dirty hooves

Гу всегда был особенным телёнком. Точнее, нет. Просто особенным. Телёнком он был обычным: большой, с объёмной грудью, дающей молоко, и широкими полными бёдрами, подразумевающими, что он может воспроизвести большое потомство — много таких же молочных телят, как он. Все его братья нормальные. Чонгук не совсем понимает, что значит «быть нормальным», но знает, что значит не. Потому что есть «нормальность», а есть его синдром Аспергера, который как бы на другой чаше весов и подразумевает, что он не нормальный. Поэтому Гу свыкся с этой мыслью. Свыкся с тем, что он не нормальный и у него никогда не будет всё, как у других. Родители его любят. — Чонгук-и, будь осторожен, — мама перед его уездом в университет очень переживала и прижималась к папиной груди, — всегда звони нам, если что-то не так, если кто-то будет тебя обижать. Мама с папой всё решат, всё сделают. Гу в тот день стоял со своим красным чемоданчиком и прижимал к груди недавно сшитую игрушку. В белом платьице и батнике, блестящих туфельках и высоких носочках, с ленточками, обвязанными вокруг плюшевых ушек. — Да, мама, хорошо, — телёнок кивает головкой, — я всё понял. Со мной всё будет хорошо: Чимин-и и Джин со мной рядом, и мои игрушки тоже. — Д-Да, хорошо, детка, — омега берёт его лицо в свои ладони и ласково расцеловывает, — удача всегда с тобой, не забывай об этом. — Мне нужно было положить удачу в чемодан? У меня не было места, прости, мама, — Гу хлопает длинными ресницами. — Просто будь в порядке, милый, — мама всхлипывает и обнимает крепко-крепко. — Гу будет в порядке, мама, — телёнок обнимает маму в ответ и улыбается. В университете всё совсем по-другому, по-новому. Всё… совсем по-другому. Первое время было очень трудно, поэтому на экскурсии для первокурсников по территории Чонгук был самым внимательным из слушающих, ведь всё новое и неизведанное для него — стресс. Пришлось идти за руку с Джином и Чимином, чтобы чувствовать себя комфортно и не потеряться. — Ну что, Гу, посчитал? — Чимин прыгает на свою новую кровать пухлой попой и хватает круглую пушистую подушку, прижимая к животу. Они все по очереди приняли душ и переоделись в новые пижамки — те самые шелковые, парные, но разных цветов, как у крутых подружек из фильма. Это был их первый день взрослой жизни без родителей и братьев. — Да, — телёнок прижимает к груди недавно сшитую игрушку и кивает, погрузившись в себя. — Двести тридцать шагов к корпусу от общежития, пять шагов к душу, двенадцать шагов к двери, тридцать три ступеньки к выходу из общежития, два шага к гардеробу с вещами. Моя сторона левая, и все вещи разложены в правильном порядке, пожалуйста, не трогайте ничего из моих вещей. И-И на столе тоже, и в ванной. Чонгук царапает плюшевую ткань короткими ногтями, кусая губы. Всё новое даётся ему трудно. Нужно привыкнуть. — Хорошо, детка, — Джин кладет очки на свою тумбочку и подходит к омеге, аккуратно целуя в висок и поглаживая напряжённую спинку, — ничего не будем трогать. Чимин тихонько хрюкает, соглашаясь. — Да, Гу, мы не будем. Хочешь подержаться за ручки? — Н-Нет, — слишком резко мотает головой. — Хорошо, тогда посмотрим фильм? — Мини подбирает под себя пухлые ножки и укрывается розовым пледом. — Да, — плечи телёнка медленно опускаются, — да, хорошо. Гу хочет. Джин аккуратно опускается сбоку и складывает руки на коленях. — Обнимемся? Они все знают, как нужно себя вести, чтобы не создать стрессовую ситуацию. — Нет, — Чонгук прижимает игрушку к себе и отворачивается. — Хорошо, детка, — омега мягко улыбается. — Но если что, мы всегда здесь, для тебя. Чонгуку нравится учиться, поэтому он не заметил, как привык и стал считать когда-то чужие пугающие стены родными. И если раньше он ходил только с подружками, то сейчас может и сам. Территория университета огромная и красивая. Когда слишком большое количество звуков, запахов и голосов перестали его пугать, он заметил это и нашёл в разных уголках кампуса свои маленькие комфортные места. Лавочка возле небольшого фонтана за столовой; большой розовый куст в саду, за которым есть небольшой проход к месту за ним, где всегда примята трава и едва попадает солнечный свет; самое последнее место в библиотеке, спрятанное за стеллажами с научной фантастикой; большое дерево за общежитием, корни которого выросли так, что пара из них похожа на небольшие табуреточки, а посередине, самый толстый, на столик. Последнее место его любимое, потому что оно всегда тёплое и уютное и его видно из окон их комнаты, поэтому вечно переживающему за него Джину легче за ним следить. Он с самого детства печётся о них с Чимином, как мамочка, и находит своё спокойствие в осознании, что контролирует всех вокруг. И, возможно, кому-то было бы рядом с таким хёном слишком трудно, но двум неуклюжим глупым крошкам, как Мини и Гу, такое очень даже подходит. И если Чимин иногда возмущается и злится из-за этого, то Чонгука полностью всё устраивает, потому что Джин-хён очень много сделал для него и многому научил. В частности, общаться с людьми и чувствовать себя комфортно в ситуациях, которые раньше пугали. Но однажды утром Чонгук увидел, как его комфортный уголок превратился в поле битвы. — Вот же… хуесос. Агрессивное рычание под окнами будит телёнка, и он, мутно глянув на настенные часы, хмурится. Шесть утра, пять минут. До его пробуждения ещё один час и пятьдесят пять минут. Кто-то… издаёт странные громкие звуки. — Стырил бабки и возвращать не хочет. Гу ныряет в тапочки и выглядывает из окна. Во дворе, под его большим деревом, стоит компания разодетых во всё черное альф. Чёрный цвет ассоциируется с чем-то плохим и ночью, он пахнет дымом и черникой. Чонгук не очень любит чёрный, но ему нравятся чёрные бантики и туфли с сумочками. — Ган, — альфа в чёрной кожаной куртке заносит ногу в тяжёлом ботинке и бьёт кого-то, лежащего на влажной после тумана траве, — дон. Хищники. Они все агрессивные и опасные, если сравнивать с травоядными. Телята, например, менее опасны, чем волки и тигры. Чонгук немного боится их, потому что жестокость его пугает, как и громкие звуки, которые те могут издавать: рычание, рокот, рявканье. Гу не нравится, у него болят уши. — А ну давай, поднимай его, — прокуренное рявканье режет по ушам, и телёнок тут же прикрывает их ладошками и отходит от окна, когда слышит звуки нарастающих разборок. Это был первый месяц взрослой жизни, когда он узнал, что не все вокруг такие хорошие, как Чимин-и, Джин и мама с папой. Чонгук пытался забыть об этом, но компания в чёрной одежде будто всё чаще стала мелькать перед глазами. Всё чаще он стал замечать порванные футболки, тяжёлые ботинки, цепи и кожу грубых курток и разрисованных жилеток. Слышать громкий хриплый смех и грубую ругань. — Опять эти придурки устроили побоище под окнами, — стабильно каждый вечер рычал Джин, которого приняли в студсовет, входя в комнату. — Ненавижу их! Особенно этого придурошного, огромного, неуклюжего медведя, тявкающего мне в след! Тогда и появился Тэхён. — Блин, простите, пожалуйста, профессор, я сёдня снова весь порванный и с факом на спине, — альфа лениво зевает, входя в аудиторию с опозданием и стуча каблуками своих ковбойских ботинок, и чешет затылок, пока рыжий полосатый хвост нагло вьется за спиной. — Собаки покусали, да. Конспект они тоже съели. Гу тогда увидел его обувь и слишком громко (иногда ему трудно рассчитывать интонацию и громкость своего голоса) спросил у Чимина: — Он ковбой? — Тише, Гу, — шепнул поросёнок, хихикая в ладошку. — Нет, он придурок, — морщит носик. — Не смотри на него. В тот день Чонгук запомнил острые кошачьи зрачки, которые пугающе расширились, стоило их взглядам неожиданно столкнуться. Русые волосы, тёмная карамельная кожа, прямой нос, пухлые губы, много браслетов. Это точно был тот же альфа, что и под окнами. Большой, рычащий и страшный. — Вон из аудитории, Ким Тэхён! — рык преподавателя вынудил телёнка резко опустить голову и зажмуриться. Тем же вечером он от подружек узнал, кто они такие. — Это плохие альфы, детка, — закатывает глаза Джин, наматывая белоснежную кудряшку на палец, — которые портят твоему хёну жизнь. Особенно этот тупой, как пробка, гризли, который… Чимин устало хрюкает, когда хён снова начинает жаловаться на своего любимчика (и думает, что никто не видит, как опухают его губы после очередной «беседы» с ним в кабинете студсовета), и подползает ближе, переплетая с Гу пальчики. — Их трое, они очень плохие и злые и пугают всех в университете, — поджимает пятнистые ушки, — а ещё, — поросёнок прикрывается от Сокджина ладошкой, — они могут откусить нам хвостики, если мы перейдём им дорогу. — Никто не будет откусывать тебе хвостик, Чимин, — громко вздыхает старший и протирает очки. — Ну хён! — пыхтит омега. — Перестань быть такой злой вредной свинкой, — щипает пухлую попку. Чимин испуганно хрюкает и по-поросячьи взвизгивает, хватаясь за попу. Злобные глазки смотрят из-под розовой челки, пока пухлая ладошка потирает обиженное местечко. Ущипнул прямо за синячок, который остался после его столкновения с тем огромным крокодилом. Глупый хён. — И не пугай Гу, — щурится Джин. — Бе-е, — вредничает. — Гу не страшно, хён, — телёнок забавно мотает головой. Но через время Чимин, который опасался пугающей троицы больше всех, неожиданно начал встречаться с одним из них. — Мы встречаемся, — однажды радостно заявился тот к ним в комнату, держа под руку огромного аллигатора, которому едва достаёт до груди. Юнги сдержанно поздоровался. — И мы уже делали все-все взрослые штучки. — Крошка, — бархатный низкий смех Юнги заполнил комнату и, неожиданно, не напугал Гу. Он приятный и добрый, как и, чуть позже оказалось, сам Юнги. — Прости, ты стесняешься о таком говорить? — вскидывает тёмные глазки на бойфренда Чимин. — Очень стесняюсь, — альфа усмехается и оставляет тёплый поцелуй между ушек. Примерно тогда же Чонгук начал общаться с Тэхёном. Чимин запустил цепочку этих неожиданных знакомств, переходящих во что-то особенное. — Гу! Тигриный полосатый хвост возбуждённо дрожал за спиной махающего ему альфы. Следующим утром после того происшествия Тэхён уже стоял на парковке около входа в главный корпус рядом со своим Харлеем, на сиденье которого гордо сидела огромная жёлтая овечка (правда огромная — семьдесят сантиметров в длину и семьдесят три в ширину, Гу измерил), и сжимал в руке сетку красивых