My Perfect

"Пока я рядом, никто тебя не обидит.

Жаль, что ты не можешь посмотреть на себя моими глазами,

ведь тогда, ты бы не удивлялся, слыша, как я говорю,

что этот мир тебя не заслуживает."

billie eilish - everything i wanted

      Тэхён обкусывает ноготь, сидя на подоконнике второго этажа главного корпуса. Нога дёргается, ладони потеют, а сердце колотится, словно он только что вернулся с девятикилометрового марафона. О том, что от нервозности было выпито шесть стаканов неразбавленного американо, лучше умолчать. Ким уставился на дверь аудитории, будто от его прожигающего взгляда она должна испепелиться или как минимум стать прозрачной. На ней мирно висит табличка с огромными буквами: «Не входить!», но его, честно говоря, никогда так сильно не выводили из себя обычные чернила на белой бумаге.       От долгого ожидания парень весь взмок. На дворе жаркий июль, что в этом году не балует население штата Колорадо прохладным ветерком даже в тени на сквозняке. Возможно, ему не стоило надевать чёрную футболку с тёмными джинсами, но жаловаться он будет чуть позже, крепко обнимая свою драгоценность.       Тэхёна, по правде говоря, никто не заставлял приходить и торчать здесь, подобно верной собаке, оставленной на поводке у входа в супермаркет, но он не мог по другому.       Там же его Чонгук.       Господи, как же хорошо это звучит.       С того дня, как они поговорили по душам, прошло чуть больше месяца. Уже несколько недель Тэхён официально с Чонгуком в отношениях, и может смело сказать, что никогда не был счастливее, чем сейчас. Ощущения окрылённости и всесилия не покидают его ни на минуту, кажется, он может голыми руками сворачивать горы. Весь его мир сконцентрировался в одной точке, которая передвигается всюду, куда бы ни пошёл Чон.       Конечно, без сомнений не обошлось. Первые пару дней он замечал, как Чонгук неуверенно косится, будто ожидая, что Тэхён передумает, развернётся и уйдёт. От этого Ким испытывал массу эмоций: от щемящей боли в груди до жгучей злости на людей, которые оставили свой отвратительный след в жизни его возлюбленного. Он ежедневно вырывает собственными руками сорняки, что проросли в Чонгуке стараниями тех, у кого не хватило мозгов оценить его уникальность.       Для начала Тэхён выбрал метод физического присутствия. Объяснить израненному сознанию, что он никуда не денется не так просто, как кажется на первый взгляд. Для подобных подвигов нужно время, поэтому Ким старался донести максимально тактильно, что будет рядом.        Именно так, как любит Чонгук.       Главным шагом стал формальный переезд в комнату с большой кроватью для проведения совместных ночей со своим парнем, который на первых порах зажимался и не знал куда деться, чтобы не потревожить. Тэхён просто сгребал его в охапку и ждал, пока тот расслаблено выдохнет и облепит конечностями в ответ.       Таким образом он выяснил, что Чонгук спал беспокойно.       Тэхён, бывало, просыпался из-за того, что не чувствовал на себе или рядом веса. Причина заключалась в Чонгуке, которого разбивало сонным параличом или немой панической атакой. Ким весьма охотно подолгу обнимал его, поил водой, обтирал влажным полотенцем, менял пропотевшие футболки и постельное бельё, пока Чон слёзно извинялся за своё поведение.       Тогда Тэхён его целовал. Без лишней похоти, просто мог вырисовывать губами узоры на мелко дрожащих плечах, оставлял невесомые чмоки на лбу, висках, скулах, ловя при этом уже молчаливые слёзы. Это была не просто влага, а та самая боль, которую Чонгук держал в себе годами, притворяясь жизнерадостным экстравертом лишь для того, чтобы быть частью этого дрянного социума.       Укачивая его до состояния забытья, гладя по влажным волосам и слушая сбивчивое дыхание, Тэхён задавался вопросом, а как бы он относился к Чонгуку, будь тот при их первой встрече закрытым, нелюдимым, молчаливым, не таким радушным?       Однажды он даже спросил себя, влюбился бы он в такого парня?       А потом понял, что изначально формулирует запрос неверно.       Суть не в каких-то отдельных качествах, а в самом Чонгуке. Тэхён почему-то уверен, что где-то в другом мире есть некий Чон-Митчелл младший, который ходит с каменным лицом, не генерирует на ходу колкости и шутки, не заводит тысячу знакомств и не подпускает к себе никого на пушечный выстрел. Кроме одного человека.       Им бы обязательно стал Тэхён, просто тоже другой.       Какие интересные метаморфозы происходят с нами, когда мы находим по-настоящему своего человека. Ещё лет пять назад Ким наверняка бы картинно скривился от будущего себя. Сейчас он готов доказывать всем своим скептическим личностям из разных периодов прошлого, что все их действия, сказанные слова, пережитые события происходили для того, чтобы однажды привести к Чонгуку.       В любой параллельной Вселенной, в которые верит маленький фанат Марвел, живущий внутри его бойфренда, есть определённый тип Тэхёна, которому рано или поздно суждено встретиться с Чонгуком. Их встречи будут разными: в какой-то они родятся врагами, обладая самыми необычными суперсилами из возможных, а затем судьба заставит их объединиться для общего благого дела; где-то один из них вообще может быть божеством, спустившимся с небес ради спасения жизни другого; а может быть однажды, они встретятся при королевском дворе, и кому-то придётся быть прислугой, а второму — особой голубых кровей.       Вариантов бесчисленное множество, но суть одна: в каждом из них Тэхёну, так или иначе, предназначено быть с Чонгуком, каким бы тот ни был. В нынешнем сценарии всё случилось так, как случилось благодаря стечению огромного количества не всегда положительных обстоятельств.       Да, веди себя Чон иначе, скорее всего, их общих воспоминаний не существовало бы, по той простой причине, что инициатором оных был в основном именно Чонгук. Они бы держались крайне обособленно друг от друга и пересекались, наверное, только при крайней необходимости или чистой случайности, а сближение заняло бы совершенно иное количество времени. От подобных мыслей Тэхёна пробирала совокупность необъяснимого страха вместе с искренней благодарностью, что запечатывалась расплавленным сургучом. На нём постепенно, но весьма органично проявлялась каллиграфическая «L», которой он совсем не боялся, потому что находился там, где должен быть по всем законам мироздания.       Тэхён старался конвертировать любовь в каждое своё слово и действие, дабы Чонгук мог максимально отчётливо это прочувствовать.       Теперь, готовя по обыкновению завтрак на двоих, его персональный космос обязательно получал поцелуй в загривок и крепкие объятия со спины. На выходе из блока его всегда брали за руку и не отпускали ни на миг. Особенно хорошо это работало, когда кто-то едва знакомый хотел завладеть вниманием Чонгука, делиться которым самому парню элементарно не хотелось. Ему достаточно было покрепче сжать ладонь, и Тэхён моментально становился живым защитным барьером, не разрешая тратить свой драгоценный запас энергии на мимолётные раздражители.       Чонгук продолжал держаться на людях гордо и невозмутимо, но Ким наконец-то увидел как это выглядит со стороны. Он начал отчётливее замечать те самые шепотки и взгляды, которыми одаривали его молодого человека. Они были разными: завистливыми, осуждающими, изучающими, желающими, но, без сомнения, все до единого выматывающими. Тэхёну оставалось лишь гадать, как Чонгуку удавалось не сорваться в любую секунду и не расхреначить всех вокруг к чёртовой матери. Он несказанно гордился своим мужчиной, потому как сам, после нескольких случаев, был готов кого-то придушить голыми руками.       Особенно ярко эта жажда проявилась во время их первого появления на людях в качестве пары.

***

      Обнимаясь, они вошли в столовую, минуя кучки студентов, глядящих им вслед. Чонгук попросил занять место, а сам отправился за едой, предварительно получив от Тэхёна нежный поцелуй в висок.       Ким расположился у окна, наблюдая за пейзажем, когда до его чуткого слуха начали доноситься обрывки фраз.       — Глядите, шлюшка отхватила член повкуснее.       — Они разве не были вместе?       — Очередные педики, сколько можно?       — Я думала Ким по девушкам, а оказалось…       — Ставлю полтинник, что через неделю разбегутся.       — Хорошо бы. Поговаривают, Митчелл в магу идёт. Я бы его задницу объездил.       Тэхён резко оборачивается и задумчиво сканирует громко смеющихся сплетников. Кто-то храбрится и смотрит в ответ, кто-то стыдливо прячет носы в тарелках, остальные делают вид, что продолжают незатейливую беседу, но покрасневшие щёки выдают с потрохами.       Ким хмыкает себе под нос, коротко глянув на улыбающегося Чонгука, что самозабвенно беседует с поварихой, не обращая внимания на хаос, воцарившийся вокруг.       Тем лучше.       Так и должно быть.       Он больше не будет расстраиваться из-за тех, кто недостоин ногтя на его мизинце и явно забылся, что Тэхён, возможно, не настолько популярен, но имеет достаточную власть, чтобы заставить их замолчать.       Всё-таки хорошо быть журналистом.       Ещё лучше, быть журналистом, обладающим самым сильным рычагом давления, существующим в истории.       Информацией.       Может быть, он и выглядит весьма дружелюбно, но внутри Тэхёна тоже есть свои маленькие монстры, которые могут в один миг сожрать и не подавиться, если их хозяин того пожелает. В этот прекрасный полдень ему критически сильно захотелось преподать урок, что заставит людей понять: у Чонгука теперь есть личный Цербер, который всё видит, слышит и может при случае ощутимо цапнуть.       Быстро выудив телефон из кармана, Тэхён зашёл на сайт университетской газеты, в которой уже год как являлся главным редактором. Открыв свою учётную запись, он молниеносно заблокировал преподавательский состав и принялся печатать новый пост. Пальцы летали по сенсору с бешеной скоростью. Видимо не зря брал дополнительный курс стенографии и слепой печати.       В момент, когда он нажимает кнопку «опубликовать», Чонгук возвращается с нагруженным подносом. Ким порывается помочь разложить еду, пока в шумном помещении слышатся десятки пиликающих звуков и нарастающий шум.       Тэхён самодовольно и плотоядно скалится, отправляя кусочек мяса в рот, когда больше сотни пар глаз устремляются в их сторону, а Чонгук замирает, не понимая такого ажиотажа. Он лезет за собственным телефоном в карман, открывая пришедшее уведомление, и молча пялится в экран.

СЕНСАЦИЯ!

Чон-Митчелл Чонгук и Ким Тэхён теперь вместе и ожидают поздравлений в виде открыток с надписью «Не наше собачье дело».

Пожелания счастливой совместной жизни принимаются от всех желающих, даже тех, кто спит с преподавателями за оценки, платит за место в баскетбольной команде, распространяет психотропные вещества на вечеринках, продаёт фото полуголых студентов в даркнете и далее по списку, который обязательно опубликуется в кратчайшие сроки нашим главным редактором при несоблюдении субординации и проявлении неуважения со стороны его участников.

Не отключайте свои уведомления, чтобы быть в курсе последних событий и новостей.

Да здравствует Денверский университет и его светлые умы с блистательным будущим!

             Чонгук поднимает свой взгляд на спокойно жующего Тэхёна. Свободная ладонь накрывает рядом лежащую, а карамельные глаза в ответ одаривают нежностью и без слов обещают, что отныне ни одна живая душа не ранит его. Ким этого просто не позволит.       — Спасибо, — шепчет Чон, наклоняясь для мягкого поцелуя, наплевав на реакцию взбудораженной общественности.       — Приятного аппетита, детка.       С того дня их больше ни разу не побеспокоили.       Шалость удалась.

***

             До официального выпуска осталось всего ничего.       Они приняли обоюдное решение не идти на торжество по случаю окончания бакалавриата. Забирать дипломы не было никакого смысла, раз уж они скоро вернутся в эти стены. Все необходимые документы уже давно находятся в деканате, несмотря на то, что Тэхён всего пару недель назад защитил свой диплом, а Чонгук занят этим в данный момент, даже не подозревая, что его ждут под дверью уже добрых три часа.       Дело было в том, что Ким, освободившись от учебы пораньше, успел слетать домой в Сеул. По правде говоря, он хотел сделать это вместе, как они давно мечтали, но администрация университета не пошла на компромисс, сколько бы он их не уговаривал принять защиту диплома Чонгука индивидуально. Не положено.       Получив отказ, он вообще передумал куда-либо ехать. Иррациональный страх повторения истории, произошедшей три года назад с Чонгуком, которую он вряд ли сможет когда-то отпустить, разъедал изнутри. Да и с родителями он общался уже не так тепло, как прежде, а чисто для галочки, в знак элементарного уважения за подаренную жизнь. Всё потому, что их «понимающий настрой» разбился к чертям, когда Тэхён, сдав завершающий квалификационный экзамен, позвонил им по скайпу. Они вели вполне радушную беседу, пока, волей случая, в кадр не попал Чонгук, которого Ким попросил присоединиться, дабы представить его родителям не в качестве соседа, а спутника жизни.       Отец, спустя минуту молчания, вышел из комнаты, так и не вернувшись, а матушка… Она, если можно так выразиться, была в своём репертуаре.       — Как ты мог так поступить с нами, Тэхён? Я ведь просила тебя, умоляла прислушаться!       — И я прислушался, омма, — спокойно ответил ей сын на родном языке, который давненько уже не использовал, — но не к вам, а к своему сердцу.       — Ах, вот как? То есть это сердце тебе подсказало опозорить нас? Променять все наши ценности на… на… это? Господи, что я скажу людям?       Не то чтобы Тэхёна сильно удивила подобная реакция, ведь он давно уже смирился с тем, что не у всех в семьях царит гармония и понимание. Однако, весьма приятным утешением стал вмешавшийся в разговор Чонгук.       — Передайте им, чтобы занялись собственной жизнью и не лезли в чужую постель.       — Что ты сказал?       — А что, я недостаточно хорошо говорю по-корейски? Или связь плохая?       — Да как ты…       — Смею. И не позволю упрекать своего мужчину за то, кем он является. Ему нечего стыдиться, а вот вам стоило бы. Вы должны гордиться тем, что у вас такой сын. Единственный сын, от которого вы готовы отказаться в угоду призрачным стандартам и, поверьте, только из глубочайшего уважения к вам, миссис Ким, я не стану озвучивать на чём я их вертел.       — С тобой вообще никто не разговаривал!       — А вы поговорите, глядишь, ума наберётесь.       — Тэхён!       — Нам пора, дорогая матушка. Нас ждут дела гейские. Ой, я хотел сказать житейские, — в завершение прощебетал Чонгук, дотягиваясь до кнопки окончания вызова. — Мы обязательно пришлём приглашение на свадьбу. Передайте папе, что первенца назовём в его честь. Аньён!       После того разговора Тэхён лишь раз взаимодействовал с родителями до своего приезда. Отец, видимо, отойдя от первичного шока, всё же написал ему смс с одним единственным:       «Почему он?»        Для чего ручьи впадают в реки, а те стремятся в океан? Почему растения тянутся к солнцу ввысь? С какой целью рождается, взрослеет и стареет человек?       Миллиарды процессов, бесчисленное количество действий совершается по каким-то фундаментальным причинам, но это не значит, что они необходимы Тэхёну для того, чтобы быть с тем, кто любит его так же безусловно.       «А зачем мне кто-то другой, если он существует?»       Реакции не было несколько долгих часов, пока с номера мамы не пришёл вопрос, когда он собирается их навестить дома. Усмехнувшись, Тэхён ничего конкретного не ответил, потому что его дом находился здесь, лежал рядом и вносил правки в свою итоговую работу. В растянутой футболке, в больших круглых очках и с забавным хвостиком на голове, Чонгук ощущался роднее, чем место, в котором он провёл большую часть жизни.       И именно Чон уговорил его полететь в Сеул в одиночку. Как бы Ким ни отнекивался, апеллируя тем, что не хочет оставлять его в одиночестве особенно в такой стрессовый период подготовки, тот был непреклонен и напомнил, что уже достаточно взрослый, чтобы пережить пару недель без персональной няни. Сказано это было весьма храбро, конечно, но уже через несколько дней Тэхён начал замечать каким поникшим был его молодой человек. Он выглядел уставшим, но всё равно старался улыбаться во время видеозвонков, шутя о том, что из-за большой разницы во времени один из них живёт в будущем.       Они созванивались каждый день. Тэхён часто выпадал из реальности, думая о Чонгуке, и не сразу замечал, как его могли несколько раз окликнуть. Спустя неделю нахождения в Корее, он был готов лезть на стену от тоски. Казалось, каждая частичка тела зудит и рвётся туда, где осталось его сердце. Конечно, родители заметили очевидную отстранённость, но стыдно ему за это не было. Разговора по душам так и не состоялось. Мама всё также держалась особняком, словно её отпрыск сотворил страшный грех. Упёртость — основная черта Ким Сонхён, которую она передала по наследству.       Тэхён не надеялся на многое, но всё равно грыз себя из-за того, что не предугадал такого исхода, не рассчитал всё наперёд и теперь застрял здесь, потому что летом цены на самолёт стоят как почка, а дешёвый эконом, который он смог себе позволить, нельзя ни сдать, ни обменять. Из-за своего напряжённого состояния парень даже отказался идти на свадьбу к двоюродной сестре. А на следующий вечер отец, перед самым выходом, вдруг молча обнял его, и, уведомив жену о том, что подождёт в машине, вышел из квартиры, оставив на столе конверт.       Там оказался обратный билет в Денвер и небольшая записка, написанная ровным папиным почерком.

