О поиске вдохновения

      Кто бы что ни говорил насчет взрослой жизни, а Тиллу она нравилась. Он жил самостоятельно в квартире, выделенной государством, учился в хорошем университете, подрабатывал на фрилансе по своей будущей специальности и в целом не жаловался. А самым важным было то, что никто больше не влиял на него и его решения. Иногда, пожалуй, ему не хватало привычной человеческой социализации, но пару бессмысленных разговор с одногруппниками или близкими знакомыми с других направлений полностью закрывали ему эту потребность. Именно так он и познакомился с Иваном.       Иван оказался… Своеобразным. Он представлял из себя классический пример «сына маминой подруги»: красивый, умный, богатый и пожирающий людские сердца направо и налево. Он держался отстраненно, но не был обделен вниманием, к тому же безбожно флиртовал со всеми, кто решился обмолвиться с ним хотя бы парой слов. Сначала Тиллу он очень не понравился. Он вел себя прилипчиво, что Тилл ненавидел, и доверия не внушал, но у него были отличные отношения с Мизи, что и стало поводом присмотреться поближе. И еще никогда Тилл так сильно не благодарил самого себя.       Дело обстояло таким образом, что в какой-то момент Тилл просто потерял хоть какое-либо вдохновение. Он в него не верил-то особо, но столкнулся с ситуацией, когда брать заказы стало сложнее, потому что их выполнение занимало неприлично много времени, и он элементарно срывал любые дедлайны. И тогда он понял, что выгорел. Выгорел к делу всей своей жизни, возненавидел каждую секунду, проведенную за попытками сгенерировать идею и изобразить ее на пустом холсте в программе. Он попробовал приостановить набор заказов и позаниматься творчеством для себя, но результаты его не устраивали, листы из скетчбука один за другим летели в мусорку, и Тилл чувствовал чертово отчаяние. А потом он решил начать зарисовывать людей, и это помогло. В его университете их было хоть отбавляй, не было такого места, где нельзя было найти хоть одного. Это стало отдушиной, вдохнувшей в него желание творить снова, и именно тогда он понял, что до трясучки хочет написать картину с натуры.       Вариантов было, понятное дело, множество. Он бы мог попросить одногруппника или, быть может, невероятно красивую подругу Мизи (он искренне сомневался, что они только дружат), но это было не то. И вот на сцену вырывается Иван. Идеальный кандидат, с которым он, к тому же, хотя бы иногда общается. И хотя они не были достаточно близки, Тилл решил попробовать. Он же всего лишь нелюдимый, а не какой-нибудь там социофоб. При следующем большом обеденным перерыве, он уже высматривал Ивана в толпе студентов, чтобы подойти поздороваться и попросить об одолжении. Когда знакомая темная макушка замелькала в дверях кафетерия, он начал готовиться морально. После недолгого обмена любезностями и перекуса, Тилл, нервничая, отвел Ивана в сторону и тяжело выдохнул. — Ты… Ты и сам знаешь, что у тебя довольно привлекательная внешность, — Тилл замялся, стараясь не показывать собственного смущения. Он все еще отчасти сомневался в собственной задумке. — В общем, я хочу, чтобы ты побыл моей моделью. Для картины. Да.       Ему захотелось прямо сейчас сквозь землю провалиться. Какой ужас, что за глупость он сейчас сказал? Точнее, как именно он преподнес свое предложение. Почему рядом с Иваном он вдруг почувствовал себя так… Некомфортно? Он не ведет себя как говнюк (хотя иногда странно шутит), не проявляет никакой агрессии и являет из себя эталонного студента, для которого миллиона эпитетов и того не хватит, чтобы описать, но, честно, Тиллу захотелось спрятаться в угол, когда он посмотрел в глаза Ивану. — Что? — Иван замер. На лбу ровной лесенкой образовались складки от того, насколько высоко он поднял брови в удивлении. Кажется, никогда на его лице не было настолько яркой эмоции, как сейчас. Он широко распахнул глаза и даже его уши дернулись от выразительности мимики в этот момент. Он молчал еще с минуту, пораженный до глубины души, и только когда Тилл начал нервно переступать с ноги на ногу и комкать широкие рукава своей кофты, он опомнился. — Да, конечно, я буду только рад!       У Тилла будто гора с плеч упала. Иван согласился на его предложение, и даже, вроде как, рад. Наверное, подобный опыт был ему интересен? Хотя понятное дело, что в ином случае он бы просто не согласился. Теперь оставалось договориться с ним об условиях, времени, месте встречи и прочих скучных моментах, которые Тилл в своей голове обзывал «бюрократией». Он пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы собраться с силами и продолжил: — Отлично. В общем, я бы хотел, чтобы мы встретились пару раз у меня дома, твоей задачей будет просто сидеть в одной позе, пока я буду делать наброски, а там посмотрим. Если что, я готов заплатить или сделать что-то взамен, это все-таки твое личное время, — он задумался, чтобы сформулировать самое важное, и закусил указательный палец правой руки, опуская взгляд в пол. Иван глазами проследил за этим жестом с каким-то особым интересом, но вернул свое внимание сразу же, как Тилл заговорил вновь. — Думаю, я мог бы ответить на твои вопросы, если они возникнут, но основное я проговорил.       Иван хмыкнул, легким жестом убирая выбившуюся из прически прядь волос и с глупой улыбкой спросил: — А я буду голый?       Тилл не знал, чего хотел больше — обреченно закатить глаза или в смущении развернуться и уйти, но профессионализм взял верх, поэтому пришлось ответить: — Нет, сейчас я не испытываю потребности в подобном позировании.       На том и порешали.

