Сердцебиение

       ***       Все школьники уже начали собираться. Сначала был выпускной у девятых классов, только потом у одиннадцатых. Но никто не отменял репетицию танца, поэтому, пока девятиклассники уже заканчивали свою линейку и выдвигались в актовый зал, ребята принимались за дело. — А ну-ка, гаврики! Встали по парам! — объявила Елена Анатольевна, — Давайте быстренько прорепетируем, чтобы на людях не опозориться, и будем спокойно ждать нашего часа. Осталось всего-ничего! Тридцать минут! Надеюсь, слова не требуют повтора.       Одноклассники кивнули и выстроились по двое. Наш Самойлов растерялся, ведь Мария так и не появилась. Что же делать… — Нет, ну они издеваются что ли все? Маша — сама ответственность, и даже она решила сегодня меня кинуть? — удивлялся выпускник, вставая в нужную позицию, представляя в голове воображаемого партнёра.       Пока Елена Анатольевна уже рвалась к Глебчику, чтобы станцевать с ним, внезапно слышится знакомый голос. — Глеб! Я туточки! — окликнула Нефёдова, подбегая сзади, цокая туфельками. — Мах… ты блин… где шлялась?! — спрашивал Самойлов, беря её в позу вальса и осматривая. — Извини, там у Шурика что-то с москвичом случилось, еле доехали, — оправдывалась девушка, медленно начиная переставлять шаг. — Ладно, ничего страшного. Спасибо, что пришла. Прости за откровение, но я бы… задохнулся в… сиськах классухи. Спасла меня, можно сказать. ***       *Хочу перемен — Виктор Цой* — Блять, Мих! Давай быстрее как-нибудь! Вечно прёшься! Червяк и то подвижнее тебя! — возмущался Шура, пытаясь пройти через толпу. — Да, иду я! Иду! И ничего я не медленный! Просто людей много, вот и потерялся среди этих голов… — Как с Князем мутки строить он первый! А как прийти вовремя на выпускной, то всё! Миссия не выполнима! — отчитывал Уман, глазами ища своего Глеба. — Так! А вот Князя не надо сюда приплетать! Я знаю, ты ревнуешь, но давай не на людях! Ёмаё! — Всё Мих, завали ебало, — затыкая рот Горшку, нервничал лидер.       Но из-за этой всей кучи ни о каком Самойлове и речь не шла. Все выглядели буквально одинаково, да и по росту могли затоптать его запросто. — Шурик… А почему мы не сообразили позвонить для начала самому Глебу? Вместо Вадика… И договорится где встретиться? Такими темпами мы его только под конец торжества отыщем… Хотя бы узнали в чём одет?.. Уже какая никакая зацепка для поле зрения. Слышишь?.. Ёбанный рот, Шур! — заметив странную тишину, обернулся Горшенёв. Но под боком никого не оказалось, — Блять, и вот куда он пропал?! — Да здесь я! Тихо ты!!! — негромко отозвался Александр, сидя на корточках и держась за штанину друга. — СУКА. БЛЯТЬ. ЁПТВОЮ-… — испугался парень, вздрогнув всем телом, — Чёрт долбанный! Вот ты кто! Нахуй по полу ползаешь?! Ёмаё! И кто из нас теперь червяк?! Встань нормально! — попросил Михаил, начиная наклонятся, чтобы помочь подняться. — Стой ты, нахер, смирно! — шипел Шура, по кому-то бегая глазами. — Видишь ту страшную женщину?       Горшок, нахмурившись, оглянулся вокруг, но такую названную персону не нашёл. — Какую из ты имеешь ввиду? Тут дохуя страшных тёток! — шептал также товарищ. — Да нахуй вон стоит напротив тебя, слепой!       Рост Горшенёва хоть был и большим, однако не обещал сразу становиться разведчиком и тут же находить противников. На горизонте взгляд зацепился за какую-ту женщину лет шестидесяти. Брюнетка с короткой стрижкой и в красном пиджачком костюме. Не сказать, мгновенно, что вызывает страх и отвращение. — Ты про ту, которая в красном? — уточнял Михаил. — Да! Про этого дьявола! Если что ты меня не видел и мы не знакомы. — потихоньку передвигался наш ниндзя за дружка. — Эй-эй! Агент! Я думал, что ты лишь волосы боишься стричь в этой жизни! А тут конкурент появился! Набедокурил что-то? — Догадался наконец-таки… Честно, был грешок, но совсем небольшой… — Что-то по твоему нынешнему положению тела, кажется, что нихуя немаленький… — Всё заткнись-заткнись! Меня нет. — и наш самурай на корточках ушёл во мглу других ног, скрываясь ото всех. — Ну ахуеть, не встать! Меня значит отчитывал за то, что медленный и не хочу найти выпускника. Вот я пришёл, а он наоборот съебался! Ёмаё! Заебись! — бухтел Миха.       