Общежитие №16

Хёнджин, пускай и не сразу, но извинился перед парнями за всё то говно, которое вытворил. Про личные извинения для Феликса он молчал, как и сам их получатель. Им обоим не хотелось афишировать это, чтобы не начались какие-то внутренние сплетни, и не дай бог пацаны подумали, что между ними всё налаживается. Этот геморрой был ни к чему. Феликс предельно ясно объяснил Чану, что Хёнджин был необходим в команде, так как лучшего нападающего он всё равно не найдёт, как бы не пытался. На вопрос про личные обиды, заданный Чаном, Феликс ответил так, как его учил отец: — Нельзя из-за одной ситуации, пускай и весомой, подставлять весь коллектив под угрозу. Другой игрок в любом случае не приживётся к ритму команды за две недели, насколько бы хорошо он не играл. Я не собираюсь вставлять палки в колёса остальным из-за простой ненависти к одному из игроков, с которым запросто могу не контактировать, если в ответ получу взаимное бездействие. Пора перестать вести себя, как маленькие дети, тем более, если это наносит ущерб результату общественной деятельности. Личные конфликты можно решить вне рабочей обстановки. На поле мы будем взаимодействовать, это очевидно, но все локальные обиды останутся в повседневности. — И ни одного мата… — С этими посторонними факторами в виде личных проблем я забыл, кем был воспитан, поэтому пытаюсь вернуть свою привычную форму общения. — Только не говори, как депутат. Это пугает. — Приму к сведению. Внезапное проявление воспитанности Феликса и вправду заставило Чана переживать. На это явно была весомая причина. Вопрос: какая? До парней донести свою позицию то же не составило особого труда. Феликс собрал всех в комнате и практически один в один повторил им те слова, которые сказал Чану. Они не столько вникали в суть, сколько ахуевали с поставленной речи и интонации Феликса. Его наверняка этому учили. Чонин в конце даже захлопал. На все вопросы о том, почему Феликс решил заступиться за Хёнджина, он отвечал одинаково: «Я опираюсь на интересы и работоспособность команды. Наши личные отношения до сих пор остаются очень натянутыми, но это не должно мешать процессу своеобразного производства продукта, каковым в нашем случае является победа в турнире.» Они и не знали, что Феликс умел так красиво и убедительно говорить. Все сослали эту способность на золотую кровь и гены, чтобы лишний раз не забивать себе головы.

***

Тренировки стали интенсивнее и тяжелее, о чём говорили ненамеренно сброшенные килограммы, постоянная усталость и желание вскрыться. На удивление, большую инициативу проявлял Феликс, который больше не собирался числиться запасным игроком, каковым его хотели сделать изначально. Мало того, что он по-полной выкладывался на совместных тренировках, так ещё и проводил их сам себе дополнительно. Обычно они состояли из челночного бега для развития координации, отработки приёма мяча от стенки, который он специально купил для этого, стандартной ОФП и прыжков через скакалку, чтобы укрепить мышцы икр, которые гудели после каждого похода на обычную тренировку. Это определённо дало свои плоды. Чуть меньше, чем через две недели, Феликс начал носиться по полю, не жалея себя, чисто принимал и доводил мяч связке практически каждый раз, блестяще выучил расстановку, названия зон и правила самой игры. Чана это пугало только сильнее. Феликса будто подменили, прислав вместо него какого-то наследника со светскими манерами и значком ГТО в кармане. — Флекс, можно тебя? — спросил Чан, когда все начали переодеваться. — Да, конечно. Он поставил бутылку на лавочку, вышел из раздевалки и остановился около Чана, ждущего его возле баскетбольного кольца. — Чего хотел? — Что с тобой происходит? — Со мной всё в порядке. — Что-то не похоже. Ты стал какой-то… другой. Ты теперь вообще не ты! — Я тебя не понимаю. — Хорошо, это что? — спросил Чан, указав на его колени. — Наколенники… — Какого хуя они чистые?! Почему они не покрыты песком, грязью, потом, прахом и кровью?! Почему в них нет дырок, блять?! — Я относительно недавно их приобрёл и стараюсь относиться к ним предельно аккуратно. — Пизда… — приоткрыл рот Чан, услышав эту королевскую речь. — Ты опять что-то употребляешь?! Ладно, не отвечай, это мои загоны… — Ты про наркотики? — Забей. — Раз ты задал вопрос, то я обязан на него ответить. — Да что с тобой, нахуй?! — нервно засмеялся Чан, проведя руками по волосам. — Я в ахуе, понимаешь?! В а-ху-е! Почему?! Почему, блять?! — Уточни суть вопроса. Чан внезапно согнул его шею и начал что-то выискивать в волосах, укладка на которых каким-то волшебным образом держалась даже после интенсивной тренировки. — Что ты делаешь? — Чип ищу. Может, тебя зомбировали? — О чём ты говоришь? — Хватит! — перешёл