Когда погаснут светлячки, когда замолкнут цикады

— В этом нет необходимости, — сухо произнёс Антон спустя долгое молчание. Выражение лица Арсения оставалось стойким, ни единая эмоция не отображалась в голубых глазах, что были припечатаны к ране на ладони шатена. Протерев её перекисью и убедившись, что в ране не было осколков, Арсений потянулся к бинтам в аптечке. — Уж потерпи мою настойчивость, — ответил, всё так же не поднимая взгляда от раны. Она была длинной, шла по всей ладони, но недостаточно глубокой для швов. — Пару дней тебе придётся быть осторожнее. Она может легко открыться вновь. — Будто я не в курсе, — фыркнул шатен, откидываясь на спинку стула. Они сидели на кухне, по другую сторону стола, на полу, лежали осколки от разбитого стакана. Босыми ногами Антон ощущал холод, или это был страх? Его тело пробирала мелкая дрожь, что с каждый секундой осознания охватывала всё сильнее. Пальцы рук невольно подрагивали, и Арсений заметил. От этих пристальных глаз ничего нельзя было утаить. Наконец-то взглянув на Антона, который сейчас выглядел слишком хрупким, испуганным, мужчина пытался унять собственные чувства, что готовы были вырваться из грудной клетки. Но он был профессионалом. Он должен был сохранять спокойствие. Это его обязанность. — Скажи, Антон, это уже случалось ранее? — они оба прекрасно понимали, о чём говорил Арсений. Смысла играть в прятки не было. У Антона взгляд пустой, словно погасшие ночью светлячки, а у Арсения отчаянный, напоминающий противостояние двух океанов, от которых веяло чем-то опасным, скрытным. — Возможно, — протянул Антон. Он не мог признаться. Это было его слабостью. Его проблемой. Кошмары прошлого преследовали его каждую ночь, и он больше не знал, как с ними бороться. А хотел ли он? Может, просто сдаться? — Как насчёт пойти спать, а завтра утром мы поговорим? — предложил Арсений, прекрасно понимая, что этой ночью он ничего вытянуть из парня не сможет. Антон же только пожал плечами, позволив утянуть себя назад в кровать. Он не был уверен, что сможет уснуть, но почему-то возражать не хотелось.

***

Утром лучи солнца ярко освещали спальню, и, казалось, прошлая ночь была лишь плохим сном. Но рядом смятая постель говорила об обратном. Скрипя зубами, Арсений сел на край кровати, устало потирая лицо. Антон вновь просто исчез, оставив после себя острое чувство беспокойства. — Никакой вежливости к хозяину квартиры…

***

— Ты точно в порядке? — в очередной раз спросила Ляйсан, недоверчиво разглядывая забинтованную ладонь Антона. Она выглядела испуганной, немного подавленной. Она впервые видела Антона таким. Обычно он не показывал чувств, умалчивал обо всём, раскрывая себя в работах, но вчера эмоции взяли вверх. Вчера глаза Антона пылали яростью, что шла из самых глубин подсознания, а после так же быстро потухли. — Точно, Лясь. Давай лучше закончим с планированием сроков? Павел же прислал своё расписание? — решил перевести тему Антон. Ляйсан кивнула, протянув ему компьютер с записями: — Тут предварительные сроки. Ты пока взгляни, а я за кофе. Тебе взять? — Чёрный, — взгляд Антона устремился на даты сьёмок, и он не заметил, как Ляйсан покинула стол. Серёжа с Дмитрием, как и Павел, так же прислали свои расписания. Сейчас был декабрь. Три недели до Нового Года. Три недели, чтобы закончить фильм. В худшем случае они могли бы доснять сцены в январе, но тогда времени для монтажа не хватит. Нет, они должны были закончить всё до праздников. На следующей неделе они могут начать сьёмки. Сегодня они хотели попробовать снять прототип одной сцены, чтоб посмотреть на свет, поэтому они ждали, когда у Дмитрия и Серёжи закончится лекция. — Кстати, что ты думаешь о Паше, — голос Ляйсан резко вырвал Антона из раздумий. Протянув ему стаканчик с кофе, девушка в ожидании уставилась на него. Антон чуть нахмурил брови, после равнодушно пожал плечами: — Он знает, что делает. Антон сам не понимал, была ли это неприязнь или просто страх. Павел сумел залезть глубоко ему в душу. Слишком глубоко, чтобы просто забыть об этом. — Вчера он беспокоился о тебе, — слова девушки заставили Антона впасть в ступор. — Что? — Он подвёз нас до кафе после того, как… Сам знаешь… Он спросил меня, кем был тот парень. Ну и что мне известно о нём… — И? Что ты ему сказала? — губы Антона вытянулись в кривой улыбке. Ему это не нравилось. Совсем не нравилось. Ляйсан же только посмотрела на него осуждающе, сделав глоток кофе. — А что я могла сказать? Я сама ничего о тебе не знаю, Антон. Она не лгала. Антон не был скрытным. Он просто не любил говорить о себе. Не любил внимание. Даже, можно было сказать, ненавидел. — Не правда, — всё же возразил, беря в руки тёплый стаканчик с кофе. Ляйсан выглядела так, словно он сказал что-то идиотское. Хотя, так оно и было. — Да ну? Кем тогда был тот парень? Шах и мат. Они долго смотрели друг на друга. Студенты начали занимать свободные столы в кафе, где они сидели. Лекции подходили к концу. Антон сильнее укутался в воротник красного свитера, пытаясь согреться. В последнее время его постоянно пробирала дрожь. Ляйсан продолжала внимательно смотреть на него, но вместо осуждения теперь на её лице читалось понимание. Словно она знала, что он не сможет ответить. Знала, почему. У Антона руки начинали трястись от одних только воспоминаний, к горлу подкатывала тошнота. Он не хотел вспоминать. Он поклялся себе оставить это в прошлом. Наивный. Он жиль, кормя этих демонов. Когда он тонул, они научили его плавать. В мёртвом, холодном океане они возвращались за ним тенями, вытаскивая из водоворота отчаяния. Или он просто сходил с ума? Антон сделал глоток кофе, пряча чувства за вкусом горечи, и, опустив взгляд, еле слышно ответил: — Мой брат… — Привет! Простите за опоздание, нас немного задержали, — прервал из ниоткуда появившийся Серёжа, кидая рюкзак на стол, и Антон со скрытым облегчением выдохнул. Он не хотел впадать в подробности прошлого. Ляйсан улыбнулась пришедшим парням, но её цепкий взгляд не покидал профиль шатена. — Ничего, у нас было, что обсудить. Никто не заметил зависший взгляд Антона и его подрагивающие пальцы рук. — Так какой план на сегодня? — поинтересовался Дмитрий, поправляя очки и осматривая группу. Ляйсан повернулась к нему и, ярко улыбнувшись, закрыла компьютер. — Берём оборудование и сниманием прототип. Главное проверить свет и сделать пару кадров. В общем, все ко мне. Точно, они же решили снимать в квартире Ляйсан, поскольку она делила жилье с соседками и места там было намного больше, чем в студии Антона. — Да, мем! — кликнули Дмитрий с Серёжей. Антон фыркнул, смотря на эту картину. Ляйсан была прекрасным лидером.