наливных яблок. Очень-очень вкусных, кисло-сладких и твёрдых, как телёнок и любит. — Привет, Тэхён, — Чонгук улыбается сладко и нежно, склоняя голову к плечу. Он любит людей, выполняющих свои обещания. Бантики в шоколадных волосах и на кремовых ушках, белоснежная рубашка, выглаженная юбочка и туфли на маленьких каблуках. Плюшевый ангел. — Это мне? Проходящие рядом студенты с интересом поворачивали головы, чтобы задержать на них взгляд. Всё же Тэхён достаточно популярен, несмотря на дурную славу. — Да, всё для тебя, Гу, — смотрит большими золотыми глазами с широкими зрачками как преданный щенок, дёргая полосатым хвостом. — Я ещё взял тебе кофе со сливками и ореховым сиропом, как ты любишь, — тигр суетливо достаёт с подстаканника прозрачный стаканчик с крышкой, внутри которого сладкий латте с огромной сливочной шапкой, — и пончик с фисташковым кремом. Телёнок хлопает длинными ресничками. — Спасибо. Откуда ты знаешь, что я люблю? — принимает кофе и делает маленький глоток, довольно мыча. — Спросил у Джина, — неловко улыбается и потирает затылок. — Ты прости за вчерашнее, я… Так и началось их маленькое знакомство, переросшее во что-то большее. С появлением Тэхёна в его жизни всё вокруг будто стало… нормальным. У него есть друг-альфа — ретривер Сынмин со второго курса. Он тоже не нормальный, поэтому им вдвоём достаточно комфортно вместе. Они первые друг у друга: первый друг-альфа в жизни Чонгука и первый друг-омега в жизни золотистого ретривера. Сынмин очень добрый, хоть и закрытый, как для щенка, поэтому у него нет друзей, кроме Гу. Гу повезло, у него есть поросёнок Чимин и овечка Джин. Но Тэхён — это что-то другое. Тэхён — это альфа. Его альфа. Гу это чувствует. — Привет, Сынмин, — Чонгук стал всё чаще с ним обедать после того, как Мини начал встречаться с Юнги, а Джин — задерживаться в кабинете студсовета. — Привет, Гу, — щенок жуёт оставшуюся на подносе морковку и раскладывает оставшиеся кружочки по диаметру, съедая их по нарастанию. — Снова фруктовая тарелка и маффин? — поправляет очки, не поднимая глаз. — Да, — омега мягко улыбается. На этом их разговор заканчивается. На самом деле, им двоим не очень комфортно долго разговаривать и поддерживать разговор, поэтому они и ценят компанию друг друга за понимание. Спокойно кушать и перекидываться парой отстранённых фраз — со стороны выглядит странно, но для особенных мальчиков это самая комфортная коммуникация. — Я общаюсь с Тэхёном, — хрустит кусочками яблока и накалывает на вилку кубик ананаса. — Я знаю, — кивает ретривер, — ты говорил. Телёнок улыбается, дёргая плюшевыми ушками. Сынмин — очень хороший друг. — У него скоро день рождения. Я сделал игрушку. Сынмин вскидывает добрые округлые глаза и снова кивает, показывая одобрение. — Он мне нравится, — телёнок сдвигает носочки глянцевых голубых туфелек и смущённо розовеет щеками, не прекращая кушать. — Вы не встречаетесь, — то ли спрашивает, то ли утверждает альфа. — Нет. Телёнок сжимает вилку сильнее, накалывая чернику. Тэхён ему ещё не предлагал. — Или это Гу нужно предложить первым? — поднимает большие глаза на своего единственного друга-альфу, который может помочь. Сынмин отрывается от морковки и смотрит в ответ, поправляя очки. — Нет, не думаю. Альфа должен первым делать подобные предложения, — у него однозначное мнение на этот счёт. — Если альфа не может сделать первый шаг, значит, он в тебе недостаточно заинтересован. Чонгук делает глоток сладкого чая с лимоном и обдумывает слова ретривера, хмуря бровки. Разве Тэхён недостаточно в нём заинтересован? Но они ведь… общаются каждый день, тигр делает ему комплименты, возит по магазинам и кафе, ежедневно пишет и интересуется, успел ли он позавтракать, и, если нет, приходит и кормит. Обнимаются и говорят, что любят друга друга. Тэхён даже позвал на свой день рождения и сказал, что хочет познакомить с друзьями. Может быть, они просто друзья? — Я хочу познакомить тебя со своими друзьями, детка. — Хочешь, чтобы я дружил с ними тоже? — Гу тихо жуёт яблоко, заботливо нарезанное Тэхёном, и мотает хвостиком. — Необязательно, — тигр улыбается, не сводя глаз с телёнка, — я просто… хочу представить тебя своим близким людям. Чтобы они знали, кто мне… дорог. Чонгук растягивает капризные губы в мягкой улыбке: — Ты мне тоже дорог, Тэхён, — тянет нежным тихим голосом и хлопает ресничками, — мне тоже стоит познакомить тебя с близкими? Я могу познакомить тебя с родителями. Полосатый хвост тигра возбуждённо вскакивает и дрожит в воздухе. — Ох, чёрт, с родителями, — прикусывает нижнюю губу, смотря на коровку. Знакомство с родителями малыша — так серьёзно, это новый этап в их отношениях. Нужно будет… чёрт, костюм купить какой-нибудь, да? Туфли, цветы для матери. — Я-Я готов хоть завтра, — прокашливается. — Всегда готов, Гу. Поэтому если ты действительно хочешь, то я… мы можем и с моими? Рыжие округлые ушки прижимаются к русой копне, и Тэхён смотрит большими глазами с расширившимися зрачками, как котёнок из мультика. Его так сильно тронуло, что его телёночек готов представить его семье. Значит, Гу правда его любит и дорожит им… — Да, твои родители, — Чонгук очаровательно невинно улыбается, показывая кроличьи зубки, — я хочу с ними познакомиться. Я думаю, они очень хорошие, как и ты. Я люблю тебя, Тэхён. Телёнок склоняет голову набок и улыбается ещё ярче, слепя своим ласковым светом чувствительные кошачьи глаза. Такой чистый, очаровательный малыш, его Гу, его маленькая коровка, особенный мальчик. — Я тоже тебя люблю, детка, — тигр шмыгает носом и утыкается мордой в мягкое сливочное бедро, прячась. Прижимает уши к голове и тихо тарахтит. — Ты плачешь? — омега хлопает длинными ресницами и поглаживает широкие карамельные плечи. — Тэхён-и, ты плачешь? — Н-Нет, — забавно сбито звучит тот, поджав уши. Совсем недавно разговаривали об этом у него в квартире. А потом долго обнимались, смотрели фильм, и Тэхён урчал ему в шею, как большой кот. Может быть, они и вправду просто дружат, а он всё неправильно понял? — А что делают в отношениях? — смотрит на альфу исподлобья, как на более опытного. — Для начала обговаривают, что они в отношениях, — продолжает жевать морковку Сынмин. — А после этого можно делать всё что угодно. Но если ты спрашиваешь, какая характерная черта любых отношений, то это, думаю, наличие половой связи. Хотя и это не всегда так, но возлюбленные, которые не имеют никаких противопоказаний и/или проблем со здоровьем, обычно занимаются этим и другими подобными ласками. Чонгук кивает, осознавая, чего именно не хватало всё это время. Половая связь. Без этого и прямого признания их взаимоотношения, очевидно, не могут считаться отношениями альфы и омеги. Они всё ещё лишь друзья. — А как это происходит? — Гу дёргает плюшевым ушком, внимательно слушая альфу. Сынмин очень умный и много знает. — Половой эрегированный член входит в вагинальное отверстие, и посредством фрикций оба партнера достигают пика, после чего основание альфьего члена разбухает и «закупоривает» омежье влагалище. Этот процесс называется «вязка» и во время течки омеги приводит к беременности. С маленьким процентом — вне неё. Ретривер доедает морковку и раскладывает пустую посуду на подносе так, как она стояла раньше. — Если тебе нужен будет партнёр или помощь, то ты можешь на меня положиться, — альфа поправляет очки. — У меня есть дополнительный материал, и, если понадобится, я приобрету всё нужное, чтобы твой первый раз прошел идеаль… — Чё, блять?! Чонгук не успевает понять, как за спиной Сынмина появляется Тэхён и дёргает того за плечо, разворачивая к себе и хватая за капюшон. — Ты чё, пидор очкастый, Чонгуку моему предлагаешь?! — встряхивает альфу и рычит. — Тебя, псина, не пинали давно, да?! Если в стрессовых ситуациях Чонгуку хочется сжаться или спрятаться, то Сынмин просто молчит и физически не может ничего ответить. И в этой ситуации это могло бы сыграть с ним злую шутку, если бы рядом не было Чонгука. — Т-Тэхён, ты его пугаешь! — нежный голос становится громче, телёнок не может контролировать это. — Он, бляха, член в тебя пихать собрался, зная, что я есть и ты мой! — тигр не может контролировать себя, когда дело касается его крошки, его плюшевой детки. — Трогать тебя собрался, зная, что, блять, я есть и что я башку за это пробить могу! Тэхён рычит и зверски сильно кидает ретривера на пол. Он большой и бешеный, когда ярость захлёстывает всё его существо. Он наступает животным, настоящим хищником, сжимая кулаки и скаля крупные клыки. — Тэхён, т-ты пугаешь меня! Взгляды всех, присутствующих в столовой, обращены на них. Громкие перешёптывания раздражают, Чонгук прикрывает ушки ладонями и жмурится. — Чонгук-и! — Чимин оказывается рядом в нужный момент и прижимается сбоку, крепко обнимая. — Чонгук-и, пойдём, пойдём отсюда. Юнги, мы будем в комнате. Успокой своего друга, — злобно пыхтит, неодобрительно зыркая на слетевшего с катушек тигра. — Если он продолжит пугать Гу, он больше его не увидит. — Чонгук мой, — Тэхён скалится, смотря на чужого маленького омегу и дёргая полосатым хвостом, заставляя поросёнка испуганно пискнуть. Скалится, но не на того, кого можно. Юнги, который готовился выводить друга на свежий воздух, чтобы выслушать и помочь прийти в себя, сейчас будет приводить рявкающего на его омегу уёбка другим методом. Тяжёлый чешуйчатый хвост напряжённо дёргается за спиной. Характер Тэхёна доводил его и не раз, но сейчас он делает то, что не должен делать ни в коем, блять, случае. — Маленький, идите в комнату, да, — целует напуганного поросёнка между ушек и поднимает бледную мордочку, успокаивая сладким поцелуем. — Он меня напугал, — Мини слабо хрюкает и тянет носиком, потирая кулачками резко повлажневшие от страха глаза. Юнги слышит его заполошно бьющееся сердечко, и всё его нутро пульсирует от подскочившей к горлу ярости. Аллигатор гладит крошку по голове и целует в висок, стискивая челюсти. — Пошли поговорим на свежем воздухе, — хмыкает, окидывая Кима немигающим взглядом. Тигр тушуется, остывая, но твёрдо кивает в ответ, готовый нести ответственность за свои действия. — Прости, крошка, — сжимает кулаки, кусая нижнюю губу, и стыдливо смотрит на сжавшегося телёнка. — Прости, Чимин, — переводит взгляд на чужую омегу, которую обидел. Омегу близкого друга, которую, блять, обидел. Он бы за такое убил, но Юнги хладнокровнее и