Life Time 3

— Точно ничего не забыла? — Нет, всё взяла. — Документы на поступление? — Они здесь. — Я позвонил Нику. Он встретит тебя. — Ты это уже говорил, пап… — Если что, то сразу звони. — Да-да… Алори вместе с родителями и братом сидела на станции и ожидала поезда, чтобы отправиться в Централ на учёбу. Она уже закончила обучение у себя дома, в Ризенбурге, но, чтобы стать ветеринаром-специалистом, ей нужно было ещё год посещать занятия в столице. Рядом со скамейкой сидел коричневый Мот и громко дышал, свесив язык. Жара изводила собаку. Его пытались запереть дома, но пёс не желал расставаться с хозяйкой. Он доверял ей как и Нику, хоть за последним и признавал полное лидерство, но и Алори безропотно слушал. Не сошлись они только с Алардом. Пёс даже гладить ему себя не позволял, отходя в сторону и глухо рыча. После того, как Николас уехал, Мот всего себя отдавал ласковой Алори, везде ходил за ней хвостиком, боясь потерять из вида хоть на минуту. — Ты уверена? Может, не поедешь? Сдалось тебе это поступление. — Мам? — обратилась дочь за поддержкой к матери. — Эд, прекрати. Она сама так решила, — убеждала Уинри. — Как ты можешь быть такой спокойной? — удивился Эдвард. — Наша дочь уезжает в такую даль, а ты даже не переживаешь! — Она в меня верит, в отличии от тебя, — обиделась Алори. — Я уже не маленькая. Пойми это! — Мелкой была, мелкой и останешься, — пробубнил Алард. Он сидел в стороне ото всех, как всегда отречено нахмурившись и скрестив руки на груди. — А ты-то чем недоволен? — спросила Алори. — Можешь радоваться. Я наконец уезжаю. Вся комната будет в твоем распоряжении, как ты и хотел. — Он этого никогда не скажет, но он тоже будет скучать по тебе, — шепнула ей на ухо Уинри. — Прости его. Такой уж характер. — Да, мам. — А он за поездом не побежит? — косясь на пса, спросила Уинри. — Я его придержу, а то и правда, рванет, — ответил Эд, задумавшись. — Что-то я еще хотел сделать… Ах да… — он порылся в кармане и вынул сложенную вчетверо бумагу. — М?… Что это? — девушка взяла её в руки и принялась разворачивать. — Помнишь, я обещал договориться, чтобы ты поработала ассистентом врача в армейской конюшне? — Да… Погоди, ты договорился?! — Как видишь. Там я записал адрес. Скажешь, что ты от Стального. Всё уже обговорено. Только умоляю тебя, будь осторожнее. Лошади — животные крупные, а ты такая маленькая. Слушайся старших и веди себя хорошо. Нику передай, что он головой за тебя отвечает. — Папа! Спасибо! — она обняла отца. — Спасибо, что сделал это для меня! — Ну что ты? — Эд улыбнулся и обнял её в ответ. — Учись хорошо. Моя дочь должна быть самой лучшей и на работе, и на учебе, поняла? — Конечно! Обещаю, я буду самой лучшей на курсе! Я тебя не подведу! Гудок подъезжающего поезда заставил их оглянуться. — Уже? — Эд взял её чемодан. Уинри помогла Алори надеть на спину дорожный рюкзак. Алард тоже лениво поднялся на ноги. Когда поезд остановился на платформе, Эдвард занес её чемодан в вагон. Пёс навострил уши и, почуяв неладное, поднялся на лапы. — Куда собрался, дружок? — Уинри прихватила его за красный платок, висящий у него на шее. — Сидеть! Мот горестно взвыл. — Точно ничего не забыла? — ещё раз спросил её отец, ставя чемодан на пол и задвигая его под сидение. — Папа… — Ладно-ладно, понял… Он вышел наружу и, вместе с Уинри и Алардом, подошел к окну. Женщина кое-как справлялась с рвущимся на волю псом и муж взял у неё собаку, накрутив платок на кулак, так, что Мот едва смог трепыхаться. Алори открыла окно, чтобы последний раз попрощаться с родными. — Ой, пап! Зачем ты с ним так?! Он ведь задохнется! — Не