на крик Чан. — Я будто с роботом разговариваю, блять! Я от тебя, сука, за все эти две недели ни одного мата не услышал! Ни одно сквернословие, нахуй, из твоих царских уст не вылетело! — Твоя претензия в том, что я перестал использовать нецензурную брань? — Господи, как ты меня заебал… Говори уже по-человечки! — Я всё равно не понимаю твоего недовольства. — Ладно, хорошо, проехали. Мне просто нужно убедиться в том, что у тебя всё в порядке. — В полном, — натянул жуткую улыбку Феликс. — Я могу идти? — Да-да, конечно… Чан просто надеялся, что такое поведение Феликса можно было оправдать шуткой. Обычно люди пугаются, когда их близкие внезапно меняются в худшую сторону, но если они резко становятся эталонами воспитанности, то от этого вообще бежит мороз по коже. Чан даже начал думать, что Феликса довёл Хёнджин. Конечно, не каждая же психика вынесет всё произошедшее между ними без последствий. После возвращения в общагу все начали думать, где им поесть. Выбор пал на небольшую кафешку рядом с парком, откуда можно было забрать еду, заранее заказанную через приложение. По результатам игры в дурака курьером был выбран Сынмин. Пока Чонин, как второй проигравший, занимался оформлением заказа, Ким уже начал собираться. — А мажор почему отсиживается? — возмутился Сынмин. — Ты ведь даже не играл. Это читы, вообще-то. — Не горю желанием, — сказал Феликс, сидя в телефоне. — Пытаюсь максимально ограничить какую-либо связь с азартом. — Ты опять свой робо-режим включил? — застонал Чанбин, развалившись на кровати. — Сколько можно?… Вот сколько можно, блять?! — Тебя напрягает моя речь? — Как и всех нас, — вступил Чонин. — Скажи честно, ты купил двойника, а сам сейчас откисаешь в отцовском поместье? — Как тебе известно, мои связи с отцом разорваны. — Лучше бы уж двойник был… Так хоть какая-то надежда бы осталась. — Флекс, пиздуй со мной, а то я один пакеты не дотащу, — Сынмин схватил с вешалки куртку Феликса, со всей силы бросил её прямо в лицо парня, а тот лишь улыбнулся. — Даже не наорёшь на меня? — Зачем? — Ну, я бунтую. — Было бы глупо приравнивать твой поступок к бунту. Это, скорее, детская шалость. — Ты Глэм? — Кто, прости? — Забей. Феликс всё-таки пошёл вместе с Сынмином, надеясь, что глупых расспросов не будет. Он ошибался. Сынмин всю дорогу пытался разговорить его, но Феликс отвечал коротко и нудно, из-за чего тот просто не выдержал и замолчал. Он не горел желанием общаться с роботом, у которого все фразы будто были встроены.

***

Минхо новая манера общения Феликса напрягала не меньше Чана, поэтому он решил поговорить с парнем, оставшись с ним наедине. Все ушли по своим делам, а им велели присматривать за Пеппой, которую Феликс уже успел накормить, напоить и искупать, положил на кровать в полотенце, где она уснула, а сам принялся писать реферат. Ликс уже две недели строго выполнял всю домашнюю работу, что опять же не было на него похоже. Помимо этого он устраивал регулярную стирку, уборку в комнате и приведение своего лица в порядок, о чём говорила куча баночек, которые стоили бешеных денег. Феликс будто превратился в ту версию себя, которая приехала в общагу, только в более интеллигентную и воспитанную. От этого было даже ни то, чтобы не по себе, а страшно. — Феликс, у тебя всё в порядке? — Да, у меня всё отлично, — ответил он, не отрываясь от работы. — Почему спрашиваешь? — Ты в последнее время странный. — Почему? — Слишком какой-то… правильный. Или это побочка наркоты, которую тебе Хёнджин подсыпал? — Хёнджин не имеет к этому никакого отношения. — У тебя та самая обнова, про которую Джисон говорил? Феликс сохранил документ, закрыл крышку ноутбука и повернулся лицом к Минхо. — Я просто веду себя подобающе статусу моей семьи. Признаю, новое общество явно повлияло на моё сознание и мировоззрение, но я до сих пор помню, как и кто меня воспитывал. Пускай отец и не внёс особый вклад в это, но нанял специально обученных людей, которые передавали свои знания мне. Я не хочу отрекаться от них, тем самым не выразив и малейшую благодарность своему отцу. — Подожди-подожди… Значит, ты не хочешь «позорить статус своего отца» и только из-за этого превратился в послушного сыночка? — Нет. Если наши отношения наладятся, то я буду обязан вести себя прилежно настолько долго, насколько это возможно, так как являюсь законным наследником его предприятия. Из этого следуют встречи, переговоры… — Я понял-понял, — притормозил его Хо. — Но почему ты прогибаешься? — Я делаю это исключительно по своей воле. — Но… Но это ведь не ты! Я ведь прекрасно тебя знаю, Феликс! Ты постоянно просыпаешься с четвёртого будильника, оставляешь чашку с недопитым чаем на общей тумбочке, теряешь второй носок, не укладываешь волосы