2T1L (To Till)

      Тилл уставился на него, разинув рот и потеряв дар речи. — Что за хрень?       Ох. Он же не собирался палиться.       Иван в панике застыл перед дверью ванной. Взгляд парня метался по комнате, словно в попытке найти ответ в укромном уголке, и брюнет просто потёр затылок. Будь ситуация немного другой, Тилл счёл бы его милым.       На самом деле, Тилл не боялся… Не сильно, по крайней мере. Это же Иван; он всегда был засранцем, но никогда не причинял вреда Тиллу, и Тилл не думал, что это изменится, несмотря на их перерождение. Сейчас его в первую очередь волновало откуда Иван о нём вообще узнал? Даже если бы брюнет был сталкером, Тилл понятия не имел, как он мог его найти. Тилл не сидел в социальных сетях. В лучшем случае, мог засветиться где-нибудь на фотках одноклассников, и то на заднем плане. Возможно… Они виделись до того, как Тилл «переродился»?       А если…       А если, каким-то образом, Иван тоже переродился…       Это вообще возможно? Могло ли Тиллу действительно так повезти? Нет, не было причин зря надеяться — слишком большая вероятность, что разочароваться. В любом случае, было бы довольно интересно посмотреть, какую отговорку придумает брюнет, поэтому Тилл просто ждал.       К сожалению, даже по прошествии стольких лет, Иван оказался не из тех, чьи действия он мог предугадать. Вместо того, чтобы что-то объяснить, он бесстыдно спросил: — Ты можешь забыть о том, что увидел? — он даже выглядел смущённым и улыбался, потирая затылок. Как будто не он рисовал Тилла с жуткой точностью ещё за много лет до их знакомства. — Нет?! — это прозвучало не как вопрос, а как истерическое «Ты что, с ума сошёл?!». — Зачем ты рылся в моих вещах?       Тилл мысленно закатил глаза. — Не меняй тему, Иван.       Теперь брюнет выглядел так, словно хотел сбежать. Из собственного дома. Тилл подошёл к нему с альбомом в руке и прижал его к груди парня. — Что всё это значит? И скажи мне правду, — Тиллу очень хотелось увидеть, как Иван будет выкручиваться. И, может быть, дать парню пощёчину.       Иван вздохнул. — Вообще-то, я провидец. Я видел твоё лицо во снах, — серьёзно сказал он.       Какого хера? Кто в это вообще поверит? Думал, что раз лицо красивое, то можно нести хуйню? — И что же заставляет тебя рисовать меня снова и снова почти каждый день? — Сначала твоё лицо было не очень чётким, поэтому я пытался разглядеть его благодаря рисункам, — он выглядел так, словно был готов провалиться под землю. — В моих снах землю захватили инопланетяне, — Иван смотрел прямо на Тилла, словно изучая его реакцию на последние слова.       Тилл чуть не вздрогнул, услышав это. Он так сильно презирал научную фантастику, потому что она стала для него настоящим триггером; от неё парень чувствовал себя уязвимым, а все разговоры, статьи и книги на эту тему напоминали ему о его слабости. Поэтому он всю жизнь избегал её, как чумы. Но это определённо не было совпадением, верно? Иван помнил. В каком-то смысле, форме и виде он должен был помнить.       После этого признания Тилл внезапно почувствовал слабость. Руки безвольно опустились, и несчастный альбом для рисования соскользнул с тела Ивана, прежде чем упасть на пол. Повисла тишина. Они молча смотрели друг на друга.       Тилл не знал, какое выражение было сейчас на его лице, но Иван выглядел удивлённым. Несмотря на то, как много он смеялся со своими друзьями, несмотря на то, как легко появлялись его улыбки, он никогда не был таким по-настоящему эмоциональным. Разница была незначительной: глаза чуть-чуть расширились — совсем немного — брови даже не приподнялись, а рот слегка приоткрылся. Он застыл, но его глаза… Они заставили Тилла понять, что всё это время Иван никогда не был честен. Всё было ложью.       