расчетливее, поэтому, скорее всего, что-то сломает и сделает больно. Очень больно, чтобы запомнилось надолго, как делать не стоит. Чимин поджимает пухлые губы и торопливо уходит с Чонгуком прочь, не прекращая разговаривать с чувствительным малышом, его особенным мальчиком. Тёплый майский воздух бьёт в лицо и отрезвляет окончательно. Тэхён сжимает кулаки и стискивает челюсти, пока идёт за Юнги и его напряжённым толстым хвостом, готовый к тому, что аллигатор, скорее всего, даже не станет его слушать. Но он пробует: — Юнги, брат, прости, я… Тэхён не успевает договорить, как тяжёлый кулак бьёт прямо по лицу. Голова отлетает вслед за ударом, тигр не удерживается на ногах и приваливается к бетонной стенке библиотеки, за которой всегда почти никого нет. Челюсть простреливает тупая боль, альфа сплёвывает на асфальт сгусток крови, пока виски болезненно пульсируют. — Что это на тебя нашло? — Юнги сгребает русые волосы в кулак и тянет промаргивающегося друга на себя. — Крыша совсем поехала из-за Чонгука, да? Теперь кидаешься на всех подряд, кошка? Эта спокойная уничтожающая манера и унизительный тон всегда бесили Тэхёна больше, блядь, всего. Больше тупой агрессии Намджуна и вяканья всякого сброда. — Я н-не кошка, — шипит сквозь стиснутые зубы, сжимая кулаки. Знает, что заслужил, но чешуйчатый уёбок со своими сучьими кличками, делающими из них самок (специально унизительными, будто они без яиц здесь все и сосать ему готовы), раздражает альфу внутри и намеренно выводит из себя. — Ну конечно, блядь, — второй удар пробивает живот, и Тэхён сгибается, широко раскрывая глаза и глотая воздух, — не кошка. Тянет альфу, выравнивая обратно, и смотрит немигающими узкими глазами, встряхивая хватающегося за живот тигра с раздражённым рыком. — Чимин — мой омега, Тэхён, если ты вдруг проебал из-за своей суки мозги. Я, дура, хвост твой рыжий шлюший на кулак себе намотаю и вырву, если ты снова на него рыпаться будешь. Ты понял, Тэхён? — П-Понял-понял, — кряхтит. — П-Прости, Юнги, я п-просто реально… Железная банка отлетает от мусорки, и Тэхён цокает и выругивается. Разбитая губа щиплет, рана снова рвётся на ней и на языке чувствуется привкус крови. — То есть ты не предлагал Чонгуку встречаться, но при этом скулишь ему о том, как любишь, возишь к себе обжиматься и кидаешься на тех, кто предлагает ему то, что ты так и не сделал за всё это время? Ты в курсе, что он не считается твоим парнем, если ты так и не сделал ему предложение? — Юнги хмыкает, закинув руки за голову. — Или… Ты вообще дал ему понимание того, что ты хочешь с ним быть и строить будущее? Или ты просто хорошо проводишь время? Чимин недавно написал, что у них всё хорошо и они вместе принимают ванную. И прислал фотографию (которую явно сделал Чонгук), на которой развернулся к камере спинкой, выпятив сладкую толстую попку, испачканную в пенке. Аллигатор усмехается, облизываясь, вспоминая подпись к этой фотографии: «Поросёночек ждёт своего большого злого аллигатора, чтобы он потёр ему спинку и потрогал хвостик». Конечно, он сохранил её в папку к многочисленным фотографиям, которыми крошка его балует. Конечно, он пообещал, что сегодня снова хорошенько накормит его и увезёт к себе, потому что Чимину нравится спать в его объятиях. После того, как Чимин появился в его жизни… Юнги — самый счастливый аллигатор на свете. — Блять, ну прости, что мы не потрахались сразу же, как только узнали друг друга получше, — язвит Тэхён, слизывая кровь с нижней губы, и держится за живот. Там наверняка уже цветёт синяя гематома. — Я бросил курить ради Чимина и наших будущих детей, — Юнги смотрит предельно серьёзно, отчего скептическая усмешка медленно сползает с чужого лица и тигр хмурится, дёргая ушами. — Он мой омега, Тэхён, не просто парень. И я стараюсь стать лучше ради нас, потому что он не просто мне нравится, я люблю его. И не только на словах. А ты? Что сделал ты для того, чтобы иметь право считать Чонгука своим? Тэхён опускает голову, раздирая губы клыками. Юнги обгладывает холодным взглядом, полупрозрачная мигательная перепонка на мгновение скрывает его глаза и медленно прячется обратно. Он всегда становится серьёзным, когда дело касается его омеги. — Покатал на Харлее и лежал на бёдрах, ноя о том, как любишь его? Ты хотя бы понял, что водишь его за нос своими пустыми словами и нулевыми действиями? Понял, что показываешь Чонгуку дерьмовые «отношения»? Узнал о его болезни и… — Чонгук не болен, — Тэхён сжимает кулаки и стискивает челюсть. — Его синдром не болезнь, он такой, какой есть, и я люблю его. Он любит шить игрушки и спит с ними, потому что ему так спокойнее и ему нужно кого-то обнимать во сне. Он любит жёлтых овечек, потому что они ему напоминают о Сокджине, и яблоки, потому что у его родителей своя ферма и несколько яблоневых садов. Он не любит резкие громкие звуки и когда… — альфа чувствует горечь, вспоминая чужие испуганные глаза и дрожащий голос, — когда злятся. Ему нравятся нежные пастельные цвета, потому что они не раздражают глаза и успокаивают его. И он любит обниматься и больше молчать, чем разговаривать. И-и ему нужно напоминать принимать лекарства, потому что он всегда забывает, и водить за руку, иначе он быстро потеряется, ведь не помнит дороги назад. С ним нужно быть добрым и понимающим, чтобы он чувствовал себя комфортно, потому что Гу плохо справляется со стрессом. Тэхён обессиленно вздыхает от того, как много он чувствует к этому омеге, и вплетает пальцы в волосы, больно оттягивая. Он просто… просто не знает, как нужно. С ним такое впервые, раньше никто не вызывал таких чувств, никто не был так дорог, ни за кого не хотелось разорвать в клочья. Юнги внимательно слушает. — Просто… я хочу дать ему сразу так много, что иногда не знаю, за что хвататься. Отвезти куда-то, скупить всё, на что он смотрит, обнимать и не отпускать никуда. Хочу его сожрать, блять, Юнги, — воет. — Просто хочу быть рядом столько, сколько могу. Иногда кажется, что времени так мало, что только мы приехали и уже нужно прощаться. Я собрать себя во что-то внятное не могу рядом с ним. Ну ты видел Чонгука? — смотрит, заламывая брови. — Он ведь ангел. Я думал… думал, что… Тэхён трёт лицо и прижимает к голове уши. — Тебе нужно взять себя в руки и рассказать ему о том, что ты чувствуешь. И нормально предложить быть вместе, как альфа и омега, как пара, как люди, которые принадлежат только друг другу. Юнги вздыхает и мягко дёргает хвостом. Он понимает Тэхёна. Возможно, он погорячился, считая, что тот недостаточно серьёзен. Нет, с серьёзностью намерений у него всё в порядке — он просто придурок. — Гу, прости меня, — он снова в той же позе, что и в первый раз — едва ли не на коленях перед своей крошкой. — Я-я просто испугался, что тебя хотят обидеть, что твой… друг пытается сделать тебе плохо, и поэтому… — Что с твоим лицом? — обеспокоенные большие глазки его ангела осматривают разбитые губы и проявившийся большой синяк на скуле. Гу тянет руку, и Тэхён рассыпается от одного прикосновения, прикрывая глаза в удовольствии и прижимаясь к ней. Чимин тихонько хмыкает и заворачивается в плед, чувствуя, как учащённо забилось сердечко. Юнги никому не даст его в обиду. Поросёночек тут же тянется к телефону и пишет любимому, как сильно его любит и хочет встретиться. В ответ тут же прилетает короткое: «еду». — Это чтобы я больше не пугал ни тебя, ни твоих друзей, — хрипло посмеивается альфа. — Больно, — гладит чужую щёку и очаровательно хмурит бровки. — Когда ты трогаешь, совсем не больно, — голос предательски проседает. Тэхён побитым котом подползает ближе и укладывает голову на мягкие омежьи бёдра под фырканье Сокджина. — Прости меня, детка… — Всё в порядке, Тэхён, — маленький плюшевый ангел машет головкой. — Но не злись больше на Гу и его друзей. И не кричи больше, пожалуйста — ушки болят. Очень неприятно. Чонгук гладит нежной ручкой ноющий синяк на лице своего альфы и дёргает хвостиком, слыша негромкое урчание. Тэхён — просто большой ревнивый кот. Он не может злиться на него, потому что всё понимает. Он не может злиться на того человека, который ежедневно даёт ему столько любви и поддержки, как этот тигр, который принимает его таким, какой он есть, и смотрит блестящими глазами, даже когда Гу снова показывает свои странности. Чонгук любит Тэхёна. Очень-очень сильно. — Я больше не буду, — Тэхён заламывает брови, как нашкодивший котёнок, — даю тебе слово, Гу. Телёнок мычит и мягко улыбается, как умеет только он. Как самый нежный ласковый ангел на свете. — Хорошо, я тебе верю, — гладит альфу по волосам и чувствует, как чужой хвост обвился вокруг его лодыжки. — Твой хвостик снова меня обнимает, — хихикает. Чонгук такой добрый. Иногда Тэхёну кажется, что ему нужно будет заслуживать своего ангела всю жизнь, что всю жизнь он будет недостаточно хорошим альфой для своего Чонгука. Но он сделает всё, чтобы сделать его счастливым. — Он просто тоже тебя любит, — у Тэхёна вновь влажные глаза, и он вновь поджимает уши, пряча морду в мягких, сладко пахнущих бёдрах. — И я т-тебя люблю. И хочу, чтобы ты был со мной. Наверное, если бы здесь был Намджун, он бы хорошенько поржал с него. Ну, до первого взгляда Джина, конечно. Предельно очевидно, кто в их отношениях главный. — Ты предлагаешь Гу встречаться? — телёночек радостно обхватывает чужое лицо и тянет на себя, доставая альфу из убежища. — У тебя снова глаза мокрые, — стирает большими пальчиками влагу с щёк. — Да, — Тэхён кивает. — Ты будешь моим омегой? Будешь… моей парой? Прям парой, — делает акцент на этом важном слове, и зрачки его расширяются, как у хищника, когда он смотрит на нежное счастливое лицо Гу. — Да! Да, Гу будет! Гу будет! — Чонгук бросается к альфе в объятия и не перестаёт мычать, дергая хвостиком. — Мы теперь по-настоящему встречаемся! Тэхён подхватывает крошку под попку и усаживается вместе с ним на кровать, поглаживая спинку. Чёрт, и почему он не сделал этого раньше? Всего лишь обозначить, что Чонгук теперь его, а он — Чонгука, и малыш настолько счастлив, а он сам… Тэхён прижимает телёнка к себе и ткнётся носом в пышные кудряшки, пахнущие мыльцем и чем-то безумно сладким и душистым. Жадно спускается ниже и вжимается в шею, плечо, трется носом и дышит тёплым нежным ароматом молочного тела. — И у нас теперь будет половая связь? Гу мнёт тигриные ушки, пока пытающийся не мешать им Сокджин давится чаем.