лаком, покупаешь рефераты и прочие хуйни, чтобы самому их не делать. Ты материшься через каждое слово, хрустишь пальцами, по выходным прыгаешь на Чанбина с утра и орёшь, чтобы он проснулся и сходил в магаз, чтобы купить пожрать, а тебе лень. Ты кусаешь губы, носишь зипки с огромными капюшонами и джинсы, похожие на шаровары, ты во сне материшь Хёнджина, даже мыться вместе с Пеппой ходишь! Где это всё сейчас?! Почему теперь ты выглядишь и ведёшь себя, как маменькин сыночек?! Последняя фраза явно была лишней. Минхо понял это сразу после того, как сказал её. — Прости… Я зря про маму сказал. — Ничего страшного, — искренне улыбнулся Феликс. — Но неужели ты вправду думаешь, что все те действия, присущие мне в недавнем прошлом, привлекают тебя больше, чем нынешние? — Да! Конечно, блять! Ты был человеком, а не ебучей куклой! — То есть, тебе не нравится? — Мне не нравится, потому что знаю, что ты делаешь это специально. Только причину, блять, не понимаю. Эта твоя новая интеллигентная шкура даже выглядит неправдоподобно. Зачем ты это делаешь? Зачем, блять?! — Я просто вернулся к своей привычной форме общения. — Но ты же когда въехал совсем другим был. Вы с Хёнджином в первые пять минут подраться, блять, успели! — Когда я приехал в общежитие, то почувствовал свободу. Здесь меня больше никто не контролировал, не следил за моей речью и её чистотой. Да, я довольно редко виделся с отцом после достижения совершеннолетнего возраста, так как пропадал с другими людьми, относящимися к «моему классу», но когда мне приходилось говорить с ним, то использовал свою привычную манеру поведения. — Пиздец. Феликс, я тебя не узнаю, честно. Но сейчас же никто так же не ограничивает твою свободу. Ты можешь общаться так, как тебе хочется. — И я уже это делаю, спасибо. В окно постучал Хан, по одному лишь разностороннему взгляду которого было видно, что он явился нетрезвым. Минхо потянул за ручку, впустив его внутрь, а потом снова вернулся на кровать. — Ты почему к себе не пошёл, пьяница? — Я забыл эту… — он начал щёлкать пальцами, пытаясь вспомнить название. — Кар-картонку такую… — Карта? — Какой ты проницательный, — заулыбался Джисон. — И почему сразу пьяница? Не позорь мою репутацию. — Что на этот раз? — Наш отечественный герой — героин. — И как ты завтра собираешься на соревах прыгать? — Как кабанчик. О, Флексы, — прыснул смешок Джисон, подошёл к раздвоившемуся в его глазах Феликсу и положил руки на их плечи. — Ты готов? — К игре? — Не к сексу же. Но к нему всегда нужно быть готовым… Никогда не знаешь, когда встретишь свой тестостероновый шарик, — сказал Хан, обхватив руками невидимую грудь. — Два. Два шарика. — Вопрос: где именно, — ухмыльнулся Минхо. — Джисон, можно просьбу? — Тебе всё можно, — сказал Хан, развалившись на стуле. — Я жду. — Можешь больше не использовать это прозвище? «Флекс» звучит несерьёзно. Джисон тут же свалился со стула, ножка которого и так держалась на божьем слове, а теперь и вовсе отвалилась. — Как?… — Прошу, называй меня по имени. — Так оно же… Оно же роднее имени стало! Я вообще твоё настоящее забываю! — Прошу, отучись. — Значит, слушай сюда… — Хан схватил отвалившуюся ножку и прижал Феликса к стене, прислонив деревяшку к его шее, как нож. — Ты будешь Флексом. Ты родился для этого. И хватит уже строить из себя что-то царское! — Джисон. — Не перебивай меня! — крикнул Хан, не поворачиваясь в сторону Минхо. — Флекс, ты кем вообще себя возомнил, а?! Царские замашки снова проснулись?! Мы тебя только перевор… перевоспр… — Перевоспитали, — закончил Хо. — Да, именно. Так что не смей выбрасывать наши труды в помойную кучку, ясно?! — Я тебя услышал, — кивнул Феликс, аккуратно отодвинув частичку стула от своей шеи. — Теперь моя очередь. Я не хочу гордиться тем, что из воспитанного человека превратился в нечто оскверняющее мой род. Я больше не хочу позорить его. — Кого тебе там позорить? — прыснул Хан, бросив ножку на пол. — Отца, который выставил тебя на улицу? Или мёртвую маму? — Джисон, прекрати! — не выдержал Минхо. — Я тоже не в восторге, но не наезжаю же! — А я не влюблённый идиот, в отличии от некоторых, — снова заулыбался Хан, положив руки в карманы и немного наклонившись, а потом начал бродить по комнате. — Флекс, ты не вдупляешь сути проблемы. Сначала ты ебашишь на графском языке, потом начинаешь есть вилкой и этим… резалкой, а потом что? Убирать за собой говно ёршиком?! — Я всегда это делал. — Это наследственное. — Нет, Джисон, так все делают… — прокашлялся Минхо. — Кроме тебя. — А я не из стада! Как хочу, так и сру! Короче, Флекс, ты либо перестаёшь быть императором, либо идёшь нахуй. А то уже невозможно жить рядом с принцессой. Я понятно объяснил? — Я не собираюсь выполнять твои