      Лети к нему, как можно скорее, и будь счастлив.

      Знай, что какой бы путь ты не выбрал — я горжусь тобой.

      Ты навсегда останешься моим сыном.

      С любовью, твой отец.

      — Хочу, чтоб ты знал, — ледяным тоном произнесла мать, надевая туфли, — я от этого не в восторге.       — Мама, — тяжело вздохнул парень, но она остановила его своей вздёрнутой миниатюрной рукой.       — Однако, ты уже взрослый, и я не могу указывать, как тебе распоряжаться своей жизнью.       — И на том спасибо.       — Зубоскалишь в точности, как твой папа, — усмехнувшись, женщина сократила между ними расстояние, положив ладонь на его щёку, внимательно всматриваясь. По сравнению с ним, она кажется хрупкой и маленькой даже на каблуках. Годы почти ничего в ней не изменили, Тэхён отчётливо видит себя в её чертах. У них одинаковые глаза, которые сейчас, как бы она ни пыталась это скрыть, заблестели при взгляде на сына. — Я буду скучать по тебе.       — Мам, — он осторожно накрывает её ладонь своей, — вы всегда можете приехать к нам, если будет желание.       Она чуть смягчается, проводя по его плечу рукой, немного сжимает, как если бы хотела впитать немного тепла своего ребёнка, разглаживает невидимые складки на футболке и отпускает, цепляясь за свою сумочку.       — Поживём — увидим. Главное, чтобы ты не пожалел о своём выборе.       Тэхён кивает и расплывается в улыбке, в точности, как у неё. Сонхён разворачивается к выходу, но остановившись в дверях, добавляет:       — К твоему сведению, мне весьма импонирует его дерзость, — он не сразу понимает, о ком она говорит, а когда соображает, удивлённо отрывает рот. — Напоминает меня в молодости.       — То-то я думаю, отчего вы с отцом так долго в браке, а он, оказывается, в плену твоих ежовых рукавиц.       Женщина лишь фыркает и, под его задорный смех, громко хлопает дверью.       Тэхён никогда в жизни столь быстро не собирал вещи. Он был так взволнован, что ни разу не уснул за весь многочасовой перелёт.       Они приземлились как раз к началу защиты диплома Чонгука, который даже не подозревает, кто его ожидает за дверью.       Тэхён, вопреки бурлящему в организме кофеину, почти задремал, облокотившись на стену, когда в аудитории послышались приглушённые аплодисменты, а через несколько минут оттуда повалила толпа студентов. Он весь подбирается, когда видит нужную кудрявую макушку в самом конце выходящих и делает маленький шаг вперёд.       Когда они сталкиваются взглядами, по лицу Чонгука бежит рябь неподдельного изумления. Он в шоке распахивает глаза и замирает, словно пойманный в капкан зверёк. В своей белой рубашке и чёрных брюках парень выглядит так же неподражаемо, как и в их первую встречу, и Тэхён держится из последних сил, чтобы не заплакать от того, как же он счастлив быть здесь. Видеть перед собой своего возлюбленного, такого шокированного, застигнутого врасплох, но несомненно прекрасного — самое ценное, что есть в жизни Ким Тэхёна.       — Тэ? Что ты тут делаешь?       — Прилетел поддержать любовь всей своей жизни в важный для него день, — нестерпимо хочется приблизиться и сжать в своих объятиях удивлённого Чонгука, но он ничего не может поделать с внезапно проснувшейся игривостью.       — Да что ты? — вздёрнутая бровь сулит тем, что лукавить здесь умеет не только Ким. — Как интересно. Я его знаю?       — Не поверишь, но вы видитесь каждый день.       Чонгук притворно задумывается, стуча кончиком пальца по подбородку и, театрально глядя в потолок, медленно приближается, выписывая бёдрами восьмёрки.       — Слишком мало вводных. Мне нужны подробности, чтобы я смог помочь тебе в поисках.       Свет его очей всё так же вкусно пахнет кондиционером и ещё чем-то сладким. Скорее всего, перед сдачей Чонгук пил свой любимый кокосовый раф с корицей. Тэхён делает небольшой шаг вперёд, поджимая губы в улыбке.       — Дай-ка подумать. Он безумно красив.       — Ничего себе.       — Ага. А ещё колоссально умён.       — Не может быть.       — Сам в шоке.       — Что нибудь ещё? — забавляется Чонгук, щуря сверкающие на солнце глаза.       — У него потрясающая улыбка, прибивающий к полу взгляд, аппетитные губы, и я просто в восторге от его мягких, вьющихся волос.       — Ты что, описываешь модель Виктория Сикрет?       — Ну, в кружевном белье я его пока не видел, но когда он спит в моих руках, то очень даже похож на ангела.       Чон не удерживается и тихонько хрюкает от смеха, оглядываясь по сторонам. Тэхён ловит каждое его действие и отпечатывает в своей памяти на случай, если однажды им опять придётся разлучиться на время по какой-либо причине. Он надеется и молит всех существующих Богов, чтобы этого не происходило в ближайшую вечность, но если всё-таки случится, то эти воспоминания станут бальзамом для его тоскующей души.       — Есть что добавить или можно начинать составлять фото-робот?       — Ну если ты сможешь отрисовать на нём исключительное чувство юмора, чертовскую сексуальность и божественные навыки готовки, в которые я влюблён по уши, буду весьма благодарен.       — Боюсь, я бессилен в твоём деле.       — Это ещё почему?       — Потому что, судя по описанию, ты ищешь идеального человека, — парень отводит взгляд и отстранённо убирает мелкие соринки с его плеч, — а таких попросту не существует.       — Протестую, ваша честь, — позёрствует Тэхён, мягко притягивая к себе за талию. Руки Чонгука незамедлительно ложатся ему на шею. — Один такой в нашем мире точно имеется и, к счастью, достался именно мне, поэтому на меня возложена крайне важная миссия — напоминать о том, что он самый лучший до конца наших дней.       — Ух ты, задание и правда не из лёгких, на это уйдёт много времени. Уверен, что справишься? — притворно озадачивается Чонгук, разглаживая его густые брови.       — Думаю, я достаточно силён для этого.       — С большой силой приходит и большая ответственность.       — Серьёзно? Человек-паук?              — Всегда мечтал сказать это, — хихикает Чон, наклоняя голову в бок.       — А я мечтаю тебя поцеловать, — на полушёпоте признаётся Тэхён, наклоняясь ближе и интимно проводя кончиком носа по скуле до уха. Мелкая дрожь в чужом теле, которую он ощущает под своими ладонями, отдаёт приятной истомой меж рёбер.       — А твой волшебный парень не будет против?       — Тогда стоит поторопиться, пока нас не застукали.       Чонгук смеётся в поцелуй, но лишь до той поры, пока Тэхён не проникает языком глубже, касаясь нёба. Он выдыхает через нос, ловя совсем тихий стон удовольствия своего любимого, пока тот зарывается пальцами в его волосы. Редкие прохожие обходят их стороной, пока они самозабвенно целуются до потери воздуха. Чонгук отстраняется первым и прижимается к его лбу своим. Губы припухли и блестят от слюны, взгляд слегка затуманен, а сам он немного шатается, поэтому крепко цепляется за Тэхёна и, заглядывая в глаза, шепчет:       — Привет.       — Привет, сокровище, — нежным тоном отзывается Ким, даря ещё один лёгкий чмок. — Как защита? Все этимологические прототипы из мемуаров гейш доказал?       Чонгук хохочет, запрокинув голову назад, а затем несильно тычет Тэхёну между бровей указательным пальцем.       — Во-первых, этнических, а во-вторых, не прототипы, а хронотопы. И мемуары лишь одной гейши сегодня защищены на высший балл.       — Поздравляю, детка, но я так и сказал.       — Конечно, милый, как скажешь, — закатив глаза, язвит будущий магистр филологии, соединяя их руки и неторопливо шагая по коридору. — Не хочешь мне объяснить, как ты тут оказался?       — Меня принесло прямо из Сеула на крыльях любви.       Чонгук морщит нос, отворачиваясь, дабы сдержать смех.       — Ну какой кринжуля. А если серьёзно?       — Мои чувства для тебя шутка? — Тэхён прикладывает руку к груди, изображая обиду. — Я оскорблён.       — Тэ!       — Я за него!       — Рассказывай!       Они прощаются с охранником главного корпуса, выходя на тропинку, ведущую к общежитию. Кто-то из студентов, не успевших ещё уехать на каникулы, кивает им, не прерывая беседу, пока они поднимаются к своему блоку. За время небольшой прогулки Тэхён успевает поведать Чонгуку все подробности пребывания в родительском доме.       — Я рад, что ты хотя бы так примирился с ними, — комментирует Чон, снимая с себя рубашку по пути в комнату, пока Ким вытаскивает грязную одежду из дорожной сумки и относит в корзину для белья.       Он выходит в гостиную, окидывая пространство взглядом.       Сколько всего эти стены впитали в себя, не сосчитать. Их знакомство, общие кино-марафоны, его попытки научиться готовить, маленькие посиделки, редкие болезни, совместная учёба — всё останется здесь на какое-то время, а потом выветрится сквозняком, когда они покинут это место. В воздухе витает хандра, когда Чонгук, переодевшись в домашние штаны, выходит к нему с полотенцем в руках.       — Всё нормально? — Юноша улавливает настроение по одному взмаху ресниц. Подойдя ближе и приподняв за подбородок, заглядывает в глаза. — Хорошо себя чувствуешь? Ты хоть кушал после перелёта?       Тэхён целует тыльную сторону держащей ладони, выражая благодарность за заботу. Ему улыбаются нежно и снова приобнимают.       — Всё в порядке, золото, — все эти ласковые прозвища определённо кружат голову их адресату, а слегка розовеющие скулы тому неоспоримое доказательство, — но ты прав, поесть определённо стоит. Голод просто зверский.       — Тогда подожди немного. Выйду из душа и приготовлю что-нибудь, — воодушевляется Чонгук, выпутываясь из хватки. — Чем хочешь пообедать?       — Тобой.       Чонгук выдаёт своё привычное «О!», когда его зрачки заметно расширяются, почти полностью застилая радужку, а губы изгибаются в ухмылке.       — Что ж, могу предложить блюдо от шефа, — развязывая шнурок на штанах, он пятится назад, не прерывая зрительный контакт.       Скалясь, Тэхён наступает следом.       — Сегодня я, пожалуй, начну со сладкого.