***

День рождения Тэхёна наступил неожиданно быстро. То есть, нет, не неожиданно — Гу очень его ждал! Он заранее приготовил свой подарок и терпеливо выжидал дня, когда сможет его отдать своему парню. — То есть вы будете праздновать в каком-то подозрительном рокерском салуне? Где он будет знакомить тебя со своими друзьями? — вскидывает бровь Сокджин. Он нервничает с самого утра и сам не может понять, почему. Что-то внутри дрожит и отдаёт изжогой, похожее на плохое предчувствие. Хотя с чего бы ему вообще волноваться? У Чонгука с Тэхёном всё прекрасно, они влюблены и на седьмом небе от счастья рядом с друг другом: Гу начал лучше кушать, принимать вовремя таблетки и спешит к альфе, наконец-то проводя вечера не в одиночестве за шитьём игрушек. Они всегда были все вместе, всегда втроём, рядом, но иногда Чонгук… уходил слишком глубоко в себя. Будто бы был всегда с ними, но при этом так далеко. Иногда это делало больно: Гу, который молчаливо сшивал ткань, выглядя при этом таким одиноким и беззащитным, таким ранимым и невинным, хрупким и крохотным, таким… будто бы непринятым. Маленьким, особенным малышом, жизнь для которого временами была слишком трудной и непонятной, слишком несправедливой. Но теперь он счастлив, теперь он безумно счастлив — сверкающий глазами, хихикающий и по вечерам распрашивающий у них, как правильно себя вести с альфой. И Джин счастлив тоже, ведь его крошки нашли своих альф, свою опору и защиту. Поэтому нужно успокоиться. Джин трёт переносицу и делает глоток кофе, вздыхая. Вдохнуть и выдохнуть, успокоиться. Чонгук наверняка за всё это время побывал много где, поэтому нет ни единой причины для переживаний. — Да, — телёнок завязывает бантик на ушке и красит капризные губки блеском. Такой ангельски очаровательный, что Джин тает и ласково улыбается, рассматривая его. Гуки сегодня особенно красивый, особенно нежный. Они все вместе выбирали разнервничавшемуся под вечер телёнку наряд, туфельки, чулки, украшения, цвет ленточек. Всё, чтобы маленькая коровка чувствовала себя комфортно. Чимин помог сегодня утром накрасить крошке веки сладкими персиковыми тенями. — Хорошо вам отдохнуть, Гу, — хрюкает поросёнок и чешет попу, жуя кислую ленточку. — Мы ждём фотографии! И, может быть, стащишь для нас чего-нибудь вкусненького? — заискивающе тянет, падая на подушечку. — Солёных орешков или чипсов, фисташек. — Тебе купить солёных орешков? — Сокджин закатывает глаза. — Нет, — капризно хрюкает. — Стащенные вкуснее: они бесплатные. — Хорошо, Мини, — телёнок очаровательно улыбается и закидывает маленький белый рюкзачок на плечо, берёт подарочный пакет со стола, — я принесу тебе. — Ура! — Чимин заматывается в свой мягкий плед, как самый ленивый поросёночек на свете, который ждёт, когда придёт Юнги и на ручках его вынесет, и дёргает пятнистыми ушками. — Буду ждать! И тортик! За окном громко рычит подъехавший мотоцикл. Чонгук сразу понимает, кто это, поэтому бегло прощается с подружками и бежит к своему альфе, цокая каблучками. День рождения! Сегодня у Тэхёна день рождения! Тёплый ветер обдаёт лицо свежестью и ласкает щёки. Гу бросается к альфе, счастливо махая ему ладошкой. — Ну беги ко мне, крошка, — Тэхён, как только его видит, широко расставляет руки, облокотившись о байк. Он вызывает у Гу… странное тянущее чувство внизу живота. Высокий и большой, с широкой мускулистой грудью, которая паршиво скрыта разлетающейся на лёгком ветру майкой. Потёртые, будто старые синие джинсы, ремень с пулями и тяжёлые кожаные ковбойские ботинки. Чонгук однажды такие померил (у Тэхёна даже фотка есть, как он растерянно стоит в них, как всегда с бантиками в волосах, чулках и голубой юбке) и ему не понравилось: слишком массивные и ходить тяжело. Но Тэхёну они очень идут. С его большими кольцами на пальцах и множеством браслетов, вечно тихо звякающими и баюкающими в те моменты, когда Гу лежит у него на груди, а тигр гладит его по голове. — Тэхён! — телёнок налетает на альфу и прижимается к груди, невинно чмокая в губы. Это максимум, которого они достигли за две недели отношений. — С днём рождения, любимый. Черт, у Тэхёна сердце замирает всякий раз, как Чонгук обращается к нему так. Он обхватывает пухлую крошку и прижимает к себе, целуя в макушку. Лучший день рождения за все эти двадцать два года. — Спасибо, Чонгук-и, — губы горят и пульсируют из-за маленького поцелуя, которые омега начал дарить ему всё чаще. Тэхён облизывается и чувствует на языке фруктовый вкус блеска. Безумно сладко. — Вот, это тебе. Гу, нежный маленький телёнок, тихо мычит и дёргает хвостиком, вручая альфе нежно-голубой пакетик, который собственноручно украсил бантиками и перламутровыми бусинами. Тэхён наконец-то может его рассмотреть получше. У крошки снова застёгнуты все пуговицы на рубашке и отглаженный воротник. Юбка без единой складки, белые носочки с рюшками, а туфельки на чуть косолапых ножках блестят глянцем. Пушистые шоколадные кудряшки стягивают две синие ленты, а очаровательная мордочка как обычно чуть блаженная, с большими пуговицами чёрных глаз, полных звёзд, и заторможенно хлопающими ресницами, пока коровка ждёт чужой реакции. Длинные пальцы до побеления сжимают ремешки рюкзака. У Тэхёна спирает дыхание, и сердце заходится в груди от того, как много он чувствует, просто смотря на своего мальчика. Такой красивый и нежный. — Что это, Гу? — полосатый хвост возбуждённо хлыщет воздух, а уши поджимаются, выдавая тигра с потрохами. — Тигр. Плюшевый тигр. Из метра чёрной ткани, полуметра искусственной кожи, четырёхсот грамм синтепона, пятидесяти сантиметров черных ниток, четырёх булавок, двухсот пяти блёсток, двух алмазов и двадцати грамм клея. Чонгук делал его всю неделю. Ему очень нравится шить игрушки: он сшил уже десять поросят для Чимина, столько же овечек для Джина и несколько щенят для Сынмина. Больше ему шить не для кого, потому что с ним никто не дружит, но телёнку и не нужен больше никто. Но теперь у него ещё есть и Тэхён, его альфа. Даже его мама уже знает, что у Гу есть свой тигр: телёночек отправлял ей фотографии, где они вместе кушают или просто обнимаются, или Тэхён широко улыбается, показывая крупные клыки, и поднимает руки, напрягая мышцы, а он скромно улыбается и стоит рядышком. — У тебя ведь день рождения, — омега улыбается. — Чё-ёрт, это подарок? Тэхён возбуждённо дёргает хвостом и достаёт из пакета то, над чем его крошка трудился все эти дни. Чонгук приготовил ему подарок. Он и не ждал ничего (вообще забыл о том, что дарят какие-то подарки), ведь относился к нему самому как к подарку. Ему до конца жизни будет достаточно одного его согласия быть его омегой. Тэхён не намерен его отпускать. — О, Господи, он… такой красивый, — у тигра горят глаза, когда он рассматривает чёрного кожаного тигрёнка, обклеенного блёстками и с булавками в ушах, смотрящего на него двумя крупными камнями. У Тэхёна никогда не было особых эмоций к игрушкам, но эта… Просто вау. Чёрт, он купит для неё стеклянный бокс и посадит внутрь, поставит на полку и будет протирать с неё пыль. Тигрёнок такой красивый, будто дизайнерский. У Гу огромный талант. Гу… сшил его своими ручками. — Это я? Сам не замечает, как прижимает игрушку к груди. — Нет, это игрушка в виде тигра, — мотает головой Гу. — Ты — это ты. Альфа хрипло посмеивается, прижимая подарок телёнка к груди. Игрушка пахнет его сладкими духами, чёрт. — Точно, — улыбается, показывая клыки. — Ты думал обо мне, когда его шил? Чимин сказал, что для того, чтобы быть более романтичным и сделать приятнее, иногда нужно говорить не всё так прямо. — Да, — кивает и сладко улыбается, — о тебе. Я люблю тебя, — склоняет голову к плечу. Потому что помимо этого он ещё думал о выкройке, хватит ли страз и достаточно ли клея. Но это, кажется, мелочи. Тэхён прижимает уши к голове и накрывает большой ладонью нежную светлую щёчку, благодарно поглаживая её. Чонгук просто… такой чистый и нежный. Он садит тигрёнка на байк, а сам обхватывает омегу сильными руками и крепко прижимает к себе, утыкаясь носом в пушистую макушку. Ласковый телёночек тут же мычит и обнимает его в ответ, укладывая головку на грудь и прикрывая глаза с маленькой улыбкой на губах. Кажется, для счастья ему нужно просто чтобы Тэхён его почаще обнимал и гладил по спинке, дышал в шею и тарахтел, лёжа у него на бёдрах. — И я тебя люблю, Чонгук, — телёнок в его объятиях сладко вздрагивает, услышав своё полное имя. Да, он Чонгуки. Чонгуки, Гуки или Гу — ему нравится любая версия собственного имени от Тэхёна. Они выезжают с территории университета с хриплым рыком мотора и мчатся по трассе, окружённой лесом. Чонгук крепко прижимается к горячей спине своего альфы и жмурится, заботливо сидя в шлеме. Маленькие пространства ему не очень нравятся, поэтому иногда он выпрашивает у Тэхёна не надевать его, но сейчас ехать достаточно далеко, поэтому милые глазки и грустное мычание не сработали. Тэхён говорит, что у него хорошие друзья. Это их небольшая компания, которой они собираются со школы, хоть и некоторые разъехались по другим странам. Сказал, что Гу можно не переживать и что он точно всем понравится. Гу верит Тэхёну, поэтому почти не волнуется, когда спустя пятнадцать минут езды они тормозят у небольшого байкерского бара, принадлежащего одному из знакомых тигра. Альфа помогает снять ему шлем и зажимает у своего байка, поправляя бантики и дразняще чмокая в губы и щёки. — Ты им понравишься, крошка, — гладит пухлые ножки, ныряя пальцами под туго сжимающие бёдрышки резинки чулок и разминая промявшуюся кожу, пока телёнок тихо мурчит и всхлипывает. Блять, как же хочется съесть его. Раздвинуть бёдра и стать на колени, чтобы вылизать сладкую молочную киску, пока Чонгук будет нежно постанывать и держаться за его волосы. — Они сдуреют, когда вживую тебя увидят, — прикусывает крупными клыками шейку, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не увезти Чонгука к себе. — Гу им понравился? — О, ты не представляешь, насколько, — усмехается и помогает телёнку спрыгнуть с Харли. — Гу очень приятно, — омега сладко застенчиво улыбается, переплетая пальчики. Внутри не так уж и плохо, как Чонгук себе представлял. Казалось, что всё будет чёрным и страшным, но нет — здесь довольно светло и уютно. — С днём рождения! Все друзья Тэхёна, стоящие кучкой, громко