Мерзавец

      — Рассказывай, что случилось, — требовал Чимин, затащив Юнги в его комнату и уложив в кровать. Мог бы отложить разговор до утра, но решил не давать Мину отдых и шанса обдумать какую-либо стратегию поведения.       — Меня слегка сбила машина, — пробубнил тот, пряча лицо в подушку.       — Юнги, я не шутить пришел.       — Похоже, что я шучу? — огрызнулся Юнги, и тут же получил ногой в бедро. — Ладно, не пинай меня.       — Выкладывай.       — Нечего рассказывать. Оступился о бордюр, там припаркованная машина двинулась с места — все вышло случайно. И это просто царапина.       — И порванная куртка, — намекнул Пак, так как Юнги одолжил ее, пообещав вернуть в целости и сохранности.       — Да брось, я куплю тебе новую, мелочный человек. А теперь уходи, я хочу спать.       Юнги отвернулся от Чимина, обняв подушку и пытаясь унять разбушевавшиеся вертолеты, крутившие пропеллеры над головой. Душ, устроенный другом после нависания над туалетом, пришелся кстати — стало действительно легче, но алкоголь еще прочно хозяйничал в организме парня, не давая тому спокойно уснуть.       Как и Пак, который не хотел так просто отпускать Мина в страну грёз. Какое-то время он просто выжидающе сидел на стуле рядом с кроватью и молча смотрел на Юнги. Тот чувствовал чужое присутствие, поэтому, все еще находясь в положении, в котором не видно лица, открыл глаза и смотрел в случайную точку на стене.       — Чего тебе еще? — не выдержал Юнги и вздохнул, так как подозревал, о чем пойдет речь.       — Знаешь, иногда мне кажется, что я для тебя больше лучший друг, чем ты для меня, — издалека зашел Чимин.       — Почему?       — Хотя в последнее время такие мысли начали посещать чаще.       — Мы можем поговорить утром?       — Нет. Я не дам тебе время придумать новое оправдание.       — У меня была куча времени его придумать до этого момента.       — Ну и? Придумал?       — Нет, — заключил Юнги, зарывшись в подушку. Затем он приподнялся на локтях и подтянул колени, развернулся и сел напротив Чимина, судя по виду, настроенного серьезно. — К твоему сведению, я попытался извиниться, но она даже слушать не стала. Так что всё.       — Всё? — ухмыльнулся Пак. — Ты сейчас делаешь ее виноватой, раз она тебя не простила? Сдается мне, что ты пиздишь, что по-настоящему просил прощения.       — Значит, ты больше веришь ей, чем лучшему другу?       — Отлично, теперь ты перешел на манипуляцию. Но я проглочу это и просто отвечу на вопрос: да, в данной ситуации я встаю на сторону своей девушки, потому что она не сделала ничего плохого. А вот ты скоро правда доиграешься.       — Я сказал ей, что мне жаль.       — А она?       — Она ответила, что мне жаль только себя.       — И она чертовски права.       — Ты серьезно?       — Тогда назови хотя бы один довод, что нет! — Чимин наклонился вперед, скрестив руки в замок и сжав до боли зубы. Еще немного и он сам «доведет до греха», как выразилась Гимин. Вряд ли она бы дошла до крайности, но вот Пак готов врезать, поэтому и сжимал кулаки до побелевших костяшек.       Юнги молчал, отвернувшись. Прятал взгляд, потому что понимал, что его текущая позиция намного слабее Гимин. Не хотел признавать, но сегодня он понял, что намеренно искал причину недолюбливать девушку лучшего друга, высасывая из пальца каждый намек и доводя ситуацию до абсурда. Даже сейчас он считал секунды, потому что доводов в свою пользу у него не было.       — В конце недели мой День рождения, — произнес Чимин и встал со стула. Это означало, что он скажет последнее, что планировал, и уйдет, и это напугало Юнги. — Гимин попросила ограничить ее встречи с тобой, и я прислушаюсь к ней, потому что не хочу в свой день слушать, как ты настраиваешь меня против нее! Я тебя просил не вмешиваться, чтобы мне не пришлось выбирать между девушкой и лучшим другом, но ты вынуждаешь меня, Юнги, этот выбор сделать. Если ты и дальше продолжишь творить беспредел, будешь отсутствовать не только на праздновании моего Дня рождения.       Мин в недоумении поднял голову и обеспокоено посмотрел на Чимина, проверяя серьезность его намерений.       — Думаешь, я блефую? Рискни проверить! — закончил Пак и сделал шаг в сторону к двери. Уже взялся за ручку, как услышал за спиной очередное оправдание:       — Она заблокировала меня везде.       — Она и тут виновата? Я дал тебе пищу для размышлений: ты либо смиряешься и ничего не делаешь, либо исправляешь и не ноешь, что все идет наперекосяк. Спокойной ночи не желаю — не заслужил.       Дверь закрылась, и комната погрузилась во тьму. Юнги упал обратно на подушку, но пища для размышлений, выданная Чимином с горкой, неустанно следовала за каждой мыслью, что приходила в голову. Еще больше не отпускало выражение лица Гимин, когда она осуждающе смотрела на него, высказывая свои претензии.       «Черт, и что Чимин в ней нашел?» — спрашивал Мин себя, переворачиваясь на спину и смотря вверх. Глаза привыкли к темноте, и парень без труда видел след на потолке, оставленный после кинутого туда ботинка в порыве гнева пару месяцев назад. Пятно раздвоилось, будто повторяя за Чимином данный им выбор. Правда, не учел третий вариант, а именно испортить всё еще больше.       Юнги усмехнулся сам себе и закрыл глаза, убирая улыбку с лица. Его лучший друг только что поставил ультиматум, чего никогда не было, и не желал идти на компромисс. Хотя о каком компромиссе речь, если единственное, что мог предложить Мин, состояло в удовлетворении исключительно его требований? Однако он в этих отношениях никто, поэтому логично, что его мнение ни во что не ставили.       Юнги проспал все утро, подняв тяжелую после ночи голову с подушки только к часу дня. Вышел в гостиную в одном тапке и зашаркал к чайнику, не обращая внимания на отсутствующую деталь. Он окинул взглядом комнату и прислушался: Чимин ушел и оставил друга обдумывать поведение в одиночестве.       Голова жутко гудела. Сначала Юнги списал звук на кипение чайника, но тут же исключил его, как только тот щелкнул. Звук не пропал, теперь он доносился из комнаты. Через минуту Мин уже перезванивал старшему брату, параллельно роясь в холодильнике в поисках чего-нибудь вкусненького, но без провокации на тошноту.       — Хён, прости, не успел взять, — произнес он, услышав «алло» на другом конце.       — В рот? — спросил тот и дико засмеялся.       — Ох, кто из нас старше? — закатил глаза Юнги и разочарованно закрыл холодильник. Даже любимый йогурт с шоколадными шариками не привлекал, а вызывал отвращение. — Чего звонишь?       — Но это ты мне звонишь. Ладно-ладно. Ты же помнишь, что я женюсь через месяц с небольшим?       — Джунки, я тебе уже говорил, что приду один.       — Один, так один. Я все равно в приглашении напишу «плюс один», вдруг ты передумаешь.       — Я не собираюсь приводить на свадьбу к старшему брату случайную знакомую.       — Приведи неслучайную. Хочешь, устрою встречу?       — Встань в очередь, — усмехнулся Юнги, заварив кофе и вдыхая его аромат. — Сразу после того списка, который составила мама.       — Ого, голову на отсечение, что там штук пятьдесят имен! — удивленно присвистнул Джунки. — Ты собираешься…       — Я не собираюсь встречаться ни с одной из них.       — Ты такой злой, потому что долго ни с кем не трахался? — что-то было в голосе брата, заставившее Мина обжечься и вылить на себя немного горячего кофе.       — Блять, — выругался и начал оглядываться в поисках полотенца. — Что, блять, ты несешь?       — Неприятно, да, когда вмешиваются в твою личную жизнь? — спросил старший брат и с десять секунд слушал тишину, пока Юнги соображал.       — Чимин звонил? — догадался он.       — Чимин звонил, — не сопротивляясь, подтвердил Джунки. У него не было особых договоренностей с Чимином, но тот решил использовать последнее оружие, чуть ли не гранату для лучшего друга.       Джунки старше Юнги на четыре года и с детства являлся примером для младшего. Они во многом были похожи, даже имели некоторые общие привычки. Так, до того, как Джунки остепенился и решил жениться, постоянно хвастался, что не пропустил ни одной юбки в университете, считал, что моногамию придумали для контроля деторождения еще в древности, а также для решения проблемы наследования. Не то чтобы он стремился распространять семя и тем самым повышать уровень рождаемости в стране, но оставил в своей философии часть про поддержку полигамии. Как оказалось, ненадолго, и уже к концу магистратуры объявил о прекращении похождений, приведя в семью девушку и убедив всех в серьезности этих отношений.       Младший тогда чувствовал разочарование вперемешку с предательством: в тот миг его кумир буквально отрёкся от всего, за что «боролся». Через какое-то время злость Юнги поутихла, и тот решил, что право распространять «философию» передалось ему, тогда как Джунки сдался под натиском общества, проявив слабость.       А потом новости о свадьбе. В день помолвки на фото только Юнги не улыбался — старший брат называл то, что было на его лице, кривой усмешкой, а не улыбкой.       Тем не менее, авторитет Джунки не утратил и всегда имел влияние на младшего брата, поэтому Чимин и позвонил ему, вкратце рассказав ситуацию. Не гордился собой, но воспользовался последней возможностью вразумить лучшего друга. Не пришлось бы, если бы Юнги с первого раза перестал бодаться.       — Тоже будешь читать мне лекцию? — после паузы спросил младший и все-таки достал из холодильника любимый йогурт, захлопнув дверь.       — Не буду. Просто вспомни про список мамы, добавь туда двенадцать девушек от меня лично, с десяток от моей невесты и представь, как мы позовем их всех на мою свадьбу, и я с радостью посмотрю, как ты будешь отбиваться от мамы, которая будет знакомить тебя с каждой из них.       — А ты не хочешь выслушать мою точку зрения? — все-таки сопротивлялся он.       — Если ты будешь третьим в отношениях Чимина и его девушки, тогда твоя точка зрения может иметь вес. В противном случае готовься к лучшим семидесяти двум свиданиям в своей жизни.       Юнги в ужасе сглотнул, замерев с полуоткрытой пачкой лакомства.       — Передай Чимину, что я все понял, — сдался Мин, закрыв глаза.       — Нет, сам скажешь. Мне пора. Рад, что мы поговорили, — и Джунки отключился.       Положив телефон, Юнги оперся руками о стол и сдвинул брови в попытках разложить мысли по кучкам. Выражаясь фигурально, его только что поставили раком, дав при этом в рот. Сговор Чимина с Джунки никак не пришел бы ему в голову как способ заставить отступить. Мир тесен, но эти двое познакомились в университете, когда Пак поступил на ту же специальность, откуда выпускался Мин-старший, и последний до сих пор консультирует бывшего коллегу по лаборатории в профессиональных вопросах. И не только, как выяснилось.       Парень яростно взъерошил волосы и пару раз ударил себя по щекам. Не встречая поддержки ни от кого из друзей, чувствовал, что каждый ополчился против него и не поддерживал. Неужели он не прав?       