***

lana del rey feat. weekend - lust for life      

      Он наслаждается Чонгуком, как самым вкусным десертом. Долгие, глубокие поцелуи, требовательные прикосновения, лёгкие укусы и пылкие засосы в маленькой ванной под струями чуть тёплой воды передают, как безмерно они соскучились за неполных десять дней. Губы и руки повсюду на обнажённых, разгорячённых и изнывающих по ласке телах.       Это не первая их интимная близость, но определённо самая откровенная. До полноценного секса дело пока не дошло, но спешить особо и некуда. Они узнают друг друга с новой стороны, находя слабые места, эрогенные зоны, те самые точки, которые позволят ощутить высшую степень удовольствия.       Возможно, причина в самом Тэхёне, который не хочет торопить события, опасаясь сделать что-то не так во время процесса, доставить Чонгуку дискомфорт своими действиями, особенно учитывая не самый приятный опыт его парня с бывшими любовниками.       Он обязательно расскажет об этом маленьком внутреннем страхе, ведь они обещали ничего не таить и не умалчивать в отношениях, но пока Чон не выражает никаких претензий по этому поводу, Тэхён его изучает.       Его мужчина не просто тактильный, а до прелестного чувствительный, громкий в своей эйфории, покладистый и в то же время смелый во всём, что Ким ему предлагает. Чонгук не боится проявить инициативу, но Тэхён давно заметил, что тот предпочитает передавать бразды правления настолько, насколько считает нужным в той или иной ситуации.       Чонгук в его руках, словно пластилин — бери и лепи, но бойкий характер никуда не испаряется даже в состоянии хрупкой уязвимости. Ким уверен, что если его зазнобе что-то не понравится, он даст знать, но пока что никакого сопротивления не возникало, соответственно, Тэхён всё делает правильно.       То, как ему доверяют, отзываются запредельной открытостью, взаимностью и желанием — всё это для Тэхёна интимнее любого проникновения.       Они непременно дойдут до него в подходящий момент, а пока что Ким вспенивает гель, массируя плечи и шею Чонгука, стоя за крепкой спиной. Вода сразу же смывает мыло, пока он спускается ниже, а губы стремятся по следам рук. Сквозь шум барабанящих о поверхности капель сбивчиво шепчут о том, как хорошо, что хотят ещё, просят не останавливаться, стонут поощрительно на каждое касание, а сам Ким захлёбывается в чувстве благоговения.       Чонгук красиво выгибается, когда терзают его затвердевший сосок и одновременно спускаются ладонью к лобку, проводят несколько раз по всей длине чужого напряжённого члена. Тэхён уже знает, что его возлюбленному не нужны бешеные фрикции, поэтому концентрируется на головке, а затем снова тянется за гелем и, выдавив побольше, ныряет пальцами между ягодиц Чонгука.       Громкий стон растворяется в глухой акустике тесного пространства и служит похвалой, пока он осторожно оглаживает сфинктер, не забывая покусывать мочки ушей, спускаясь к лопаткам, а следом оставляет ряд поцелуев по позвоночнику. Оказавшись на коленях, Тэхён придерживает своего парня за бёдра, пока тот на дрожащих ногах опирается на стену перед собой.        Оказавшись лицом напротив аппетитной задницы, Тэхён не может удержаться и требовательно сжимает её своими большими ладонями, заворожено наблюдая, как она пружинит, когда он оставляет её в покое на незначительную долю секунды. И так несколько раз перед тем как ощутимо прикусить нежную кожу на каждом полушарии по очереди.       Чонгук довольно хнычет, когда его ягодицы разводят и широко лижут сфинктер, сразу же присасываясь. Он протягивает руку, чтобы открыть побольше доступа, придерживая одну из половинок, когда чувствует кончик языка, который постепенно проталкивается внутрь. Приходится упасть лбом на собственное запястье, закусив ребро ладони, чтобы не закричать от экстаза.       То, что с ним творит Тэхён, уму непостижимо.       Всё зависит не только от того, что он делает, а как. Создаётся впечатление, будто Ким не просто вылизывает его, а хочет отправить на тот свет, проводя отросшими ногтями по ляжкам, перебирая пальцами яички, играясь с мошонкой и стимулируя простату снаружи.       Чон даже не подозревал, что испытывать столько всего во время римминга — реально, но Тэхён, наверное, никогда не перестанет его удивлять. Есть огромный риск задохнуться нахрен от того, как бережно его мужчина пускает в ход зубы, буквально насаживая тазом на своё лицо, ускоряясь и приближая его к сладостному моменту. И выглядит это безумно красиво, когда Чонгук решает из последних сил и возможностей своего гибкого тела обернуться.       Тэхён делает страшное. Находясь глубоко меж чужих ягодиц, самозабвенно наслаждаясь вкусом своего любимого, встречается с ним взглядами.       В этот момент происходят две знаменательные для Чонгука вещи.       Во-первых, он кончает так обильно, что ноги буквально не выдерживают и подкашиваются. Тело сотрясает оргазм такой силы, что Тэхёну действительно приходится его ловить в прямом смысле слова, спасибо за это безусловным рефлексам. Кажется, сознание на пару секунд отключается, потому что перед глазами резко стало темно, а когда Чон приходит в себя, то чувствует, как его одеревеневшие мышцы разминают, спасая от возможных судорог.       Во-вторых… И наверное, стоит отметить этот пункт главным: он больше никогда, ни при каких обстоятельствах и развитиях событий, не сможет ни с кем заниматься сексом, если это не Тэхён. Без вариантов.       — Гуки, — сквозь звон в ушах зовёт низкий встревоженный голос. — Эй, детка, слышишь меня?       Он несколько раз моргает, пока Ким делает напор воды менее интенсивным и смахивает свои мокрые волосы назад, держа его за талию одной рукой.       Господи, какой же красивый…       — Спасибо, конечно, — улыбаются на прозвучавший вслух комплимент, — но ты как, солнце?       Чонгук пялится ополоумевшим взглядом, а затем надсадно выдыхает:       — Ахуенно. Десять из десяти, порекомендую другим.       То ли он всё ещё супер чувствительный, то ли у него едет крыша, но даже грудной смех Тэхёна вызывает новую волну возбуждения, а по телу бегут стаи мурашек. Не выпуская из объятий разнеженное тело, Ким облокачивается на спинку ванной, расчёсывая пальцами его локоны. Хочется замурчать довольным котом, пригревшись на чужой груди, но рука сама тянется к упирающемуся в живот эрегированному члену Тэхёна.       И как только выдержки хватает вот так лежать, заботиться о ком-то, когда у тебя каменно стоит? Чонгук вот, невесомо проводя по всей его длине, видя, как ствол немного дёргается на встречу касаниями, стирает из своей памяти слова «терпение» и «самоконтроль».       — Гук, — обращается к нему тяжело дышащий Тэхён, пока его ключицы и грудь жадно выцеловывают, — что ты делаешь?       — А на что похоже? Хочу отсосать тебе.       — Это не, — парень запинается, давясь воздухом, когда правый сосок немного оттягивают зубами, а рука на члене чувствуется намного ощутимее, — обязательно.       — Я хочу это сделать, — он впивается в губы Тэхёна, поочерёдно захватывая то верхнюю, то нижнюю, — поэтому в ближайшие десять минут будь душкой и получай удовольствие.       И, не дожидаясь ответной реакции, снова возвращается к своему занятию, постепенно спускаясь ниже, стараясь не пропустить ни одного участка кожи, будто от этого зависит судьба человечества. То, насколько Чонгук жаждет вернуть Тэхёну хоть часть блаженства, подаренного ему, выражается в каждом движении, выдохе, нажиме. Места для того, чтобы удобно расположиться сразу двоим ничтожно мало, но едва ли это кого-то сейчас беспокоит.       Не прекращая своих неторопливых движений на чужом члене, Чонгук снова осыпает кожу Тэхёна поцелуями и широкими мазками языка. Он слышит, как скрипит бортик ванной, в который вцепился Ким, когда его рот добрался до тазовых косточек. Приходится изрядно выгнуться и держаться за колено Тэхёна, чтобы более-менее удобно расположиться над чужим пахом. Когда он дует на истекающую предэякулятом головку, его волосы бережно убирают с лица, и Чонгук не может не улыбнуться ехидно, прежде чем задержать руку парня на своей голове.       Тэхён смотрит затуманенным взглядом, но всё понимает: с ним делятся властью, позволяют направлять и устанавливать темп, в котором они будут двигаться вместе. Рот распахивается в немом стоне, а голова стукается об эмаль ванной, когда Чонгук делает несколько круговых движений кончиком языка вокруг уретры, придерживая член у основания, а затем постепенно насаживается глубже, пряча зубы. Через пару минут ногу Тэхёна сжимают, подавая знак, что к его размерам достаточно привыкли, и можно уже начинать двигаться.       Они образуют потрясающую синергию, когда один неторопливо приподнимает бёдра, а второй опускается навстречу губами, почти достигая основания. Чон перемещается к мошонке, аккуратно оттягивая, сминая, посасывая, вместе с тем щипает за внутреннюю сторону бедра, придавая ощущениям остроты. От того, как низко и гортанно стонет Тэхён, когда он несколько раз лижет от яиц до верхушки, собирая слюну по выпуклым венам, хочется расщепиться на атомы.       Член приятной тяжестью ложится на корне языка. Расслабив горло и пропустив его дальше, Чон замирает, часто сглатывая и размерено дыша через нос. Жмурится секунду, а затем ловит зрительный контакт с Тэхёном, который несильно сжимает его волосы у корней.       — Чонгук, — Ким пытается не закатывать в блаженстве глаза, чтобы запомнить эту восхитительно порочную картину, как его молодой человек мелко трясёт головой, буквально трахая свой широко раскрытый рот. Вспененная слюна стекает по всей длине ствола, пока набухшая головка проскальзывает в его расслабленную глотку, создавая чавкающий звук. — Блять, я сейчас кончу.       У Чонгука из глаз выступает пара слезинок, когда он сдавлено, но поощрительно мычит. Это отдаёт сильными импульсами по всему телу, прямо в мозг Тэхёна, поэтому, несколько раз толкнувшись, он кончает с низким протяжным стоном, вцепившись в чужой затылок. Ким быстро смаргивает белую пелену с глаз и отпускает компульсивно сглатывающего Чонгука. Тот откашливается и вдыхает побольше кислорода, когда его притягивают для отчаянного поцелуя. Тэхён вылизывает его рот, а Чон натурально скулит, прикасаясь к собственной возбуждённой плоти.       Недолго думая, Ким выпрямляет Чонгука, стоящего на коленях и, накрыв его член своей широкой ладонью, присасывается к головке.       — Да, да, да! — Громко выстанывает юноша, впиваясь ногтями в чужое плечо, пока его владелец быстро надрачивает ему, выставив собственный язык. — Боже, блять, Тэ!       Второй оргазм Чонгук встречает с хрипом и изнеможённым мычанием, красиво выгнувшись и вцепившись рукой в собственные волосы. Он тихонько вскрикивает, потому что Тэхён, сжимая его ягодицу и покусывая низ живота, не прекращает натирать кончиком пальца уретру. Чонгук шипит от этих сверхстимулирующих действий, когда пах, бёдра, а затем и всё тело простреливает сильным разрядом, от которого его глаза распахиваются в изумлении и третий, но уже сухой оргазм прошивает от макушки до пят. Он валится на Тэхёна, не зная за что схватиться, словно через него пропускают высоковольтный ток. Сознание парня искрит так сильно, что он, кажется, забывает собственное имя, снова и снова взывая к своему мужчине дрожащим голосом.       Ким же довольно улыбается, с щенячьим восторгом наблюдая за тем, как разбивается в своей экзальтации его любимый человек. Мысль о попытке довести Чонгука до наивысшего пика родилась спонтанно. Это был чистой воды эксперимент, который воплотился в жизнь на импульсе и, судя по результату, весьма удачно. Чон дышит тяжело, не моргая уставившись в стену.       — Пиздец, — первое, что он говорит, кашляя от сухости в горле, — ты что со мной сделал?       — Тебе не понравилось? — озадачено хмурятся в ответ.       — Не понравилось? Да я чуть не сдох от кайфа. Как мне теперь без него жить?              — Ну, я, знаешь ли, планирую быть рядом.       — Ты сможешь сделать так снова?!       Тэхён смеётся и осыпает маленькими поцелуйчиками лицо Чонгука, пока тот нежится в его руках.       — Буду стараться, если захочешь, но не думаю, что это полезно в частой практике.       — Очень даже полезно, — настаивает Чон, по-детски дуя губы. — Если ты когда-нибудь меня всё-таки бросишь, то, клянусь, я уйду в монастырь.       — В триллионный раз говорю, что не собираюсь этого делать. Но чисто для справки, просвети, почему монастырь?       — Думаешь, после сегодняшнего я смогу подпустить кого-то другого к своим гениталиям? Конечно, бегу и падаю.       — Отрадно слышать, но, умоляю, больше не произноси слово «гениталии» таким серьёзным тоном в контексте нашего секса, а то у меня в голове сразу всплывает образ моего препода по анатомии из восьмого класса, — поднимая их обоих со дна ванной просит Ким и ловко настраивает душ на горячий поток воды.       — А что, он был недостаточно секси? — Чонгук мурлычет, целуя его в лопатку.       — Ну, ему было семьдесят четыре, а мой уровень отсутствия возбуждения на старых дедуль равен нашей с ним разнице в возрасте.       Хватка со спины слабеет, поэтому Ким оборачивается с небольшим количеством шампуня в руке, встречая пытливый взгляд среди клубящегося пара.       — А когда я стану старым и дряхлым, — интересуется тихо Чон, пока ему намыливают голову, смахивая пенку, норовящую попасть в глаза, — ты всё ещё будешь меня любить?       — Боюсь с моим гастритом так долго не прожить, но перспектива довольно радужная, — Тэхён ёрничает, но тут же осекается, понимая, что вопрос был далёк от привычного его парню юмора. — Подожди, ты имеешь в виду…       Юноша мнётся, его взгляд мечется в разные стороны, а руки нервно перемещаются по телу напротив.       — Слишком, да? Прости, меня иногда заносит, и я начинаю через чур мечтать. Не бери в голову, это мои заёбы дурацкие.       — Нет-нет! Малыш, послушай, — ловит его за запястья Тэхён, прижимая в своей груди, — нет ничего плохого в твоих мечтах. Да, мы не в силах предугадать, как сложится наша жизнь. Кто знает, быть может ты разлюбишь меня через пару лет и ускачешь в закат с каким-нибудь татуированным симпатягой.       — Даже шутить о таком не смей.       — В любом случае, — Ким снова возвращается к чужим вспененным волосам, — я не вижу никакой проблемы в том, что тебе нравится строить планы и мечты о нашем совместном будущем. Хочешь, сделаем ещё лучше и помечтаем вместе? Представим, как возьмём из приюта собаку или кошку, или другое животное. Возможно, у нас будет пара детишек с такими же прелестными кудрями, как у тебя, а можем вообще никого не заводить и наслаждаться лишь друг другом, пока не сыграем в ящик. Главное, что всё это будет в нашем доме, в котором обустроим отдельную комнату под библиотеку, где ты сможешь выучить все языки мира, как давно того хотел. А я буду сидеть на веранде, попивать смородиновый чай и строчить статьи для собственной колонки в известном журнале, и большинство из них будет на тему важности прав женщин и ЛГБТ-комьюнити. Мне, например, такие мысли приносят небывалый покой, но самым важным условием в этой системе является наличие рядом тебя, и не имеет значения сколько нам будет лет к тому времени. Я ответил на твой вопрос?       — Подожди, ты, — небольшая дрожь в голосе Чонгука выдаёт повышенный уровень сентиментальности, — хочешь совместных детей? Не шутишь сейчас?       Серьёзен ли Тэхён в своих намерениях? Более чем.       Кто сказал, что хэппи энд может существовать только в книгах и фильмах? Неужели так трудно поверить, что два искренне любящих друг друга человека могут прожить долгую и счастливую жизнь, состарившись вместе в своей тихой гавани? Да, они молоды и, возможно, сильно забегают вперёд, но, как бы неоднозначна ни была их судьба, коротка жизнь и быстротечно время, ему просто хочется верить, что у них с Чонгуком всё будет хорошо. В конце концов, подайте на него в суд за желание жить в гармонии и мире со своим возлюбленным до конца их дней, чёрт бы побрал.       — Нет, драгоценность, не шучу. Если у нас будет желание, моральные и материальные ресурсы на то, чтобы дать им всё, что потребуется, то почему бы и нет? — Со стороны может показаться, что Тэхён идеализирует их будущее, как пары, но плевать, на самом деле. — Ну, хочешь, хоть завтра поедем в Вегас и распишемся в тайне ото всех, пока фейковый Элвис будет фальшиво напевать о том, что только глупцы спешат влюбиться.       — Тогда моя матушка нас прикончит, — прыскает от смеха Чонгук. — Она втайне надеется, что ты попросишь у неё благословения на брак со мной.       — Разве его просят не у главы семьи?       — Ну да?       — У отца, Гук.       — А ты забавный, только при Грейс Чон-Митчелл так не шути, а то не видать тебе меня в белом смокинге у алтаря, — строит милую улыбочку парень, а затем щёлкает пальцами в воздухе. — Кстати, раз уж ты приехал пораньше, как насчёт сделать сюрприз моим предкам и нагрянуть к ним завтра?       — Как пожелаешь, родной, — покорно соглашается Ким. — А нам не надо их предупредить или что-то в этом роде?       — Умоляю, они ждут тебя больше, чем меня. Все уши прожужжали: Тэхён то, Тэхён это, будто бы не я их родной сын, — гримасничает Чон, замечая, как на него внимательно смотрят. — Что?       — Ничего, просто любуюсь.       Чонгук подозрительно прищуривается, отходя на мизерный шаг и складывая руки на груди, пока Ким поджимает губы, стараясь не смеяться.       — Ты сделал мне мыльный ирокез, да?       Тэхён трясётся всем телом в приступе плохо скрываемого хохота, выдавая свою мелкую проделку. Его молодой человек лишь цокает, возводя глаза к потолку, когда его в примирительном жесте всё-таки притягивают к себе, чтобы смыть пену и нанести кондиционер.       — Кошмар, мой будущий муж — клоун, — сетует Чонгук, отплёвываясь от воды.       Ким застывает с лейкой в руке, обрабатывая прозвучавшую фразу. От неё покалывает на кончиках пальцев и давит в груди. Разогнавшееся до спринтерской скорости сердце ощущается где-то в трахее, а спина от шеи до копчика покрывается гусиной кожей. Тэхён задумывается о том, что же будет чувствовать наяву, беря Чонгука в мужья, если от одной только мысли хочется верещать, как обезумевшие фанаты на концерте любимого исполнителя.       — Если я клоун, то ты — целое цирковое представление.       Он выключает воду и первым ступает на коврик у ванной, чтобы дотянуться до полотенца и накинуть на Чонгука, сразу начав подсушивать его волосы.       — Учитывая сегодняшнее сольное выступление твоего языка в бархатных стенах моего шатра, то ты не так уж далёк от истины.       Ким сначала мычит согласно, избавляясь от влаги на теле, а когда до него доходит смысл шутки, то резко оборачивается и, замечая, как Чонгук расплывается в едкой ухмылке, трёт пальцами прикрытые веки.       — Я сейчас так сильно умираю от кринжа, что не знаю, какую эмоцию юзнуть.       — Просто скажи, что любишь меня, — пожимает плечами Чонгук, надевая трусы.       Тэхён подходит ближе, бережно сжимет его губы в бантик и звонко целует, произнося:       — Я люблю тебя.       — И мой шатёр?       — Особенно его, — отпуская своего парня и, усмехнувшись, выходит в гостиную Ким.       — А мои бархатные стенки? — кричит Чонгук, опираясь на раковину ладонями.       — Век бы из них не вылезал.       Чон беззвучно смеётся с приглушённого ответа, глядя на себя в зеркало. Непривычное чувство робко стучится, напрашиваясь в гости, пока он наносит дневной крем на кожу лица.       Ему нравится.       То, как блестят глаза, как губы красит лёгкая улыбка, как хорошо лежат его волосы, как естественный румянец украшает яблочки его щёк.       Чонгук, кажется, впервые в жизни оценивает свой внешний вид не с точки зрения окружающих.              Ким каждый день называет его разными уменьшительно ласкательными прозвищами, одаривает комплиментами, рассказывает о его уникальности, уверяет в том, что он особенный, потрясающий, очаровательный, неподражаемый и далее по списку. У Тэхёна словно бесконечный словарный запас эпитетов и метафор персонально для него, и Чонгук уже со счёта сбился сколько всего ему приписали, а он, на минуточку, филолог, которому не пристало удивляться такому количеству всевозможных оборотов.       Тэхён шаг за шагом наконец-то научил Чонгука видеть в себе всё то, о чём ему ежедневно твердят, и от этого становится невероятно тепло на душе.       Конечно, время от времени, находятся некоторые черты, которые хотелось бы подправить во внешности, но, возможно, однажды он посмотрит в зеркало и поймёт, что менять в себе не нужно абсолютно ничего. Этот день обязательно настанет: может завтра, через несколько месяцев или спустя десяток лет, ну а пока Чонгуку достаточно и того, что он больше не боится своего отражения.       Когда парень выходит из ванной, оно ему приветливо подмигивает.