***

      В конце концов, сотрудничать с Иваном оказалось сплошным удовольствием. Он отлично справлялся с поставленной задачей, был пунктуальным, разбавлял тишину разговорами об искусстве, а еще в качестве оплаты попросил лишь поить его кофе во время этих встреч и давать посмотреть на каждый набросок. Это была настолько малая цена за пятичасовое пребывание без движения в душноватой небольшой спальне малознакомого человека, который рассматривает тебя со всех сторон и ракурсов, что Тиллу казался этот обмен не меньше, чем джекпотом. Единственное, что портило идиллию, — безграничная любовь Ивана к флирту, когда переставало быть ясным шутит ли тот, либо искренне подкатывает. И ведь с Тиллом он говорил совершенно отличные вещи от тех, которыми любил разбрасываться в стенах университета. Там из его подкатов хоть целый гайдбук составляй о том, как правильно влюбить в себя человека, а здесь это превращалось в нечто несуразное в духе: «Тебе не больно было падать с небес? Потому что ты выглядишь, как ангел».       В одну из встреч очередная подобная фраза послужила переломным моментом, из-за которого Тилл осознал себя… Влюбленным? Для человека спокойного и отстраненного, он отреагировал, пожалуй, слишком бурно. Черт возьми, он никогда бы не подумал, что чей-то флирт так смутит его. Тем более глупый флирт Ивана! Они не были даже друзьями, Тилл изначально не испытывал к нему никакой иной симпатии, кроме эстетической, потому что Иван был правда красивым. Он был эталонным представителем мужской красоты и заслужил быть запечатленным на холсте хаотичным мазками: такими, что экспрессивно передавали бы всё его внеземное очарование, и Тилл уже представлял в своей голове идеальный контраст холода и тепла — глубокий кобальт для бликов в волосах и мягкая умбра глаз с легким блеском от ламп комнаты. Ведь Иван был скульптурой из мрамора, заботливо обтесанного мастером, но это все еще не могло объяснить почему дыхание перехватывает и лицо с зудом покрывают красные пятна.              В тот день он сказал: «Ты так ловко используешь пальцы для растушевки. Жаль, что я не уголь». И стоило Тиллу лишь немного задуматься о смысле, как все его лицо исказила неясная смесь смущения и раздражения. И как только наглости хватило нечто подобное сгенерировать и выдать с таким невинным выражением лица? Тиллу стоило многого отвлечься от собственных размышлений и перевести взгляд обратно на Ивана, когда он заметил, как изменился язык его тела. Он больше не был так открыт, как до своей шутки: плечи его сгорбились и сам он старался смотреть куда-то в угол. Пальцами он сжимал замшевую обивку банкетки и ёрзал на месте, стараясь удержать прежнюю позу без изменений. Неужели он тоже смутился? Еще бы, такой безвкусной похабной шутки просто необходимо стыдиться, хотя в глубине души Тиллу было приятно. Ему не то, что столь экстравагантных комплиментов не делали, — их вообще почти не было за все годы жизни. Ему говорили, что он необычный, интересный, чудаковатый в хорошем смысле, но никто и никогда не давал ему настолько необычной оценки. Он даже был готов простить Ивану этот позор и закрыть на него глаза. — Что ж… Думаю, нам нужен перерыв, — сказал он, поднимаясь на ноги. Была ли это попытка хоть как-то разогнать атмосферу неловкости или еще что, но, в конце концов, он выбрал сбежать и просто молча ушел на кухню, чтобы приготовить кофе себе и гостю.       Как только Тилл покинул комнату, Иван тяжело выдохнул и разом расслабил тело. Он знал, что ужасно рискует прямо сейчас. Все портила сложившаяся вокруг него репутация. О нем говорили, как о ком-то неприступном и даже холодном, хотя он отродясь не был таким. Отчасти он и сам виноват в этом, но все, что он пытался донести до Тилла, было искренне. Он действительно считал его красивым, привлекательным, очаровательным и действительно мечтал, чтобы своими пальцами он так же властно проводил по его телу, как тушует уголь на бумаге.       