Иван помнил. Иван не изменился. Иван…       Тилл громко сглотнул, не зная, что сказать. Он провёл кучу бессонных ночей, представляя себе подобные сценарии, и ни один из них не был похож на этот. Мечты, в которых все они жили бы долго и счастливо, больше не обременённые сожалениями, давно превратились в кошмары, в которых он умирал в одиночестве. Он не знал, что сказать, он даже не хотел больше разговаривать. — Почему ты так одержим незнакомцем в своих снах?       Иван выпрямился, заново выстраивая свою защиту. Но Тилл уже всё увидел, эта маска на него не подействует. — Конечно, ищу способ предотвратить твою неминуемую смерть, — ответил он тоном мудреца.       Услышав этот ответ, Тилл, хоть и понимал, что это ложь, не мог не разозлиться. Нет, разве у него не было права злиться с самого начала? Брюнет больше месяца обманывал его, притворялся и даже заставил Тилла добиваться его внимания. Хоть Тилл и получал бесплатные уроки и еду, этого было недостаточно, чёрт возьми! Если бы Иван вёл себя так же, как в саду Анакт, они бы не оказались в таком положении.       А теперь… Несмотря на то, что Иван всё помнил, он продолжал нести бред о жизни и смерти? Он вообще испытывал когда-нибудь чувство вины за то, что оставил Тилла с Лукой без единого ответа?       Если бы то, что он говорил, было правдой, если бы одному из них было суждено умереть, поступил бы Иван так же?       …       Иван действительно изменился с тех пор. Все эти изменения заставили даже Тилла, который прожил с Иваном почти всю свою жизнь, поверить, что он ничего не помнит. Но эти изменения могли быть намеренными: возможно, Иван не хотел больше иметь ничего общего с Тиллом после своего перерождения. С его стороны в этом не было бы ничего плохого, но Тилл…       Тилл не мог этого допустить. Если бы Иван ничего не помнил, Тилл счёл бы это своим мимолетным интересом. Теперь, когда парень знал, что Иван всё помнил, ему было всё равно, что Иван не хочет иметь с ним ничего общего — он собирался преследовать его хоть до края света. Да и разве не Иван рисовал его снова и снова? Разве не Иван специально перевёлся в его школу?       Тилл стиснул зубы. Он и не подозревал, что его эмоции могут быть такими… необузданными. С Мизи он и представить себе не мог, что будет навязываться ей, но Иван… С Иваном ему было уже всё равно. Тилл не мог быть единственным, кто помнил обо всём. Он не хотел оставаться один. А Иван… Иван был…       Тилл со злости ударил брюнета коленом в живот. Удивлённый Иван с грохотом упал на пол, но не забыл потянуть Тилла за собой. — Это не смешно, мудила! Ты лжец! — закричал он. Сев на парня, Тилл со злостью бил его в грудь снова и снова, снова и снова, а Иван просто смирился, безвольно лежа на полу. Понимая это, Тилл не останавливался, — ещё недостаточно — но потом перед глазами всё почему-то начало расплываться. Иван протянул к нему руки, от которых парню не удалось увернуться, и затем заключил Тилла в объятия.       Ох. Тилл плакал. Всхлип. Ужас. Иван так крепко обнял парня, что тот даже не мог вытереть слёзы, поэтому позволил слезам и соплям капать на грудь брюнета. Собственные руки безвольно упали на пол, а Иван без остановки нежно гладил его по спине.       Он испытал огромное облегчение. Значит, он всё-таки был не одинок в этом мире. Он был не единственным, кто всё помнил, не единственным, кто пережил такое. Значит, был кто-то, кто всё ещё заботился о нём, понимал его и…       Любил.       Впервые за всё время он почувствовал, что наконец-то вырвался из этой клетки. Он прожил здесь почти десять лет, но всё, что он чувствовал, — это одиночество. Всё, что он когда-либо знал, — это ощущение надвигающейся смерти. Он никогда не думал, что облегчение может быть таким освобождающим, он не знал, что можно плакать от радости.

