Дочь

Силко наблюдает за Джинкс краем глаза: в конце концов, это "представление" устроено в еë честь. Когда Лэну дают первую пощëчину, она слегка улыбается. Молодец. Сильная. Интересно, сколько продержится такой энтузиазм? Джинкс в какой-то момент, кажется, готовится попросить дозволения на участие в процессе. К счастью, так и не спрашивает. Хотя, может, она смогла бы. Нет, у него, конечно, не блестящая пилтоверская мораль, но хоть какие-то границы он соблюдает. Ей ещё рано пытать. Да и потом, едва ли она сможет терпеть постепенно нарастающий градус насилия, участвуя в нëм самостоятельно. Сам Силко в первый свой раз остановился на пинках в грудь и живот. Ему было двенадцать. Дальше он смотреть не смог. Убегая так быстро, как никогда раньше, он думал, что хруст под ботинком и сила, с которой носок врезается в мягкую плоть — самое страшное, что можно пережить. Как же он ошибался. В тот раз он оставил расправу Вандеру. И в следующий. А потом, стоило ему перестать бояться вида крови и начать делать что-то чуть серьёзней избиения в подворотне, как Вандер счëл его чудовищем и расправился уже с ним. Силко замечает, что сжал плечо Джинкс крепче обычного, только когда она оборачивается на него с немым вопросом. Он едва заметно качает головой (Нет, ничего, всё в порядке), и указывает взглядом на картину перед ними. Она поворачивается обратно. Громила бьëт Лэна под дых. Бьёт сильно, заставляя химбаронишку задыхаться, корчась в верëвках. Джинкс тоже задерживает дыхание, Силко чувствует, как приподнимаются плечи. Он мягко поглаживает еë по руке, показывает, что он здесь, он рядом, не бойся, Джинкс, расслабься, всё в порядке. Это только начало, но она должна выдержать всё. Когда по белой майке начинает течь кровь из разбитого носа, Джинкс, кажется, присматривается только внимательнее. Орать пленник начал почти сразу, и сейчас крики становятся тоньше и громче. Ещё немного, и этот недавно напыщенный мальчишка перейдёт на визг. А ведь ребята только входят в раж. Силко уже подумывает послать кого-нибудь за берушами. Он гордится своей подопечной всё сильнее. Она мелко дрожит, но не отворачивается. Почему-то Силко думает, что она и не моргает почти. Только смотрит, как ребята раскрашивают синим и красным лицо, показавшееся ей знакомым. А потом кто-то из громил берëт нож. Джинкс напрягается, но не от страха, а в попытке унять дрожь. Сильная, держится. А вот химбаронишку на стуле трясёт в ужасе. Первый порез — совсем лëгкий, тонкий след на скуле, Лэна чуть ли не гладят. А он всё равно вскрикивает. Дальше — больше, но без серьёзных травм. Его подчинëнные, хоть и не блещут интеллектом, но дело своë знают. Джинкс смотрит несколько минут, всë старается перестать дрожать. Не выходит. Когда один из палачей берëт в руки паяльник, она не выдерживает. Закрывает глаза, отворачивается. Силко кивком останавливает ребят. Лэну повезло. Силко осторжно берëт маленькое круглое личико Джинкс в свои руки. Слëз нет. Умница. Девочка, не выдержав, бросается на него, обвивая руками. Мужчина, не любящий показывать свои слабости, временно выгоняет головорезов очередным кивком головы. Когда дверь за ними закрывается, он медленно садится на колени, заглядывает ей в глаза. Они блестят, но Джинкс запрокидывает голову, не давая влаге потечь по щекам. Силко приподнимает уголок губ и обнимает еë, кладëт руку на еë затылок, второй рукой — гладит по спине. Она хныкает раз, но скоро успокаивается и смотрит с привычным уже вызовом. Силко щелчком пальцев велит прихвостням вернуться. Через десять минут Лэн срывает голос, и теперь процесс сопровождается тихими болезненными хрипами. Силко за таким смог наблюдать только в шестнадцать. Участвовать — в девятнадцать. До того всë не мог себя заставить, трепал себе нервы моральными терзаниями. Теперь же, когда пытки стали для него не более, чем частью работы, Силко скучающе подмечал, как пальцы человека впиваются в доски стула, как затихает дыхание,как закатываются глаза перед падением в обморок. В такие моменты надо давать передышку, но так хочется закончить уже поскорее и идти спать. Хотя нет. Сначала выпить. Всё-таки, как бы привычно не было это зрелище, приятного в нëм было мало. Силко подумалось, что сегодня вечером виски надо будет подлить и Джинкс. После всего этого расслабиться необходимо, а алкоголь — лучший из доступных методов. За его качество Силко уж точно может поручиться. Джинкс смотрит, но еë трясëт всë сильнее. Силко чувствует себя последней сволочью. Силко знает, что чувства его не подводят. Это правда так. В любом случае, это его долг, выбора в этой комнате нет ни у кого.