Вечером вернулся Чимин и, не собираясь заводить разговор с другом, сразу прошел в свою комнату. Юнги не успел встретить его в гостиной, но увидел только руку, закрывающую дверь. Постучался только спустя час, войдя после получения разрешения.       — Звонить моему брату было… нечестно, — подобрал слово Мин и сел на кровать, смотря другу в глаза.       — Не тебе говорить о честности.       — Я не хочу ссориться, Чимин. Я пришел поговорить, — устало выдохнул Юнги, потирая переносицу. За день он планировал подготовить доклад для выступления, но не смог, так как голова была забита исключительно вчерашним днем и его последствиями.       — Слушаю, — Пак отвлекся от телефона, даже отложил в сторону, вникая в беседу всем существом.       — Ты правда не приглашаешь меня на свой День рождения?       — Правда.       — А остальных? Насколько я помню, твоей девушке не особо понравилась и их реакция.       — Наша общая проблема в том, что мы слишком привыкли к твоим выходкам, поэтому и не отреагировали правильно. Но, в отличие от тебя, остальные умеют признавать ошибки. Они, кстати, искренне извинились, и Гимин согласна собраться в субботу и отпраздновать. Еще Джин приедет, так что будет весело.       — Без меня, — подытожил Юнги, закивав и обидчиво поджав губы.       — Я тебе дал выбрать из двух вариантов. Конечно, ты можешь плюнуть и продолжить издеваться над Гимин, но тогда жди последствий.       — Угрожаешь?       — Да, раз просьбами тебя не пронять. Юнги, что тебе не понятно? Скажи, как тебе еще объяснить, что я верю Гимин и не нуждаюсь в твоей опеке? Твои действия не делают мою жизнь проще, а ставят в неудобное положение. Тебе бы понравилось, если бы я, например, писал Джунки, что его невеста спит со всеми подряд? У меня нет доказательств, но представь, как оскорбляю и унижаю Джиюн прилюдно, чтобы она призналась. Но в чем? В моих догадках? Ты считаешь это адекватно?       — Нет.       — Тогда в чем разница в случае с Гимин?       — Не знаю, — Юнги опустил взгляд, потирая подушечки пальцев. — Не могу объяснить. Наверно, я до сих пор не могу отпустить тот случай с…       — Мы договорились не упоминать об этом.       — Знаю. Просто как вспомню, как тебе было плохо, становится тошно. Не хочу повторения.       — Посмотри на меня сейчас внимательно. Как думаешь, я счастлив?       — Ты таким не выглядишь.       — А знаешь почему? — договорились не вспоминать, но иначе нельзя, поэтому Пак продолжил: — В прошлом году я узнал, что мой лучший друг переспал с моей девушкой, но я простил тебя, так как поверил, что ты не знал, кто она. В этом году ты затеял безосновательную войну с Гимин; ты добиваешься, чтобы мы расстались? А что потом? Будешь так поступать и со следующей, и со следующей? Кому ты сделаешь лучше?       Юнги молчал, не в силах отвечать. Чимин, не дождавшись комментариев, добавил:       — Если Гимин обманет меня с Чонгуком, мы разберемся с этим вдвоем. С тобой мы будем обсуждать только в том случае, если ты станешь участником этих отношений, а в этом случае нашей дружбе конец.       Последнее ударило по Мину больнее всего. Еще больнее, чем угрозы старшего брата устроить семьдесят два свидания на его свадьбе. По спине пробежал холодок, затем тело прошибло током. Юнги помнил, как корил себя за случайный секс в клубе, чувствовал себя жалким предателем, вымаливая прощения у лучшего друга. Но сейчас предатель он.       — Я все понял, — выдал Юнги, закрыв глаза.       — Что ты понял?       — Постараюсь все исправить. Могу я воспользоваться твоим телефоном? Меня твоя девушка заблокировала.       — Не дам.       — Я же хочу изви…       — Не важно. Исправлять ты будешь сам.       — Хорошо, я тогда пошел.       — Юнги, — позвал Чимин, пока Мин еще не ушел, остановившись в проеме. — Пожалуйста, не испорти всё еще больше.