требования. И у тебя нет оснований выдвигать претензии на этот счёт. — Есть! Мы все уже знатно заебались смотреть на то, как ты к девкам заходишь и спрашиваешь, не нужно ли им что-то постирать! Джентельмена из себя строишь?! Так тут не то общество! Джисон пошёл к холодильнику, достал оттуда бутылку пива, которую прятал здесь от Хёнджина, оторвал крышку и сделал четыре глотка за раз. — Хватит тебе, — Минхо вырвал её из рук Хана. — И так в говно. — Так я же не от этого. — Точно… Это всё меняет. — Вот именно. — Ты ебанько? Ладно, когда твои придут? — Да я хз, честно. — Ложись на мою кровать и проспись. Чтобы завтра на игре был трезвым, как стекло. — Пиво-то хоть дай допить. — Пеппа допьёт. Всё, пиздуй. Хан кое-как залез на второй этаж после того, как Минхо раздел его до трусов, накинул на себя одеяло и моментально вырубился, о чём свидетельствовал громкий, отрывистый храп. — Ты прости его. Он под кайфом всегда хуйню несёт. — Ничего страшного. Но у меня остался вопрос… — Да, он реально не пользуется ёршиком. — Я не об этом. У тебя до сих пор остались ко мне чувства? Прошло уже достаточно много времени с момента нашего разговора. Минхо сел на кровать Сынмина, опустив голову вниз, и начал топать ногой. Он не думал, что снова погрузится в подобную атмосферу, только в неё ещё добавился храпящий Хан. — Да. — Но ты же сказал, что тебе не нравится моё поведение. — Да как мне может не нравиться поведение человека, в котором мне в принципе всё нравится?! Ты даже если окончательно в аристократа трансформируешься, то ничего не изменится. — И сейчас не изменилось? — Ни капли. Феликсу хотелось взорваться от ярости. — Да что ж такое, блять, сука?! — Ого… — Я тут две недели, нахуй, как в цирке работаю, а тебе это в хуй не упёрлось! Как можно, блять, настолько сильно по кому-то сохнуть?! Я ебал твою стойкость, блять! Хуярю, как сапожник — нравится, сам ахуеваю, блять, от своей аристократии — тебе опять заходит! Мне как твой хуй угомонить прикажешь?! А если меня, блять, в аборигена распидорасит, то у тебя всё равно шпага взлетит до невъебической высоты?! Там из космоса головка виднеться будет и такая: «Ой, привет, а у меня встал на первобытную хуйню с палкой в руке»! Минхо с самого начала начал смеяться, но с последнего его окончательно вынесло. — Чё ты ржёшь, спермапулятель ёбаный?! Я на две недели в монашки заделался, чуть библию передрачивать от руки не начал, а ему поебать! Я в ахуе, нет, я в трихуе, блять! А если бы я в монастырь упиздошил, то ты бы за мной на тележке сзади ехал?! — Хватит! — умолял Минхо, держась за живот, который едва не разрывался от смеха. — Давай… Давай назад в монашку, прошу! — Не-е-ет, заднепроходец пизданутый, теперь ты из-за меня страдай. Я ровно тринадцать дней, сука, в себе это держал, теперь хавай. Монолог Феликса, состоявший исключительно из отборных матов, закончился облегчённым выдохом и припадком Хо, из-за которого он даже не смог объяснить остальным парням, уже вернувшимся в общагу, что произошло. Феликс решил взять этот процесс в свои руки. — Может, ему валерьянки накапать? — предложил Хёнджин, смотря на парня, который валялся на полу в конвульсиях. — Флекс, они с Джисоном дозу не делили? — А я ебу? Нависла тишина, которую разбавлял ржач Минхо и храп Хана. — Неужели… — произнёс Чан так, будто увидел Иисуса. — Сын, ты чё, обратно отупел? — Я и до этого не дегенератом был. Короче, поздравляю, жизнь в домике Барби закончилась. Весь этот цирк был для Минхо, а вы стали его жертвами. — Но зачем ты ебал нам мозги?! — спросил Чанбин, не скрывая радости. Феликс искоса посмотрел на Минхо, с которым случайно пересёкся взглядами, и лишь усугубил этим ситуацию. Теперь обычный смех сменился на хрюканье. А когда из ванной выбежала Пеппа, подумав, что её зовут, то Хо окончательно снесло чердак. — Это… нормально? — Такое только один раз было. — Когда? — Его со слова «бублик» вынесло. Минхо стал ржать ещё громче. — Хёнджин, блять! — хором проорали все. — А что я-то сразу? Это всё бублик. — Короче, я своим светским поведением хотел оттолкнуть этого припизднутого, чтобы он забыл меня, как страшный сон. Но я зря две недели мучился. Я даже если с Пеппой на одном интеллектуальном уровне окажусь, то он меня на поводке выгуливать будет. — Не оскорбляй мою котлетку, — грозно произнёс Чанбин. — Она как минимум умнее всех себе подобных. — Тебя, что ли? — Иди нахуй, — он наигранно улыбнулся Сынмину. — Значит, матный пост окончен? — Да. Вместе с ним и постоянная стирка, мытьё свиньи, уборка и так далее. Всё, у меня отпуск. — Слава богу, блять! — сложил руки у груди Чан, посмотрев наверх. — Кстати, ещё кое что. — Что? — Приучите Джисона пользоваться ёршиком. Его порода хорошо поддаётся дрессировке.