***

— Хватит! Хватит! Перестаньте! — Джинкс срывается резко, абсолютно неожиданно. Не сдерживает плача и тонкого крика. Что ж, он не говорил, что не будет мучить еë. Силко снова останавливает экзекуцию. Понятливые подчинëнные тут же исчезают за дверью. В дрожащем на стуле существе трудно узнать гордого химбарона, а Джинкс, похоже, до сих пор видит кого-то другого. — Май... Прости, прости пожалуйста... Мне жаль... Если бы Силко не держал еë, она была бы уже рядом с пленником. Она не отрывала от парня взгляда, и в голове Силко промелькнула жалкая мысль о том, что стоит отдать ещё один приказ, запретить ей даже поворачиваться в его сторону. Однако, даже если бы он был настолько глуп и слаб, чтобы действительно сделать это, уже было поздно. — Май... — Она обмякла, удерживаемая только его руками, стала оседать на пол. — Мне так жаль... — Джинкс. — Мне так жаль... Силко снова садится перед ней, но она вообще не реагирует на окружающий мир, побеждëнная своей немилосердной памятью. Он не сталкивался с таким раньше, но почему-то он уверен, что всё, что можно сделать — прижать к себе покрепче и ждать, когда она вернëтся в реальность. Мужчина берëт девочку на руки, без усилий поднимая лëгкое тело. Силко не знает, как долго держит еë в ожидании, как долго она дрожит, всё ещё погружëнная в мучительные воспоминания, как долго смотрит на них ошалевший Лэн, не особо осознающий реальность после сумасшедшей боли. Мужчина в какой-то момент обнаруживает неподалёку от себя стул, и, присев, гладит девочку по голове, шепчет всякие нежные глупости. Он не сразу замечает, как быстро Джинкс перестала плакать. Даже сейчас, в такой страшной для себя ситуации, она осталась сильной. Идеальная. Приходя в себя, Джинкс хрипит, комкая в ладонях дорогой костюм. Силко снова гладит её по голове. Какое-то время она сидит тихо. — Не продолжай больше, пожалуйста. Я... Больше не могу. Я правда поняла, усвоила твой урок... Но... Не надо больше. Она утыкается в сгиб его шеи, душит хрип. Силко вздрагивает слегка. Он уже почти привык к постоянным прикосновениям к горлу. Почти. Только Джинкс знает о его слабости. — Хорошо. Мы сейчас закончим с ним. Выдержишь? Он не должен спрашивать. Должен поставить перед фактом. Он так уже не может, все его силы ушли на то, чтобы привести еë сюда. Как бы прав он ни был, вина прорастает внутри него. Когда она рядом, он становится слабее, чем должен. Интересно. — Д... Да. Хорошо. — Расскажешь, что за Май? — Силко идëт ва-банк. Джинкс долго молчит, мужчина уже решает, что зря спросил, готовится свернуть тему, закончить поскорее и покинуть уже этот подвал. — Он... Мы... Жили у Вандера вместе с ним. А потом... Я его убила. Силко смотрит на неë задумчиво. — Просто этот Лэн был очень похож на того идиота, вот мне и показалось... Неважно. — Что ж, Лэн выглядит... — Как придурок. Да. Майло выглядел точно так же. — она слегка усмехается. — Говорил, что мы просто не понимаем стиль. Как будто это мы ходили в дурацких шароварах. — улыбка еë становится чуть увереннее, а потом резко гаснет — Я просто думала, что будет проще, понимаешь? Отомстить, представить... Их. Сделать им так же плохо, как они мне. Но... Я так не могу. Пока не могу. Силко помогает ей встать на пол, придерживая за плечо. Джинкс смотрит на связанного. — Давай. Силко берëт пистолет. Звук выстрела привычно бьёт в уши.