Кредо моё

Чонгук, не обращая внимания на ошарашенного охранника, едет к особняку. Альфа глушит двигатель и выходит вместе с омегой. Микеле стоит, а Чон достает из багажника два чемодана. Один — большой, кожаный, явно дорогой, другой — маленький, с узорчатой тканью. Он ставит их, чтобы после взять поудобнее и направиться ко входу. Двое омег стоят на пороге и застывают, будто окаменевшие. Глаза их широко раскрыты, а губы приоткрыты в немом крике. Они наблюдают, как альфа приближается, но не делают ни шагу. Чонгук, не обращая внимания на их шок, проходит мимо, поднимаясь по лестнице. Внутри его встречает ощущение чуждости. Вместо знакомых картин на стенах висят новые, старое сменили современным. Мебель тоже другая, более современная, не такая громоздкая, как раньше. Чонгук медленно идет по коридору, осматривая перемены. В его глазах, полных недоумения, промелькивает тень разочарования. " — Это уже не тот дом, который я помнил», — думает он, сжав челюсть. Они с Микеле поднимаются наверх, где находится спальня. Чон открывает дверь и приходит в ещё больший шок. Ну это не тот особняк, который он запомнил перед уездом. Он не помнит, когда всё тут кардинально изменилось. Чонгук сжимает челюсть, стиснув зубы так, что они заскрежетали. В его глазах, заполненных недоумением, теперь горит тихая ярость. — Это… не мой дом, — шепчет он, голос его хриплый, словно из-за пересушенного горла. Он кидает взгляд на Микеле, стоящего рядом. В его глазах отражается то же непонимание, что и в его собственных. — Он… превратился в чужое место, — добавляет Чонгук. Он проходит в спальню, ожидая увидеть знакомые черты своей комнаты. Но здесь тоже все было изменено. Старая мебель сменилась новой с острыми углами и гладкими поверхностями. Фотографии на тумбочке исчезли, уступив место пустоте. Даже запах в комнате был иным. Чонгук опускается на край кровати, словно лишенный сил. В его голове вертятся бессвязные мысли, запутавшуюся нить воспоминаний. Он не может понять, как это возможно. Как все могло так измениться за то время, что он был в далекой стране? — Что происходит? — шепчет он, словно в пустоту, ищущий ответа от мира, который не отвечает. Единственный способ всё узнать — это поехать в компанию к Намджуну. Только тот сможет дать ответы на его вопросы. — Оставайся здесь, — шепчет Чонгук, голос его звучит сухо и устало. — Я скоро вернусь. Он спускается вниз, оставляя омегу в пустом доме, который больше не его. Спускается по лестнице, мимо картины, которая несет в себе лишь чужие истории, и выходит наружу. Охранник, все ещё ошарашенный, смотрит на Чонгука с нескрываемым любопытством. Но альфа не обращает на него внимания, уже направляясь к машине. Он заводит двигатель, и мощный рык мотора срывает тишину утра. Чонгук резко трогается с места, и особняк быстро исчезает из вида. Он едет, словно в тумане, не замечая проносящиеся мимо пейзажи. Единственная мысль в его голове — Намджун. Он должен узнать от него правду, понять, что происходит. Чонгук сжимает руль так сильно, что на костяшках белеют вены. Он уверен, что у Намджуна есть ответы. Он должен знать. __________________ Кабинет Намджуна одновременно уютный и функциональный. Стены выкрашены в темный, насыщенный серый цвет, который создаёт ощущение полумрака. На одной из стен висит огромный деревянный шкаф, заполненный книгами и различными документами. Рядом с ним стоит высокий, изящный стол из темного дерева, на котором лежит ноутбук и несколько книг. В воздухе витает легкий аромат свежезаваренного черного кофе. Намджун с Хосоком сидят в кабинете. Звукоизоляция везде отличная, поэтому они могут говорить нормально, не боясь, что кто-то их услышит. — Хосок, я знаю, что это ты, — злобно зыркает на другого альфу Ким. — Честно, я это не скрываю, — усмехается Хос. — Когда ты успел слетать в Неаполь? —Джун, я везде успеваю, — отмахивается Хосок. — Тем более, я обещал, что он поплатится своей кровью за исчезновение Чонгука. — Зачем тебе его голова? Что ты собираешься с ней сделать? Подставку для ручек в свой кабинет? — скептически смотрит Ким. — А может и сделаю, — лыбится