кричат и взрывают хлопушки. Точно такие же, как и он: в чёрном, коже, высоких ботинках и байкерских куртках, татуировками и с черепами. Выглядят устрашающе, но они наверняка такие же добрые, как и Тэхён. Телёнок ёжится от громких звуков и утыкается тигру в предплечье, сразу же чувствуя тёплый поцелуй в макушку и успокаивающие поглаживания. — Спасибо, ребята, — усмехается, замечая, как некоторые уже начали праздновать без них, валяясь на стойке. Ну и к чёрту, пусть веселятся. Из колонок играет Металлика. — Я говорил, что хочу вас всех сегодня познакомить с одним очень важным для меня человеком, — ребята улюлюкают, замечая туповатую влюблённую улыбку на его лице. — Знакомьтесь, это Чонгук, мой омега. — Здравствуйте, я Чонгуки, — телёнок застенчиво машет ладошкой, прижимаясь к Тэхёну. Как Тэхён и обещал — его приняли очень тепло. — Чонгук, какая ты лапочка, — сразу подошли к нему несколько омег обниматься, с мрачным макияжем и в латексных чёрных юбках. Гу немного неловко и бывает неприятно обниматься с незнакомыми людьми, ведь они могут слишком сильно его сжать или ещё как-нибудь сделать больно. Но Микки и Рен были очень аккуратны с ним. — У тебя милый наряд, — сладко хихикают. — Спасибо, у вас тоже, — телёнок счастливо засиял после приятных слов и задёргал хвостиком. Альфы тоже отреагировали на него хорошо, подходя к Тэхёну и толкая локтями, на что тот гордо вертел хвостом и слушал. Гу — очаровательный, безобидный комочек, он не может не нравится. Не слишком громкий рок приятно играет в баре. Всё, на самом деле, совсем не так, как Чонгук себе представлял. Все ребята спокойные и просто хорошие люди, которые, как и все, просто пьют и веселятся, играют в игры, некоторые танцуют, а другие целуются, пока никто не видит. Но Гу видит: он привык изучать атмосферу и помещения, чтобы чувствовать себя комфортнее в незнакомом месте. Когда они с Тэхёном будут так целоваться? — Маленький, иди сюда. Тэхён тянет Чонгука за руку, помогая встать, и прижимает к себе. Чонгук тут же забывает про свой молочный коктейль с бананом и сладко улыбается, обнимая альфу и укладывая головку ему на грудь, как котёнок. — Я люблю тебя, — нежно тянет и каждый раз так трогательно, с такой любовью и привязанностью, будто он лучший человек в его жизни. У Тэхёна всегда замирает сердце. — Ты хотел со мной пообниматься? Ой, и твой хвостик тоже? — хихикает, чувствуя, как рыжий снова обвивается вокруг его бедра. — Точно, — усмехается и прижимается губами к тёплому лобику. — И сказать, что тоже люблю тебя. Безумно. Телёнок тихонько мычит и бодается, прижимаясь к любимому так крепко, насколько может. — Как тебе здесь? — на самом деле, Тэхён немного волновался о том… о многом. Чтобы Чонгуку было комфортно; чтобы музыка не была слишком громкой; чтобы его хорошо приняли и не обидели; чтобы не было слишком ярко, но и не слишком темно в помещении; чтобы в меню было то, что малыш любит или хотя бы может пить. Даже любимые Чонгуковы пончики здесь есть. — Всё отлично, мне очень-очень нравятся все твои друзья. Они очень добрые, прям как ты, — в больших круглых глазах мириады звёзд. Гу счастлив, что теперь у него ещё больше друзей. — Рен и Микки всё повторяют, что я очень милый. Мягкие светлые щёчки сладко розовеют. Гу очень любит приятные слова. Тэхён выдыхает, его плечи облегчённо опускаются. Теперь точно самый лучший день рождения, ведь его детка, его маленькая нежная коровка тоже счастлива и в комфорте. — Я рад, что ты нашёл среди моих друзей подружек, детка, — берет телёнка за щёки и тёплыми поцелуями расцеловывает милую мордочку. — Очень рад, — чмокает губки, слизывая банановое молочко под тихое хихиканье. — Тэхён. Гу берёт его лицо в свои ладошки и смотрит. — Научи меня целоваться. Ладно, Тэхён не верил, но этот день действительно стал ещё лучше. — Хорошо. Тигр ласково улыбается и обхватывает тонкую мягкую талию. И накрывает сладкие капризные губы, с пухлой нижней, под Муди Блюз, поглаживая мягкую спинку. Губы Чонгука безумно мягкие и нежные, и Тэхён, как бы ни думал, что это будет не трудно, сжимает кулаки и хмурит брови, когда телёнок делает ими первые движения, пытаясь повторять. Сначала Гу действует несмело, пробуя аккуратно сминать пухлые губы наподобие того, как это делает альфа. Комкает в кулачках его майку и тянется на носочках. Но крошка смелеет, стоит ей ощутить поддержку и одобрение со стороны Тэхёна, хрипло мычащего ему в рот и нагло поглаживающего попу. Ненавязчиво, но достаточно ощутимо, чтобы его коленки задрожали. Он ещё никогда так не делал, но Гу, краснея щёчками, не может сказать, что ему не нравится. Это… будто их отношения переходят на другой уровень, и он становится желанным омегой в его руках. Чонгук повторяет то, что видел, когда Чимин целовал Юнги — вплетает пальцы в волосы и тут же не сдерживает смешка, когда слышит громкое урчание. Тэхён и правда как котёнок. Поцелуй неторопливо становится увереннее, но всё ещё расслабленно-тягучий, неторопливый. Тэхён сминает сладкую большую попку и рокочет, когда Чонгук расслабляется в его руках и несмело ведёт язычком по его верхней губе, и хихикает, когда их языки сталкиваются и сплетаются. И Тэхён искренне не ожидал, что от одного поцелуя низ живота сладко затянет, а сердце сделает кульбит, когда телёнок невинно погладит его грудь через ткань футболки, навалившись мягким телом. Не ожидал, что от мягкого язычка, облизывающего его собственный, напряжённо дёрнется член и упрётся в ширинку. Блять, ему снова пятнадцать, что ли? От того, чтобы спустить в штаны, Тэхёна спасает сам Чонгук, с тихим чмоком отрываясь от него. — Целоваться приятно, — чуть осоловело хлопает ресничками и смотрит пьяно, облизываясь. — Точно, — голос слишком очевидно проседает. — Всё хорошо? Но невинный малыш, очевидно, ничего не понимает и смотрит обеспокоенно, протягивая ладошку, которую тигр перехватывает и подносит к губам, целуя пальчики. — Да, детка. Всё хорошо, — целует лобик. — Беги к подружкам, я сейчас приду. Я ненадолго. Чонгук улыбается и кивает, убегая обратно, пока Тэхён вздыхает и трёт лицо, опуская взгляд на вздыбленную ширинку. — Ты жалок, чувак, — хрипло посмеивается подошедший Енсан. — Но это было горячо. — Отвали, — растерянно фыркает и усмехается. — Пошли перекурим. Тэхён не курит, но сейчас резко захотелось. — Чё, отсосать тебе? — гогочет и толкает локтем. Гу возвращается за стол к подружкам и густо краснеет, когда слышит, как те улюлюкают, оказывается, всё это время наблюдая за ними. — Это было сладко, Гу, — урчит Микки, наматывая на пальчик локон. — Точно, — Рен прижимается к нему сбоку, и они оба чуть пьяно хихикают. Разговор с ними поддерживать удивительно легко, поэтому Чонгук не стесняется и чувствует себя свободно. — Ты шьёшь игрушки?! — ахает Рен, широко раскрывая глаза. — Так круто! Я тоже хочу игрушку! — Да, — телёнок кивает и мягко улыбается, — мне это помогает чувствовать себя лучше. И результат красивый всегда. Я могу тебе сделать. Ты ведь павлин, да? У тебя красивый хвостик. — И что в этом крутого, — негромко фыркает омега, с которым они недавно познакомились — Минхо. Он… немного резкий и грубый. — Спасибо большое, крошка, — Рен хмурится, смотря на друга, но тут же нежно улыбается, переводя взгляд на Гу. — Буду ждать. — Чёрт, кажется, я немного перебрал, — Микки жалобно скулит и зеленеет на глазах. Рен тут же хватает его под руку и, кинув «скоро будем», уводит в сторону туалета. Они остаются с Минхо один на один, и впервые за этот вечер Чонгук чувствует себя некомфортно. — Так ты «Гу», да? — его голос пренебрежительно-милый. — Да, Гуки, — телёнок неуютно сжимается и кивает, уставившись в пол и потягивая из трубочки свой молочный коктейль. — Гуки, — фыркает омега и закатывает глаза. Наконец-то проявляется его настоящая сущность. — Тебе пять лет, что ли? — Нет, Гу двадцать, — телёнок вскидывает наивные пуговицы глаз. — А ведёшь себя, будто только из детсада. Выглядишь, кстати, тоже, — смешок, слетевший с его губ, пропитан ядом. — Ну и стрёмные у Тэ вкусы. — Но Гу не из детсада, Гу учится вместе с Тэхёном. — Тебе не кажется, что ты слишком странный? — его лицо презрительно кривится. Чонгук хлопает длинными ресничками и кивает. Плюшевые ушки, вокруг которых обвязаны тонкие ленты-бантики, забавно подлетают. — Да, у меня аутизм, — нежный, чуть медленный голос звучит как обычно тихо и очаровательно невинно и блаженно. — Синдром Аспергера. — Это видно, — прыскает. — Что? — Гу склоняет головку к плечу, недоумевая. — Что ты аутист, — насмешливо фыркает омега-друг Тэхёна. — Где Тэхён тебя вообще откопал. — М-м, — телёнок мычит и отрицательно вертит головой, — Гу никто не откапывал, мы познакомились в университете. Тэхён забрал мою ручку с жёлтой овечкой, но потом вернул и подарил игрушку жёлтой овечки и яблоки. Я люблю яблоки, — растягивает глянцевые губы в сладкой улыбке. — Че-ерт, да ты реально тупой, — Минхо закатывает глаза и откидывается на кожаную спинку дивана, цепляя свой коктейль со стола и присасываясь к чёрной трубочке. Чонгук сжимает в кулачках юбку до побеления костяшек. — П-почему ты обзываешься? Я что-то тебе сделал? Минхо раздражённо закатывает глаза и громко ставит бокал на стол, заставляя телёнка поёжиться от резкого звука. — Да. Родился тупицей, а потом каким-то образом понравился Тэхёну, хотя Тэхён — мой парень, — нагло врёт, вскидывает подбородок. — Ты знаешь, что ты — плохой омега, который уводит чужих парней? Такой нелепый в этих своих чулках и дурацком батнике с юбкой. Тэхён, должно быть, шутит. Гу опускает голову и глубоко дышит. — Т-ты мне врёшь, у Тэхёна нет никого, — чувствует, как внутренний зуд начинает нарастать, как в мгновение всё вокруг начинает раздражать каждую клетку его тела; как музыка становится слишком громкой и режет по ушам; как запахи начинают душить и забирать весь воздух; как разговоры, смех вокруг впиваются в мозг. — Почему т-ты обижаешь Гу. Куда ушёл Тэхён, почему его так долго нет? Пантера раздражённо вздыхает и закатывает густо подкрашенные чёрным карандашом глаза. — Вы уже спали с Тэхёном? — вскидывает бровь и достаёт из сумки телефон. Чонгук хватает со столика свой яблочный сок и сжимает стакан до побеления фаланг, делая жадные глотки через трубочку. Округлые коленки подрагивают. — С-спали в смысле… — Занимались