***

etta james - something's got a hold on me

      На следующий день, как только спала жара, а сумерки начали опускаться на город тёмной палитрой, пара отправилась в Боулдер. Из-за вечернего трафика их автобус попал в несколько пробок, поэтому дорога заняла около двух часов.       На протяжении всего пути они слушали музыку и неторопливо общались. Чонгук рассказал о том, что мама не так давно начала понемногу репетиторствовать на дому для детей с ограниченными возможностями, которые хотели освоить иностранные языки. Отец, открыв пару лет назад свою собственную адвокатскую контору, стабилизировал рабочий график и теперь проводит дома гораздо больше времени. Тэхён впитывал любую информацию, которой с ним делился его ненаглядный: о городских достопримечательностях, которые не особо впечатляют туристов; о любимом театре Фокс, где раз в месяц устраивалась ночь супергеройских фильмов; о фермах и заповедниках, расположенных ближе к горам; о погружении белого медведя и голом тыквенном забеге, который полностью упразднили несколько лет назад; и конечно же, о красивом историческом музее университета штата, по которому проводятся пешеходные экскурсии для всех желающих.       — Разве не там учились твои родители? — спросил Ким, отрываясь от пейзажа за пару минут до их прибытия на Центральную автостанцию Боулдера.       — Верно. Меня водили туда трижды, и я каждый раз сбегал, пока они точили лясы со своими бывшими преподавателями.       Тэхён посмеивается с услышанного, выходя из автобуса и помогая забрать их багаж.       — Почему, кстати, сам туда не пошёл? Насколько мне известно, ваш город ведь считается студенческим, а ты взял и разрушил систему.       — Я думал над этим, — ответил Чон, пересекая улицу, чтобы поймать такси, — но матушка, будучи довольно опытной и известной в широких кругах лингвисткой, порекомендовала ехать в Денвер, потому что туда перевелась её бывшая завкафедры. Она как раз и вела у меня грамматику и фонетику почти всех языков романской и романо-германской групп.       Тэхён отвлекается, оглядываясь по сторонам. Он впервые в этом городе не проездом.       Вечерний Боулдер имеет какой-то особый шарм: несмотря на небольшое количество снующих тут и там людей, вокруг довольно тихо и уютно. За счёт горного ландшафта, окружающего это место, воздух казался более сухим, прохладным и чистым, а невысокие здания навевали настроение две тысячи десятых годов. На удивление, Тэхёну тут было по душе. Возможно, на него влияла та романтическая атмосфера, когда огоньки с витрин закусочных и магазинчиков отбрасывали разноцветные блики на лицо болтающего о своём Чонгука.       — Но я не жалею, что уехал. Тут хоть и езды всего час с лишним на машине, но представь, если бы я выбрал остаться? Мы бы с тобой никогда не познакомились, — воодушевлённо подмечает Чон, а затем щёлкает перед его застывшим лицом. — Ты меня вообще слушаешь?       — Конечно, милый.       — И о чём я сейчас говорил?       — О том, что ты без ума от меня и жалеешь, что мы не познакомились раньше.       — Ну да, как же, — фыркают в ответ, закладывая два пальца меж губ и издавая громкий свист, от которого Ким удивлённо вскидывает брови. Чонгук на это подмигивает, — это ты ещё не видел, как я быка объезжаю.       Через несколько секунд рядом с ними паркуется жёлтый кэб, в багажник которого они грузят две дорожные сумки, забирая рюкзаки с собой в салон.       — Десять шестьдесят пять Тотли Драйв, пожалуйста, — озвучивают адрес с заднего сидения.       Пожилой американец за рулём понимающе кивает, выруливая на проезжую часть.       — Долго нам ехать? — интересуется Тэхён.       — Минут пятнадцать от силы, а что?       — Да так, просто спросил.       Тэхён нервно трёт вспотевшими ладонями о колени, глядя в окно. Ни с того, ни с сего чувствуется лёгкий мандраж. Не то чтобы он на полном серьёзе боялся мистера и миссис Чон-Митчелл, просто…       Да, хорошо, ему немного страшно, но ведь это абсолютно нормально для человека, который собирается лично познакомиться с родителями своего возлюбленного. Тем более, если это тот, с кем в весьма желаемой перспективе хочется провести остаток жизни. И нет, факт того, что Чонгук им много о нём рассказывал не очень-то успокаивает. Одно дело, когда тебя представляют кому-то со стороны и совершенно другое, когда ты сам участвуешь в процессе знакомства, воочию показывая свой характер, не со слов любящего тебя парня, например.       — Тэ, прекрати, — беря за руку, просит Чон.       — Я ничего не сказал.       — У тебя лицо с субтитрами. Поделишься?       Тэхён сглатывает, поглаживая большим пальцем костяшки Чонгука.       — Извини, возможно я несколько переоценил свой уровень уверенности и сейчас меня слегка тошнит от мысли, что я не понравлюсь твоей семье.       — Бумажные пакеты для сблёва в чехле на спинке сидения перед вами, — внезапно вмешивается таксист, не отрывая взгляд от дороги и не видя, как замерли его пассажиры, пару секунд сохраняя молчание.       Чон трясёт головой, возвращаясь к прежней теме их разговора.       — Тэхён, ради всего сущего, какое «не понравлюсь»? Они уже любят тебя и ждут не дождутся возможности повидаться с тех самых пор, как я впервые заикнулся о твоём существовании.       — В том-то и проблема, Гук-а, — нервно облизывает губы Ким, поворачиваясь к нему корпусом. — Вдруг то, что говорил им ты и то, как они сами меня увидят, будет кардинально различаться?       — Ну что поделать, тогда разбежимся, — Тэхён распахивает рот в шоке, не веря своим ушам. Чонгук одаривает его реакцию вздохом, сразу же успокаивая, — во имя Мерлина, расслабься, я же шучу. Послушай внимательно, мои родители — очень классные, а ты — лучший мужчина в мире. Мы едем туда не заработать какие-то баллы в воображаемую копилку прилежного мальчика. Я понимаю твоё волнение, но мама с папой просто хотят познакомиться. Им не важна твоя внешность, заслуги перед обществом или родословная с наследством. Для них ты — замечательный человек, потому что их ребёнок находится с тобой в здоровых отношениях и безумно счастлив, как никогда прежде не был. Сказать, как ты это сделал?              — Как? — глядя исподлобья, тихо уточняет Ким.       — Будучи самим собой. Ты даришь мне свою любовь, понимание, поддержку и позволяешь это делать в ответ. Не нужно завоёвывать уважение моих родителей, они не полиция нравов и понимают, что жить с тобой предстоит мне, а не им. Поэтому, пожалуйста, не бойся быть таким, какой ты есть, ведь за это я тебя и люблю больше всего на свете.       Чонгук наклоняется, чтобы поцеловать своего опешившего парня в скулу и кладёт голову ему на плечо, прекрасно зная, что получит ответный поцелуй в макушку через три, два, один…       — Спасибо. Я тебя тоже, — отзывается Тэхён спустя несколько мгновений, ныряя носом в пушистые волосы, наслаждаясь их ароматом.       — Легче?       — Немного.       — Отлично, потому что мы приехали.