***

— Думаешь, сцена вышла хорошо? — Антон хмурым взглядом буравил экран. Им удалось заснять сцену в ванной, где их главный персонаж смотрит в зеркало, после его взгляд падает на раковину, в которой, под струей воды, лежала его фотография детства, но стоило вновь посмотреть в зеркало, как в отражении он уже видел не себя. Он видел безумие. Серёжа снялся вместо Паши, так как им нужно было проверить лишь техническую часть сцены, но он проделал довольно хорошую работу, передав нужные эмоции персонажа. — Антон, всё идеально. Ты редактируешь эту сцену второй час. Тебе напомнить, что это только пробные кадры? — в очередной раз выдохнула Ляйсан, смотря на экран через плечо шатена, так как тот сидел на полу, спиной опираясь о диван. Дмитрий с Серёжей закончили складывать оборудование, и так же нависали со спины, разглядывая сцену в десятый раз. — Ляся права, кадры хорошие, работа камерой отличная, возможно, свет из окна можно будет закрыть, чтобы передать тягучесть атмосферы, но в целом, цветокоррекция делает свою работу, — согласился Дмитрий, и Антону не осталось ничего, кроме как кивнуть. Всё-таки это всё заняло четыре часа. Четыре часа, чтобы поставить свет, снять кадры для сцены на двадцать секунд и смонтировать. Их ждёт тяжелая работа впереди. — Раз уж мы закончили, как на счёт заказать пиццу? — предложил Серёжа. — Ты только об еде, — закатил глаза Дмитрий, но не отказался от предложения. Антон же разжал больную ладонь, замечая свежую кровь, что пропитала бинт. Он даже не заметил, когда рана открылась. — Я, пожалуй, пас. Есть дела, — произнёс, поднимаясь на ноги и собирая вещи в рюкзак. Оборудование они решили оставить у Ляйсан до следующих сьёмок, поэтому он с чистой совестью мог уйти. — Серьёзно, Антон? Неужели даже не отпразднуем вместе? — во взгляде Ляйсан можно было заметить боль и просьбу, но Антон постоянно всех разочаровывал. Постоянно всех отталкивал от себя. Так было проще. Одарив подругу лёгкой улыбкой, он вальяжно махнул рукой: — Как закончим фильм, обязательно отпразднуем все вместе. — Обещаешь? — в её взгляде читалась надежда. Антон ненавидел это, но он не мог её сломать. Не в этот раз. — Обещаю, Лясь.