Но к удивлению этот дьявол направился в его сторону, подозрительно улыбаясь. Её взгляд был очень пронзительным, что при одном столкновении заставлял окаменеть, будто настоящая горгона. Горшенёв не мог сдвинуться с места. Волнительно дыша, парень оглядывался из стороны в сторону, убеждаясь, что именно его восприняли за жертву. Сглотнув, Миха вновь приподнял несмело головёшку, как перед ним уже лицом к лицу оказалась названная дама. — Здравствуйте, молодой человек, не бойтесь. Я Маргарита Александровна. Чего вы так испугались? — спросила она, поправляя острые кошачьи очки. — Ах, здравствуйте… Извините, просто подумал, будто мы знакомы и… заволновался, что не узнал… — Ничего страшного, со всеми бывает! — отмахнулась она, после чего задумчиво произнесла следующее, — Слушайте, а вы случайно не знакомы с Александром Уманом? Вы очень уж с ним схожи… — точно впилась ядом Маргарита, — А то мне показалось… что он где-то тут проскальзывал на глазах. — Случайно не знаком… Мне… кажется вы меня с кем-то путаете!.. Хах!.. — наиграно смеялся Мишка, — А чем же я с ним схож?.. — врал как мог Горшочек, проклиная про себя друга засранца. — Он такой же кареглазый… с длинными волосами… и стилем в одежде… Только вот худой как прутик, в отличие от вас. — Простите, не знаю такого. Но у меня тоже присутствует ощущение, что подобного видал здесь. А зачем он вам? Что-то натворил? Или любимчик школы? — Нет, Михаил Юрьевич, ни в коем случае не любимчик. — А… я же не представился, откуда вы- — встрепенулся парнишка. — Я всех тут знаю. Понимаете, Горшенёв, я как снайпер. Всех вижу и контролирую, а другие обо мне даже и не догадываются. — женщина немного поправила футболку у Миши. — А нужен он мне, потому что много неприятностей школе принёс, всё не могу выговор на него сделать. В курсе, что в городе кружит, но никак ухватиться не могу. Как встретите его здесь, приведите к охраннику, он поймёт. — Х-хорошо… — кивнул слегка бледный Горшок. — Рада была познакомиться. — ухмыльнулась дамочка, растворяясь мгновенно, как до этого Шура.       Быстро дыша, Михаил стал снова искать прохендея, готовый отхлестать ему задницу по полной программе. — УМАН! ЁБАННЫЙ РОТ! ГДЕ ТЫ ПАДЛА! — окликал он. ***       Глебка уже выслушал нудные пожелания учителей и такую же по содержанию песню. Оставался танец учеников. Пока директор льстил своей речью всей администрации, Самойлов стоял рядом у входа, грустно вздыхая и одним ухом улавливая Машку. — Ну и вот, поэтому планов на вечер не строй! Хорошо? Мы тебе устроим небольшой сюрприз! — интриговала Нефёдова, беря под локоть Глебыча. — Ох… не думал, что вы что-то будете придумывать… Хорошо, я приду. — как-то печалился парень, всё скучая о другом человечке. — Плохо о нас думаешь! Только вот есть предупреждение важное от Шурика… Он сказал вообще от деда отстраняться, при возможности лучше убегать. — ТАК! — раздался внезапный голос из кустов.       