      Они отрываются друг от друга, когда автомобиль останавливается. Чонгук благодарит водителя, расплачиваясь, пока Ким выходит первым, чтобы забрать вещи из багажника.       В свете невысоких фонарей, перед ним предстаёт самый обычный, одноэтажный домик, немного спрятанный деревьями и парочкой густых кустарников. Светлый кирпич, такая же черепица на крыше, небольшие окна, вполне стандартный белый заборчик. Широкий выезд вдоль лужайки ведёт к гаражу, пристроенному справа. Просто, стильно, без излишеств.       Подходя ближе, Тэхён рассматривает скромный экстерьер, представляя, как маленький Чонгук учился тут кататься на велосипеде, выбегал из голубой входной двери, чтобы успеть на школьный автобус, украшал вместе с родителями дом к Рождеству. Фантазия разыгрывается сама по себе.       Интересно, какими они будут лет так через пятнадцать?       Будет ли их дом таким же уютным?       Будут ли они в нём счастливы?       Будут ли они…       — Давай мне одну сумку, — вырывает из мыслей родной голос.       — Не беспокойся, мне не тяжело, — удобнее перехватывая их поклажу, отзывается Ким, шагая следом, — уверен, что не нужно было их предупредить?       — Тэ, это и мой дом тоже, — посмеивается юноша, открывая дверь. — Тем более, я хочу видеть лицо мамы, когда она увидит тебя во плоти.       Чонгук прикладывает палец к своим губам, приказывая не шуметь, когда они оказываются в маленькой прихожей.       Первое, что видит Тэхён, это светлый интерьер с древесными и кое-где коричневыми элементами декора, чувствуя приятный запах еды и аромасаше. Прямо по курсу — большой стол, как часть гостиной, которая, имея в себе огромный текстильный диван, парочку кресел из кожи, настенную плазму и даже камин, перетекает в кухню справа. Он предполагает, что в стенах по периметру установлена какая-то аудиосистема, что объяснило бы звучащую на весь дом Этту Джеймс, а так же хорошую звукоизоляцию, которая не позволяла услышать её снаружи. Сразу становится понятно, что всё убранство и обустройство жилища было грамотно продумано до мелочей.       Ким кидает взгляд на улыбающегося и отслеживающего реакцию Чонгука, который кивает ему вперёд, чтобы не стеснялся и проходил дальше, но не успевает он сделать и пары шагов, как из-за угла резко выпрыгивает женщина с боевым кличем:       — Получай, грёбаный воришка!       Что там было про отличные безусловные рефлексы?       Устаревшие новости.       Тэхёну не дают даже пикнуть, когда в нос прилетает кулак, отчего он, всё ещё держа в руках груз их вещей, валится на пол, под громкий возглас своего молодого человека.              — Срань господня! — Чонгук падает на колени, пока Ким держится за ушибленное лицо, пытаясь сориентироваться в пространстве. — Милый, ты в порядке?       — Куки? — Грейс Чон-Митчелл, всё ещё воинственно держа руку наготове, выходит из образа могучей амазонки, когда видит своего ребёнка, склонившегося над смутно знакомым парнем. — О мой Бог, это что Тэхён?       — Нет, блин, Авраам Линкольн восстал из мёртвых, — ворчит Чон, помогая пострадавшему подняться на ноги и осматривая его лицо на предмет повреждений, а потом переводит взгляд и на неё.       Хозяйка дома выглядела по-домашнему мило в клетчатой оверсайз рубашке и широких джинсовых шортах. Кучерявые волосы были небрежно заколоты, а пушистые тапочки на ногах и полное отсутствие макияжа придавали ей очень гостеприимный вид, если бы не…       — Это что, резиновый кастет? — прищуривается сын, глядя на её руку. — Мам, какого хрена? Откуда он у тебя?       — Упс, пардон, — быстро стягивая с пальцев предмет самообороны и отшвыривая куда-то в сторону, невинно хлопает глазами женщина. — Подарок твоего папы.       — Какая прелесть. А дробовика ты за пазухой не припрятала? Интересуюсь чисто ради науки, вдруг я решусь тебя обнять и останусь без башки!       Она фыркает, подходя ближе, и обрамляет тёплыми ладонями щёки Тэхёна, который оказывается на несколько дюймов выше.       — Ну какой красавчик, а! Попадись ты мне лет двадцать пять назад.       — Мам!       — Ну всё-всё, какие мы собственники, в самом деле.       Грейс вертит голову парня в разные стороны, ощупывает пазухи, скулы и лоб. Приличная опухлость прогнозирует красочный синяк уже завтрашним утром, но кровотечения Ким не заработал, поэтому его отпускают, похлопывая по груди.       — Всё в порядке, не драматизируй. Крепкий орешек себе отхватил, сынуля, хвалю, — на полушёпоте выносит вердикт мама, чуть наклоняясь к Чонгуку, будто кроме них двоих тут никого нет, а затем отступает и протягивает руку. — Ну здравствуй, Тэхён. Очень приятно наконец-то с тобой познакомиться.       — Добрый вечер, миссис Митчелл. Простите, Чон-Митчелл. В смысле, миссис Грейс, — гундосит Ким и, не забывая о своём корейском воспитании, неожиданно решает поклониться.       Попытка выразить уважение старшему поколению оказывается не очень удачной, так как его опасно заносит от лёгкого головокружения, но женщина успевает сориентироваться и подхватывает кренящееся на бок тело.       — О, дорогой, давай-ка повременим с манерами, — пыхтит она, передавая ношу в руки Чонгука. — Прости, пожалуйста, за такой приём. Джихён обычно не приезжает в это время, да и вообще звонит по пути с работы, поэтому я думала, что в дом пробрался грабитель. Вот если бы меня кто-то предупредил…       Сын на такой прозрачный намёк по-детски показывает ей язык.       — А я говорил, — Тэхён поворачивается к своей паре, изгибая бровь.       Сложив руки на груди и вздёрнув подбородок, Чонгук показательно игнорирует этот сговор.       — Не понимаю о чём вы.       — Кто бы сомневался. Ладно, вы разувайтесь и проходите, а я принесу что-нибудь холодное.       Мать пропадает за поворотом на кухне, когда Ким, делая шаг назад, дабы освободить место для своего бойфренда, кричит ей вслед:       — Миссис Грейс, не стоит так беспокоиться, правда. Я в полном поря…       Договорить, к сожалению, не успевает, потому что сзади его, аккурат по затылку и спине, сносит дверью так сильно, что он не удерживается и падает на Чонгука, который даже не успевает толком сгруппироваться.       Очевидно, у кого-то свыше сегодня весьма шкодливое настроение, потому что на входе застывает ничего не понимающий Чон Джихён собственной персоной. Видя, как его сына, болезненно стонущего от внезапно свалившегося сверху тела, придавил незнакомый парень, он, не теряя времени, подобно тряпичной кукле хватает Тэхёна за шкирку и впечатывает в ближайшую стену, пока не слышит два вопящих голоса:       — Отец, стой!       — Джихён, нет!       Если кто-то спросит Тэхёна, как ему представлялось знакомство с родителями любимого человека, то он скажет, что определённо не так.       Когда прогонит белых мошек перед глазами и отдышится, конечно же. В голове немного гудит, в лопатках просыпается ноющая боль, потому что мистер Чон довольно высокий, крепкий мужчина, не пожалевший сил, но, в принципе, жить можно. Полный порядок.       «Немного физиотерапии и буду как огурчик», — думает про себя Ким, наблюдая за этим семейным хаосом.       По крайней мере, теперь он знает, откуда в Чонгуке столько спеси. Наследственное.       — Да отпусти ты его, пап, — вырывает своего парня из отцовских рук Чонгук, наблюдая, как Тэхён почти стекает на пол. — Это же Тэ!       В прихожей повисает молчание, слышны лишь переливы красивого голоса Ареты Франклини тяжелое дыхание возмущённого сына, придерживающего одного многострадального гостя.       — Тэ? Тот самый Тэхён? — вопросительно заглядывает в лицо упомянутому Джихён. — А что с его носом?       — У жены своей поинтересуйся, — возмущается Чон-Митчелл младший, помогая своему спутнику встать на ноги.       Мужчина озадачено смотрит на супругу, которая, держа в одной руке пакет замороженного горошка, шепчет слово «кастет», имитирует удар и сразу же отрицательно машет ладонью у своего горла, маякуя, что эту тему развивать сейчас не стоит. Отец, видимо, представляя произошедший сценарий, вздыхает и стягивает обувь носками о пятки.       — Прости, сынок, мы же не знали, что вы приедете.       — Я так и сказала, — уведомила Грейс, прикрывая нижнюю половину лица, маскируя речь в кашель.       Чонгук приоткрывает рот, глядя в неверии на весь этот балаган, а затем стискивает челюсть. Тэхён сжимает его плечо, пытаясь остановить, потому что прекрасно понимает, чем это сулит.       — И поэтому вы решили отмудохать моего парня прямо на входе? Потому что мы приехали без заблаговременного предупреждения? — Юноша всплескивает руками, упирая их в талию и поочередно кидая возмущённый взгляд на маму с папой. — Он места себе не находил от предстоящей встречи с вами, а в итоге что? Одна чуть нос не расквасила, а второй почти сломал ему хребет.       — Детка, всё хорошо, — пытается подать голос Ким.       — Нет, не хорошо, не защищай их.       Супруги переглядываются между собой, поджимая губы в улыбке.              — Куки, нам правда очень жаль, что так вышло, — мягко вступает мама, передавая упаковку замороженных овощей, которая незамедлительно прикладывается к чуть посиневшему носу, — но, действительно, почему ты не позвонил заранее?       — Чтобы вы здесь полный отряд Мстителей собрали? Не знал, что в нашем доме всех незнакомых людей с порога мутузят, — язвит молодой человек, оттаскивая сумки подальше, чтобы никто не споткнулся. — Когда дети без предупреждения приезжают после долгого отсутствия — это называют приятным сюрпризом, а вы тут гетто устроили.       — Ну что ты от нас хочешь? Чтобы мы на коленях вымаливали пощады?       — Будешь паясничать, мама, я сфоткаю лицо Тэхёна и отправлю бабушке Рози с подписью: «вот так ты воспитала дочь».       — Ах ты маленький шантажист!       — Гук, пожалуйста, — неловко квакает Ким, сгорая от неловкости.       — А на меня жаловаться некому, — подначивает жену Джихён.       — О, смотрите, как заговорил этот адвокат дьявола, — хмыкает Чонгук. — Может, нам стоит поехать в больницу и снять побои?       Лицо отца вытягивается, пока Грейс довольно пихает его в бок, мол, получите и распишитесь.       — Ты ничего не докажешь, это была самооборона!       — Интересный аргумент для суда, держи в курсе.       Между ними тремя завязывается комичная перепалка, где каждый тычет друг в друга пальцами и пытается перекричать, пока Тэхён смотрит на них по очереди до абсурдного довольно.       Если кто-то спросит Тэхёна, как ему представлялось знакомство с родителями любимого человека, то он скажет, что определённо не так.       Но спроси кто другой, что бы он хотел поменять в произошедших событиях, то парень лишь покачает головой и ответит, что о знакомстве лучше и мечтать не смел. Всё произошло так, как и должно было. Неловко, спонтанно, абсурдно. Без фальшивых улыбок и странных ужимок. Без дежурных фраз и заурядных комплиментов. Куда важнее то, что он видит эмоции этих людей: живые, неподдельные, непредсказуемые.              Он начинает потихоньку соображать, что вся эта ругань не несёт в себе серьёзного подтекста, но даже от этой комичной сцены почему-то так невероятно тепло на душе, что перестать лыбиться как дурак не представляется возможным. Чонгук разбушевался из-за собственного волнения от встречи самых важных в его жизни людей, отсюда и последовала такая реакция на стечение обстоятельств, никак от него не зависящих, а Тэхён наконец-то учится не тревожиться из-за того, что всё пошло не по плану.       Рано или поздно приходит понимание, что мы действительно не властны над каждым происходящим событием, как бы скрупулёзно не пытались просчитать каждую мелочь на несколько шагов вперёд. Никто не может предугадать, куда приведёт тот или иной поворот судьбы.       Конечно, это не значит, что отныне он всё бросит на самотёк, но глядя со стороны на эту домашнюю атмосферу, где его возлюбленный отчитывает своих взрослых родителей как неопытных школьников, пока те, очевидно, разыгрывают спектакль, хочется просто наслаждаться этим идеальным моментом.       — Прекратите, пожалуйста… Остановитесь… — его почти не слышно среди общего гама, поэтому он набирает побольше воздуха, — А ну тихо, я сказал!       Ким гремит своим басом так, что тот отскакивает от стен и заглушает Нину Симон, томно поющую о том, как она хорошо себя чувствует.Три пары глаз направлены на него, пока он встряхивается и отдаёт пакет с растаявшим горошком миссис Чон-Митчелл. Воцарившаяся тишина наводит на присутствующих лёгкий конфуз, поэтому Тэхён, заламывая пальцы и откашлявшись, скромно продолжает.       — Спасибо большое. Гуки, золотце, можно попросить тебя отнести вещи в комнату, где мы будем спать, пока я нормально поздороваюсь с твоими родителями?       — И оставить тебя наедине с этими криминальными авторитетами? — Юноша окидывает недоверчивым взглядом взрослых. — Ни за что.       — Чонгук.       — Ладно. Если что, я выучил каждую чёрточку на его теле. Увижу ещё одну ссадину и вам несдобровать, родственнички.       Он прикладывает два пальца к своим глазам и разворачивает их к отцу с мамой, которые не очень впечатлённо и крайне снисходительно смотрят на его поведение, послушно кивая.       Все молча наблюдают, как он удаляется с сумками, скрываясь за поворотом. Спустя пару секунд, Грейс, всё ещё глядя в ту сторону, куда ушёл её сын, задумчиво изрекает:       — Надо было отправлять его на Бродвей. Такая королева драмы пропадает.              — Советую говорить потише, у него клингонский слух, — подмечает Ким.       Женщина поворачивается к парню и раскрывает широко руки.       — Так вот ты какой. Ну же, дай-ка я тебя обниму, — она притягивает его в объятия, от которых Тэхён не смеет отказаться. Чего не сказать о тех дружелюбных хлопках, которыми она одарила его бедную спину. — Рада знакомству, Тэ. Спасибо, что приехал.       — Спасибо, что приняли меня, — кивает Ким, — у вас чудный дом.       — Да ты только и видел, что прихожую и мой кулак, — громко хохочет мама Чонгука, пока её муж пробивает лоб ладонью в приступе стыда. — Окей, наверное стоит подогреть ужин. Ты голоден, милый?       — Как волк, дорогая, — отзывается Джихён.       — Я не с тобой разговаривала, приди в себя, старче. Иди руки мой, они у тебя по локоть в крови зятя.       Тэхён обмирает на месте от последнего слова, пока мужчина лишь обижено бурчит, что никакого уважения в этом доме ему не видать, но послушно чмокает жену в щёку и отправляется в ванную.       — Ну так что, Тэ? Перекусишь?       — Нет, спасибо, миссис Грейс. Мне бы умыться.       — Без проблем, но зови меня мамой.       Ким немного теряется. Возможно, у него и правда лёгкое сотрясение мозга, либо он просто сходит с ума от столь быстрого развития этого знакомства.       — Мамой?       — Видишь ли, — она подзывает его к себе рукой, воровато оглядываясь, когда ей подставляют ухо, — мы поспорили с отцом Куки, что, когда ты приедешь, то назовёшь меня мамой раньше, чем его — отцом.       — И каковы ставки?       — Мытьё полов целый год, — кривится женщина, а Ким не может сдержаться, чтобы не захихикать. Чонгук тоже ненавидит это дело. — Ну так что скажешь? Поможешь старушке?       — Я в деле, — согласно кивает Тэхён, — но больше никаких шуток про старость. Вы замечательно выглядите. И правый хук у вас просто сокрушающий.       — Ох, какой же ты прелестный. Добро пожаловать в семью, напарник. — Она сверкает блестящими глазами, полными восторга и, уходя на кухню, коварно шепчет, — ну берегись Чон Джихён, может ты и успешный юрист, но это дело я тебе не проиграю.       Тэхён качает головой и проходит дальше по коридору, осматривая пространство, когда его на полпути перехватывает отец Чонгука. Он грустным взглядом провожает мелькнувшую в дверном проёме раковину, когда Джихён указывает присесть на большой диван.       Мужчина делает музыку потише с помощью пульта и располагается поудобнее, глядя на него.       Грейс ставит перед ними заварник с ароматным чаем и пару кружек, прежде чем снова упорхнуть по своим делам, не забыв одарить мужа лукавым взглядом и подмигнуть Тэхёну. Тот лишь прячет взгляд в чашке, когда к нему оборачиваются в полном непонимании, а затем любопытствуют:       — Так, ты, значит, любишь Чонгука.       Что ж, судя по всему, сегодняшний вечер ему не пережить в целости и сохранности. Тэхён стукается об эмалированный кантик зубами и, давясь воздухом, прикусывает губу. Джихён весьма расторопно подаёт ему салфетку, пока он откашливает жидкость, словно кот клочок вылизанной шерсти.       — А это тот самый разговор на тему: «какие у тебя намерения насчёт моего сына»?       — Я не настолько больной на голову.       — Чудно, потому что я бы вряд ли заткнулся, если бы начал расписывать то, что чувствую по отношению к нему.       Мужчина ухмыляется, отпивая немного чая, и довольно причмокивает.       — Ты мне нравишься, Тэхён.       — Спасибо, — чуть кланяется парень, — вы мне тоже, мистер Чон.       — Зови меня папой.       О нет.       — Простите?       — Отцом, папой, батей. Только не папочкой, это жутко.       — Я не совсем… То есть, как бы…       — Извини, тебе неловко. Позволь объяснить, — он придвигается чуть ближе, сбавляя громкость своего голоса на минимум. — Тут вот какое дело. Пообещай, что это останется между нами.       Да вы издеваетесь.       — Я нем, как могила, — обещает Ким, делая вид, что застёгивает собственный рот на замок.       — Мы с мамой Гука заключили пари, что ты, приехав к нам, начнёшь называть меня отцом раньше, чем её — матерью. Я понимаю, что это слегка самонадеянно, но прошу тебя поддаться мужской солидарности и помочь мне.       Не права была миссис Грейс. На Бродвей надо было отправлять Тэхёна, потому что то, как он отыгрывает свою роль, заслуживает как минимум одного маленького Оскара.       — Позвольте спросить, — шепчет он, изображая шпиона, — а что на кону?       — Мытье полов целый год, — мужчина тяжко вздыхает, оглядываясь на супругу, агрессивно нарезающую лук порей. — Не пойми меня неправильно, я люблю уборку, ещё больше — свою жену, но целый год? Нет уж, увольте. Тем более, у меня ни одного проигрыша в суде, Тэ, я не могу оплошать здесь.       Честное слово, Тэхён готов взорваться от хохота. Эти двое ведут себя, как дети малые. Он уже сам готов приезжать к ним хоть каждый день, чтобы драить эти чёртовы полы.       — Ну так что, сынок, поможешь старику с радикулитом?       Отец Чонгука сейчас напоминает кота из Шрека. Так и не скажешь, что ему под пятьдесят. Зато теперь всё стало на свои места и понятно, от кого его бойфренд перенял натуру строить жалобное лицо, когда ему что-то очень надо.       — Я сделаю всё, что в моих силах, — самоотверженно кивает Ким, вставая, — а теперь, прошу меня извинить. Я пойду найду Гуки и приведу себя в порядок.       — Конечно, сынок, нужная тебе комната по коридору налево, — салютует ему чашкой мистер Чон. — И, Тэхён…       — Да?       — Добро пожаловать в семью.       

