а там кошелёк, телефон, наушники, часы, ноутбук и ещё что-то.  — Это уже срок… Сколько просит?  — Сто пятьдесят миллионов.  — Тут уже не пиздец, а пиздос. Через час все сидели в комнате Пеппы, уже получив информацию о шантаже. Думали. Чан успел отчитать Феликса, напомнив, что пиздить сумки — идея, мягко говоря, плохая. Ладно, если брать по одной-две вещи, но если целый багажник… В лучшем случае отделаешься условкой. Сейчас у Феликса не было ни денег, ни желания садиться в тюрьму или поганить репутацию.  — Когда просит?  — Два дня дал, — ответил он Сынмину. — Как он вообще мой номер нашёл?  — Тебя только это волнует? Вещи я уже продал, вернуть не получится. И деньги слил.  — Когда?! Всего сутки прошли!  — Там жёсткая закупка была, ещё и за аренду заплатил. Потом зарплату выдал и так далее.  — Может, тебе опять что-то сломать? — предложил Хан. — В прошлый раз прокатило.  — Нет уж, спасибо, — фыркнул он, подняв загипсованную руку. — Мне пока хватит.  — Тогда у меня нет идей…  Чонин, сидящий рядом с телефоном Феликса, что находился на зарядке, чуть не запрыгал на месте от количества приходящих сообщений.  — Кто пишет?  — Вонён какая-то.  — Ответь ей «нет», — Феликс продиктовал пароль от телефона, чтобы Чонин смог написать. — Если доёбываться начнёт, то на хуй шли.  — Что за жёсткая вписка? — усмехнулся Чонин, листая переписку. — Она сказала, что ты обязательно должен быть. Твой отец просит.  — Шли.  — Куда?   — На три весёлые буквы, блять! Ты чем слушал?!  — Что происходит? — спросил Минхо. — Что за вписка?  — Да там ежегодное… Все богатенькие люди встречаются в одном доме, берут с собой своих чад и обсуждают планы на будущий год.  — А как там с охраной?    — Зачем тебе?    — Флекс, вот сколько стоят украшения, которые носят мажорки? — спросил Минхо, улыбаясь.  — Дохуя.  — А ты у нас умеешь карманить. Ни на какие мысли не наводит?  — Если меня разыскал рандомный чел из интернета, то там точно повяжут.    — А ты будь осторожнее, — подхватил идею Чан. — Там камеры, конечно, висят, но нужно найти слепые зоны. Плюсом там все будут под алкашкой. Про тебя и не вспомнят.  — Думаете?  Они закивали головами.  — Когда эта вписка? — спросил Хёнджин.  — Сегодня вечером.  — У нас есть время тебя собрать. Джисон крутился возле Феликса, как белка в колесе, примерял на него одежду и сразу же выкидывал. Будто бы что-то официальное вообще не катило. Он уже поднёс к нему водолазку, рубашку, ещё одну водолазку, даже костюм попробовали, но всё было не то.  — Штаны чёрный одна штука, — по-кавказски произнёс Хан, показав спортивки Adidas, как на рынке. — Дорогой, брать будешь?  — Погоди-ка… Блять, а если реально явиться туда в стиле гопника?  — Зачем?  — Показать отцу, во что меня жизнь превратила, — ухмыльнулся Феликс, взяв штаны. — Что ещё есть?  — Флекс, ты серьёзно?..    — Да ладно вам, всё заебись будет. И смешно.  — Олимпийка бирюзово-белый одна штука, — продолжил в том же мотиве Джисон. — Кепка с дырка и висючка одна штука.  Под «висючкой» он имел ввиду кольца, висящие на козырьке в размере пяти штук.  — И косичку тебе заплетём, — предложил Чонин, но не собирался ждать ободряющего ответа. Он взял расчёску, посадил Феликса и начал заплетать одну тоненькую косичку из передней пряди. — Ну жених.  — Будто бы перебор, — сказал Сынмин. — Какой-то гламурный гопник у нас получается.  — Так и должно быть, — успокоил его Минхо. — Как раз золотая середина.  *** Феликс стоял напротив огромного особняка, надеясь, что больше никогда не окажется в нём. Каждый год сценарий был одинаковым: он здоровался с партнёрами отца, пару минут выслушивал речи о том, как изменился в лучшую сторону, шёл на второй этаж, где сидели дети мажоров, а потом, уже будучи пьяным, ждал команды отца: «Едем домой». Сегодня Феликс собирался нарушить установленные правила и добавить немного экшена не только своим внешним видом, но ещё и поведением.  Он подошёл к охране, что знала его в лицо, но пришлось предоставить документы. Видите ли, не поверили, что это был Феликс. Потом охрана всё-таки впустила его, и Феликс оказался в огромном здании, где с потолка свисали люстры, вокруг ходили люди с бокалами, женщины в роскошных платьях и мужчины в дорогих костюмах. Феликс определённо выделялся, о чём и так знал, а косые взгляды лишь подтверждали это. Но ему нравилось. Давненько он не чувствовал себя в центре внимания.  — Феликс?! — раздался голос позади.  Он увидел мужчину, хорошего партнёра и друга его отца, помахал ладонью и направился к нему. Джэ Гу знал его с рождения, просил называть дядей и в принципе очень хорошо относился к Феликсу. Сейчас он будто видел его впервые.  — Здрасьте, дядя, — улыбнулся Феликс. — Не узнали?  — Немного… Ты так изменился.  — Ну, мой отец именно этого и добивался.  — Почему ты в таком… интересном виде?  — У меня денег на дорогие шмотки нет. Вообще не планировал сюда идти, но Вонён уговорила. Ещё сказала, что отец ждёт.  — Точно, Вонён. Твоя старая подружка, да?  — Не такая уж она и старая. Мы с ней разбежались ещё в прошлом году.  — А сейчас как на личном фронте?  — Дядя, у меня учёба, какие девочки? — усмехнулся Феликс.  Джэ Гу всегда подкалывал Феликса за то, что он не учился, поэтому сразу же рассмеялся.  — Но всё равно не затягивай с этим, — мужчина положил руку на его плечо. — Сейчас самое время.  — Хорошо. Не знаете, где мой отец?  — Сейчас разговаривает где-то на первом этаже. Иди на второй, я позову, как он освободится.  — Спасибо большое.  Феликс пошёл вверх по огромной лестнице. Там будто находился совсем другой мир. Если на первом этаже играла классическая музыка, люди смеялись по-аристократически и выпивали немного, то на втором царила клубная атмосфера: все бухали, как не в себя, громко кричали, закидывались наркотой и находили себе пары. Никто из их родителей не собирался даже приближаться ко второму этажу, что явно играло Феликсу на руку. Меньше свидетелей.  Феликс вошёл в первую попавшуюся комнату и сразу же собрал на себе шокированные взгляды. Людям понадобилось секунд десять, чтобы узнать его. Кто-то пошёл обниматься, кто-то, наоборот, отодвинулся подальше, кто-то налетел с расспросами. Феликс сел на диванчик и сразу же получил в руки стакан с алкоголем. Главное — делать вид, что пьёт, и постепенно «пьянеть».    — Как тебе проект по перевоспитанию? — спросил Уён. — Столько раз виделись, а я так и не спросил.  — Ахуенно, — гордо ответил он. — Друзей хороших нашёл, работу.  — Что за работа?  — Другу в магазине помогаю.  — Что за прикид из восьмидесятых? — усмехнулась Винтер и оттянула край олимпийки. — Кому ты пытаешься что-то доказать?  — Я не доказываю. Просто надел свою обычную одежду.  — Ты реально ходишь в… этом?  — Да. Мне нравится, удобно и не вычурно. Ну, если сравнивать не с вами, а с обычными людьми, конечно.  — И как тебе эти новые друзья? — спросил Кан Тэхён. — Получше нас?  — Не могу сказать.   — Почему?  — Если тебе скажут сравнить говно с золотом, то сможешь хоть что-то похожее найти?  