Ребята сразу же повернулись, находясь в полном шоке. За спиной они увидели, как ни странно растрёпанного Умана, который убирал руками ветки, мешающиеся у лица. — Шура… ты- — начала удивлённо девушка, как её в секунду перебили. — Маха! Я тебе что говорил? Ты зачем всё распиздела?! Это должно было остаться в тайне! — фыркал парень, пытаясь отодвинуть пряди своих волос. — Ты о алкоголизме Степаныча?.. — переспросил Глебсон. — Нет! Про сюрприз! Блять, с вами что не делай, нихуя ничего не сваришь. Один потерялся где-то, второй опаздывает, третья трещит не впопад, четвёртый вообще какого-то хуя не пришёл, пя- — А пятый в кустах лежит. — Да, Глеб, а пятый в куст- ЭЙ! Вообще-то в меня тут засада… конспирация… — Какая в жопу засада, Уман?! Детский праздник сегодня, что ты из себя камикадзе строишь! — сел также на корточки парнишка. — У меня к нему такой же вопрос. — сказал Горшенёв, появившись сзади Шурика магическим образом. — БЛЯТЬ! ГОРШОК! ЁПТВ- — заматериться пуще Шура, упав из-за равновесия на землю. — У меня к тебе точно такие же эмоции, не переживай! — взяв за плечи дружка, возмущался тот, — Что ты там натворил такое, что меня эта ведьма захотела к себе забрать?! Вместо тебя для выговора! Решил мою жопу подставить, да? А сам смотаться? Ещё другом после этого себя называешь?! Откуда она знает меня? Почему этот дьявол ищет любимчика по всему городу?! Рассказывай немедля!!! — Горшенёв хватается руками за шкирку Шуры и приближает к себе. — Ох, Мишенька… я… ну как объяснить… — сменил он на высокий голос свой тембр. — Шур, я тебя кастрирую сейчас же. ПРЯМ В КУСТАХ! — сорвался он на крик. — А-Э-А… НУ-У… — заволновался товарищ, — Я в один прекрасный день решился открыть её кабинет по просьбе классухи… и… сломал ключ напополам в скважине… Из-за этого мне пришлось выбивать дверь ногой… В итоге она не упала, а всего лишь образовалась дырка в дереве… После этого я убежал к трудовику. Возвращаясь с ним заделать это происшествие, я СЛУЧАЙНО бросил ей в открытое окно молоток… И разбил комп… Там ещё были проблемы с учебниками… Я их не сдал… на радостях заранее сжёг на поле, чуть не спалив школу… Там ещё детей в подвале запирал. Потом снимал проститутку на двадцать третье февраля, которая оказалась англичанкой… Ну там к тому же и- — ХВАТИТ!.. — опять крикнул Мишка, прибывая в огромном ступоре, — Не хочу больше ничего слышать… — угомонил он Шурика, — Вроде спокойный человек с виду, а в школе явно шило в заднице тобой управляло. Конечно же, ты не желаемый здесь гость! — Я смотрю, ты прям уж скучаешь по шараге! ***       *Сигареты — Земфира*       Парни опять начали ссориться из-за пустяка. Мария пыталась их привести в порядок и померить, однако они, кажется, наоборот желали выплеснуть гнев и хорошенько посраться между собой из-за подставы Шуры. Глебушка не выдерживал всего этого. И так настроение было дерьмое, дак ещё и друзья ругаются.       Поэтому закрыл ушки, слегка наклонил голову и удалился. Не глядя вперёд, Самойлов хотел как можно быстрее найти укромное и тихое местечко от всевозможных криков с шумом, чтобы побыть наедине. Пройдя вдоль кирпичных красных стен школы, парниша находит такую локацию. Это была небольшая площадка около второго заборного входа в учреждение. Мало кто заходил на данную территорию. Да и были там лишь пару скамеек, никаких качель и горок в помине не имелось. Глебка сел на крашенную синюю скамейку под берёзой и по какой-то причине вздыхал. Не так он представлял свой выпускной. Думал, что будет подвижнее, энергичнее… а получилось всё как всегда. Много раз юноша его воображал в сакральных фантазиях. Что придёт мама, папа, брат, бабушки с дедушками, друзья… с одноклассниками в последний раз проведёт классно время.       Но как и требовалось ожидать, всем ровесникам на друг друга абсолютно насрать. Кроме единственного Артёма, и то, наверно, из вежливости спросил. Друзья, да, пришли… но ведут уже слишком раздражающе. Постоянно цапаются из-за ерундистики. Папа… не явился по понятным исходам. Мама… обещала по телефону. Только вот неизвестно как так электричка у неё умудрилась выехать, чтобы настолько не успеть на назначенную станцию. Ведь перед этим Глеб лично смотрел все маршруты по времени, и такая задержка была ему дико непонятна. Никто не мог его просто так обхитрить. Бабушки с дедушками… половина умерли… да и под восемьдесят лет им, физически не осилят. А брат? Как же Вадик? Он же так распинался, что дорожит младшим. А в конце концов… откровенно наврал.       