***

j-hope & nile rodgers feat. benny blanco - lock / unlock

      Следующие две недели их отдыха проходят без происшествий и весьма спокойно.       Они много гуляют, пару раз выбираются в горы всей семьёй на отцовском джипе, взяв с собой всё что нужно для кемпинга. Чонгук показывает Тэхёну все мало-мальски значимые места, отводит в любимые музеи, они так же посещают несколько интересных выставок и любуются красивыми пейзажами. Собственно, заполняют карту памяти на фотоаппарате Тэхёна под завязку.       Мама вытаскивает их на шоппинг, который заканчивается тем, что парни, вымотанные долгим хождением, звонят папе и слёзно умоляют спасти, на что Джихён бросил трубку, сказав, что они ошиблись номером. Грейс лишь посмеялась им в лицо, отдавая очередные пакеты, со словами:       — И потом они говорят, что мужики — сильный пол. Ну да, не смешите мою матку.       Через несколько дней мистер Чон предлагает поехать на рыбалку, на что Тэхён охотно соглашается, так как любил рыбачить ещё с дедушкой. А вот Чонгук с матерью кривятся и отказываются ехать в безбожную рань, дабы отсидеть себе задницы на комарином пиру. Поэтому мужчины едут вдвоём в Колорадо Парк и постигают дзен несколько долгих часов у озера, словив целых три жирных окуня. Никаких глубоких бесед не велось, так как Ким понимал, что, учитывая специфику стрессовой работы Джихёна, выбирается он в такие места как раз для того, чтобы посидеть в тишине и спокойствии, наблюдая за мерным течением воды.       Вернувшись домой они застали целое сборище соседских домохозяек, которых Грейс, оказывается, собирает раз в неделю. Несколько месяцев назад, она организовала книжный клуб, о котором даже Чонгук впервые слышал. Однажды парни хотели ради интереса присоединиться, но мама строжайше запретила и обозначила, что для этого необходимо иметь особое членство. Чон младший тогда резонно пошутил, что у них-то как раз таки имеется необходимое членство и спросил, каким образом обсуждение задницы Райана Рейнольдса в обтягивающем костюме Дэдпула относится к книгам. Женщина лишь глубокомысленно заключила, что такие виды, вообще-то, существуют как раз для учебников по истории.       Finita la commedia.       Проходя в тот день мимо гостиной, Тэхён, как самый воспитанный парень в округе, со всеми поздоровался и проинформировал Грейс, что по пути они захватили фруктов и заехали в её любимую пекарню за персиковыми ватрушками. Парень быстро разложил сладкое и виноград с клубникой по разным тарелкам и, войдя в роль официанта, преподнёс угощения маминой свите.       — Спасибо, дорогой, ты просто душка.       — Не за что. Приятного аппетита, — улыбнулся Ким.       — Грейси, — подала голос одна из гостей, поправляя вырез в районе декольте, — не хочешь представить нам этого импозантного молодого человека?       — Окстись, Камилла, и попридержи свои пенсионные феромоны, — тыкая наманикюренным пальчиком в подругу, шикнула хозяйка дома, — но так уж и быть, знакомьтесь. Это Ким Тэхён — мой будущий зять и очень, очень перспективный журналист. Про слово «интервью» слышали? Он придумал.       Женщины даже не моргнули на столь нелепое умозаключение, продолжая пожирать его глазами. Превозмогая неловкость, он всё же поинтересовался:       — А Гуки где?       — Что-то с водопроводом в его комнате, поэтому он моется тут, в гостевой. Хочешь присоединиться?       — Господи, женщина, держи свой фетишизм в руках, — отозвался вовремя вышедший из душа в одном полотенце Чонгук, на которого мамины гостьи не обратили никакого внимания.              Они, все до единой, пялились на Тэхёна, взгляд которого был прикован к образу его любимого. Ким был настолько заворожен, что даже не понял, как ноги сами по себе быстро сократили расстояние, а в следующий миг их губы соединились у всех на глазах.       Чон сначала опешил от такого напора, но когда от него захотели отстраниться, притянул ближе к себе, углубив их поцелуй. Он, намерено открыв глаза, хищно оглядел своих зрительниц, а затем, с громким чпоком, оторвался от чужих губ.       — Иди посмотри, что там с нашим душем, я чуть позже догоню, — прошептал томно Чонгук, под частое кивание его до чёртиков влюблённого парня.       Когда Тэхён скрылся из виду, в комнате было слышно лишь мерное тиканье часов. Игнорируя немногочисленную публику, полуголый юноша молча подошёл к столу и оторвав виноградинку, закинул в рот, состроив самое ехидное выражение лица.       — Наслаждайтесь ватрушками, дамочки. А этот персик — мой. Приятного досуга.       Когда он покинул гостиную походкой от бедра, Грейс лишь оскалилась в улыбке, миролюбиво предлагая:       — Чаю?       

***

bts - intro: calling

      В последний день своего пребывания в Боулдере, парни решили ещё раз прогуляться на Холме. Они распробовали кучу авторских напитков, послушали выступления начинающей инди группы, заказали у уличной художницы карикатурные рисунки родителей, в память об их приезде и, конечно же, наведались в любимый планетарий Чонгука.       Посетителей было крайне мало, поэтому они расположились прямо на полу, глядя на искусственное изображение роста галактики из маленькой песчинки на потолке, обсуждая всё на свете.       — Когда я был в начальной школе, то частенько прибегал сюда перед закрытием и просил включить мне видео с падающими звёздами, — на полушёпоте признавался Чонгук, слабо улыбаясь, — а потом прятался в самый дальний угол, складывал свои маленькие ручки в молитве и, зажмурившись, загадывал желание. Всегда только одно.       Тэхён смотрел на него не отрываясь. Перед ними раскинут целый космос, захватывающее зрелище, даже если оно представлено с помощью проектора. Вид поистине завораживающий, но Ким может поклясться, что прекраснее Чонгука, в глазах которого отражалось всё это великолепие, он в жизни не видел ничего.       — Оно сбылось?       Пушистые ресницы трепещут, кудрявая прядь падает на лицо, а на щеках появляются милые ямочки, когда Чон поворачивается к нему.       Как же он совершенен.       — Сбывается каждый день, пока ты со мной, — отвечает юноша, оглаживая адамово яблоко Тэхёна, который ловит его ладонь и оставляет нежный поцелуй на тыльной стороне. — Всё ещё не понимаю, за что мне такое счастье.       Ким хмурится, а затем кивает своему парню, чтобы тот посмотрел обратно на потолок, на которой в мельчайших подробностях показан Млечный путь.       — Как думаешь, Гук, насколько безгранична наша Вселенная?       — Трудно даже вообразить.       — А небесных тел, которые скапливались и отталкивались друг от друга, рождались и разрушались, пересекали миллиарды световых лет, чтобы достичь какой-то точки, быть захваченными, освоенными, забытыми, остаться вовсе неизведанными и просто сыграть роль в становлении мироздания?       — Ответ тот же, но я не понимаю к чему ты клонишь, Тэ, — не отрываясь от созерцания, тихонько смеётся парень.       — Представь, что каждая крупица в нашей или во многих других галактиках, двигалась с определённой скоростью, имела свою плотность и массу, достигала своих пределов и погружалась в небытие, только лишь для того, — он быстро снимает одно из тонких колец на своём большом пальце и надевает на безымянный Чонгука, — чтобы я однажды нашёл тебя, войдя в дверь нашего блока в общежитии.       Чон замирает, прекращая дышать и косится на свою руку, которая едва заметно подрагивает.       — Тэ, — сглатывает нервно его бесконечность, — что это?       — Я знаю, о чём ты подумал, но для начала назову это желанием, — отвечает Тэхён, крепко сжимая его руку и приподнимаясь на локте. — Мне не хочется больше тратить время на расчёты и гадания о том, как оно будет в будущем. Я хочу, чтобы мы жили в настоящем. Вместе. Тебе не нужно отвечать сейчас. Ты уже важная часть меня, мой родной человек. Всё, о чём я прошу, это стать той самой звездой, которой я загадываю желание, и когда ты будешь готов упасть, я обязательно словлю тебя, как и обещал.       Чонгук льнёт в объятия, шмыгая носом, когда ему зарываются в шею и не могут надышаться. Внутри грудной клетки — погром, бедлам и беспорядок, но только из-за взорвавшегося миллиона фейерверков, запущенных сердцем. Непонятно даже, кто из них безостановочно шепчет, признаваясь в любви, настолько они стали одним целым, вжавшись друг в друга, переплетясь конечностями и, кажется, душами.       — Можно тебя кое с кем познакомить?       Тэхён отстраняется, чтобы заглянуть во влажные глаза Чонгука, который жуёт губу, словно не может на что-то решиться.       — Конечно. Всё что захочешь.       — Тогда идём.       Чон кивает сам себе, когда они поднимаются и покидают планетарий. Весь путь он выглядит озадаченным и замкнутым, будто терзаемый сомнениями. Тэхён его не беспокоит, предоставляя время для размышлений. Тишина между ними комфортная, какой и была всегда. Мысли сопровождаются шумом машин, разговорами случайных прохожих и свежим горным ветром.       Наконец, они доходят до пересечения Валмонт-роуд с Тридцатой улицей. Чонгук несколько долгих секунд смотрит на пешеходный переход. Его грудная клетка вздымается неровно, будто парню не хватает воздуха. Тэхён только и может, что сжимать его ладонь в своей, покорно ожидая любых действий.       — Чуть больше восьми лет назад, — нарушает молчание Чон, присаживаясь на скамейку у закусочной на углу, — на этом самом месте меня спас один человек.       Ким не уверен, стоит ли перебивать, но всё же задаёт вопрос, видя, как трудно говорить его партнёру.       — Что произошло?       Чонгук вырывается из собственного забытья и смотрит на него, словно видит впервые, а затем черты его лица мрачнеют. И снова это поганое чувство, которое разъедает внутренности подобно кислоте, тревожит Тэхёна.       — В тот день я хотел покончить с собой, — на выдохе признаётся Чонгук и сразу же отслеживает реакцию на лице напротив. Ким выглядит серьёзно и участливо, но брови всё равно изгибаются в сожалении. — Точнее, я не совсем уверен, что… Это как дымка, пелена перед глазами. Твоё сознание будто впадает в кому. Я был униженным, растерянным и чертовски уставшим подростком, и даже любовь родителей не помогала. Часто стыдил сам себя за слабость и жалость, ведь у меня хотя бы есть семья, а у других и её нет. А потом повзрослел и понял, что границы размыты. То, что для кого-то является сущим пустяком, для другого будет катастрофой. Меня тогда накрыла моя собственная.       — Мне жаль, малыш, — Тэхён снова берёт его за руку, утешая. — Не обязательно рассказывать, если тяжело. Ты не обязан оправдываться передо мной или кем-либо ещё.       — Всё в порядке, — отвечают задумчиво. — Я должен был тебе рассказать, потому что хочу быть абсолютно честным с тобой прежде, чем мы двинемся ещё дальше в наших отношениях. Никто об этом не знает, кроме психотерапевта и Хосока. Даже мама с папой.       Учитывая то, насколько близок с родителями его суженый, данное откровение возводится Тэхёном в разряд бесценного дара, который он постарается сберечь в целости и сохранности.       — Спасибо, что поделился, милый, — благодарит Ким. — Расскажешь, кто такой Хосок?       Чонгук кивает, вновь уставившись на дорогу.       — Это был День благодарения. Я шёл из школы вдоль дороги и в голове было… разное, — уточняет юноша, погружаясь в воспоминания, — сейчас даже не скажу, что конкретно. Просто рой беспорядочных, очень мрачных мыслей. Сам не понял, как вышел на проезжую часть на красный свет. Я смотрел на машину, которая неслась на меня, а мне было всё равно, понимаешь?       Глаза Тэхёна слезятся от обиды за любимого человека. Будь это подросток или пожилой человек, молодая девушка или офисный клерк: никто не должен испытывать настолько всеобъемлющее чувство ненужности и безразличия к себе, чтобы смотреть в глаза смерти и ощущать… ничего. Он никогда не думал о самоубийстве и не посмеет сказать Чонгуку, что понимает. Ему лишь бесконечно грустно и невыносимо больно от факта, что тому маленькому мальчику приходилось проходить через это и справляться самому.       — Я помню, как меня вырвали за шкирку с дороги и то, как людям, которые стояли на бордюре было всё равно. Хосок был единственным, кто решился помочь мне, — продолжил свой рассказ Чон. — Именно он вывел меня из транса и поговорил по душам, будучи незнакомцем, что было крайне важно для меня тогда. Он говорил такие вещи, которые моему разбитому в то время сознанию были в новинку. Якобы моя жизнь очень важна и я должен за неё бороться любыми способами, которые только могу придумать. Мы не виделись больше ни разу, хоть он и приглашал меня к себе на работу в приют для бездомных животных, чтобы утешить собачьей терапией.       — Почему не пошёл?       — Я, будучи уже взрослым, удивлялся тому, что ты хочешь провести со мной время, а представь моё состояние в четырнадцать? Я старался сливаться со стенами в чужом обществе, чтобы не было ни видно, ни слышно. Тем более, не хотелось навязываться взрослому занятому человеку, — поясняет терпеливо парень. Тэхён кивает на резонное замечание, учитывая всё, что уже слышал о прошлом Чонгука. — Позже я задавался вопросом: а что если бы Хосок не шёл тогда на работу? Все бы так и продолжили смотреть, пока меня не собьют. И вот тут меня словно ледяной водой окатывало. Я бы умер. Вот я есть и вот меня нет. Но кому бы стало легче? Тем, кто меня обижал? Сомневаюсь, что кто-то из них испытывал стыд или осознал ответственность за собственные поступки. Многолетние наблюдения и размышления привели к пониманию, что они бы просто нашли другую жертву в то время, как мои родители были бы подавлены и скорбели до конца жизни. Когда я обдумал это, то переосмыслил своё отношение к боли. Иногда страдания не делают нас сильнее. Они просто есть, их надо прочувствовать, пережить и конвертировать во что-то. Я синтезировал свою боль в желание жить и бороться, и не жалею ни секунды, потому что, сбей меня тот внедорожник, то сейчас мы бы не сидели здесь. Ты всё верно сказал там, в планетарии: миллионы частиц двигались в своём направлении, чтобы ты нашёл меня. И они же, видимо, послали Хосока спасти меня на этом перекрёстке.       Тэхён не сразу понимает, что плачет. Лишь когда тёплые костяшки Чонгука проводят по его щекам, он приходит в себя. Смотрит восхищённо, потому что его парень невероятно сильный и, что немаловажно, не по годам мудрый человек, который не просто пережил страшные события в жизни, но и вынес из них урок. Тэхён не сможет подобрать слов, чтобы описать, насколько он горд тем, что ему выпал шанс познакомиться с Чонгуком, узнать его историю и его самого. Рассказывая о таком, нужно иметь невероятное мужество и храбрость. Ему самому, например, элементарно страшно от мысли, что этого момента в настоящем могло не существовать.       Тэхёну, кажется, не хватит и тысячи жизней, чтобы донести до Чонгука, насколько же он потрясающий.       — Пойдём, — Ким встаёт, утягивая за собой и Чонгука.       — Куда?       — Знакомиться с человеком, который спас моё сердце.       

