Мерзавец

      Юнги вернулся домой после собеседования по поводу стажировки в крупной развлекательной компании. Его приняли на время каникул, поэтому из Старбакс он на этот период решил уволиться, так что через две недели, а более точно Мину сообщат через имейл, он приступит к новым обязанностям.       — Я дома, — по привычке крикнул он, зайдя в квартиру.       — И тебе не хворать, — услышал знакомый голос с кухни. Повернув голову, встретился взглядом с подмигивающим Чонгуком, который сидел за столом с Чимином. Последний, походу, даже не шелохнулся, продолжая пить чай из своей кружки, единственной оставшейся от их парных, одну из которых Пак и разбил. Вопреки догадкам Юнги, он ее не выбросил и демонстративно использовал.       — А ты что здесь забыл? — нахмурился Мин, проходя вглубь кухни и ставя пакет с покупками на стол возле холодильника.       Их с Чонгуком отношения не заладились с дня знакомства. Потом они побили друг друга, ударив по разу, и на этом всё. Гимин по-прежнему дружила с Чоном, Юнги не препятствовал, но ревновал, когда девушка рассказывала об их встрече, и сдерживался, чтобы не высказать претензии вслух. Занятия давно закончились, из-за чего казалось, что Чонгук намеренно и назло приглашал Юн в именно тот Старбакс, где работал Мин. Вокруг столько кофеен! На крайняк есть куча других филиалов — почему бы не завалиться туда? Раздражало. Ведь от мнения, что дружбы между мужчиной и женщиной не существует, он не отказался.       На грубый вопрос Юнги Чонгук не ответил, молча наблюдая за действиями второго хозяина квартиры. Взгляд привлек клок рыжей шерсти, контрастно выделившийся на фоне черной футболки. И не только рыжей. Присмотревшись и сощурив глаза, Чон разобрал белую, серую и даже черную поверх остальных цветов.       — Юнги, на тебя напала стая кошек? — хмыкнул он и пальцем провел по плечу, собирая комок и скручивая из него шарик.       — У кошек не стая, а прайд. И не напала, а спасла, — безэмоционально ответил Мин. Он закончил складывать продукты в холодильник и достал из пакета яблоко, принявшись нарезать на дольки.       — От кого, стесняюсь спросить?       — Не стесняйся. Чувствуй себя как дома, — сострил Юнги и ополоснул нож под струей прохладной воды.       Мин вернулся со свидания с Гимин, которая сюрпризом повела его в террариум к ненавистным ему паукам. Огромных усилий стоило пройти все секции, узнать о свойствах ядов каждого обладающего им членистоногого, что содержались в соответствии с их естественной средой обитания, а также признать, что он все-таки их до дрожи боится. Юн не скрывала озорства, смеялась и даже взяла одного из пауков в руки, бегая за парнем вокруг стеклянных коробок.       — Он же неядовитый, — будто обижаясь, бормотала Гимин, пальцем аккуратно поглаживая пушистого паука по спинке. — Потрогай же.       — Нет уж.       — Ты обещал.       — Я обещал выполнить твое желание. Твоя взяла — я в террариуме. На большее не рассчитывай.       Однако шерсть на футболке принадлежала не паукам, а кошкам, в кафе с которыми пришлось зайти сразу после по настоянию с Юнги. Он просто лежал на полу и позволял котам и кошкам себя обнюхивать, вылизывать, тереться и, в конце концов, уснуть на груди. Гимин попыталась лечь рядом, но одному из животных что-то не понравилось, и оно зашипело, злобно мяукнув.       — О да, киска, — посмеивался парень, гладя свою защитницу.       Ревнуя, Гимин отошла в сторону, принявшись играть с другими кошками, пока уровень стресса Мина не позволил ему подняться и покинуть заведение. Свидание на этом закончилось: девушка убежала на встречу с Айяно, с которой они договорились прошвырнуться по магазинам, а Юнги поплелся в агенство недвижимости, где нашел подходящую квартиру и даже успел ее осмотреть. Так как спрос на жилье в районе университета большой, он подписал договор на месте, указав дату заезда и внесения залога. Чимин просил переехать до конца января (а лучше раньше), поэтому самое время отправлять собранные вещи на новый адрес. Часть упакованных коробок уже стояла в углу гостиной. Через две недели Юнги окончательно сменит место проживания.       — Так что ты здесь делаешь? — жуя яблоко, спросил Мин Чонгука.       — Я тут живу. В смысле, не прямо сейчас, но скоро въеду.       — Не понял. — Юнги перевел взгляд на Чимина, который, видимо, передал право на все объяснения Чону.       — Ты скоро съезжаешь, я заезжаю. Что непонятного?       — Ты, блять, выиграл соревнования по теннису. Призового фонда хватило бы, чтобы купить собственную квартиру, а не снимать ее половину.       — Не тебе считать мои деньги, — серьезно заявил Чонгук, уставившись на прежнего хозяина.       — Конечно. Делай что хочешь, — огрызнулся Мин и вздохнул. — Это, разумеется, круто и занятно, но я нашел квартиру, и мне нужны деньги на залог. Чимин, знаю, что ты со мной не разговариваешь, но как будем решать про мою долю в этой хате?       Чонгук повернул голову на Пака, а тот лишь улыбнулся и отхлебнул свой чай, демонстративно поставив ее на стол. «Случайно» получилось, что ручку кружки держал тремя пальцами, а средний выставил на лицевую сторону. Весьма красноречиво показал, что произносить хоть слово не собирался. По крайней мере, пока.       — Так, об этом мы и хотели поговорить, — вмешался Чонгук, по лицу недовольный тем, что все спихнули на него. — Слышал, что твоя доля в залоге немного больше половины. Я переведу тебе эту сумму, и Чимину ничего не придется решать с собственниками. Что касается платы за месяц, то заплатишь за столько дней, сколько проживешь в январе. Я за остальное. Идет?       Но Юнги не слушал. Он уставился на запястье Чимина, на котором была надета резинка для волос с голубой бабочкой. Пак долго теребил ее, поймав взгляд бывшего друга, а потом вовсе снял и кинул на середину стола.       — Нашел в ванной за туалетом, — первая фраза за несколько дней. Юнги казалось, что он забыл, как звучит голос Чимина. — Твоя девушка оставила, наверно.       — Я ей передам, — произнес Юнги и потянулся за резинкой, но ту быстро перехватил Пак, вставая со стула в угрожающей позе.       — Приводил ее сюда, да? Пока меня не было. Так и ждал, чтобы я свалил нахрен?       — Чимин, успокойся, — нервно успокаивал его Чонгук.       — Не твое дело, — сквозь зубы процедил Мин, наклоняясь вперед. — Я не обязан отчитываться перед тобой. И мне надоело ходить по струнке, лишь бы тебе угодить. Я и так…       — Что-что ты «и так»? И так не попадаешься мне на глаза? И так не разговариваешь со мной? И так не провоцируешь меня?       — Пошел ты.       — Пошел ты! Нельзя, говоришь, вмешиваться в твою жизнь? Указывать, что делать? А сам ты много думал, когда нагло влез…       Чонгук положил руку на плечо Чимину, которую тот тут же одернул.       — … нагло увел мою девушку? А?       — Я не собираюсь разговаривать с тобой в таком тоне.       — Именно его ты и заслуживаешь.       — Засунь его себе в задницу. Я пошел отсюда.       — В итоге получилось, что пошел все-таки ты! — скалился Чимин, осознавая победу в словесной перепалке.       Некогда близким друзьям страшно становиться врагами. Они слишком много знают, в том числе уязвимые места, и даже их простое упоминание выводит из себя по щелчку пальцев.       Но Юнги проигнорировал последнюю реплику Пака, хотя очень хотел ответить. Он сжал губы и зубы, чтобы не сказать лишнего, и направился к себе в комнату, несмотря на то, что им с Чонгуком бы закончить обсуждение денежного вопроса. Лучше они сделают это на нейтральной территории: Мин попросит его номер у Гимин и договорится о встрече. Уже точно не сегодня.       Когда Юнги почти дошел до двери собственной спальни, получил что-то хлесткое в шею, схватившись за нее и развернувшись. На полу лежала та самая резинка, из-за которой Чимин будто сорвался с цепи, долго копив обиду и не выдержав напряжения между некогда лучшими друзьями. У бабочки откололось крыло, да и Гимин скорее всего эта резинка вообще не нужна, раз не спрашивала о ней. Мин нагнулся, чтобы поднять предмет, и произнес:       — К психологу сходи, я не знаю.       — Чё сказал?       Чонгук не успел вовремя среагировать. Он и не подозревал, что Чимин полезет в драку и со всей силой ударит Юнги по лицу. Да так, что тот не удержит равновесия и упадет на пол, приложившись головой об угол стены.       — Я из-за тебя, сука, к нему и записался!       — Чимин! Хватит!       — Отвали, Чон!       — Я тебе отвалю щас!       Чонгук встал между парнями и сурово посмотрел на Чимина, у которого от злости дергались губы и сильно вздымалась грудь.       — Хочешь со мной подраться? Я устрою, — добавил Чон, видя настрой Пака продолжить драку. — Иди к себе, — сказал спокойнее, сделав шаг навстречу и кладя руку ему на плечо.       Как только звезды в глазах Юнги перестали блестеть, он развернулся на бок и кашлянул. Он поднялся на ноги и уперся плечом о стену, подняв руку и дотронувшись до затылка. На пол капнули несколько капель крови, текущей из носа, и, судя по всему, ею уже успела пропитаться футболка. Скривившись от боли, резанувшей, казалось, все тело, а не только голову, Мин шатаясь поплелся в ванную, где включил воду и посмотрел на себя в зеркало. Из-за удара и последующего падения лицо сильно жгло и саднило, голова ожидаемо кружилась.       — Я принесу лёд, — сквозь звон в ушах услышал рядом, но не повернулся.       — Не надо, — произнес Юнги и простонал, когда дотронулся до носа.       Но его не спрашивали, а ставили перед фактом. Мин оперся руками о раковину, удерживая равновесие и готовясь в любой момент упасть. В глазах помутнело, и как-то стало на все плевать.       — Тебе нужно лечь, — говорил Чонгук, вовремя оказавшийся рядом и поймавший соскользнувшую с краев раковины руку Юнги. — Пойдем.       Тот не сопротивлялся и лишь угукнул. Успел схватить с вешалки полотенце, которое тут же приложил к лицу, вытирая остатки крови. Он чуть ли не рухнул на кровать, и Чонгук был не в силах как следует удержать еле как перебирающего ногами парня. Все, что оставалось Чону, это помочь уложить Юнги на бок и поднять ноги на кровать.       — Что ж за день сегодня хуёвый такой, — невнятно промычал Мин и закрыл лицо, придерживая протянутый Чонгуком мешочек со льдом.       — Может, дело в тебе, а не в дне? — прозвучал Чимин, возникший в дверном проеме. Он уверенно шагнул к кровати, и Чон обратил внимание, что Пак что-то держал в руке, но из-за тусклого освещения рассмотреть не удалось. — Дальше я сам, — сказал Чонгуку и отступил от двери, указывая тому на выход.       — Решил его добить? — хмыкнул он с сомнением.       — Чем меньше ты знаешь, тем меньше сможешь свидетельствовать против меня в суде.       Юнги даже не пошевелился. Сквозь закрытые веки он распознал, что бьющего в глаза света стало меньше, так как дверь, ведущая в гостиную, закрылась, погрузив комнату в полумрак.       — Убери лед ненадолго. Желательно молча, — попросил Чимин и придвинулся к кровати на стуле.       — Моя комната. Что хочу, то и делаю, — пробурчал Юнги и приложил мешочек к затылку. Больше интересовало то, что Чимин задумал. Из-за темноты он ничего не смог увидеть, но Пак поднес к его лицу руку с чем-то, намазанным на средний палец. Мин схватил чужое запястье на полпути и сузил глаза, пытаясь понять, что происходит.       — Все верно. Это яд, — съязвил Чимин, но Юнги руку не убрал, поэтому пришлось исправить ответ: — Мазь от ушибов. Чтоб завтра лицо не заплыло.       — И чтобы я не смог снять побои? — хмыкнул он в ответ и ослабил хватку, после чего отпустил запястье и закрыл глаза.       — Извинений не жди, если что.       Чимин аккуратно коснулся переносицы друга и услышал тихое шипение. Мягкими круговыми движениями, не надавливая, он мазал по носу и области чуть ниже глаз, стараясь в них не попасть. Юнги хмурился от слегка едкого запаха лекарства и постанывал от боли, возникшей от неловкого движения носом, в то время как Чимин прикасался почти невесомо и нежно, что не вызывало никакого физического дискомфорта.       А вот морально было по-прежнему очень тяжело. Больше всего Юнги переживал за Чимина, о чьей жизни он перестал знать хоть что-то, тогда как раньше они делились друг с другом чуть ли не всем. Теперь же приходилось довольствоваться редкими дежурными фразами и без подробностей.       — Как ты? — вопрос Юнги эхом отразился от стен. Чимин дрогнул пальцами, которыми все также водил по чужому лицу, уже заходя далеко за пределы повреждения.       — Я попросил помолчать.       — Ты сказал «желательно».       Чимин фыркнул и опустил голову, сделав вид, что читает состав мази на коробке. В темноте-то.       — Не очень, — все-таки ответил Пак и встретился взглядом с блестящими от влаги глазами Юнги. — Как, по-твоему, я себя чувствую?       — Прежде чем выйти из комнаты утром, прислушиваешься, чтобы не встретиться со мной на кухне? Шумишь по утрам, чтобы я пока не выходил? Стараешься не пересекаться, поэтому проводишь больше времени вне дома? Никому не рассказываешь, что тебе грустно и одиноко, поэтому прячешься за сарказмом и натягиваешь улыбку, говоря обо мне? Иногда забываешь, что ненавидишь, и по привычке предупреждаешь об отъезде? Оставляешь рис на подогрев, зная, что я не ужинал…       — Заткнись. Я не просил отвечать.       — Хм… Ладно, — Юнги хмыкнул и, нащупав мешочек со льдом, снова приложил его к лицу.       Почему тогда раньше не остановил?       Но и Мина понесло. Он как будто в душу лез, туда, куда ему давно путь заказан.       — А… — хрипло произнес Чимин и зажмурился, стараясь отогнать рвущееся наружу любопытство.       — У меня все хорошо, — предугадывая вопрос, ответил Юнги и улыбнулся.       — Я не это хотел спросить. — Пак обидчиво отвернулся, злясь, что его так легко раскусили. — Бесишь.       — Прости… — с болью выдохнул Мин. Он бы хотел повернуть время вспять и узнать, что было бы, если б он вовремя признался Паку в чувствах к его девушке. А еще лучше — сразу послушаться его и не лезть в их отношения. Но тогда бы не был так счастлив с Гимин. Такой тяжелый жизненный выбор между двумя дорогими людьми.       — Не могу. Не могу принять твои извинения. Пытался… Пытаюсь, но мимо.       — Я через две недели съеду. Потерпи, пожалуйста, еще немного.       — Раньше никак?       — Нет.       Юнги, может, и рад бы, но в агентстве сказали, что прежний съемщик съезжает только через неделю, а еще неделю хозяйка взяла на уборку. Мин пытался уговорить пустить его раньше: он мог бы и сам прибраться, ведь знал уровень «профессионализма» клининговых компаний. Например, когда они с Чимином заезжали в эту квартиру, пришлось дополнительно вымыть каждый угол, в том числе за мебелью, которую, как выяснилось, никто не отодвигал. Пожаловались хозяйке, но тетушка только извинилась и развела руками.       — Кстати, как будем делить технику, которую покупали вскладчину? — задал отвлеченный вопрос Чимин, тихо шмыгнув носом.       — На новой квартире, судя по договору, почти все есть, так что я оставлю все здесь.       — Мне не нужны…       — … мои подачки. Знаю. Но мне не нужны два пылесоса и две рисоварки.       — Тогда я просто верну тебе половину за них.       — Как хочешь.       — Я пойду. Вот мазь, на всякий случай. Положу на стол.       Чимин задвинул стул за письменный стол. Юнги проследил за тем, как тот остановился, заметив кое-что на столе, и, подцепив дрожащими пальцами, поднял к глазам. Пак нашел карточку из фото-будки, на которой Юнги с Гимин дурачились, а на последней и вовсе целовались. Мин мог представить, что могло происходить в груди Чимина, и его сердце тоже сжалось, словно синхронизировалось с эмоциями бывшего друга.       — Мама твоя, кстати, звонила, — хмыкнул Пак, в очередной раз используя осуждающий тон. — Она до сих пор не в курсе, что мы больше не друзья. Спрашивала про мои дела, про тебя и твои нелепые отмазки, чтобы не ходить на свидания. Ты ей не рассказал, что ли, что у тебя есть девушка?       — Еще нет.       — Почему, интересно? Ты уже два месяца в отношениях, мозги мне ебал и того дольше. Или для тебя всё не всерьез?       — Я сам решу, когда и как.       — Ну разумеется. Смотри не проеби всё. Хотя чего это я? Мне вообще плевать.       Бросив фотографию обратно на стол, Чимин направился на выход.       — Спасибо. За разговор, — пробурчал Юнги, ненадолго убрав лёд с лица.       — Это ничего не меняет между нами, — кинул Пак и захлопнул дверь.       — Может быть. Разве что совсем немного, — в пустоту ответил он.       Чимин ведь мог просто оставить мазь. Мог бы передать ее Чонгуку, чтобы тот позаботился о Мине. Мог бы вообще не доставать ее из аптечки и забить, если не собирался объяснять свой поступок и извиняться. Однако Чимин предпочел сам нанести мазь на разбитое им лицо. Вслух не признался, что волновался за бывшего друга.       Так что этот разговор был нужен обоим в равной степени. И пусть предательство Юнги еще долго огромным грузом будет лежать на его плечах, а Чимин его никогда не забудет, оба будут часто вспоминать то хорошее, что было.