Глеб шмыгал носом и легонько мотал ногами. Не опять, а снова у него накопилось уйма вопросов, на которые у всех нет нормальных и стоящих ответов. Парню стало плевать буквально на всё: на вальс, на аттестат, тем более на школу. Ему хотелось просто разделить адекватно радость такого торжества с близкими… Но у одних неотложные дела, у других засада, у третьих… третьих вообще нет. Самойлов в глубине души уже признался сам себе, что был бы рад видеть даже Степаныча, так как он единственный оптимист в их компашке.       И вновь — «вспомнишь лучик вот и солнышко, как говорится». Вадим уже как можно скорее закрывал машину, побаиваясь, что всё пропустил. Глядя на часы, Самойлов перевёл дух, рассчитывая на то, что двадцать минут не очень уж много для опоздания. Сегодня Вадя одел белую рубашку с тем дорогим памятью галстуком, что покупал Глебка, и обычные чёрные брюки. Ведь в этот день не он звезда, а кое-кто другой. И засветлять его красоту довольно-таки несправедливо.       Видя, какая очередь у главного входа, Вадимчик идёт через второй. Раньше в эту же школу, он любил ходить именно сквозь него. Было тут по-своему уютно. Деревья, красивый вид на атмосферные хрущёвки напротив, на детский садик с дорогой… — Раз любишь меня, почему заново кидаешь? — спрашивал в воздух безответно младшенький, — Так открылся мне, что я аж зарыдал. Зачем заставляешь повторно?..       Вадим проходил рядом у лавочки, на которой сидел братик. И мгновенно окаменел, услышав такие заявления знакомой интонацией. Парень удивлённо заострился на них, не ожидая увидеть сегодняшнюю персону праздника именно тут. Поэтому решил, выслушать юношеские и чуткие переживания. — Я же… не эгоистичная сволочь. У меня тоже есть чувства! — Глебка достал из кармашка штанин телефон, открыв, стал искать что-то.       Найдя фотографию старшего в галереи, он расширяет её, чтобы на изображении был виден хорошо его портрет. Там брат выглядел очень улыбчиво, так как на нём лежал его сын, убийственно и смешно смотря на оператора. Эта картинка обязывала подсознательно также нежно приподнять уголок рта. Однако у нашего печального Пьеро не получалось этого сделать. — Я сколько раз подводил тебя? Вспомни? Много раз, соглашусь… — вспоминал Глебыч, загибая пальцы, — Но это было из разряда упасть и навернуть шею! Навредить себе! Я же не бросал свои обещания… Всё выполнял, что скажу… Почему ты так не делаешь…       Глебчик настроился на рассказ своих мыслей, собрался силами и выдохнул. Какие-то кошки… невоспитанные, как Василий! Скребли ему больновато внутри и требовали какого-то решения хоть и небольшой, но ощутимой проблемы… — Почему так сильно желал прийти сегодня на выпускной, а я тебя до сих пор не встретил… Почему когда сдерживаешь одни обещания и раскрываешь их мне спустя вечность, то потом забиваешь на другие… Почему ты такой ласковый, но потом резко становишься сложным… Почему ты сначала дорожишь мной, но после делаешь трещины как в стекле, из-за недосказанности. Почему сначала много лет был колючкой для любви, а сейчас нарасхват. Почему тогда я хотел тебя всего, везде и всегда рядом с собой всё время, а сейчас боюсь. Уверен, что сделаю опять что-то не так… и ты упорхнёшь из дома… Да, в детстве неосознанно строил огромные неприятности, которые привели к скандалу. Но это делал лишь потому что… — запнулся он, легонько краснея. — Л-люблю тебя… — сошло со