***

rm - everythingoes

      Колокольчик на двери приветливо звенит, оповещая о новых посетителях.       В помещении пахнет кормами и самыми разномастными животными, но аромат вовсе не противный. Молодой парень, на вид не старше двадцати, стоит за маленькой стойкой ресепшена, что-то записывая в журнале и часто встряхивая тёмной отросшей шевелюрой под капюшоном тёмно-серого худи. По периметру расположено большое количество клеток с попугайчиками, крысами, хомяками, хорьками и даже декоративными кроликами внутри. Юноша отвлекается от своего занятия, когда замечает двух людей у входа.       — Добро пожаловать в зоо-приют «Хоуп». Чем могу вам помочь?       У паренька узкие лисьи глаза, которые по-доброму блестят. Чонгук кидает взгляд на бейдж, но из-за складок одежды тот не разглядеть, поэтому он смущённо откашливается, понимая, что уже пялится.       — Здравствуйте. Я заранее прошу прощения, если ошибся местом, но мне необходим Хосок.       — Чон Хосок?       — А есть другие?       Чонгуку хочется себя треснуть, так как он звучит весьма странно, понимая, что нужную фамилию не знает, отчего сотрудник прищуривается в подозрении.       — Могу я поинтересоваться, кем вы ему являетесь?       — Ну… Как бы объяснить…       Откровенно теряясь Чон смотрит на Тэхёна, который, стоя поодаль, незамедлительно спешит на выручку.       — Мы хотим сделать щедрое пожертвование вашему приюту.       Парня за стойкой это не особо убеждает, поэтому он скрешивает руки на груди, принимая оборонительную позу. Это должно выглядеть угрожающе, но низкий рост и утончённое телосложение не играют в его пользу.       — Для пожертвований у нас есть специальный сайт. Пожалуйста, воспользуйтесь им.       — Не переживайте, мы не инспекция и не занимаемся рекетом. Нам просто нужно с ним увидеться, — молит Чонгук, опираясь на стойку и проникновенно глядя в чужие глаза, — пожалуйста.       Незнакомец зачёсывает волосы назад, что-то недолго обдумывая и, тяжело вздохнув, направляется к двери за своей спиной.       — Как мне вас представить?       — Скажите, — Чон размышляет секунду, а затем светлеет лицом, — скажите ему, что пришёл мальчик, который хочет погладить лохматых.       Администратор недоумевающе пялится на него какое-то время, словно сомневается, не сумасшедшие ли к ним нагрянули, а затем отмахивается и открывает дверь.       Там оказывается не подсобка, а вполне реальный проход, из которого слышится громкий лай и мяуканье. Чонгук маячит туда-сюда, пока Тэхён докапывается до рандомного попугая, прося выговорить слово «кукиш». Птица смотрит на него с непониманием, будто поражается что из них двоих человек-разумный тот, что строит ему забавные рожицы.       Через несколько долгих минут из двери показывается мужчина, который о чём-то тихо спорит с ушедшим за ним парнем, а когда встречается с Чонгуком взглядом, шокировано замирает.       Он почти не изменился. Всё то же лицо без изъяна, те же добрые глаза, приятнейшая улыбка. Видны разве что совсем маленькие морщинки, когда меняются его эмоции, а ещё очки половинки, которые мужчина медленно снимает, подходя ближе и внимательно рассматривая повзрослевшего давнего знакомого.       — Чонгук? — Хосок кладёт руки на его предплечья, немного сжимая. — Не могу поверить, это правда ты? Что ты тут делаешь?       — Пришёл сказать о том, как невероятно круты мы с тобой, пережив всё то дерьмо.       Глаза Хосока наполняются осознанием, а следом и влагой, но Чонгук, не дожидаясь разрешения, притягивает мужчину к себе, заключая в тёплые объятия, и шепчет:       — Спасибо, что оказался на том перекрёстке.              — Тебе спасибо, что выжил и пришёл ко мне, — шепчут проникновенно в ответ.       Они стоят так ещё несколько мгновений, пока хозяин приюта не отстраняется, вытирая лицо, и шуточно причитая:       — Ах, чёрт побери, Юнги-я, у нас тут что, ниндзя режут лук?       — Нет, просто кое-кто очень сентиментальный, — упомянутый приближается, обнимая Хосока за талию и помогает вытереть пару слезинок с подбородка. — Привет, я Чон Юнги. Муж этого большого ребёнка.       Тэхён оставляет в покое несчастного попугая и, подлетая к Чонгуку, синхронно с ним восклицает:       — Муж?       — Ну да? Какие-то проблемы? — ощетинивается Юнги.       Молодые люди переглядываются, и Чонгуку приходится озвучить общую мысль.       — Нет-нет, ты просто… Ну, у вас такая разница в возрасте, получается. Мы просто немного удивились, не обращай внимания.       Супруги Чон хмурятся, а затем муж Хосока улыбается широко, додумавшись о возможной причине.       — Вообще-то мне скоро тридцать шесть.       Парни хватаются друг за друга в неверии и тихонько переговариваются:       — Это какая-то магия вне Хогвартса.       — Или кровь девственников.              — Может кровь девственников из Хогвартса?       Хосок заливисто смеётся, чуть ли не падая на пол, а когда успокаивается, то звонко целует Юнги в щёку.              — А я говорил, что ты молодо выглядишь, а ты мне всё «давай купим мне кремушек», «давай сделаем мне пластику», «давай купим мне скейт».       — Да понял я, понял, — отмахивается мужчина, выпутываясь из цепкой хватки. — Был крайне рад познакомиться, но нам ещё надо доделать мохнатым прививки. Чонгук и… второй парень, любящий попугаев, желаю вам всего наилучшего. Пожертвование можете скинуть на карту, раз уж вы свои.       И скрывается за дверью, отправляясь к животным, и толком не прощаясь, будто чувствуя, что они ещё встретятся.       — Он у вас классный, — констатирует факт Ким.       — Спасибо, я знаю, — тепло улыбается Хосок, и по его интонации можно понять, как сильно он души не чает в своём муже. — А ты?..       Чонгук раскрывает рот, понимая, что за всё это время так и не представил Тэхёна. Он чуть подталкивает его вперёд к владельцу зоо-лавки, будто хочет похвастаться, мол, смотри какой.       — Это мой Тэ.       Что ж, весьма содержательно.       Хосок, водружает на нос очки, переспрашивая.       — Твой Тэ?       Чонгук кивает болванчиком, поглаживая любимого по спине и плечам, как драгоценную фарфоровую статуэтку.       — Мой.       — А твой Тэ кто?       — Человек.       А как ещё определить того, кто и друг, и товарищ, и любовник, и возлюбленный, и почти что супруг, и самый драгоценный мужчина на планете, который подходит ему идеально от пят до макушки? Чонгук знает восемь языков, но если кто-то подскажет, как охарактеризовать такого человека одним словом, он будет весьма признателен.       Чон старший подходит ближе к Тэхёну, склоняя голову то влево, то вправо, словно читает к нему инструкцию, а затем протягивает руку.       — Привет, человек Чонгука.       — Можно просто Тэхён, — принимая рукопожатие, уточняет парень, — и большое вам спасибо, хённим.       Он придерживает свой локоть, а затем делает глубокий поклон, выражая искреннюю благодарность мужчине, который давно отвык от такого жеста и обращения из их родной культуры.       — Ну-ну, ты чего это? Я же ничего для тебя не сделал.       — Ошибаетесь, — Ким качает головой в отрицании. — Благодаря таким людям как вы, наш прогнивший мир ещё держится на плаву, ведь на том перекрёстке, несколько лет назад, вам удалось спасти сразу двоих людей, и они оба сейчас здесь.       Хосок теряет дар речи и заливается краской, прекрасно понимая на что ему намекают.       — Не за что, Тэхён-а. Я безумно рад, что вы нашли друг друга.       Не успевают юноши ответить, как дверь за стойкой открывается и взволнованный Юнги подбегает к мужу, протягивая телефон.       — Хоби, это снова он.       Мужчина чертыхается и выхватывает мобильный, отходя в сторону, пока его супруг обнимает себя руками, тревожно покусывая губу.       — Всё в порядке? — осторожно интересуется Тэхён.       Юнги морщится, наблюдая за тем, как Хосок ходит из стороны в сторону, что-то тихо кому-то доказывая в трубку.       — Есть один пидо…— он осекается, прочищая горло, — не очень хороший человек в органах местного управления, которого пару месяцев назад поставили на должность нашего инспектора. Так вот, он не закрывает наши отчётные документы, из-за чего нам не могут продлить лицензию, несмотря на то, что мы, вообще-то, дипломированные ветеринары с приличной практикой. Нет лицензии — нет лавки. Животных на убой, здание на продажу.       — Почему он ставит вам палки в колёса? — спрашивает Ким, хоть ответ ему особо и не нужен.       Не трудно догадаться, чего жаждут люди, дорвавшиеся до какой-никакой власти.       — Два азиата, ещё и геи. Великолепное комбо для гомофобного расиста, не правда ли? — Юнги смотрит на своего любимого сожалеющим взглядом, а затем поворачивается обратно. — Он требует денег, которых у нас просто нет. Мы уже продали квартиру на эти «платежи» и переселились сюда. Худо-бедно, но ютимся. Вот только с каждым разом суммы растут, а люди уже не так активно берут животных, особенно после того, как этот урод закрыл нас на неделю, вывесив огромное оповещение на двери, будто здесь рассадник вируса. Просто… Не знаю, ребята, я очень боюсь, что у нас отберут «Хоуп», а Хосока это разрушит. Он и так очень болезненно перенёс многочисленные отказы из детдома.       — А там-то что не задалось?       — Да всё как-то скопом свалилось, — вздыхает мужчина. — Служба опеки считает, что раз у нас прямой контакт с животными, то детей нам иметь нельзя. Якобы слишком велика опасность перенести инфекцию на ребёнка. И им не докажешь, что у нас всё стерильно, как в операционной, да и мы не безмозглые неряхи. Печальная ирония в том, что на нашей вывеске уже много лет написано слово «надежда», но у нас самих её, похоже, совсем не осталось. Я люблю этого человека больше всех на этой планете, но абсолютно бессилен и не могу ничем толком помочь. Эта несправедливость убивает.       Только сейчас Чонгук обращает внимание на то, каким по-настоящему уставшим выглядит Хосок, а из-за затравленного взгляда Юнги хочется накрыть их обоих куполом и огромной мухобойкой отгонять всякую нечисть, желающую прикоснуться к этому островку света. Их самоотверженность покоряет и служит примером тому, как нужно бороться до конца за то, что тебе дорого. Хосок научил этому Чонгука одним своим поступком. Пришло время отплатить добром на добро.       — Ты не прав, Юнги, — произносит парень, подходя ближе и заставляя обратить на себя внимание. — Когда ты думаешь, что ничем не помогаешь ему, то заблуждаешься. Ты — его сила, мужество и стойкость. Если бы тебя не было рядом, он бы давно сломался. Поверь мне, я знаю, о чём говорю. А по поводу справедливости… Мы её обязательно реанимируем.       Чон быстро шагает к Хосоку и, разворачивая к себе, забирает телефон, а затем, пользуясь чужим замешательством, говорит в трубку:       — Добрый день, данный абонент отныне недоступен для вас без своего адвоката. Всего доброго.       И скинув вызов, набирает по памяти другой номер.       — Чонгук, что ты творишь? Ты хоть знаешь, кто это был?       — Знаю. Какой-то ублюдок, портящий ваше мирное существование, — психует парень, сбиваясь в цифрах и начинает заново, потому что Хосок буквально сокрушается, пытаясь забрать свой аппарат. — Не в мою смену, нахрен.       — Я ничего не понимаю, — ероша волосы, повышает голос мужчина, — зачем ты ему про адвоката сказал? У меня его нет, как и денег на него, ты понимаешь?       — Послушай меня, мистер! От тебя никто не требует никаких денег, — Чонгуку приходится прикрикнуть, чтобы пресечь нарастающую панику в помещении. — Ты спас мою сраную жизнь, когда все вокруг стояли и смотрели. Так вот, я не собираюсь стоять и смотреть, как кто-то разрушает твою. И пока я делаю то, что хочу и могу, пожалуйста, пойди выпей чаю и погладь какого-нибудь котика. Желательно того, который стоит сейчас с моим мужиком и трясётся от нервного тика. Идёт?       Они словно переносятся на восемь лет назад, когда Хосок с его лучезарным «Идёт?» подарил Чонгуку возможность двигаться дальше, не смотря ни на что. Старший Чон поджимает губы и кивает послушно, стараясь обуздать эмоции. Он оставляет Чонгука в покое и возвращается к супругу, прижимая хрупкое тело к себе.       — Я знаю, что ты задумал, — шепчет Тэхён Чонгуку, пока тот слушает гудки.       — И что думаешь?       — Думал, — поправляет парень, даря поцелуй в плечо, — что ещё больше влюбиться в тебя уже не смогу, но ты в очередной раз доказал, что нет предела совершенству. Уверен, что всё получится?       Чонгук не успевает ответить, что даже не сомневается в успехе своего плана, когда на том конце провода отвечают.              — Алло, отец? Да-да, это я. Нет, всё хорошо, не волнуйся, я с Тэхёном. Послушай, пап, у меня к тебе будет огромная просьба. Я сейчас звоню с телефона одного очень дорогого мне человека, поэтому запиши этот номер, пожалуйста, — он ярко и уверенно улыбается, когда встречается взглядом с Хосоком, которому Тэхён тихо объясняет, кем является Чон Джихён и как быстро он может помочь решить все их проблемы. У обладателя самого большого и светлого сердца в мире по лицу текут слёзы, потому что мальчик, которого он спас однажды в День благодарения, доказал, что умеет бороться не только за себя. — Да, пап, это запредельно важно, поверь. Скажем так, нужно спасти надежду.