***

      Некоторое время спустя, когда его рыдания и всхлипы утихли, Иван шутливо спросил: — Ты чего разлёгся на мне? — его голос тоже звучал немного хрипло, но Тилл не мог понять, плачет он или нет. Брюнет до сих пор прижимал Тилла к своей груди, поглаживая его по спине, словно не хотел отпускать. На этот раз Тилл чувствовал то же самое. Было неудобно, но зато тепло, и это был единственный дом, который у него теперь был. — Потому что ты мудак, — ответил Тилл приглушённым голосом. — Нет, правда.       Тилл вздохнул. — Я тоже помню.       Иван мгновенно сел, держа Тилла на коленях. — Подожди, серьёзно? — он выглядел таким взволнованным, как будто это было для него новостью. Тилл нахмурил брови. А почему ещё, по его мнению, Тилл вдруг заплакал? Оказалось, что Иван действительно тупой; видимо, мозгов хватало только на выполнение приказов, отсюда и высокие оценки. Какой идиот.       Вместо ответа Тилл сердито спросил: — Почему ты мне не сказал?       Увидев его обиженное выражение лица, Иван рассмеялся. — Я не знал, что ты в курсе. Если бы я тебе всё рассказал, а ты ничего не помнил, ты бы подумал, что я сумасшедший.       Ну и что? Он же и так сумасшедший?       Тилл с издёвкой обвинил его: — Ты сильно изменился. — А что? Больше нравится этот тихий и задумчивый Иван? — брюнет снова рассмеялся, но на этот раз это прозвучало как-то самоуничижительно. Тиллу это не понравилось.       Он пожал плечами, играясь серёжкой Ивана и направляя туда свой взгляд. Находясь так близко, лицом к лицу, ему было трудно смотреть брюнету прямо в глаза. — Мне с тобой в любом случае хорошо, — искренне сказал он.       Не услышав ответа, он посмотрел на лицо Ивана и обнаружил, что оно наполнено недоверием. — Что?       Иван моргнул, затем склонил голову набок. — В самом деле? Я же тебе тогда совсем не нравился? — Кто это сказал, идиот? — Тилл грубо дёрнул его за ухо.       Иван удивлённо вскрикнул, потирая пострадавшее ухо, когда парень наконец отпустил его. — В смысле? — он выглядел таким растерянным, что, если бы они говорили на менее серьёзную тему, Тилл с удовольствием расцеловал бы его.       Тилл ткнул ему пальцем в грудь, пытаясь донести суть. Зная теперь, какой этот парень на самом деле тупой, лучше подстраховаться. — Ты никогда не говорил мне о своих чувствах, брал всё на себя, не спрашивая, так откуда мне было знать?       Взгляд Ивана прояснился, и он усмехнулся. — Прости, я просто… — Заткнись. А теперь послушай меня, — перебил Тилл. — По какой-то абсолютно ебаной причине ты решил, что не должен признаваться мне, пока не окажешься при смерти, если это вообще можно назвать признанием, — он закатил глаза. — И тогда ты решил пожертвовать своей жизнью ради меня, хотя я тебя об этом и не просил. Ты сделал всё это по какой-то сраной эгоистичной причине, которую я не могу понять. Ты вообще ничего мне не объяснил. У меня остались только вопросы. Я даже рылся в твоих вещах и нашёл твою дурацкую записку… — Дневник, — поправил Иван. — Как, блять, это можно считать дневником? Там было всего пять строк, — раздраженно сказал Тилл. С другой стороны, в этом был смысл. Инопланетяне всегда были начеку, когда дело касалось их личных вещей. Так было лучше. Тилл и представить себе не мог, какого это — изливать душу в книгу, которую позже прочтут эти чёртовы инопланетяне. — В любом случае, я нашёл ту дурацкую записку, и от этого у меня только ещё больше разболелась голова. О чём, чёрт возьми, ты думал? Зачем ты это сделал? — он хотел сказать что-то ещё, но в конце голос сорвался, и он замолчал. Хватит на сегодня слёз.       Вместо объяснений Иван серьёзно сказал: — Я бы сделал это снова.       Тилл стиснул зубы. Это не ответ. — Ты действительно напрашиваешься на драку. — Если бы я сблизился с тобой, и ты бы ответил на мои чувства взаимностью, тебе было бы грустно, когда я умру.       Вместо того, чтобы объяснить причину своей жертвы, он объяснил, почему ничего не сказал Тиллу. Что… Ладно, это было частью его вопроса, но почему он говорил так, будто такая жертва должна была обязательно произойти? Почему?.. Тилл ничего не понимал. — Я бы предпочел грустить, чем совсем не знать тебя — мне всё равно было грустно! Ты думал, я ничего не почувствую после твоей смерти?       Иван пожал плечами, делая вид, что ответ его не волнует. Тилл почувствовал такой прилив гнева, что отвернулся. Да что с ним не так? Как он мог сказать, что любит Тилла, не заботясь о его чувствах? Нет. Ему было не всё равно, но он настолько неправильно всё понял, что не осознавал, каким опустошенным Тилл будет чувствовать себя после его смерти.       Ух. Почему ему вообще понравился этот парень?       Внезапно на ум пришла строчка из того дурацкого дневника. — Твоя смерть преследовала меня больше всей прожитой жизни, даже после смерти Мизи такого не было. — Что значит «преследовала»? — Я больше не идеализировал её. После твоей смерти всё, о чём я думал, был ты, ты и только ты. А потом ты появился здесь, улыбался всем подряд, и даже не взглянул на меня, и я просто… Я так сильно тебя ненавижу.       Тиллу захотелось ударить его ещё раз, но Иван, этот сумасшедший придурок, улыбнулся невероятно широко.

***

Я завидую Мизи. Я завидую Суа. Я лучше её.