рта то, что по ощущениям ужасно запретное и неправильное, — С-слышишь?.. — искреннее вырвалось у него. — Очень л-люблю… всего тебя. Каждый палец, прядь волос, ямочку… Всего… понимаешь? Мне вообще не важно кровный или нет. Ты для меня такой же! — поджал Самойлов губы, уводя взгляд куда-то вниз, — По этой причине и прощаю постоянно. Если бы ты взаимно чувствовал это по настоящему… то пришёл бы! И обнял меня крепко… Не делал мне конфузы, из-за которых я щас страдаю и так волнуюсь за тебя. Где ты, что случилось, поел ли ты утром, выспался ли хорошо, нашёл ли свои носки после стирки… И многое другое… Это отличается от того, что тогда говорил Бортнику!.. Ну точнее попытался сказать… Не надо ревновать! Понял, что нравиться и любить это разные вещи. Нельзя сравнивать. И такое я не смогу никогда ему сказать, в отличие от тебя… Вот где же ты? Скажи… — шептал жалобно. — Я здесь, маленький. — послышался добрый голос.       Внезапно рука старшего размещается на плече у выпускника. От родных звуков сразу вбросило в дрожь. Парень аж побледнел от испуга. — В-ВАДИК?!.. — сбито дыша, развернулся он, опешив. — Тот самый. И да, я понимаю, что нельзя такие понятия сравнивать. Они абсолютно различны. — промолвил заботливо Вадим, доставая что-то из-за спины. — Это тебе, малыш, с праздником. Прости, что не вовремя приехал. У меня случилась неприятная стычка с Натальей. Вот и… пришлось лишнее время в пробке побыть. Так и знал, что скорее всего опаздаю.       Джентельмен достал букет пышных роз. Те были нежно-розового цвета, а на концах более красноватые.       Глебушка ошеломлённо захлопал ресницами. Его внимание растерялось от такой неописуемой красоты и появления. Да-да, парни того же возраста сейчас восхищаются от компьютеров и наличия выпивки, а наш Самойлов от цветов. Даже в руках не помещался такой презент. — Аккуратно, не поранься. Надеюсь, там все шипы срезали. — сказал Вадим, присаживаясь рядышком. — Ах… Вадь… зачем… — тихо бормотал наш стесняшка, — Не стоило… Ты сам-то не поцарапался?.. — беспокоился тот. — Нисколечко, — ухмыльнулся, разглядывая как-то по-другому Глеба и распрямляя руку на спинке скамьи. — Тебе хоть нравится? Знаю, банально, но… я подумал, что вы схожи. — Да, очень, — нюхал Глебка чудесный запах, наконец-то ухмыляясь. — А чем же?       Как только под рукой вновь оказывается твой человек, то сразу настроение меняется. Даже Глебсон забыл, почему так хандрил до этого пару минут назад.       Вадик лишь взялся чуть-чуть за щёчку юноши. — Своим цветом лица, — ответил правдиво он. — Спасибо большое… Так ты… из-за цветов тоже задержался? — Нет, Глебушка. Однако… я всё услышал, на что ты нажаловался. — Только не говори… что всё-всё?.. — неловко добавил парнишка, умоляя всевышние силы на ответ «нет». — Всё-всё малыш… всё-всё… — тот убирает спадающую кудряшку у Глеба, после чего продолжает, — И… ты никак не создаёшь мне проблем! Будь уверен. Если это как-то и мешало бы, то я б давно рассказал, как есть. Не загоняйся, пожалуйста. — Просто… когда я переживаю, то накручиваю себя до чёртиков… вот и… — перекладывая подарок на свою сторону, мямля, оправдывался младшенький. — Больше не буду…       Младший приподнял легонечко голову, осмелившись через скованность, посмотреть на свидетеля откровенного преступления. Как натолкнулся на пристальный взгляд кота. Он был иным, не злым и не добрым, совсем новым, не как обычно. Каким-то родительским и одновременно таким же нерешительным, как сам Глеб. Эти очи просматривали младшего очень тщательно, заботливо и на сто процентов всей любовью, которой обладали. Не врут же люди, что глаза — это зеркало души человека. Настоящая его внутренность и личность. — Ох, Глебушка. Какой же ты у меня романтик-дурашка. Всё воспринимаешь