***

Всю команду добросовестно освободили от пар в первый день игры. Подъём был назначен на восемь утра, так как на площадку нужно было явиться к десяти, а ехать до неё требовалось около часа. На удивление, первым проснулся Хан, причём по своей воле, а не от будильника или головной боли. Он начал поднимать всех остальных, прыгая на их кровати и по классике включая армейские песни. Двое послали его нахуй, Феликс так и не проснулся, а когда Джисон первым забежал в душ, то вообще прокляли. — Минхо где? — спросил Сынмин, потирая глаза. — Так он у этих ночевал, — ответил Чанбин, зевнув. — Джисона же на свою кровать депортировал. Сынмин поплёлся к Феликсу, закутавшемуся в одеяло с головой, и начал трясти его тело, переодически размыкая свои веки двумя пальцами. — Вставай, страна огромная… — напевал он, зевая. — Алё. Чанбин, поставь ещё три будильника. — На кой? — Он же с четвёртого просыпается. Чанбин так и сделал. Он завёл три будильника с разницей в минуту, сам выключал их, сидя на кровати Ликса, и ждал момента истины. — Как ты это делаешь? — усмехнувшись, спросил Со, когда Феликс открыл глаза. — Что делаю? — Забей. Я пошёл амёб будить. Кстати, одну из них поторопите, чтобы все помыться успели. В это время Минхо пристально наблюдал за спящим Чаном, который не проснулся от звука сирены. Минхо был настроен на получение согласия. Ему безумно хотелось поучаствовать в игре, но здравой частью мозга Хо понимал, что получит отказ. В дверь постучали, первым очухался Хёнджин и тут же завыл, потянувшись, вслед за ним поднялся Чонин, а уже потом Чан. — Вот как вы дрыхните при звуках воздушной тревоги, а от стука сразу вскакиваете? — Да хуй его знает, если честно, — ответил Чонин, почёсывая спину. — Я первый в душ. — Я второй, — поднял руку Хван. — Я за тобой, — подключился Чан, зевнул, а потом уловил на себе прищуренный взгляд Минхо. — Щас дыру прожжёшь. — Можно мне… — Нет. — Да почему?! — подскочил Хо, разведя руками. — У меня уже всё срослось! Я чувствую! — Врач сказал ещё неделя. Потом вернёшься к тренировкам и ко второй игре подтянешься. — Вторая игра же через три дня. — Значит, к третьей. Короче, будем выходить из подгруппы — милости просим. — Кстати, кто на его месте стоять будет? — спросил Чонин. — Ты же не искал замену. — Вот именно, — поддержал Хо. — А Флекс нам нахуя нужен? Позиции не заявлены, поставлю его в пять и пусть прыгает. — А как же либеро? — Пиздюк, а ты у меня не собираешься на задней линии работать? — Собираюсь. — Вот и молчи в тряпочку. В общем, Минхо, я всё сказал. — Чан, у меня правда всё нормально. Я уже не знаю, как тебя в этом убедить. Мне даже повязку неделю назад сняли. — Врач что сказал? — Чан. — Что сказал врач? — повторил вопрос он. — Две недели никаких нагрузок… — закатив глаза, ответил Минхо. — Но одна из них уже прошла. Вторую всегда для подстраховки дают. — А если ты там упадёшь и снова сломаешься? У нас там «Тачки» на белой карете начнутся. — Чан, я не ногажоп, слава богу. Держаться на них пока умею. — Я тоже так думал, а потом полгода в корсете лежал. Ты того же хочешь? — У меня же не позвоночник был сломан. — Минхо, хватит, закончили разговор. Мне твоё здоровье важнее, чем стопроцентный успех. Ты никуда не едешь, это распоряжение тренера, а с ним что нужно делать? Он промолчал. — Ты не расслышал вопрос? — Выполнять… — Вот и умница. Минхо был не столько зол, сколько расстроен. Он горел волейболом, считал это лучшим, что умел, а теперь был вынужден сидеть на попе ровно и глотать слюни. Бесит. Чан сказал всем собираться возле входа в общагу. Первыми туда пришли Сынмин и Чанбин, которые сразу заняли свободные диванчики и разлеглись на них, пока ждали остальных. Потом подтянулись Чан и Чонин, а за ними примчал Джисон. Остались только двое. — Если они набивают друг другу ебальники… — пробубнил Чан, приложив телефон к уху, чтобы позвонить Хёнджину. — Не парься, отец, — успокаивал его Хан, заняв место Чанбина, которого послал за водой в магазинчик, находящийся в самом общежитии. — Главное, чтобы руки и