он. — Вообще, это теперь моё, и не тебе меня судить. Ты должен радоваться, что земли Неаполя снова наши. — Ну, оно-то так, но… — Всё, Намджун, никаких но. — Но… — Намджун нервно теребит край своего пиджака, — ты же знаешь, что за этим стоит? Что будет дальше? Хосок вздыхает, откидываясь на спинку кресла, и устремляет взгляд в потолок. — Знаю, — произносит он тихо, — но выбора у нас нет. Ли Мин Хо играл слишком грязно. — Но этот метод… — Намджун сжимает челюсти. — Он разрушит все, что мы строили! Хосок встает и подходит к окну, протягивая руку к голубому небу, которое как будто отражает его собственный взгляд. — Намджун, — говорит он, не поворачиваясь. — Мы не можем позволить себе роскошь жалости. Мы защищаем свои семьи, свой мир. Иногда для этого нужно пожертвовать чем-то ценным. Уверен, что ты поступил в три раза хуже, если бы затронули Джина или маленького Хана, я ведь прав? — в этот раз он поворачивается вполоборота. — Прав, я не дам работе затронуть мою семью. — Видишь, а мою это затронуло. Где сейчас мой старший брат? У него могла быть семья и дети. — Ладно, я понял. В этот самый миг воцаряется оглушительная тишина, такая, что даже стрелки часов, с привычным тиканьем отмеряющие время, кажутся слишком громкими. В воздухе висит какая-то неловкость, пропитанная напряжением. Можно услышать только едва различимое дыхание альф, словно каждый вздох это взрыв, грозящий нарушить хрупкое равновесие. Раздается звонок, Ким вздергивает бровь. Просто обычно у них тишь да гладь. — Да, — говорит Намджун, глядя на Хосока, и с каждой секундой его глаза расширяются. —Что? Немедленно пустить, — после этих слов он кладет трубку. — Что там? — Чонгук жив. Хосок резко поворачивается, глаза его расширяются от удивления. На лице Намджуна тоже смешанные эмоции. — Что? — спрашивает он, голос его дрожит. — Он жив, — повторяет Намджун, его взгляд застывает на Хосоке. —Спустя шесть лет Чонгук жив. Хосок промаргивается несколько раз, не веря своим ушам. Может, у него уже что-то не так с головой. А может, уши начали слышать то, что хотят. Альфа дёргается, потому что двери кабинета открываются. На пороге стоит он. Живой. Это не злая шутка. Его брат правда жив. — Добрый день, господа, — ухмыляется Чон-старший и закрывает за собой дверь. __________________ Тэхен подходит к зданию холдинга Сокджина. Маленький Ёнджун уже в садике. Тэхён надеется, что проблем с коммуникацией не возникнет у омеги. Он и в Штатах в садик ходил, и Ким старался с ним разговаривать на нескольких языках, чтобы ребёнок смог адаптироваться на родине своего папы. Ёнджун имеет двойное гражданство. И корейское, и американское. На самом деле, Тэ не жалеет, что рожал в другой стране. Да, безусловно, было сложно самому. Но другие тоже так живут. И он смог. Построил замечательную карьеру, имеет маленького медвежонка. Вот что ещё нужно в этой жизни, да и вообще мире для счастья? Он входит в здание, его взгляд скользит по роскошному лобби, убранному в серо-белых тонах. Его не пугает роскошь — она для него не является чем-то особенным. Он подходит к ресепшену, где его уже ждёт хрупкий омега в идеально сидящем костюме. Тэхён уже успел познакомиться с ним по телефону — это секретарь Сокджина. — Добро пожаловать, мистер Ким, — улыбается мужчина, приветствуя его. Тэхён улыбается в ответ. — Спасибо большое. — Господин Ким Вас ждет в своем кабинете, —добавляет омега. — Я провожу Вас. Тэхён кивает, и они вместе направляются по просторному коридору, стены которого увешаны картинами, явно написанными очень известными художниками. Они останавливаются перед дверью кабинета, и Чонхо, улыбаясь, открывает её. — Господин Ким Вас ждёт, — говорит он. Тэхён, неловко улыбаясь, заходит в кабинет. Он видит Сокджина сидящим за огромным столом. Тот отрывает взгляд от документов, и его взгляд, полный теплоты и радости, устремляется на Тэхёна. — Тэхён, ты пришёл! — Джин встаёт из-за стола и обнимает Тэхёна. — Как ты доехал? — Всё хорошо, — отвечает Тэхён. — Пробок не было. — Отлично, — кивает Сокджин. — Садись, пожалуйста. Тэхён садится напротив Сокджина, и они начинают разговор.