***

             Вечером родители решают устроить им прощальное барбекю в патио за домом.       У Чонгука с Тэхёном куплены билеты на утренний автобус до Денвера, поэтому они решают не пить алкоголь, который так рьяно пытается подсунуть Джихён, дожаривая последние кусочки мяса на гриле. Мама наготовила кучу еды, планируя оставшееся собрать им с собой. Парни расположились в обнимку на кресле-диванчике, глядя в небо, вдыхая свежий вечерний воздух и наслаждаясь приятной домашней атмосферой.       — Всё готово, — кричит Грейс, ставя последнюю тарелку с салатом. — Дорогой, закругляйся там. Опять наглотаешься дыма и будешь кашлять всю ночь.       Собравшись наконец за столом, они принялись за трапезу, передавая друг другу блюда.       — Сынок, будешь картошечку? — Заботливо спрашивает мама.       — Нет, спасибо. Я сегодня налегаю на салаты, — накалывая овощи, отозвался Чонгук.       — Я вообще-то Тэхёна спрашивала.       Ким замирает с щипцами для мяса в руках, чувствуя на себе три пары глаз. Он заторможено кивает, подставляя тарелку для порции картофеля, и выдавливает благодарную улыбку. Интересно, а во сколько последний автобус до Денвера? Может ещё не поздно?       Пожалуйста, только не снова.       — Вообще-то, он больше по моим стейкам, я прав, сыночка? — Джихён деловито подмигивает, делая акцент на последнем слове, пока парень согласно мычит, но не рассчитывает и давится сочной мраморной говядиной.       Чонгук хлопает его по спине и заботливо наливает стакан воды, а затем поворачивается к родителям, грозно прищурившись.       — Что происходит?       — А что происходит?       — Не играй со мной, женщина. Я не посмотрю на то, что вылез из твоей утробы и выведу на чистую воду. Признавайся!       — Почему сразу я? — возмущается Грейс, швыряя на стол свою салфетку и тыча в мужа пальцем. — Это всё он начал.       — Я? Побойся Бога, жёнушка, — отпивая виски, делает невинное лицо отец, — на твоём фоне, я чист как утренняя росинка.       — Хуинка.       — Мама!       — Ну что? Откуда разговоры о Господе у этого антихриста?       — Атеиста, — скромно поправляет Джихён.       — Не беси меня, я так и сказала.       — Слушайте, я вас невероятно люблю, но вы опять ведёте себя как трёхлетки! Такое впечатление, что вас на каждое полнолуние штырит, — Чонгук откладывает столовые приборы, понижая голос. — Узнаю, что вы втянули Тэхёна в какие-то свои брачные игры, я тут такой скандал учиню! Быстро вываливайте правду, пока я не придумал вам наказание. Считаю до трёх.       — Чонгуки, ну какие игры…       — Ответ неверный. Раз.       — Сын, я правда не при чём.       — Хорошая попытка. Два. О, мне как раз пришла в голову шальная мысль. Два с половиной.              Тэхён, в очередной раз наблюдая за этим цирком, хохочет так сильно, что трясётся весь стол. Он будет скучать по этим милым семейным посиделкам. Зажмурившись, чтобы отпечатать в памяти этот момент, берёт наполненный стакан и резко поднимается, заставляя всех замолчать.       — Я хочу сказать тост, — торжественно произносит молодой человек, призывая остальных тоже взять свои напитки. — Дорогие мама и папа, разрешите мне вас одинаково поблагодарить за ваше гостеприимство. За эти несколько недель, я полюбил вас обоих в равной степени, поэтому очень надеюсь, что во все наши с Гуком будущие визиты, мы будем так же поровну проводить с вами время.       Он затыкает собственный рот большим глотком гранатового сока под образовавшуюся неловкость за столом.       — Ура, товарищи, — после минутного молчания произносит Чонгук, выпивая залпом апельсиновый фреш и выкидывая бокал себе за спину. В звонком треске разбитого стекла утопает мамино жалобное «мой любимый сервизик». — Теперь скажи нормальный тост, как хотел изначально, а не утешай их по поводу очередного проигранного друг другу спора. А вы двое не приглашены на нашу свадьбу.       — Какую свадьбу?       — Да ты блефуешь!       Чонгук вертит рукой с тонким колечком на безымянном пальце, поигрывая бровями.       — Схавала, маменька?       — Это саботаж! — Театрально вопит Грейс, отчего мужчины смеются в голос. Она не удерживается и присоединяется к ним, а затем спрашивает, — но чисто для справки, мне упаковывать твоё приданое?       — Выдыхай, мам. Как же я посмею топать к алтарю, да без твоего священного благословения? — Чонгук закатывает глаза, а затем переводит их на всё ещё стоящего Тэхёна и одаривает тёплым взглядом. — Это обещание, пока я не решусь упасть.       Парни долго не решаются прервать зрительный контакт, пока Джихён перешёптывается с женой.       — Что он имел в виду про падение?       — Это какой-то новомодный зумерский сленг, не вникай, милый.       Тэхён отрывается от телепатического общения со своим возлюбленным, откашливаясь и вновь беря слово.       — На самом деле, я уже всё сказал, просто другими словами, — уточняет юноша, поднимая уголки губ вверх и ероша затылок. — Вы действительно стали мне второй семьёй. Думаю, ни для кого не секрет, что я рос в более строгом обществе и воспитывали меня по-другому. Грех жаловаться, ведь у меня было всё, что требовалось. Я люблю своих родителей и благодарен им за всё. Вы с ними абсолютно разные, и я в полном восторге от этого. Мне неописуемо повезло встретиться с Чонгуком, а затем и с вами. Хочу сказать вам спасибо не только за тёплый приём, но и за то, что вы сотворили такого человека, как Гук. Более чуткого, осознанного и надёжного парня я не встречал и, кажется, больше никогда не встречу. Спасибо вам за то, что есть он и есть вы, такие весёлые, забавные, настоящие, готовые на всё ради блага своего ребёнка. Вы потрясающие люди, которые подарили мне возможность встретить моего идеального человека. Даю вам слово, что буду стараться изо всех сил и на пределе своих возможностей, чтобы не предать ваше доверие. Больше всего на свете мне хочется делать Чонгука счастливым каждый день, каждую минуту и секунду отведённого нам времени. Обещаю, что оно не будет потрачено зря и вы будете нами гордиться. Мама, папа, я пью за ваше здоровье и желаю вам долгих лет жизни.       Тэхён пьёт до дна, оставляя стакан на столе, а сам становится на колени, прикладывая ладони ко лбу, чтобы в следующий миг опуститься ими к земле, выражая высшую степень почтения родителям своего любимого. Его немного колотит от нервов, поэтому он даёт себе немного времени, чтобы отдышаться, но его прерывают, гладя по спине.       — Мой мальчик, встань, пожалуйста, — обращается к нему Джихён на их родном языке, держа поднимающегося Тэхёна за руки. — Я благодарю тебя за все твои пожелания. Наш сын — самое дорогое, что есть в нашей жизни, но мы со спокойной душой и лёгким сердцем доверяем тебе разделить с ним радости, болезни и то количество времени, которое вы сами посчитаете нужным. Может быть мы и впадаем порой в ребячество, но не могли не заметить, что между вами есть не только любовь, но и уважение, без которого не должны обходиться ни одни отношения. Я невероятно горд тем, что ты теперь являешься частью нашей семьи.       Ким давится всхлипом, когда Джихён кланяется ему в девяносто градусов и отступает немного, дабы пропустить подошедшую Грейс, которая тоже заговорила на кёнсанском диалекте почти без акцента, как подобает её образованию и многолетнему браку к папой Чонгука.       — Спасибо за то, что заботишься о нашем ребёнке. Я вижу, как сияют его глаза, когда вы вместе. Пожалуйста, не дай этому свету угаснуть.       Она склоняет голову вслед за мужем, а затем, поцеловав парня в лоб, крепко обнимает.       Выпитый сок не помог, у Тэхёна снова сухо в горле, поэтому он прочищает горло, быстро вытирая глаза, когда его ловит в свои руки Чон-Митчелл младший. Ким прячет взгляд, немного стыдясь, что расплакался, как ребёнок, но его лицо придерживают за подбородок, поворачивая к себе.       — Я говорил о любви к тебе много раз, и ещё больше — в своей голове, когда мы не были парой. Сейчас, произнося эту фразу впервые на твоём языке, — Чонгук солнечно улыбается, не отводя свой взор ни на секунду, — ощущаю, как становлюсь с тобой единым целым. Я хочу сохранить это чувство и продлить этот момент так долго, как только возможно. Спасибо за то, что ты есть в моей жизни. Я люблю тебя.       Целомудренно касается чужих губ своими, делая шаг назад. За спиной, обнимаясь, стоят родители и тепло смотрят на Тэхёна, расставляя широко руки. Ким смущённо топчется на одном месте, теребя края рукавов длинной рубашки, когда Грейс подзывает его кивком головы.       — Иди к нам, Тэхён-а, смелее.       Он неуверенно решается сделать первый шаг, но когда Чонгук тянется навстречу, то ныряет в их семейный круг, как в приветливые волны. Там тепло, спокойно и пахнет домом.       — Ох, как жаль, что вы уезжаете, — хнычет Грейс, находясь в крепких тисках множества рук.       — Мам, мы ведь это уже обсуждали. Ты можешь приезжать к нам. Тут всего-то полтора часа езды, — приглушённо отвечает ей сын, нежась на плече своего любимого человека. — У вас тут замечательно, правда, но мы хотели бы отдохнуть перед магистратурой только вдвоём. Тем более, нам с Тэ нужно скоро освобождать блок для новых студентов, а мы ещё даже не нашли жильё для съёма.       Джихён внезапно каменеет, возвышаясь над всеми, и смотрит на жену, которая награждает его таким же заторможенным выражением лица.       — Ты разве не рассказала?       — О чём? — интересуется Чонгук.       — Я думала, ты скажешь.       — Что происходит?       — Да нет же, я точно помню, как мы это обсуждали и решили, что скажешь ты.       — Было бы совершенно неплохо, если бы нам кто-нибудь ответил, — задушено подмечает Ким, когда Чон старший прижимает его лицо к своей груди, споря с супругой. — И немного воздуха тоже не помешало бы.       — Ты — склерозник! У тебя была одна задача: сказать им!       На весь двор раздаётся неожиданный свист, заставивший отпрянуть друг от друга всех четверых. Тэхён делает шумный, но такой спасительный вдох, подходя к упёршему руки в боки Чонгуку, пока родители трут пальцами уши.       — Ну, мама, научила на свою голову любимого внучка, — шипит Грейс, пока её отпрыск довольно лыбится.       — Это ты ещё не видела, как я быка объезжаю.       — Интересные у вас ролевые игры, но мы не хотели знать, — выставляя ладони перед собой в защитном жесте, оповещает отец.       — Да нет же, мы не…       — Забей, это уже попало им в мозг, обратно не откатишь, — перебивает Чонгук Тэхёна, пытавшегося возразить. — А теперь рассказывайте, что вы натворили. Или мне посчитать до трёх?       Родители сдаются быстрее, чем планировал уже готовый к вынесению приговора сын, поэтому он так и замирает с забавно раскрытым ртом, когда они одновременно голосят:       — Мы купили вам квартиру в Денвере!       Тэхён вторит Чонгуку и роняет свою челюсть, не заботясь о том, как это выглядит, когда его возлюбленный возвращается из астрала и на пределе своих возможностей задаёт весьма резонный, но до боли в барабанных перепонках оглушающий вопрос:       — Вы сделали что?!       

***

      

forest blakk - fall into me

      Занося последнюю коробку с вещами в их новое жилище, взмокший от пота Тэхён натыкается взглядом на призывно вздёрнутую к верху задницу, обтянутую светлыми джинсами, и слышит тихие ругательства.       — Да ну блядский рот, иди сюда, маленькая вонючка.       Добро пожаловать в дежавю.       Спустя почти пять лет нахождения в Соединённых штатах Америки он до сих пор поражается этому неописуемому гостеприимству, где бы ему не пришлось оказаться.       — Нужна помощь?       Чонгук выравнивается и поворачивается к нему полубоком, игриво усмехаясь.       — А что, сеульские красавчики ещё не разучились двигать старые американские диваны?       Тэхён ставит коробку на пол и молча сокращает между ними расстояние, поднимая диван рукой под победный клич своего парня, который достав закатившийся шарик, забавно пританцовает.       — Умоляю, хоть на этот раз его, — начал было просить Ким, наблюдая, как Чонгук всё также использует дуновение воздуха из рта, как универсальный очиститель для непослушных деталей пирсинга.       — Ты что-то говорил?       — Неважно, — машет рукой Тэхён, отодвигая стопку коробок поближе к стене, чтобы те случайно на кого-то не упали, а когда стряхивает пыль с футболки, то замечает, как на него внимательно смотрят.       — Нравится то, что видишь?       — Мне до странного нравится та стена.       Тэхён оборачивается, прослеживая за задумчивым взглядом Чонгука, а затем возводит глаза к потолку, зная к чему это идёт. Такова уж их любовь — они научились понимать друг друга с полуслова.       — Ставлю сто баксов, что смогу кого-нибудь возле неё трахнуть прям навесу.       Ким приближается к своему молодому человеку, возбуждаясь уже от того, как тот умело разыгрывает их партии в этой бесконечной игре на двоих.       — Даже не знаю, кто на такое согласится.       — Как насчёт тебя?       Чонгук притворно удивляется, когда его узкую талию опоясывают широкими ладонями, прижимая к себе и, шаг за шагом, подталкивают к противоположной вертикальной поверхности.       — Знаешь, что я скажу тебе, Ким?       — Надеюсь там будут слова «штаны», «снимай» и «немедленно».       — Нет, ну это уже похоже на красную дорожку к моей заднице. Хочешь прижать меня к стене, тогда достань звезду с неба или, как минимум, зашути тупейшую шутку, перед которой я не смогу устоять.       Тэхён хохочет запрокинув голову назад, пока его чмокают кадык. Неужели он именно так и звучал в их первую встречу? Сложно поверить, что с тех пор прошло столько времени, которое запечатлеет в анналах их истории все самые яркие моменты совместной жизни, но прямо перед его глазами, в его руках, находится самое важное доказательство того, что всё это произошло именно с ними.       Он немного приседает, чтобы подхватить Чонгука под задницу. Красивые, накачанные ноги сразу же скрещиваются на его копчике, пока Ким томно шепчет:       — Смотри-ка, вот ты уже и не стоишь.       — Главное, что у меня уже стоит, дорогуша, остальное приятный бонус, — парень похотливо ёрзает, находясь в подвешенном состоянии, чем даёт понять даже через одежду насколько сильно его желание. — А теперь, будь добр, трахни меня так, чтобы я реально забыл, что умею ходить.       Они прикрывают глаза, медленно сближаясь, растягивая удовольствие, натягивая струну терпения до предела в готовности слиться воедино так, словно завтра не наступит, но за одну долю секунды Тэхён останавливается.       — Эй, Гук.       — М?       — Знаешь, что общего между хорошей шуткой и маленьким членом?       Чон распахивает глаза, ощущая подвох всеми фибрами души, но никак не может уловить смысл, поэтому осторожно интересуется:       — И что же?       — Конец смешной.       Улетая из Сеула несколько лет назад, Ким Тэхён стремился найти своё место в жизни, обрести свободу и разобраться в себе, а в итоге открыл неизведанный новый мир, центром которого оказался неповторимый, потрясающий и самый лучший парень по имени Чон Чонгук.       Они смотрят друг на друга, выдерживая паузу, в которой спрятано так много обожания, нежности, благодарности и любви, а затем Тэхён улыбается счастливо, находит идеальный момент и ловит губами заливистый смех Чонгука.