ноги работали. Феликс и Хван спускались по лестнице, держа дистанцию ровно в одну ступень. — Вываливай сейчас, если говно во рту скопилось. — Ты чмо. — Мгм. — Когда строил из себя интеллигента, то был похож на обезьяну в галстуке. — Ага. — Чёлка у тебя пидорская. — Ещё что-нибудь? Хёнджин остановился на последнем пролёте и посмотрел на Феликса, слегка приподняв правую бровь. — Нам выговор сделают. — В честь чего? — Подумают, что девку без сисек в команду вписали. — Это всё? — Да, твоя очередь. — Не буду на тебя свой словарный запас тратить. — Ой-ой-ой, какие мы важные. — Мне опять обезьяну в галстуке включить? — Нет! Я чуть не сдох. — Значит, принципиально включу. Они подошли к остальным и сразу получили по литровой бутылке воды из рук Чанбина. — Почему опаздываем? — строго спросил Чан. — Да хорош, отец, всего минута. — Минута и тринадцать секунд. — Ла-а-адно… — протянул Хван, почесав затылок. — Ну, девчонки, погнали ебать всех и всё. После пламенной фразы они вышли на улицу, уже успев знатно ахуеть от холода. Чан потащил всех к остановке, так как идея идти пешком в такой мороз не особо их привлекала. — Небольшое изменение в ходе игры. Флекс, сегодня играешь вместо Минхо. Хорошо знаешь его расстановку? — Я расстановку знаю, но бить не умею… — Кому ты пиздишь? — усмехнулся Чонин. — Я помню, как ты мячи с одного аута к другому пулял. — У меня и с подачей всё хуёво. — Бей по диагонали, — сказал Чанбин, отпив немного воды из бутылки. — Меньше шансов на проёб. У нас за подачу в основном Сынмин отвечает. Если всё хорошо пойдёт, то тебе и бить не придётся. — Чанбин, давай пасы исключительно Чонину, когда он с Флексом будет у сетки. Если понимаешь, что пиздец, то предупреждай. — Как он меня предупредит? — Четыре. — Что «четыре»? — Ай-кью у тебя, — не выдержал Хёнджин. К счастью, на подобные подколы у всех уже выработался иммунитет, так что обошлось без угроз. — Четвёртая зона. — Понял. — Если мяч летит к тебе через сетку или от Чанбина, то не бей, просто скидывай, — начал подробно объяснять Чан. — В идеале кидай всё говно в котёл, если их нападающие на блок прыгнут. Просто чуть выше дай, но недалеко, чисто чтобы центрального перекинуть. Феликсу не поверили, когда он сказал, что ни разу не пользовался общественным транспортом. Даже при условии, что Ликс жил вдали от роскоши больше двух месяцев, он всегда ходил пешком, так как всё находилось рядом с общагой, а погода была относительно тёплой. Он зашёл в автобус и в нём будто что-то перемкнуло, достав со дна царские замашки, которые активно стали вырываться наружу. — Это… Где тут оплачивать? — Карту к терминалу приложи, — объяснил Сынмин, указав пальцем на поручень, к которому было прикреплено устройство. Феликс оплатил поездку, взял билетик и затупил. Мест ни то, чтобы не было, тут даже стоять было негде. — Ты летать по салону собрался? — спросил Чанбин, смотря на его потерянное лицо. — За поручень возьмись, дубина. — Они же грязные. — У-у-у… Что, по прошлому соскучился? — Не хочу я за них браться. Мерзость. — Три, — начал считать Хёнджин. — Чё ты там бормочешь? — Два. — Я с тобой разговариваю, вообще-то. — Один. И Феликс полетел. Он и не думал, что автобусы настолько резко останавливались. Ликс приземлился на какую-то молодую девушку, повалив вместе с собой и её впридачу. — Ноги не держат, да? — усмехнулась она. Повезло, что девушка оказалась доброй и не хотела устраивать скандал. — Извините, — Феликс тут же протянул ей руку, чтобы помочь подняться. На этой чудесной ноте они разошлись. Спустя кучу остановок и потраченных на Феликса нервов парни вышли около университета, который являлся центром проведения игр на первом этапе. Он оказался ещё бомжатней, чем тот, где учились они. Все уже знали, как нужно было идти в зал, так как частенько бывали тут в прошлом году, схватили Феликса и повели за собой, как маленького ребёнка. — Так, слушаем сюда, — говорил Чан, когда все переодевались. — По жеребьёвке нам выпали медики. Сегодня играем с ними. В соседнем зале рубятся инженеры и бухгалтеры. — Это те, которых мы в том году за двадцать минут разъебали? — Да, но состав новый, так что будет вам сюрприз. Чонин, помнишь, что ты Бомгю? — Помню. — В смысле? — спросил Феликс, закончив зашнуровывать кроссовки. — У них с Бомгю фотки в паспорте очень похожи. — А в чём проблема показать свой? — Флекс, ну ты будто первый день его знаешь, — усмехнулся Чанбин. — Нельзя несовершеннолетним играть. Феликс застыл. Такого ответа он явно не ожидал. — А как это?