сексом, — и снова закатывает глаза. Голова болит от этого тупицы. Телёнок нервно мотает головой. — А знаешь, почему? Почему твой альфа за всё это время так и не поинтересовался тобой? — яркие бордовые губы усмехаются, Минхо прикусывает нижнюю и заходит в галерею, открывая какое-то видео. — Потому что он трахает меня. На ярком экране вспыхивает видео, и протяжные стоны и шлепки впиваются в чувствительные уши. Чонгук видит два обнажённых тела, одно из которых точно принадлежит Минхо, ведь тот лежит щекой на подушке и смотрит в камеру, пока красная помада размазалась по лицу. А второе больше и сильнее, слилось с его хрупким в одно целое, накрыв широкой спиной. Лица не видно, ведь альфа уткнулся мордой в шею, но Чонгук отчетливо видит длинный рыжий полосатый хвост и такие же уши, а ещё знакомые русые волосы и татуировку на одном из пальцев, которыми тигр зажимает ему рот. — Э-это, — телёнок сжимает юбку в кулачках и даже представить не может, насколько широкие его глаза и как много в них разочарования, — это не Тэхён! — вскакивает и не слышит, насколько громким становится его всегда тихий слабый голос. — Л-лица не видно, я тебе не верю! Ты плохой, Минхо! Т-Ты плохой! Плохой! Гу тебе не верит! Чонгук тянет свой белый рюкзак, сбивает им стакан со столика, разливая сок, и, сжав лямки, быстрым сбитым шагом идёт к выходу напролом, расталкивая всех на своём пути. Минхо громко смеётся и кричит ему в спину: — Это потому, что ты просто корова с отклонениями, Чонгук, ты никогда не будешь достаточно привлекательным для него! Тэхён всегда будет возвращаться ко мне, как минимум, потому что я нормальный омега, способный дать ему то, что ему нужно! Телёнок пропускает через себя каждое слово и выбегает на улицу, хватая ртом прохладный вечерний воздух. Паника и стресс охватывают его разум, и Чонгук превращается в комок нервов, тревоги, агрессии и разочарования. Он тянет себя за волосы и идёт куда-то суетливым, сбитым шагом, смотря слезящимися глазами в одну неопределённую точку и игнорируя прохожих. — Г-Гу не корова, Гу ещё маленький телёнок, у Гу ещё н-не было течки, — разговаривает сам с собой дрожащим громким голосом, привлекая внимание мимо проходящих людей. — Гу не к-корова! Это грубо! Длинные пальцы срывают бантик с пышных шоколадных локонов вместе с клоком волос. Вечереет, воздух становится прохладнее, небо синеет, медленно лишая телёнка обзора. Он уходит куда-то прямо, абсолютно не контролируя, где находится. Ему страшно и больно внутри, поэтому Чонгук тяжело дышит и останавливается у первой попавшейся лавочки, и напуганное воспалённое мычание вырывается из его груди. Снова и снова, не прекращаясь. Так, что ему приходится закрыть рот ладошками и сжаться в комочек. Гу далеко от подружек, а Тэхён ушел и оставил его один на один со своим бывшим. Они правда были вместе даже тогда, когда он с Тэхёном просто общался? До его признания? Поэтому альфа только обнимал его и не рассматривал в другом плане, как омегу? — Гу не корова, Гу н-не корова, — дрожит. Тэхёну казалось, что его сердце не выдержит, когда он понял, что Чонгука в баре нет. — Где Гу? — хмурится. — Да ты ведь оставлял крошку вон там буквально, — удивлённо вскидывает брови Енсан, кивая на самый близкий столик. Чонгук должен был быть там. Должен был. Он отошёл буквально на пару минут в туалет и ровно столько же говорил по телефону, отвечая на поздравление Майка, который не смог приехать. Тэхёна кидает в жар, когда он ещё раз осматривает всё помещение и так и не находит знакомое сладкое тельце в нежной короткой юбке и рубашке. Он несётся к столику, за которым сидит Минхо. — Где Чонгук? — потерянно всматривается в омегу, прижимая уши к голове. — Куда делся Чонгук? Минхо вскидывает острые кошачьи глаза и фыркает. — Откуда я знаю. Тэхён закипает в мгновение, точно запомнив, что тот был здесь, когда он оставлял телёнка. — Ты сидел здесь, с ним, всё это время, — рычит, сжимая кулаки. Сзади подходят ребята, пытаясь понять, что происходит. — Я попросил тебя присмотреть за ним, чтобы всё было нормально. — Тэхён, что случилось? — Чел, всё в порядке? — Да я, блядь, нянька, что ли, чтобы следить за этим недоразвитым? — рявкает, складывая руки на груди. — Он не ребёнок, чтобы следить за ним. А если у тебя есть какие-то стрёмные фетиши на омег с отклонениями, то это только твои проблемы, Тэхён. Тэхён застывает, сразу понимая, что произошло. Эта сука… — Ты, сука, — громкий рык перекрывает музыку, и никто не успевает среагировать, как тигриная лапа молниеносно вцепляется в омежьи волосы, сжимая. — Что ты ему сказал? Альфа смотрит бешеным диким котом, не моргая, пока его ноздри широко раздуваются, а на скулах играют желваки. Минхо шипит сквозь зубы и плюёт в него: — Отпусти, блять! Совсем ёбнулся со своей коровой?! — верещит. — Я, вообще-то, тоже омега! Тэхён разжимает кулак и скалится, пока сзади его оттягивают от пантеры. — Ты падла, блядь, а не омега! — вырывается из крепкой хватки, рявкнув на альф, и спешит на выход. Блять, Чонгук. Куда мог деться Чонгук, чёрт возьми! Наверняка убежал, но куда. Тэхёна колотит. Он с ходу запрыгивает на байк, проворачивает ключ и набирает крошку. Ждёт гудки, гудки, гудки. Матерь божья, если Гу не возьмёт, он пристрелит эту суку. Точно вернётся и пальнёт ей в башку. — Ну где же ты, мой маленький… Трубку наконец-то берут. — Чонгук! — Т-Тэхён, — телёнок плачет. Черт возьми, его слёзы отзываются такой ноющей болью в груди, что альфа заламывает брови, а сердце пробивает колом. — Тэхён, т-ты правда считаешь меня недоразвитой коровкой и ходишь с-спать с Минхо, потому что… потому что он н-нормальный омега, а Г-Гу нет? И-и что Гу… — малыш горько всхлипывает и мычит, — с-совсем тебя не привлекает, п-потому что он тупой и странный. Тэхён не чувствовал такой отчётливой ярости уже долгое время. Даже тот пёс, который пытался предложить свою «помощь» Чонгуку, не разозлил его так сильно, как та сука, которая наговорила столько дерьма, что ласковый телёнок убежал в слезах. И он правда подрывается с Харли, сжимая в руке телефон с плачущим на том конце Чонгуком, и идёт обратно. Да поебать ему, что это омега. — Т-Тэхён, — телёнок всхлипывает и возвращает альфе ясность ума. — Тэхён, з-забери Гу. З-забери Г-Гу домой. Я х-хочу домой. М-мне страшно, я-я возле реки на л-лавочке. Г-Гу очень н-некомфортно. Гу некомфортно! П-приедь з-за Гу! — его голос дрожит и снова звучит слишком громко. — Д-да, да, маленький, сейчас. Сейчас альфа приедет, пару минут, детка, — Тэхён бежит обратно и, запрыгивая на байк, проворачивает ключ. — Я еду, Гу, подожди немного. Блестящий начищенный Харлей с рыком срывается со стоянки. Лавочка возле реки — он знает, где это.

***

— Тише, тише, Гу, — Тэхён включает в прихожей свет, держа телёнка на руках и целуя щёчки, пока тот не прекращает мычать и прижиматься к нему. В этот раз ситуация была слишком тяжёлой для него, поэтому он не справился. Когда он не ожидает ничего плохого, справиться со стрессом в разы сложнее. — Маленький, — шепчет, суетливо стягивая с него туфельки, и гладит спинку, целует лоб и щёки, — всё в порядке, мы дома. Тэхён не медлит и сразу же несёт его в ванную и включает горячую воду. Как только ванная набирается достаточно, он нервно заливает пену и, взболтав воду, опускает Чонгука на машинку, чтобы помочь снять одежду. Он уже однажды купал телёнка, поэтому это для них не в новинку. Потом, правда, стирал кулаки, вспоминая мягкое пышное тельце, но это того стоило. Чонгук безумно сексуальный. Рубашка, юбка, чулки и нижнее бельё Тэхён аккуратно откладывает на машинку, пока поднимает голенькую коровку и помогает опуститься в воду. Гу затихает, но всё ещё напряжён слишком сильно, чтобы начать разговаривать. Тигр на него не давит и только сидит преданно рядом, поливая покатые плечики, расцеловывая лицо, поглаживая спрятанные под пенкой ножки, гладит спинку. Всё, что крохе так сильно нравится и что помогает ему чувствовать себя лучше. — Ты изменял мне с М-Минхо? — первое, что он произносит слабым голосом. Рыжие уши вскакивают, и Тэхён хмурится. — Нет, — уверенно. — Я спал с ним, но это было до тебя. Это было ещё тогда, когда мы не были знакомы, — но правду не скрывает, потому что да, он был с этим омегой. Чонгук кивает. Хорошо, такая правда ему подходит. — Всё, что он сказал тебе, — неправда, крошка, — прижимается губами к сливочному плечику. — Я ни за что в жизни тебя не предал бы. И никогда не считал тебя странным и неправильным, — даже повторить не может те слова, которыми Минхо обозвал его крошку. — Я люблю тебя, Чонгук. Очень сильно. Чонгук опускает головку и вздыхает. Его маленький обиженный ангел, невинный малыш. Тэхён сжимает кулаки. Если бы Минхо не был омегой, он его уничтожил бы прямо там. — Хорошо. Хорошо. Тэхён вздыхает следом и гладит его по голове. — Я хочу, чтобы мы занялись сексом. Чёрные глаза Чонгука впиваются в него, полностью обезоруживая. Тэхён сглатывает и снова чувствует это тянущее ощущение внизу живота, обжигающее пах. — Сексом? — переспрашивает и переплетает с омегой пальцы, прижимая костяшки к губам. — Да, — кивает. — Это был мой второй подарок тебе, — кусает губы, и то ли от жара его щёки так горят, то ли от смущения. Крошка всё ещё думает о его дне и подарках. Тэхён прижимает уши к голове. — Ты уверен? — но не хочет, чтобы Чонгук заставлял себя. — Я с ума сойду, если коснусь тебя, — признаётся и одним взглядом просит помилования, ведь он не выдержит, если Гу снова будет плакать. — Да, уверен, — слабо улыбается. — Ты ведь сказал мне правду, а значит, всё хорошо и ты любишь Гу. Гу тоже тебя любит. Чёрт возьми. — Тэхён, я правильно лежу? — Чонгук тихонько сопит и хнычет от того, насколько это отличается от того, что они делали с Тэхёном раньше, придерживая широко раздвинутые пухлые ножки под коленками. Всё видно. Мама в детстве учила не показывать и никому не давать трогать себя, потому что эти места Гу только для его будущего альфы, с которым они будут делать телят. А до этого нужно носить одежду, всё скрывать и не слушать плохих странных альф, уговаривающих его показать, что под кофточкой и под юбочкой. — Тэхён, мы ведь будем делать телят, да? — переживает и смотрит большими наивными глазами, медленно хлопая ресничками. Шоколадные короткие кудри рассыпались