задохнется, зато успокоится. Если я его спущу, он за тобой до Централа побежит, ты же знаешь. — Как доедешь — позвони, — велела мать. — Только, пожалуйста, не забудь, хорошо? А то я буду волноваться. — Хорошо, мам. Не забуду. Она прищурилась от яркого света. На улице стоял последний летний день, который, несмотря на грядущую осень, был тёплым, ничем не напоминая о скором похолодании. — В городе наверняка прохладнее, — волновалась Уинри. — Одевайся потеплее, бери с собой зонтик и… — Мам… — устало проворчала Алори. — Я всё знаю. Я уезжаю на один учебный год, а вы так со мной прощаетесь, как будто я больше не вернусь. Поезд подал гудок, возвещая об отбытии. — Счастливого пути. Передавай привет Нику. Пусть тоже позвонит нам вечером. Будем ждать вашего звонка. Родители посмотрели на молчавшего все это время Аларда. — Ты ничего сказать не хочешь? — А чего говорить? Вы уже сами всё сказали. Ло, удачи. Мелкому привет. — Хорошо, Ал. Обязательно передам. А ты не вздумай обижать Мота! — Сдался мне этот пёс, — хмыкнул он. — У меня есть дела поважнее. Она помахала брату и родителям, и когда те исчезли из виду, села у окна. Последним, что она услышала, был вой Мота. Вагон был пустой. На этой станции кроме неё никто в поезд не зашёл. «Наверное, потом народу будет больше», — подумала девушка. Она первый раз ехала в поезде одна. Всей семьей, давным-давно, они были в Централе, Рашвеле и Дублисе. В Рашвеле они навещали старого маминого друга, тоже механика автоброни, а в Дублисе жила учительница папы, с виду суровая женщина, которую они с детства привыкли называть бабушкой. Поезд, стуча колёсами, проезжал мимо цветущих полей, красиво выделяющимися пятнами желтого, лилового и белого цветов среди океана зелени. Ветерок из незакрытого окна трепал её волосы. Она снова достала записку, переданную отцом, и улыбнулась. С самого детства она любила возиться с животными, но больше всего любила лошадей. Скорее всего, с того самого дня, как она увидела гнедого жеребенка с белой звёздочкой на лбу, именно того, который появился у фермеров Тима и Боба, она решила серьёзно — станет ветеринаром. Сейчас жеребёнок уже вырос. Ему было примерно шесть лет. В Ризенбурге лошадей было мало. Пастухи не объезжали свои стада верхом, используя для выпаса и сбора отар пастушьих собак. Те редкие кони, которые имелись, возили сено и шерсть. Только у Тима, соседа, была лошадь, которую он использовал для верховой езды. Этот молодой человек и научил Алори держаться в седле. Время тянулось медленно. Состав останавливался на станциях, подбирая пассажиров, и чем ближе они подъезжали к Централу, тем больше их становилось. «Интересно, а Ник сильно изменился? Папа говорил, что все военные нелюдимые и с ними лучше не связываться. Что они все гордые и надменные. Но мой брат ведь не мог стать таким? Ник всегда был милым и заботливым. Нет, он не может стать другим. В отличии от Ала, он всегда по доброму относился ко мне, мы с ним даже не ругались ни разу… Ох, только бы он не опоздал встретить меня! Я совершенно не знаю города. Потеряюсь, и меня будут долго искать…» К вечеру поезд остановился на вокзале Централа. Чтобы не толкаться в толпе, Алори дождалась, когда выйдут все и сошла последней. Люди спешили покинуть перрон. Пытаясь ни с кем не столкнуться, она подошла к столбу с большими часами и поставила чемодан на землю. «Где же Ник? А поезд точно пришёл вовремя? Может, его не отпустили со службы, у них там всё так строго. Вдруг он не смог договориться с начальством?» — Эй, Лори! Лори… так ласково её звал только старший брат… Девушка вздрогнула и обернулась. К ней подбежал