… — Ты ему не рассказывал? — Так он не спрашивал, — пожал плечами Чонин. — Мне девятнадцать только в феврале исполнится. — Тогда почему ты на втором курсе?! — Школу досрочно закончил. Я дохуя умный, видите ли. Перескочил на два класса, а потом попиздовал в универ. — Я в ахуе, блять… Погоди, ты же шлюхой работаешь. — С пятнадцати, — гордо ответил Чонин. — Там… Там долгая история, короче. — Теперь я в трихуе. — Потом это обсудите, — сказал Чан. — Заканчивайте переодеваться и на разминку. Они вывалились из раздевалки, поставили бутылки к скамейкам и начали наматывать круги по своей половине поля. Параллельно с разминкой они наблюдали за противниками и смогли выявить следующее: у четвёртого номера страдало нападение, связка давала пасы только в центр, шестой номер слабо подавал, а вот у пятого всё шло планером, второй хорошо принимал, первый номер никогда не доводил мяч до двойки. Шансы на победу равнялись восьмидесяти процентам. Хёнджин, как капитан, подошёл к судье для жеребьёвки. После броска монеты он повернулся к своим и крикнул: «Подача наша!», — после чего парни начали хлопать. Все начали расходиться по своим местам, судья проверил расстановку и свистнул, объявив начало игры. Первая подача была за Сынмином. Всё шло просто шикарно. Было безумно приятно наблюдать за тем, как противники бесились после очередного проёбанного мяча. — Он может так до конца побросать? — спросил Феликс у Чонина, когда Сынмин заработал уже пятнадцать очков подряд. — Так обычно и происходит. — А партий сколько? — До трёх побед. — Понял. Сынмин набил им двадцать мячей, за что получил очень тёплые аплодисменты. Теперь приём был за их командой. На подачу вышел пятый номер. — У него планер, подальше отойди, — сказал Чонин Феликсу, хотя сам стоял в котле. Чонин со всех ног рванул к мячу, когда понял, что он прилетит между третьей и шестой зоной. Ян развалился пластом, выставив руки вперёд, сделал доводку, а там уже подключились Чанбин и Хёнджин. После нападения мяч снова перешёл к ним. Феликс, выйдя к сетке, просто делал так, как ему велел Чан. Он скидывал мячи, не нападая, и доставал те, что отлетали от блока. Благо, это делать он умел просто прекрасно. По окончанию первой партии команды поменялись сторонами. Все схватили бутылки, а Чан решил устроить небольшой разбор полётов. — Идёте хорошо, молодцы. Сейчас цель — заработать на них очки, но расслабляться не вздумайте. Феликс, когда делаешь скидку, направляй её в пол, а не куда попало. Хёнджин, бей в дальние углы, у них там приём хромает. Сынмин, по-братски, повтори серию подач. — У меня рука отвалится. — Значит, на скотч привяжем. Всё, погнали, в том же темпе играем. Вторая партия тоже прошла в их пользу, только счёт на этот раз выглядел так: «25:13». Нужно было поднажать, чтобы заработать очки. Многие команды неосознанно расслаблялись при лидерстве в третьей партии, но Чан изначально всеми силами отбивал у них эту отвратную привычку. К счастью, всё прошло, как по смазке. Третья партия далась даже легче первых двух, так как противники выдохлись. После объявления окончания игры команды поблагодарили друг друга, пройдясь у сетки с выставленными вперёд ладонями, Чан пожал руку судье, и все направились в раздевалку. — За полчаса разъебали, — заулыбался Хёнджин, сев на скамейку. — Поздравляю, девчонки. — Потом поздравлять будешь, когда кубок возьмём, — сказал Чан, зайдя к ним. — Следующая игра с инженерами через три дня. В запой не уходить, нигде не теряться, Джисон… — Гонять чистым, я помню… — Вот и умничка. Переодевайтесь, поедем радовать лежачего.