по подушке, ленточки в них чуть подраспустились, но Гу всё равно очаровательная куколка, самый лучший телёночек на свете, ещё маленькая коровка, у которой не было течки. Тэхён выругивается себе под нос и прикусывает нижнюю губу, стягивая ремень со шлевок и скидывая футболку на пол. Джинсы с бельём отлетают в сторону, и альфа медленно, пластично, как большой кот, накрывает Чонгука большим кипучим телом. — Маленькая сладкая коровка, — урчит, поглаживая большими горячими ладонями чувствительную внутреннюю сторону пышных бёдер. Чонгук прелестно жмурится и мычит, а его маленькая влажная дырочка и звёздочка ануса чувствительно сокращаются и начинают пульсировать, выдавая, насколько у мальчика яркая реакция. — Какой чувствительный послушный малыш, принял для альфы такую красивую позу. Конечно мы будем делать телят, Гу, — наклоняется к сливочной груди и тычется носом в розовый сосок, вдыхая отчетливый аромат молока. Ну конечно, Гу ведь наверняка доится. Чёрт возьми… Низ живота пробивает горячей пульсацией от одной только мысли, как он мычит и тихонько хнычет, когда его грудь сжимают и сцеживают тёплые струйки, облегчая участь коровки. Ему ведь кто-то с этим помогает, кто-то из подружек — Джин или Чимин. Столько молока впустую: вряд ли они хоть как-то используют его. Столько стараний хорошенького пухлого тельца зря, столько их детей оно могло прокормить. — Можешь не переживать по этому поводу, — щекочет длинным рыжим хвостом розовые стопы, вызывая тихое хихиканье, и довольно урчит, накрывая длинными пальцами маленький напряжённый клитор. Ненавязчивые ласкающие движения вызывают дрожь и громкое мычание. Чонгук пыхтит и кусает губы, чувствуя себя странно из-за ужасно сильного тянущего ощущения внизу живота и жара между ног. Он так никогда ещё себя не чувствовал. — Гу странно себя чувствует, — омега тяжело дышит и смотрит на Тэхёна мыльно, пытаясь справиться с новыми ощущениями. Раскрытый, нетронутый ранее, невинный малыш ёрзает на спинке среди своих игрушек. Большая грудь мягко расплылась, шоколадные локоны растрёпанные, а зацелованные капризные губки приоткрыты, пока телёнок нежно постанывает из-за его пальцев на собственной киске. Она тоже очаровательная. Обросшая мягкими вьющимися волосами на лобке и аккуратно выбритыми губками (кто-то явно готовился), слипающимися от сочащейся смазки. — Я знаю, что ты в меня будешь в-входить своим членом, — нервничающий телёнок не может перестать болтать и сжимает кулачки. Пальцы альфы, проникающие внутрь его тайного места, делают тихий нежный голос сбитым и дрожащим: — И-И Гу н-немного… Тэхён выравнивается и целует телёнка в лобик, накрывая мягкую розовую щеку и поглаживая. — Тш-ш, тише, Чонгук-и, — обрушивается на детку градом тёплых поцелуев, — всё хорошо, ты просто возбуждён. Здесь горячо, правда? — накрывает горячей ладонью пухленький лобок и ласково поглаживает большим пальцем, урча от мягкости волос на нём. Очаровательно, так идёт Гу. — Д-да, очень-очень, — Чонгук красиво выгибается и сладко стонет, изнемогая. — О-очень странно и горячо, хочется чего-то… чего-то сюда, — тянет руку тигра к пульсирующей сердцевинке, не замечая, как расширяются чужие ноздри из-за сладкого аромата, сконцентрированного в этом месте. — Сюда, Тэхён, сюда, — скулит и трётся о его ладонь, закатывая глазки. Тэхён набирает в лёгкие побольше воздуха и прикрывает глаза. Так просит. — Сейчас альфа поможет, малышка, — накрывает чувствительную внутреннюю сторону бедра и поглаживает, целуя левую грудку. Блять, задохнуться бы в них. Тэхён берёт в кулак член и шипит от того, насколько болезненно он тянет. Если он не спустит, как только вставит, это будет, мать его, победа, потому что на Чонгука у него стоит каменно. И как эта сука вообще могла сравнивать себя с ним? Эти ножки и большая молочная грудь, сладкий пухлый животик и мягкие плечики. Чонгук крупный, здоровый телёночек, вкусная сладкая тёлочка с послушно раздвинутыми перед ним ножками. С очаровательными кудряшками на головке и между толстеньких бедрышек, которые слипнутся после того, как он его хорошенько трахнет. Тигр перед тем, как направить член внутрь, зарывается в них носом и вдыхает чистый солоноватый аромат самого Гу. Трётся носом о мягкие волосы и жадно дышит, спускается ниже и утыкается в чувствительный набухший клитор. — Ах! Там- Там з-запретное место Гу! — щебечет заплетающимся языком. Телёнок хватается за его волосы, как он себе и представлял, и трепещет. — Запретное, но не для меня, правда? — вскидывает чёрные глаза и высовывает язык, медленно слизывая омежью смазку. Чёрт, сладко. Тэхён прикрывает глаза и мычит, присасываясь к пухлой киске, и туго дрочит себе, не сдерживаясь. — Тэхён-и можно, да, — кивает и пыхтит, сжимая маленькие кулачки и прижимая к груди. Он голенький, с раскинутыми ножками лежит на кровати, пока Тэхён вылизывает его, словно он грязный котёнок. — Т-там грязно? Поэтому ты ч-чистишь Гуки? — сладко заикается. — Там вкусно, — булькает Тэхён и издаёт смешок. Ввинчивает длинный язык в маленькую узкую дырочку и ритмично толкается внутрь, чавкая смазкой и вырывая изо рта Чонгука сдавленное хныканье. Чонгук извивается и смаргивает слёзы. — Тэхён, — хнычет, — ты обещал, что будешь по-другому. — Ох, — тигр отрывается, облизываясь, — прости, детка. Ты просто такой вкусный. — Гуки вкусный? — Да, — усмехается и приближается к омежьим губам, втягивая телёнка в сладкий поцелуй. Языки сплетаются, Тэхён подхватывает Чонгука под бёдрами и протаскивает к подушкам, закидывая пухлые ножки себе на талию. Придерживает большую попку, жадно сжимает, пока длинные пальцы ныряют меж липких губок и аккуратно проталкиваются внутрь девственной дырочки. Аккуратно и медленно, не доставляя крошке дискомфорта. — Мало, — уже на третьем мычит телёнок, извиваясь. — Нужен член. Чёртов Сынмин рассказал слишком много его крохе. — Сейчас, — горячо дышит в мягкую грудь, посасывая розовые соски, словно дорвавшийся щенок, — тебя нужно хорошенько растянуть. Чонгук разрушенно плачет, принимая четвертый палец. Ему не нравится, он мычит и вертится, потому что его, оказывается, очень жадной киске этого мало. Телёнок ёрзает на месте, сжимает широкие плечи и бьёт хвостиком по кровати. Тэхён, героически дотерпевший до этого момента, наконец-то достаёт пальцы и сжимает член у основания, направляя внутрь. Тигр напряжённо молчит, уже не реагируя на мычание и недовольное пыхтение, и фиксирует коровку, проталкивая член внутрь. Достаточно жёстко в сравнении с тем, как он его растягивал, но Гу был слишком нетерпеливым, чтобы с ним церемониться. — Ах! — Чонгук взвизгивает и жмурится. Тэхён заполняет его до отказа, растягивая узкие стеночки. Его губы задрожали. — Можно я в-возьму игрушку? Тэхён целует тёплый лобик и подаёт телёнку сшитого им тигрёнка. Тот сразу же обхватывает его и прижимает к груди. Трахать Чонгука, обнимающего игрушку и визжащего на всю квартиру от каждого толчка, пиздец грязно. У телёнка высокий нежный голос, который превращается в хныканье, если он переходит на быстрые толчки, и, Тэхён богом клянётся, он слышал стук соседей через стенку. Его движения размашистые и точные. Тэхён сжимает телёнка в руках и удерживает на месте, чтобы тот не скользил по простыням. Громкое шлёпанье напряжённых бёдер о рыхлую поверхность пухлых ягодиц. Влажный задыхающийся Чонгук под ним, прячущий красное лицо в игрушке и судорожно трепещущий вокруг его члена. Сжимает до такой степени, что приходится стиснуть челюсти и зажмуриться, переводя дыхание, ведь так телёнок пытается его контролировать. — Ч-чимини говорил, что альфам нравится вот так. Гу неловко слезает с члена и, пыхтя, переворачивается и становится в коленно-локтевую. Снова ткнётся мордочкой в тигрёнка, но на этот раз выпячивает попку и вертит бёдрами (прямо как Мими учил!), шлёпая Тэхёна хвостиком. — О, Господи, — Тэхён перехватывает услужливого, послушного малыша поперек живота и с удовольствием пользуется тем, что он ему даёт. Хватает одного толчка, чтобы снова заполнить его до краёв. — Какая же ты старательная детка, Гу. Чонгук смущённо пищит и сжимается от похвалы. О, да. Эта поза, в которой бёдра Гу плотно сплющены, что между ними ни единого просвета, а округлая вкусная попка мягко подпрыгивает на каждый толчок. Тэхён кусает щёку изнутри и наблюдает чёрным взглядом за тем, как его член исчезает в растянутой киске с жадным чавканьем и пузырящейся смазкой в месте их соединения. Как плюшевые ушки коровки мило подлетают и Чонгуки нежно стонет в игрушку и тихо мычит. Ебать милую пухлую тёлочку — ну что может быть лучше. Наверное, только то, что она теперь целиком и полностью принадлежит только ему. И теперь когда угодно можно зарываться в мягкие бёдра, лежать на мягкой груди и трахать смущённого малыша на любой поверхности их дома. И за его пределами. О, Гуки наверняка будет прикрывать ротик ладошками и плакать от стыда, подскакивая на нём в одной из пустых аудиторий. С голой висящей грудью, подскакивающими ушками и жалобно заломленными бровями, будто ему безумно плохо от того, как хорошо его растягивает член. Маленькая глупая штучка. — Не хочешь помычать для меня погромче? — по-звериному прикусывает крупными клыками заднюю часть шеи и довольно урчит, зализывая оставшийся след. Большая ладонь пошлёпывает толстую попку, играясь с мягким жиром. — Не стесняйся, Гу. Чонгук, повертев бёдрами, ложится щёчкой тигрёнку на живот и, больше не сдерживаясь, протяжно мычит. Как настоящая коровка, дающая молоко. Тэхён ускоряется, толкается сильнее, ударяясь бёдрами о толстые ножки до красноты и громких звонких шлепков влажной кожи о кожу. Обхватывает длинными пальцами талию, заботливо массирует большими напряжённую поясницу, помогая телёнку продержаться в такой позе ещё немного, потому что чувствует, как тот клонится ниже, устав. Чонгук обессиленно виснет на нём. Ему очень хорошо и приятно, хоть поначалу и было слишком неожиданно и странно, но сейчас ему очень нравится чувствовать Тэхёна внутри себя. Нравится чувствовать его твёрдый член, двигающийся внутри и нагревающий внутренности. Гу очень нравится просто лежать, когда альфа обо всём заботится — и о себе, и о нём. Держит на ручках, хвалит, гладит и чмокает. Гу нравится заниматься сексом. Наверное, именно об этом и говорил Мини, когда