От самобичевания он отвлекся только тогда, когда почувствовал характерный запах кофе и услышал хлопок двери. Тилл вернулся в спальню с влажными лицом и руками, будто умывался только что. Он отдал одну чашку в руки Ивану и сам сел обратно на свое место, делая большой глоток. Между ними повисла тишина, не слишком некомфортная, но и нарушить ее было бы неплохо. Никто из них пока не был к этому готов, поэтому они так и сидели некоторое время, каждый сам в своих мыслях. Когда кружка Тилла с тихим стуком опустилась на подоконник рядом с его местом, Иван заговорил: — Нам сегодня еще много осталось? — Нет, я думаю, что через полчаса закончим. Можешь снова занимать позицию, — Тилл наблюдал за тем, как Иван освобождает руки и возится на кровати. Он невольно поглядывал на набросок, сравнивая, чтобы понять, что Ивану стоит помочь. Пришлось подняться с собственного места и легкими движениями направить свою модель. Когда нужная поза была принята, он уже хотел отойти, но почему-то не смог.       Тилл с трудом сглотнул и почувствовал жуткое желание продлить прикосновение. Он зарылся рукой в аккуратный пробор черных волос Ивана, и растрепал их, зачесывая назад так, чтобы лоб оказался открыт. Кончиками пальцев он ощутил щекотку от коротких волосков на затылке. Рука скользнула еще ниже, надавила на выпирающий позвонок и Тилл наконец-то отпустил себя. Он наклонился ниже, крепко зажмурил глаза и невесомо коснулся своими губами чужих. Было страшно, что Иван сейчас его оттолкнет, накричит и уйдет восвояси, обрывая любое их общение; что весь этот флирт был такой же шуточный, как с остальными; что все эти рассказы про то, как Иван мечтал с ним сблизиться — ложь, простая попытка поиздеваться, но, когда он хотел отпрянуть, его собственную шею обвили цепкими руками. Иван подался вперед, горячо выдыхая через нос и ответил, разжимая губы. Он вел себя нетерпеливо, жался ближе и невольно прикусывал нежную кожу выпирающим клычком.       У Тилла закружилась голова. Это было так необычно — вот так целовать кого-то, в кого влюблен. По телу растекался жар, вышибал все мысли и скапливался внизу. Одежда вдруг стала отвратительно тесной, вызывающей зуд, особенно ощутимо раздражая в области паха. Тилл оторвался от Ивана, чтобы восстановить сбившееся от нахлынувших впечатлений дыхание. Зрачки были расширены, затопляя собой бирюзу глаз, и Тилл нервно хихикнул. Он с прерывистым вздохом толкнул Ивана в плечо и опустился на его колени, плотно прижимая тело к телу. Нестерпимо хотелось притереться, чтобы ослабить напряжение, но он удержал порыв и лишь слегка качнул бедрами, усаживаясь удобнее.       Уже в следующее мгновение Тилл настойчиво целовал вновь, полностью опрокидывая Ивана на кровать. В голове пронесся отголосок мысли о хорошем выборе места для композиции и даже идея изобразить Ивана полностью обнаженным в складках белых простыней, как он и хотел, но до этого следовало для начала дойти. Пока что они лишь обменивались неглубокими поцелуями, слишком нерешительные, чтобы зайти дальше. В и без того душной спальне будто становилось все жарче, и Тилл решил отбросить все свое смущение прочь. Одной рукой опираясь на матрас, чтобы не придавить Ивана, второй он взялся за его челюсть, надавливая на щеки и открывая его рот шире. Теперь он своим языком коснуться чужого с громким хлюпающим звуком слюны. Иван что-то низко промычал, снова забрасывая руки на шею Тилла.       