***

      Гимин не жаловалась на жизнь, но как ассистенту профессора ей снова пришлось попотеть, чтобы подготовиться к лекции. В частности, преподаватель слишком поздно сообщил ей, что сегодня на занятии не сможет присутствовать ввиду собственного расписания, поэтому вместо него выступят несколько студентов с магистратуры.       За двадцать минут до лекции девушка пришла в аудиторию, чтобы заранее настроить проектор, который часто не поддавался и включался не с первого раза. Затем скачала сброшенные на почту три презентации и поместила их на рабочий стол, после чего открыла, чтобы проверить целостность файлов. Взгляд зацепился за имя, фигурировавшее в третьем из них.       Мин Юнги.       — Да блин, — протянула вслух Юн, пряча лицо за волосами.       Она просила Чимина ограничить их встречи, но, походу, не того просила — надо было Всевышнего.       — Привет, — услышала в конце аудитории и подняла голову, встретившись взглядом с Юнги. Пришел пораньше, чтобы испортить ей день? Замечательная идея.       Гимин не стала отвечать. Она молча закрыла файл и отошла от тумбы, направившись к столу с оставленными вещами, чтобы приготовиться к занятию.       — Можно с тобой поговорить? — настаивал Юнги, не слыша ответа.       — Нет, — коротко бросила та.       — Я хочу…       — Я сказала «нет», — сурово произнесла Юн и села к парню спиной.       — Пожалуйста, можешь выслушать? — Мин встал напротив Гимин и сжал лямку рюкзака.       — Чимин с тобой разговаривал?       — Не только он.       Услышав это, девушка опешила. Неужели Айяно вмешалась? Или Чонгук? Оглядев парня, не заметила новых синяков, хотя Чон мог ударить не по видимым участкам тела.       — Не важно. Ладно, что у тебя?       — Прости, что нападал на тебя. Я не имел на это никакого права, как и вмешиваться в ваши с Чимином отношения. Еще прошу прощения, что вылил на тебя кофе и поменял пароль на твоем телефоне.       — Звучит, будто ты долго готовился.       — Я выписал на листочек все, в чем мое отношение к тебе можно считать несправедливым, — Юнги продемонстрировал клочок бумаги, который все это время сжимал в руке.       — Дай сюда, я посмотрю, — хохотнула Гимин и протянула ладонь, поманив перед собой. Странный способ, однако еще требовалось проверить, не Чимин ли, часом, указал на ошибки лучшего друга, заставив того точно следовать списку.       Мин замешкался, но дернулся вперед. Девушка вырвала смятый листок и аккуратно развернула, глазами цепляясь за выведенные абсолютно неаккуратным почерком слова. Что ж, писал точно не Чимин. Больших трудов стоило разобрать написанное, но в целом его содержание совпадало с произнесенным минутами ранее.       — Жаль, здесь не всё, — вздохнула Юн, положив бумагу на стол.       — В смы… — не договорил Юнги, смотря, как Гимин достала из пенала ручку и принялась что-то писать, дополняя список. Заняло немного времени, и она вернула листок хозяину.       Гимин добавила раздел «Благодарности», куда внесла три пункта, написанные тезисно в манер предыдущих «Извинений». Девушка откинулась на спинку стула и наблюдала за реакцией Юнги, у которого менялось лицо от пункта к пункту.       — Мне это прочитать? — поинтересовался он в конце.       — Нет, выучи, потом расскажешь.       — Сарказм?       — Я не хочу, чтобы ты делал это просто потому что. Понятно, что тебя больше волнуют чувства Чимина, раз ты перешагнул через себя и извинился. Но это хотя бы что-то. Несмотря на то, что ты не до конца веришь в то, что не прав. Подумай.       Мин хлопал глазами и не до конца все понимал.       — Ну, так все теперь в порядке? — уточнил он, глядя на Гимин. — Прощен?       — Не беги вперед паровоза. Мне нужно время подумать. Ты же не лопатку у меня в песочнице отобрал — нашу проблему ее возвратом не решить. Я тебя выслушала, на этом пока всё.       Юнги покорно кивнул и отошел в конец аудитории, куда вошла группа студентов, поприветствовавших Гимин улыбкой и кивком. Они смерили Мина вопросительным взглядом, затем подошли к девушке как к ассистенту профессора с намерением узнать, кто он, на что получили честный ответ.       — Какой он красивый, — шепнула студентка, севшая за спиной у Юн, вызвав у последней желание закатить глаза.       К началу занятия рядом с Юнги стояли еще двое выступающих, которые не вызывали у молодых девушек такого же энтузиазма. Воистину, в молодости внешность для многих играла далеко не последнюю роль в выборе второй половинки, но, согласно опросам, чем старше, тем на первый план выходят финансовое благополучие и характер. Так что с одной симпатичной мордашкой долгие и крепкие отношения не построить.       