***

Минхо ждал их в комнате, до этого сходив в магазин за едой. Он вскипятил чайник, расставил на столе упаковки с рамёном, достал из холодильника закуски, которые передала мама Сынмина, подготовил палочки и решил посидеть на кровати вместе с Пеппой, листая тик ток. Он даже снял с ней пару черновиков, знатно ахринев, когда маска с накладными усами сработала и на ней. В комнату завалились парни, громко смеясь из-за чего-то, и затолкали Феликса, который выглядел максимально недовольным. — Что вы уже сделали? — С Флексом на автобусе прокатились, — не прекращал ржать Чонин. — Там такой цирк начался. — Да откуда я знал?! — Что случилось-то? — Короче, — начал рассказывать Чанбин, бросив рюкзак на свою кровать. — Мы ехали себе спокойно, потом освободилось несколько мест, и мы их благополучно заняли. Но доебаться решили именно до Флекса. Там зашла какая-то бабушка и начала прогонять его, а он её игнорил, потому что в наушниках сидел. — Вы почему ему ничего не сказали? — Так неинтересно, — фыркнул Хёнджин и продолжил рассказывать. — Потом она всё-таки достучалась до него и велела съебнуть, а он сказал, мол, хули я должен вставать. И тут стартует экшн. Бабка как начинает покрывать его трёхэтажным матом, да так, что на весь автобус слышно, а эта амёба не понимает, что уступить надо. — Так я реально не знал! — начал оправдываться Феликс. — Это где написано, блять?! — В правилах этикета. — На заборе тоже много чё написано. — В общем, закончилось всё тем, что Флекса ёбнули по башке палкой, — завершил рассказ Чан. — И то он ушёл, только когда второй раз хуйнули. — Выбежал, — подправил Сынмин. — Там наша остановка была. — Жрать подано, кстати, — напомнил Минхо, указав на стол. — Плюхайтесь. Только руки помойте. — Зачем? — усмехнулся Сынмин. — Тот же вопрос, бро, — поддержал Хан. — Не отравлюсь же. — Ты что этими руками делал? — Лучше спроси, чего я ими не делал, — сказал Сынмин, бросив рюкзак. — Там меньше пунктов. Кстати, я вам рассказывал, как корову один раз от говна через дырку чистил, а потом сразу пошёл клубнику собирать? — Я больше твою клубнику есть не буду… — скривившись, пробубнил Чонин. — Её же мама собирает. Она ещё между этими пунктами яйца собирает. — Которые в говне? — Если бы только в говне… Вы многого не знаете. Сынмина и Джисона силой затолкнули в ванную, наблюдая за тем, как они мыли руки, потом по очереди подходили к раковине и усаживались на кровати, передвинув стол в центр комнаты. Они хвастались Минхо тем, как феерично разнесли медиков, поставили Феликса в его зону, и как он даже ничего не запорол. — Феликс, у тебя всё ахуенно получалось, — сказал Минхо, подхватив немного лапши палочками. — А почему не нападал? — Ты откуда знаешь? — Я трансляцию в инсте смотрел. — В этом году транслируют? — удивился Сынмин. — Ебал я их в рот, блять… — Почему? — Мы бы в том году могли посмотреть, как другие команды играют, чтобы быть готовыми. Лишили нас интрижки. — И слава богу, — улыбнулся Чанбин. — Я хоть на их рост посмотрю. — Будто тебе это поможет. — Да я уже заебался скидки своей башкой ловить! Специально ведь так делают, сучары… — Я бы так же делал, — засмеялся Хёнджин. — А что поделать, если у нас гном в команде? — Сломайся, шпала. — Чанбин. — Что ещё? — Где горшок с золотом? — У твоей мамы. Хван подавился лапшой от смеха, а Джисон пытался его откачать, параллельно стараясь не умереть с ним за компанию. Остальные идентично начали ржать, а Феликс спокойно перемешивал лапшу палочками, искоса смотря на Хёнджина. Больше года пиздит и не краснеет, мразь… — С кем у вас следующая игра? — Инженеры, — ответил Сынмин. — Ты срастайся поскорее. Не хочу на задней линии стоять. — Почему? — Там неуютно. И правая сторона целиком моя. Чанбин же у сетки прыгает. — Я-то готов, но начальство не одобряет. — Мы уже это обсуждали, — строго произнёс Чан. — Неделя. — Да пиздец какой-то, — надулся Минхо, нахмурившись. — Мне что сделать, чтобы ты пустил меня к этим инженерам? — Перенести игру на четыре дня. Такой ответ устроит? — Нет. — Не ебёт. — Джисон, что ты там смотришь? — спросил Минхо, пытаясь заглянуть в его телефон. — Кеды ищу. — Ты что нефор? — Я всегда им был. Просто в моих чукчах уже носок отходит, — Хан поднял ногу вверх и продемонстрировал, как отходила подошва. — Заебись кондюк, конечно, но в минус двадцать как-то не комильфо. — Что за кеды-то? — Да какие-то ноу неймы. Я с цветом не могу определиться. — Бери красные, — усмехнулся он. — Чтоб издалека было видно и я успел убежать. — О. — Что? — Тёмно-зелёные, нахуй. Оформляю. — Фу, — фыркнул Минхо. — Говно. — Не-не, как раз нормально. — А я говорю, что говно. — А я твоё всратое мнение не спрашивал, — выдавил улыбку Хан. — Всё, пока, я спать. Кто со мной? — Мы не доели. — Подавитесь. Джисон ушёл. Ушёл, не оборачиваясь. — Прям в закат съебался, — усмехнулся Минхо — Ебанько, — поддержал Чан. — Предлагаю забуллить его кеды. — Нельзя, — замотал головой Сынмин. — Это ещё почему? — Он на шнурках повесится.