Николас. Его волосы были растрепаны от быстрого бега. Зато глаза светились радостью. — Сестрёнка! Как я рад тебя видеть! — он обнял её. — Ник! — Алори улыбнулась. — Я боялась, что ты не придёшь. Я тоже по тебе скучала! Ой, ты без формы. Я думала, что ты прямо со службы. — Я с полудня дома. У меня хорошие отношения с начальством и иногда я ухожу раньше. Сегодня как раз такой день. — Ого, всего год прослужил, а уже такое уважение, — удивилась Алори. — Нууу… — он почесал затылок. — Это не только моя заслуга. Всё дело в Шемроке. Он замечательный. Лучший пёс в питомнике. Нас часто отправляют на задания. Я горжусь им. — А почему ты не привел его с собой? Я и по нему скучала. Он, наверное, заматерел, серьёзным стал? — Лори, он ведь армейский пёс, служебный. Я не могу его просто так по городу таскать. Кстати, как Мот? Сильно по мне скучал? — Пару дней скулил и от еды отказывался. А потом мы с ним стали лучшими друзьями. Уж и не знаю, что с ним теперь будет. Когда я уезжала, отец его держал, чтобы за поездом не побежал. Как он там теперь один? Аларду он точно не нужен. — Алард… Он там его не покусал ещё? — Кто? Собака Ала или Ал собаку? Ник рассмеялся. — Ну, а серьёзно, как он? — Ворчит и угрюмый, как и всегда. Целыми днями с отцом что-то изучают. И разговоров у них только про алхимию. Мы с мамой их совсем не понимаем. — Вот как… А из-за Шемрока не расстраивайся. Как-нибудь покажу тебе кинологический корпус. Договорюсь и устрою экскурсию. Ты ведь у нас всех животных любишь? — Было бы здорово, но сначала мне нужно разобраться с учебой. — Я вчера сходил в твой университет и всё узнал. Собрание завтра в одиннадцать. Как мама и папа? Отец не хотел тебя отпускать. — Еле уговорила. Если бы тебя не было в Централе, не смогла бы этого сделать. А так он сказал: «Раз Ник там — ладно». — У меня с тобой проблем быть не должно, правда? Ты ведь будешь меня слушаться? — Буду… вот, посмотри… — она передала ему листок. — Поможешь мне завтра это найти? Я очень плохо ориентируюсь в городе. Тебе придётся хотя бы показать мне дорогу от дома до учебы. Ник прочитал адрес. — Это что… Армейские конюшни, что ли? Зачем они тебе? Я понимаю, ты любишь, но попасть туда чертовски сложно. Армейские кони — дорогое имущество. Чистокровные жеребцы. Не то, что наши деревенские клячи… — Они не клячи! — Алори сердито нахмурилась и отобрала у него листок. — Ладно, извини, глупость сказал. Так зачем? — Отец меня туда определил! — гордо ответила она. — Представляешь, я буду работать с лошадьми! — Ух ты! Здорово. Папа молодец. Не думал, что он может сделать что-то подобное. Но ради тебя он горы свернет. Родители ничего не просили мне передать? Я так давно их не видел. Летом навещу, вместе с Шемроком. — А тебя отпустят? — засомневалась девушка. — Безупречная служба, — он подмигнул ей. — Папа передал, что ты отвечаешь за меня головой. — Само собой. Он меня никогда не простит, если я за тобой не услежу. Поэтому, будь добра, не ввязывайся в неприятности. Ты тихая девочка, но я предупреждаю на всякий случай. — Не беспокойся, Ник. С лошадьми я работать умею. Под копыта ложиться не собираюсь. Всё будет хорошо. У отца не будет причин упрекнуть тебя. — Договорились. Давай свой чемодан. Он взял её ношу и потянулся к рюкзаку, чтобы снять его со спины сестры, но Алори увернулась. — Позволь мне хоть что-то понести. — Упрямая, как всегда, — вздохнул он, когда они шли по пустеющей станции. — Слушай, раз ты здесь, испечешь завтра яблочный пирог? Уже не помню, когда ел его в последний раз. — Конечно, — кивнула Алори. — У меня он получается ничуть не хуже чем у мамы.