рассказывал, что Юнги хорошо о нём заботится и делает очень-очень хорошо. — Так хорошо, — хнычет телёнок, чувствуя, как слабеют ноги и внизу живота сворачивается горячий клубок. Чонгук хватается за сильные предплечья тигра и жмурится, чувствуя, как его киска запульсировала отчетливее, сильнее, чем до этого, а по животику пробежали искры: — Ах, Т-Тэхён! Т-Тэхён, Гу очень странно! Гу очень… Ах! Чонгук кончает слишком неожиданно, впиваясь в игрушку ногтями, и оглушительно пищит, впервые ощущая что-то подобное. Будто огромная лавина прошлась от макушки до самых кончиков пальцев ног, обрушившись на его слабое тело. Гу от перенапряжения дрожит, хватает ртом воздух и прижимается к Тэхёну, агрессивно махая хвостиком. — Ох, чёрт, — альфа хрипло посмеивается и вытаскивает из ошеломлённой крошки член, переворачивая на спину и укладывая на подушки. — Тэхён, Тэхён, — голос Чонгука хрипит, он зовёт его слепым котёнком, болезненно мыча из-за ноющей поясницы. — Я здесь, детка, — смазанно целует в лоб и тяжело жарко дышит, кидая взгляд на всё ещё напряжённый член. — Ты умница, так хорошо постарался для альфы. Телёнок осоловело моргает и мурчит, ластится к Тэхёну. — А ты… — Гу замечает, что член альфы всё ещё напряжён и стоит. Чонгук хмурит бровки и смотрит исподлобья. Тэхён тяжело дышит и всё ещё выглядит неудовлетворённым, значит, что-то не так. — Тебе нужна помощь? Омежья ладошка обхватывает горячий каменный член лишь слегка, но Тэхён тут же рычит и несдержанно толкается в неё, пока по виску стекает капля пота. — Ч-чёрт, нет, Гу, всё хорошо, альфа позаботится об этом, — кусает щеку изнутри и смотрит дикими глазами, тяжело дыша. Гу это не нравится. И он вспоминает ещё кое-что, о чём ему рассказывал Мини. — Малыш… Тэхён прикусывает нижнюю губу и напряжённо смотрит дымными глазами, удерживая Чонгука за макушку, пока тот немного неуклюже сжимает его член у основания. Телёнок мычит, возится, елозит коленками и прижимается губами к крупной бордовой головке, вскидывая круглые, матовые от возбуждения глаза. — Правильно? Правильно? — мотает длинным хвостиком и бьёт кисточкой по собственным пяточкам, нежно чмокая бархатную солоноватую кожу. На вкус немного странно, но не плохо. — Правильно, — его голос сипит слишком очевидно. Тэхён тихо рычит и зачёсывает мягкие кудри Гу за уши, открывая хорошенькую мордочку. Низ живота сладко стягивает, когда Чонгук снова наклоняется и целует его член, а после слизывает розовым язычком проступившую мутную каплю. Тэхён чувствует себя мудаком, смотря на удивлённо хлопающую ресницами крошку, рассасывающую на языке его вкус, ведь в этот момент Чонгук выглядит таким невинным. Он ещё попросил объяснить, как правильно это делать… Господи. — А теперь что? — ласковый малыш снова вскидывает круглые глазки и сладко улыбается, прижимаясь к широкой горячей ладони. Он любит, когда его гладят. — Теперь… — Тэхён набирает побольше воздуха и хрипло выдыхает, поглаживая Чонгука по голове, как послушную детку. — Теперь возьми его в рот, Гу. Как конфетку на палочке. Телёнок послушно мычит и, несколько мгновений помешкав, широко раскрывает рот и вбирает головку, сразу же придавливая ту языком к небу и посасывая, как конфету, как Тэхён и сказал. Чонгук шумно дышит через нос, жмурится и поджимает пальчики на ногах, издавая маленькие чавкающие звуки. Большие блестящие глазки снова смотрят снизу вверх в поисках поддержки и одобрения, Гу вертит хвостиком и всматривается в альфу, хлопая длинными ресницами. Тэхён напрягает литые бёдра и раздвигает их шире, хрипло мыча. Кудряшки, хорошенькая мордашка и пухлые губки, растянутые вокруг его ствола, выглядят слишком хорошо. Чонгук — маленький плюшевый ангел, невинный, добрый и нежный. И вид его, сосущего ему член в покорной позе со сплющенными ляжечками в чулках (надел, чтобы не натереть коленки) и вздымающейся грудью, заставляет дуреть. Тэхён чувствует едва заметный укор совести за то, что учит телёнка подобному, пока другая его часть скалится и исходит слюной, нависая над толстеньким комочком, старательно берущим в рот у хищника. — Вот так, Гу, — Чонгук дёргает плюшевыми ушками, услышав своё имя, и мычит прямо с членом во рту, пуская приятную вибрацию до самых яиц. Тэхён тихо стонет, откидываясь на спинку дивана. — Блять, помычи ещё, крошка. Гу кивает и мычит снова. Объёмный звук заставляет член пульсировать прямо во рту, пока Тэхён кусает щёку изнутри и смотрит чёрными глазами, сминая мягкие ушки и зачёсывая шоколадные кудри назад. Чёрт, он очень близко. Чонгуку даже не нужно особо стараться, чтобы заставить его кончить. Тэхён несдержанно вскидывает бёдра и, пробормотав извинения, толкается в жаркую узость омежьего рта снова и снова, пока Гу не начинает давиться со сладким булькающим звуком и пытаться громко всасывать вытекающую из уголков рта слюну. Телёнок опять мычит, пуская вибрацию, и Тэхён срывается на хрипящие стоны. Альфа оттягивает его за волосы и рвано двигает кулаком по длине, прижав уши к голове. — Чимини говорил, что альфам нравится делать это на лицо, — Чонгук чавкает спермой, скопившейся за щеками, и перекатывает её на языке, пытаясь проглотить. — Блять, тебе кончить на лицо? — Тэхён тяжело дышит и агрессивно додрачивает себе, смотря на кукольную мордочку Гу. — Да, пожалуйста, — прогибается, выпячивая толстую красную попку, и послушно подставляется, прикрывая глаза. Тэхён рычит сквозь плотно стиснутую челюсть и хрипло стонет, заливая телёнку щёки и носик, туго сжимая каменный член и выдаивая на приоткрытые губы остатки спермы. Литые бёдра подрагивают от напряжения, а широкая влажная грудь высоко вздымается, когда альфа обессиленно откидывается на спинку дивана и смотрит сквозь полуприкрытые веки. — Умничка, Гу, — низкий голос хрипит, тигр тихо сыто посмеивается, пока рыжий полосатый хвост довольно вьётся где-то сбоку. — Я хорошо справился? — телёнок облизывается и сладко улыбается, укладывая головку на крепкое бедро, как послушная влюблённая детка. — Безумно хорошо, — зарывается в шоколадные, взмокшие кудряшки и разминает плюшевые ушки. — Хорошая коровка, хорошая тёлочка. Испачканный в сперме, Гу довольно пищит, словно мышонок, и ласково трётся о него щёчкой, мотая хвостиком. Ему понравилось делать телят. У них с Тэхёном будет много деток. — У тебя есть рожки? — ахает альфа, нащупав совсем маленькие рога, спрятанные в пышной копне волос. Они, абсолютно обессиленные, перебрались обратно на кровать. — Да, — Гу кивает, — я ведь коровка. У коровок есть рога. — Чё-ёрт возьми, такие маленькие и милые, — тигр возбуждённо хлыщет хвостом себе по спине, разглядывая крошек, не больше трёх сантиметров в высоту. Чонгук весь такой маленький и милый, блядь, такой хороший и мягкий, сладкий везде малыш. У Тэхёна снова увеличиваются клыки. Он снова хочет его покусать, сожрать. — Они начнут расти, как только я стану взрослой коровкой. Обычно десять сантиметров. — А ты ещё типа… маленькая коровка? — Тэхён накрывает их. — Да. Гу считается ещё маленькой коровкой, потому что у меня ещё не было течки. Наверное, это из-за того, что я не нормальный, — телёнок говорит это с такой непринуждённостью, что Тэхёну становится больно физически. — Почему ты не нормальный, детка? — тигр поджимает уши и накрывает нежную щёчку. Крошка тут же ластится к ней и прикрывает глаза. — Потому что у меня аутизм и его нельзя вылечить, а значит, я от начала и до конца не нормальный и не такой, как другие, и никогда не стану таким — не стану нормальным, — кисточка на кремовом хвостике шлёпает его по бедру. — К чёрту «нормальность» и «ненормальность», Гу, — обхватывает омежьи ладони и целует каждую, — ты такой, какой есть, слышишь? Самый чудесный, милый телёнок на свете, самая особенная коровка, которая абсолютно здорова и скоро вырастет. — Правда? — смотрит доверчиво. — Ну конечно, — почесывает за ушками, — конечно правда. Ты самая очаровательная коровка на свете, Гу. Счастливая сладкая улыбка расцветает на кукольном лице, и Тэхён чувствует себя абсолютно счастливым, когда смотрит на него. Когда Чонгук в его объятиях и тихо мычит, расслабленно выдыхает и прикрывает глаза, мгновенно засыпая.

***

— Тебе нужно попросить у Чонгука прощения, — Сынмин поправляет очки, смотря на омегу. — Да понял я, понял. Уже идём ведь, — Минхо закатывает глаза и дёргается, когда альфа берёт его под руку, как нашкодившего котёнка. Дошутился — теперь свой… особенный под боком. Какого чёрта так вообще вышло, что этот ретривер оказался любовью всей его жизни. — Сынмин! — Гу радостно машет ладошкой, увидев друга, но как только замечает, кто рядом с ним идёт, испуганно прижимается к Тэхёну. — Что такое, детка? — Тэхён целует в висок. — Э-это… это… — Здравствуй, Гу, — Сынмин останавливается у их столика. — Здравствуй, Тэхён. Я узнал, что мой омега сильно обидел Чонгука, поэтому он хочет извиниться за своё поведение. У Тэхёна взлетают брови, когда он видит рядом с щенком неуютно переступающего с ноги на ногу Минхо, но через мгновение на его лице вырастает ехидная усмешка. Да ладно. — Да-да, — пантера закатывает глаза, но он видит, как ему неудобно. — Прости, Гу, — жуёт губы и смотрит на телёнка совершенно по-другому. Он и правда… очаровательный. — Я повёл себя, как дерьмо. Ты не странный и не… не такой, каким я тебя называл. И ты ничем не болеешь, ты просто такой, какой есть, — пристыженно улыбается. Он еблан, конкретный причём. — И с Тэхёном мы просто общались, это всё неправда была. Он твой, и я совершенно на него не претендую. У меня теперь, типа, свой есть. Минхо розовеет щеками, смотря на Сынмина снизу вверх, и прижимается к его груди, в поисках защиты и похвалы. — Да, именно это мы хотели тебе сказать, — щенок кивает и гладит кота по голове, вызывая у него раскатистое урчание. — Больше подобного не повторится. — Не повторится, — повторяет Минхо, обвивая чёрным пластичным хвостом ногу своего альфы. Гу удивлённо хлопает глазками. Так Минхо может быть и таким. — Л-ладно, — несмело улыбается и дёргает ушками. — Гу больше не злится, но спасибо, что попросил прощения. Мне очень приятно. Будем дружить? Минхо неловко улыбается, но его плечи заметно расслабленно опадают. — Да, хорошо, Гу. Тэхён лишь одобрительно смотрит на странную парочку и поглаживает животик Чонгука. Ладно, пусть живут. Придурки.