Кровать противно скрипнула, и они разорвали поцелуй, встревоженные внезапным звуком. Тилл, как хозяин квартиры, первый осознал причину звука и неловко рассмеялся. Иван подхватил его нелепый смех и уткнулся ему в плечо лбом, до ужаса смущенный. Их обоих потряхивало еще некоторое время, пока оба не успокоились достаточно. Они не могли даже встретиться взглядами, ища опору друг в друге тактильно. — Ты же… Не против всего происходящего, да? — Тилл отпрянул назад, разминая руку, которая до этого держала весь вес его тела на себе. Он сел ниже на бедрах, чтобы не давить на пах Ивана, наверняка такой же напряженный и горячий, как у него самого. — Ну, мы просто как-то резко пришли к этому, и если ты хочешь остановиться сейчас, то… — Нет! — Иван подорвался на месте, и Тилла на нем подкинуло вверх, отчего он вцепился в его торс. — Я… Я хочу, я очень сильно хочу этого, но, — он перевел дух и поерзал на месте, — я немного не уверен в том, как мы… В общем… — Тилл готов поклясться, что еще никогда не видел Ивана таким: он не мог подобрать слов и стремительно краснел все сильнее с каждой секундой. — Оу, так вот оно что, — наконец Тилл понял, что ему хотели сказать. Они оба осознавали, что скопившееся между ними напряжение ведет к сексу, и Иван не был готов к проникновению. — Я думаю, что мы можем поступить немного иначе, раз мы оба этого хотим. — Он полностью встал с кровати и кивком головы указал, чтобы Иван забрался на нее поглубже. Когда немую просьбу выполнили, Тилл мягко продолжил, — повернись.       Было забавно наблюдать за тем, как Иван смешно обернулся сначала, а потом с глупым от смущения выражением лица перевернулся на живот и самостоятельно встал на колени, упираясь локтями в матрас. Тилл бросил короткое «вот так, молодец» и забрался следом, кладя руки на бедра Ивана. Как же быстро они перешли от первого поцелуя к… подобному. Но это было неважно, когда у обоих тянуло в паху, а от интимности ситуации сносило крышу. Тилл полностью навалился сверху, пальцами скользя сначала на дрогнувший живот, а потом на ребра. Он нежно провел носом по покрытой мурашками шее и легко чмокнул ее пару раз, оставляя влажный след слюны на коже. Иван под ним дернулся и издал неясный звук, похожий на стон. От него исходил жар и Тиллу захотелось прижаться ближе. Он начал спускаться обратно вниз, сначала возвращая руки на бедра, а потом пробираясь ими к ширинке брюк.       Иван задышал чаще, когда ноги начали оголять. Тилл, не стесняясь, стягивал штаны вместе с нижним бельем. Он осторожно давил на бедра ногтями, и от этого создавался контраст между удовольствием и щекоткой. Одежда осталась болтаться в районе колен, не снятая полностью, и Иван заметил это только тогда, когда от него ненадолго отстранились. Звякнула пряжка ремня, и он снова занервничал. Ему захотелось посмотреть на происходящее, и он повернул голову: сначала в глаза бросилась его нагота ниже пояса и подрагивающий член, блестящий от предэякулята, потом обнаженные бедра Тилла и возбуждение, такое же влажное и дрожащее. Иван смущенно увел взгляд и вздрогнул, когда его ноги плотно сжали вместе. Это было не очень удобно, но ровно до тех пор, пока он не почувствовал, как между ляжек скользнул теплом член Тилла, задевая его собственный. От этих движений тело каждый раз словно прошибало током, и Иван тихо скулил, поглядывая на происходящее в моменты, когда его глаза не были крепко зажмурены.       Тилл аккуратно толкался, больше увлеченный процессом, чем конечным результатом. Он ласково водил одной рукой по спине Ивана, прощупывая позвонки, пока второй помогал ему держать равновесие и не заваливаться набок. Их обоих не хватило надолго и первым закончил Тилл, склоняясь, чтобы уткнуться лицом между лопаток. Когда эйфория от оргазма прошла, он вытащил опавший член из пространства между бедер Ивана и одним рывком перевернул его на спину, чтобы помочь. Смотря в его слезящиеся глаза, он быстро довел его до края, заглушая чужой стон глубоким поцелуем. Еще через минуту Тилл полностью отстранился и заозирался по сторонам, чтобы вспомнить, где в его в комнате были салфетки. Иван под ним захихикал и внезапно выдал: — Мы так и не закончили твой набросок.