Раздались радостные крики, парни начали хлопать Феликса по плечам, а девушки гордо сложили руки на груди и закивали. Естественно, он сказал это, чтобы втереться в доверие. Сейчас ему не нужны были лишние подозрения.  Они выпивали, веселились, Феликс сидел на диванчике рядом с Тэхёном и делал вид, что бухал вместе со всеми. Он только подносил стакан к губам, держал его в руках, а когда Тэхён отвлекался — сливал содержимое куда придётся. Тут всё было в алкоголе, так что его лужица не выбивалась из «интерьера».  — Ты уже привык к сараю, в котором сейчас живёшь?  — Пытаюсь не привыкать к временным вещам, — ответил он Тэхёну с ухмылкой. — Осталось потерпеть полгодика, там уже всё нормально будет.  — Не жалко учёбу бросать?  — Ещё бы я там учился. Так, зачёты на минимум сдаю и пиздую на все четыре стороны.  — А что за друзья у тебя новые?  — Конченые быдлы с нулевым воспитанием. Но в них что-то есть. Я знаю, что лучше их, но они мне уже как родные.  — Понятно. А когда вернёшься к нормальной жизни, продолжишь общаться с ними?  — Посмотрим. Если будут нужны, то да, наверное. Всё-таки будущие экономисты.  — Заранее ищешь партнёров? Хорош.  — Инвестирую в будущее, — Феликс для вида взял в руки стакан, но обернулся на тихий кашель позади себя. Там стояла Вонён. — Привет.  — Привет, Феликс. Можем отойти?  — Куда?  — В свободную комнату.  Тэхён тут же заулыбался.  — Только ничего не сломайте! — крикнул он вслед, а Феликс обернулся и показал средний палец.  Вонён завела его в предпоследнюю комнату второго этажа. Это нельзя было называть переговорным залом, но и на спальню было не особо похоже из-за банального отсутствия кровати. Тут стояло два дивана друг напротив друга, стол, пара пуфиков, которые потащили из другой комнаты, на стене висела плазма, а тяжеленные шторы прикрывали собой торшер.  Вонён пригласила его сесть на диван рядом с ней, Феликс кивнул и развалился там, закинув кроссовок левой ноги на правое колено, а руки разместил на спинке. Девушка элегантно сидела в пол-оборота, положив руки на колени, и выпрямила спину.  — Феликс, ты так изменился, — сказала Вонён, чтобы начать разговор. — Ясен хуй, — со смешком выдал он и указал на свои конверсы. — Ты видела эти калоши? Раньше за деньги бы не напялил.  — Разве такое возможно за несколько месяцев?  — Как видишь. Что, нравится?  — Честно?  — Уж лучше без пиздежа.  — Очень, — смущённо улыбнулась она, отчего нарумяненные щёки стали ещё розовее. — Мне всегда нравились люди, от которых будто пахнет свободой. Я рада, что ты всё-таки пришёл.  — Это не ради тебя, если что, — прыснул Феликс, чтобы сохранить образ. — Раз отец просил, значит, ему что-то от меня нужно. Или хочет поговорить.  — Я понимаю, что не ради меня, но… Ты даже самую малость не хочешь всё вернуть?  Феликс будто приехал за этим вопросом. Вонён была единственной из мажорок, с которой у него хоть что-то получилось. Отношения были не долгими — около двух месяцев, но Феликсу хватило одного дня, чтобы всё разрушить. Феликс понял, что Вонён — последняя сволочь, которая напоказ вела себя максимально прилично, а на деле приравнивала всех к говну. Феликс входил в это число. Она не воспринимала его всерьёз, считая, что Феликс был способен только бухать, гонять на тачках и показывать себя в постели. Всё. Со временем она начала напрямую указывать на его несерьёзность, безответственность и так далее, а тому Феликсу — прошлому, — который таковым и являлся, это не нравилось. Он бросил её и посоветовал найти «более ответственного душнилу, который проёбывает свою молодость на учёбе и работе». Но Феликс и подумать не мог, что станет таким же, а вот Вонён светло верила в это и ждала. И дождалась.  — Считаешь, что я наконец-то повзрослел?  — Да.  — Так уверена? — ухмыльнулся Феликс, продвинувшись чуть ближе. — Я ведь пиздабол от бога, не забывай об этом. Может, я прямо сейчас тебя обманываю?  Он поднёс руку к длинным, чёрным волосам и накрутил одну прядь на палец, смотря то на неё, то на её обладательницу. Вонён определённо нравилось, чего Феликс и добивался.  — Я верю, что ты изменился.  — Изменился-то я определённо, но вопрос: в какую сторону? — теперь Феликс «случайно» коснулся её шеи. Если его эмоции были неискренними и существовали для достижения цели, то Вонён уже поплыла. Всё шло по плану. — Думаю, ты разочаруешься.  — Ни за что.  — Слово даёшь?  Вонён кивнула и закрыла глаза. Феликс решил воспользоваться моментом. Его не волновало, какие методы нужно будет использовать для кражи дорогущих серёжек, стоивших сто шестьдесят миллионов вон, что сейчас красовались в ушах девушки, как и лапша, которую туда активно навешивал Феликс. Он знал точную цену, ведь сам однажды подарил ей эти украшения. Пора было вернуть их.  Феликс примкнул к её губам, притянул к себе, положив руки на тонкую талию, и пока не торопился. «Если всё дойдёт до секса, то так даже будет лучше», — думал про себя он. Тогда Вонён подумает, что потеряла их в процессе, и подозрений возникнет гораздо меньше. Феликс ничего не чувствовал, делая всё это ради чистоты уголовной репутации, а Вонён не могла нарадоваться. Феликс чутка надавил на её ключицу, уложив девушку на диван, наклонился над шеей и оставил засос, но взамен забрал первую серёжку. Вонён ничего не заметила. После он повторил то же самое с другой стороны, заполучив вторую, аккуратно убрал обе в карман, а потом продолжил, как ни в чём не бывало, чтобы довести дело до конца.  Через несколько мгновений Феликс расстёгивал молнию на платье Вонён, помог снять его, а потом скинул с себя майку, что находилась под олимпийкой. Вонён аккуратно стянула с себя чулки и расстегнула лифчик. Их совершенно не смущало, что в соседней комнате, как и в остальном особняке, находились люди. Ещё ни разу в этом месте не случалось такого, чтобы кто-то не переспал.  В комнату вошла Винтер.  — Ой! — вскрикнула она и прикрыла глаза ладонью.  Дальше всё произошло очень быстро и спонтанно. Винтер, отвернувшись, говорила Феликсу, что его искал отец, пока он и Вонён бегло одевались. Феликс вылетел из комнаты, ничего не сказав, а Винтер осталась внутри сторожить дверь, чтобы никто не увидел её подругу в одних трусах, и сразу же завалила её вопросами.  Феликс вошёл в комнату на первом этаже, про которую сказала Винтер — дальняя по коридору от статуи в виде ангела. Там его ждал отец. Он сидел в кресле за длинным столом, рядом стоял стакан с алкоголем, а удивлённый взгляд отлично описывал его реакцию. Не видеть сына несколько месяцев и сейчас лицезреть это — полный шок.  — Привет, — натянуто улыбнулся Феликс, закрыв за собой дверь.  Отец сам подошёл к нему. Он внимательно рассматривал внешний вид Феликса: его одежду, волосы, обувь и браслет из бисера на руке. Его пару дней назад подарила Лиа.  — Здравствуй, — отец протянул ему руку, а Феликс пожал её с хлопком. — Давай сядем.  