С другой стороны, Юнги не выказывал желания иметь долгосрочные отношения, поэтому, быть может, его манера поведения как раз кстати, чтобы девушки к нему больше не подходили.       — Привет, Гимин, — на стул приземлился запыхавшийся Чонгук и толкнул подругу, задумавшуюся о своем.       — Ты специально тянешь время до последнего, чтобы потом бежать на пару? Это тоже часть тренировки?       — Всего лишь приятный бонус. Что это у нас сегодня? — сначала воодушевился, не увидев профессора, но, поймав взгляд Юнги, напрягся и повернулся к Юн. — Что-то случилось?       — Профессора Кана сегодня не будет, вместо него у нас три докладчика с магистратуры, — ответила Гимин, вздохнув.       Она посмотрела на Мина, который пытался выглядеть беспристрастным, однако извиниться одно, а вот исправиться — процесс долгий. Ему еще предстояло доказать, что, несмотря на свою предвзятость, он может держать себя в руках и не переходить границы.       Свет погасили, чтобы презентация была лучше видна, и первый докладчик, прокашлявшись, ступил за тумбу и открыл первый файл.       — Гимин, — где-то в середине доклада шепотом позвала девушка, сидящая сзади, и тыкнула Юн пальцем в спину. Та повернулась и взглядом дала понять, что сейчас не время, но была перебита вопросом в лоб: — Это правда, что ты встречаешься с лучшим другом того парня? — указала на Юнги и закусила губу.       Гимин закатила глаза и утвердительно кивнула.       — Познакомь, а?       — Вам Чонгука недостаточно, чтобы пускать слюни? — и отвернулась, не желая продолжать разговор во время занятия.       — О нет, теряю поклонниц, — пошутил Чонгук.       — Не волнуйся, выдержат самые достойные, — ответила Гимин, улыбнувшись. — Всё, тихо.       Особенность многих студентов — то, что они монотонно читают с бумажки, не обращая внимания, понимают ли их или нет. Так, доклады проходили в таком темпе, что даже самый порядочный студент заскучает. Юн не стала исключением. Она подложила руку под голову и иногда зевала, стараясь делать это как можно незаметно. А кто-то даже не стеснялся и зевал со звуком, отчего некоторые начинали хихикать.       Юнги же отличался от остальных тем, что вышел из-за трибуны и встал перед аудиторией без каких-либо бумаг. Очевидно, Мин готовился не только к извинениям, написав основные пункты на листочке, но и к объяснению темы исследования для магистерской диссертации. Профессор упомянул, что пригласил лучших студентов на курсе, но чтобы Юнги входил в их число?       Телефон Гимин коротко завибрировал, оповестив о сообщении, и девушка взяла его в руки. Чонгук, сидящий рядом и не имевший препятствий для разговора с подругой, решил воспользоваться «тихим» способом поболтать.       {Я тут кое о чем подумал}, — писал Чон.       {О чем? } — поддержала беседу Гимин и замерла с мобильным в ожидании догадки, который тот уже набирал.       {Как думаешь, он к тебе прицепился потому, что у него теннисная ракетка сломалась или сетку на его теннисном корте давно не натягивали? }       Столько усилий было приложено Чонгуком, чтобы не засмеяться, пока он это придумывал и писал. Все они полетели прочь, когда Юн прочитала и прыснула от смеха, зажав рот рукой. Гимин со звуком бросила телефон на стол и склонилась над ним, трясясь в истерическом хохоте, сдерживаемом силой воли. Чонгук полностью копировал ее позу, и оба жутко краснели из-за недостатка кислорода, так как держали ладонь у рта и немного закрывали нос.       Юнги, читающий доклад, сбился, увидев двух смеющихся студентов. Он вспомнил, как они с Чимином однажды так же не могли сдержаться на ужине, устроенном родителями Мина. Парень не помнил точно, но они дико выпали после фразы Чимина: «Уточка говорит кря-кря, я говорю бля-бля, препод говорит зря-зря».       Гимин и Чонгук излучали тот же вайб двух друзей, но это почему-то все еще злило Юнги. Он молчал, не в состоянии вспомнить, на чем остановился, потому что все внимание было сосредоточено на тех двоих.       — Можно… — подняла руку Юн и тут же вернула ее к лицу. Это все, что она могла вымолвить, но то, что она хотела сказать, очевидно.       — Да, выйдите, — махнул Юнги, вздохнув.       Еще до того, как Мин дал разрешение, со стула подорвался Чон и молнией побежал к выходу, врезавшись и ударившись лбом о стекло. Сзади подоспевшая Гимин помогла справиться с открывающейся «на себя» дверью, после чего оба выскочили прочь. Казалось, их смех, проникающий через щели, эхом раздавался в аудитории, где Юнги всеми силами пытался вернуть свое и внимание студентов к презентации.