***

В вечерней темноте он скрывался ото всех, прячась от посторонних взглядов. Снег напоминал бесконечность. Антону хотелось замереть в этом мгновении и просто раствориться с первыми лучами солнца. Он ощущал себя призраком, что был проклят блуждать вечность в людском мире. Он не ощущал себя человеком. А что вообще значило, быть человеком? Антон шёл, куда его тело вело. Он не хотел домой. Там веяло пустотой. Отчаянием, от которого он пытался убежать. Мысли тянули его назад в водоворот, не позволяя воздуху дойти до лёгких. Антон схватился за грудь, пытаясь сделать глубокий вдох, но не мог. Он не мог дышать. Он задыхался. Паника накрыла его, и он сел на край дороги, не заботясь о промокших от снега джинсах. Лёгкие начинали колоть, в глазах застыли слёзы, и парень сжался в комочек, пытаясь унять эту боль. Эту ебучую боль, что не позволяла дышать. Слёзы вырвались из глаз, и в этот раз он не мог сдержать громкого всхлипа. Сердце болело, сердце горело адским пламенем. Антон сжал больную ладонь у груди, ногтями впиваясь в свитер. Он царапал кожу сквозь ткань, пытался вновь вдохнуть, но лишь захлебнулся собственными слезами, видя перед собой чёрные тени. Он сорвался на крик, что резал глотку изнутри, но его никто не слышал. Его никогда никто не слышал. Он ощущал себя мерзко. Отвратно. Он был пропащим. Жизнь его невзлюбила, Смерть ждала его падения. У него не было будущего. Он всегда был и будет один. Один. Один. Один. — … тон? Он всегда был один в этом блядском мире. — Антон? — чья-то рука схватила его кисть, оттягивая руку от груди. Тяжелая ладонь легла на его плечо, даря крупицу тепла. И Антон поддался прикосновению, не сумев сдержать очередной всхлип. — Антон, ты должен дышать. Слышишь меня? Попробуй сделать глубокий вдох. Антон слушал. Почему-то ему хотелось следовать за этим голосом. Он внушал спокойствие. — Вот так, вдох, выдох, — паника понемногу начала отступать, и Антон сумел сделать первый глоток воздуха. — Взгляни на меня, Антон, взгляни. Он не смел ослушаться. Он чуть расслабил плечи, поднимая голову, и встречаясь с синими изумрудами, что ярко горели в темноте. В них он видел собственное отражение, что насмехалось над ним, смеялось прямо в лицо. Он не хотел смотреть. — Нет, Антон, смотри на меня, — цепкие пальцы схватили его за подбородок, не позволив опустить голову на колени. Антону это не нравилось, и он издал очередной всхлип. Ничтожество. — Смотри на меня, — жёстче, твёрже. У него не было выбора. — Ничего не говори. Просто старайся дышать и смотри на меня. Я знаю, ты устал. Просто слушай мой голос. Антон хотел спать. — Нет, нет, ещё рано. Эй эй, Антон, — в голосе можно было услышать тревогу, и Антон не сдержал лёгкой улыбки. Из его уст вырвалось еле разборчивое: — Всё… хорошо… Кого он пытался обмануть? Арсений нахмурился, оглядываясь вокруг. Машина была рядом, так как он ехал домой с работы, и остановился у обочины, но он не хотелось перемещать парня куда-либо без его согласия. — Антон, взгляни на меня, — Арсений впервые чувствовал такое напряжение. Обычно он оставался спокойным, отдалённым от чужих эмоций. Того требовала его профессия. Но в этот раз он был не в состоянии это сделать, а ведь Антон даже не был его пациентом. Зелёные глаза вдруг уставились прямо на него, и Арсений невольно сглотнул, видя тот самый пустой взгляд, от которого мурашки шли по коже. Живые люди так не смотрят. — Мы рядом с моей машиной. Я посажу тебя внутрь, где ты сможешь согреться, и отвезу тебя к себе, хорошо? — но, когда Антон ничего не ответил, Арсений чуть сильнее надавил на его плечо, более напористо повторив. — Хорошо? Антон нахмурился, пытаясь понять услышанные слова, после чего его взгляд упал на забинтованную ладонь. — Рана… — его голос был хриплым, слова вытягивали из него остатки сил. Арсений окинул бинт внимательным взглядом, замечая засохшую кровь. Видимо, Антон всё-таки открыл рану. — Ничего, мы её перевяжем. Сначала нужно тебя согреть, — Арсений поднялся на ноги, притягивая тело Антона к себе. Парень еле стоял на ногах, опираясь о грудь мужчины. Антон не мог не окутать его в собственные объятия, притягивая как можно ближе. Антон дрожал, на щеках были видны засохшие следы слёз, и Арсений хотел просто укутать его в кокон и спрятать от всего мира. Впервые Арсений хотел так сильно помочь кому-то, и впервые он не знал, как. — Док, а знаете, что? — пробурчал прямо в тёплую грудь шатен, позволяя себе забыться в этих тёплых объятиях. Горло болело, грудь жгло изнутри, но всё его тело пробирала дрожь. Ему казалось, что даже его кости замёрзли изнутри. — Что? — тихо, чтоб не спугнуть, поинтересовался Арсений, придерживая тело шатена за талию. — Если я попаду в Ад, то хотя бы смогу согреться. Желудок Арсения скрутило, и он с ужасом уставился на слишком бледное лицо шатена и его продрогшие губы, в миг растеряв все слова. — Я уже давно мертвец, док. Ведь я давно продал душу собственным демонам.