Они расселились по разным углам стола. Вот теперь настал звёздный час Феликса. Он должен был показать, во что его превратила новая жизнь, которую ему обеспечил отец. Феликс закинул ноги на стол, вынул из кармана курилку и взял долгую тягу, а потом выпустил клубы пара над головой.  — Давно куришь?  — Относительно недавно, — легко ответил Феликс. — И я не курю, а Париж… Блять, парю, сорян. У меня друг так прикалывается, поэтому сам подхватил.  — Я вижу, ты многое от него подхватил…  Удивить отца получилось сразу четырьмя параметрами: внешний вид, курилка, хамское поведение и мат. Прекрасно.  — Зачем позвал?  — Просмотреть на тебя. А ещё поблагодарить.  — За какие заслуги?  — Ты предупреждал меня насчёт предложения о полной выплате за землю… Ты был прав. Меня и вправду чуть не обманули, но я вспомнил твои слова и понял, что речь шла именно о том участке. Спасибо тебе.  — На кой хуй мне твоё «спасибо»? — фыркнул он, отведя взгляд в сторону. — Лучше бы извинился. Ты ведь мне не поверил.  — Феликс, не забывай, с кем сейчас разговариваешь. Что за выражения?!  — Я разговариваю с человеком, который бросил меня, как ненужного котёнка, чуть ли не отрёкся и не хотел видеть несколько месяцев! — Феликс больше не мог молчать, поэтому решил вывалить всё наболевшее за один присест. — Да, я был конченой мразью, которую кроме денег ничего не интересовало, но стало ли сейчас лучше? Посмотри на меня и ответь на вопрос: ты этого хотел добиться?  Отец промолчал.  — Но не думай, что я просто превратился в быдлу. У меня наконец-то появились друзья, увлечения и работа.  — А с рукой что?  — На волейболе повредил.  — Ты занимаешься волейболом? — воодушевился отец. — Тебя же никогда спорт не интересовал.  — Меня вообще мало что интересовало. И друзья у меня замечательные, я ради них готов на всё. Я наконец-то нашёл людей, которые любят и ценят меня, а не мои деньги. Точнее, твои. В общаге мне нравится, к условиям привык, так что последующие четыре года смогу там протянуть. Буду тараканов подкармливать своей жрачкой. И Чанбина…  — Так говоришь, будто не собираешься возвращаться домой.  Феликс задумался. А хотел ли он вообще возвращаться туда? Что будет его ждать? Работа, тусовки и одиночество. А что он имел сейчас? Друзей, необычную работу и чувство, что рядом всегда кто-то находился, мог поддержать его или вместе посмеяться над каким-нибудь тупым мемом. Но отец готов сразу обеспечить его отличной работой с отличным заработком, где, грубо говоря, в первый же день можно обзавестись квартирой, а во второй — машиной. В другом случае, Феликсу придётся карабкаться по карьерной лестнице самому.  — Бессмысленный вопрос. Поговорим, когда учебный год закончится.  Отец одобрительно кивнул. Феликс начал слышать суматоху за дверью и понял, что пора было скатываться.  — Можно просьбу перед уходом?  — Попробуй.  — Прикрой меня последний раз в жизни, — Феликс положил руку на его плечо, подмигнул и подбежал к окну.  Дальше всё было очень весело и экстремально для Феликса, но печально для его отца. Он стоял на балконе и видел, как Феликс через забор, где стояла охрана, выбежал с территории, напоследок показал всем наблюдающим средние пальцы на обеих руках и скрылся из вида через считанные мгновения. Отец, конечно, защитил сына по его просьбе, но понял, что совершил ужасную ошибку. Феликс, даже если вернётся домой, то больше не станет прежним. Но ведь отец этого и хотел. Нет. Он хотел, чтобы его сын стал самостоятельным и более человечным, а не превратился в вора, быдлу и хамло. А причиной тому были люди, которые ждали возвращения Феликса в общежитии.