Убивая молчанием

      Редлай на самом деле был семейным человеком. Во взрослой жизни его часто звали бесчувственным и холодным, непрошибаемой глыбой. Это было не так, и Гилем понял это сразу. А при более тесном общении семейная травма стала еще более заметной.       В семье Редлая каждый старший ребенок зависел от матери, а младший – от старшего. В итоге каждый оставался предан важным для него человеком. Причем некоторые дважды.       – Ты что-нибудь помнишь о Ледае? – однажды решился спросить Гилем, когда они совместно не пошли на пары.       Тишина длилась минуты три прежде, чем Редлай собрался с силами, чтобы ответить:       – В детстве она была моим кумиром.       – Вам сообщили, как она погибла?       Гилем лежал боком, лицом к Редлаю. С его кровати было видно, как в глазах друга собрались слезы, а затем медленно скатились по вискам на незаправленную постель.       – Нет.       Они снова молчали, но гнетущей атмосферы не было.       – Хочешь поговорить о ней? – снова подал голос Гилем, убирая подушку, чтобы лечь с ней поудобнее.       – О ком?       – Твоей сестре.       Редлай снова замолк на несколько минут прежде, чем перевернуться лицом к Гилему.       – Хочу.       Гилем понимающе кивнул и приготовился слушать.       – Она была самой лучшей, – Редлай улыбнулся уголком губы. – Думаю, в маме она разочаровалась раньше всех. Когда мне исполнилось десять, Ледая уже несколько лет не звала ее мамой. Когда меня задирали, Ледая учила давать сдачи. Приносила шоколадки перед тем, как сбежать из дома…       Гилем смотрел на Редлая, не отрывая взгляда. Словно пытался примерить эти эмоции на себя.       – Я плохо помню Синделая, он был гораздо старше нас всех… Даже Ледая была для него малышкой, что уж говорить про нас. Но знаю, что они общались. И незадолго до его исчезновения очень сильно ругались. Из-за мамы. Он ушел, хлопнув дверью, а Ледая расплакалась на полу. Больше я не видел, чтобы она плакала.       Редлай замолк, но снова ненадолго. Его взгляд стал серьезным и пронзительным, заставив мурашки пробежаться по затылку Гилема.       – Можешь считать меня сумасшедшим, но Ледая жива, – негромко произнес Редлай. – Я не мог ошибиться. Это точно была она, – Редлай поджал губы. – Мы столкнулись в толпе не очень давно. Она… Изменилась. Как меняются люди, отказавшиеся от прошлой жизни. Я надеялся, что Ледая остановится, и мы поговорим, но… Она ушла. Обернулась и поспешила убежать вперед. Но она узнала меня, Гил, – улыбка на лице Редлая была измученная. В глазах снова собрались слезы. – Увидел по ее взгляду… Ей было жаль. Знаешь, я… Думаю, что она чувствует себя виноватой, что бросила меня тогда. Мне всегда хотелось стать лучше, чем Ледая. Но, увы, я стал хуже. Бедная Келдая… Надеюсь, что матушка не слишком с ней строга.       Гилем поднялся со своей кровати и уверенно подошел к кровати соседа. Редлай сначала несколько секунд смотрел на своего друга, а потом подвинулся чуть ближе к стенке, так что на освободившуюся половину незамедлительно легли.       – Если бы она знала тебя сейчас, она бы тобой гордилась, – уверенно произнес Гилем, обнимая Редлая и крепко к нему прижимаясь. – Ледая, в смысле. А Келдая наверняка тобой гордится. Потому что ты лучший. И о тебе говорят, – с нажимом добавил юношу и уставился на друга. – Скажи это.       – Обо мне говорят, – вяло отозвался Редлай.       – Не это.       – Я сказал то, что ты сказал мне сказать.       – Нет. Скажи, что гордишься собой.       – …       – Редлай.       Последовал тяжелый вздох.       – Я горжусь собой, – нехотя произнес Редлай.       Гилем улыбнулся и уткнулся макушкой в широкую грудь.       – Я тоже тобой горжусь, приятель.       Редлай усмехнулся и уверенно обнял Гилема в ответ.