чересчур близко к сердцу, — произносил Вадик, — Ну как я могу не прийти и оставить тебя без внимания? А? Малыш? Ты же самое настоящее сокровище, что у меня есть на свете! Как я могу променять его на что-то другое? Уверен… на слух, как будто муж-изменщик отчитывается жене, но всё же… Я люблю тебя… — парень словно мурчал, — Какой раз уже повторяю! Безумно, точно до чёртиков, как ты и говорил… Что не знаю… куда все эти чувства девать… — пододвигался он ближе к брату, — И… извини, что не соответствую твоим ожиданиям. Да, соглашусь, характер у меня местами непредсказуемый. Однако… это скорее по отношению к другим. С Шурой я сразу становлюсь злым, потому что знаю, он что-то натворил. А с тобой всегда спокойный, стараюсь не огрызаться. Я… понимаю, из-за чего ты накрутил себя. Из-за моей истории вчера. Наверно она перевернула тебе весь мозг и принять её довольно сложно. Но я надеюсь, что… это никак не повлияет на наши взаимоотношения? Не хочу, чтобы ты так расстраивался по этому поводу… Не думал тебя доводить до слёз и тем более до таких стрессов. Но ты сам просил и умолял рассказать всё как есть, обижался, истерил, ругался… Так что… решил, что пора. Однако, видимо, ты был вовсе не готов к этому… Прости за мою оплошность, надо было попридержать это.       Самойлов прикоснулся правой рукой к лицу мелкого снова. Большим пальцем бережно прошёлся по скуле, щекотливо по челюсти. Подсознательно парень сам додумывал то, о чём ещё мыслил Вадик. Будто бы читал его, как книгу. Всё было написано буквально у него на лбу. Вадим чуть склонился и второй рукой обнял юношу. Затем засмотрелся на пухлые губы Глебчика, которые слегка приоткрылись. А после робко чмокнул его в и так розовенькую щёку, крепко прижимая к себе.       Глебушка замирает, тут же покрываясь мурашками от удовольствия. — Вадик, ну ты чего?.. — тихонечко промолвил Самойлов, на что старший всё не отдалялся, наблюдая на реакцией.       Он оставляет ещё поцелуи около подбородка, виска, кончика носа, не сдерживая полученные милые впечатления о заботе маленького. Что мелкий так переживает за то, как брат поспал и тд. Для него Глебку будто подменили или же быстро вырос в мыслительном и чувственном плане. Сразу был виден прогресс. Вместо «просто нравиться лучший друг», сказать нынешнее признание… было хорошим результатом, достаточно осознанным. Это давало упокоение Вадиму. Что младший не будет больше попадать в какие-то непонятные абьюзивные сети, сможет отстоять свою позицию и окончательное решение. — Вадь, ну Вадик! Чего ты?.. Мы же в школе! Давай лучше дома?.. — стыдливо отодвигал от себя соблазнителя Глебчик, скромно расплываясь в улыбке, — А если нас увидят?.. Тогда мне точно документ не выдадут. — Выдадут, куда денутся. Беру всю ответственность за свои сделанные поступки.       Глеб берёт кисть Вадима в свою небольшую ладошку и начинает приятно поглаживать, немножко массируя.       Самойлов-старший мог вечно наблюдать за пунцовым братом. Это доставляло ему неописуемые ощущения. — Вадь, — негромко позвал выпускник. — Мм? Да, солнце? — А… можно мне тоже… — Что ты хочешь? Проси всё, что пожелаешь! — И… даже п-поцеловать тебя? — уточнил наш юноша. — Пф! Ещё спрашиваешь! Глеб, я настолько монстр, что ты боишься лишний раз прикоснуться ко мне? — интересовался брат. — И что за несправедливость возникла? Почему мне можно, а тебе нельзя? — Нет-нет-нет! Что ты!.. Просто… мало ли ты не в настроении… Не хочу как-либо- — Глеб, не неси чушь. Всегда, когда с тобой, то в прекрасном настроении нахожусь! Я весь в твоём распоряжении. Делай всё, что посчитаешь нужным.       Глебка, сбито дыша, закрывает глаза. Вслед за этим дотрагивается до волнистых волос, как сажа по цвету. Входит в них пальцами. Далее пристраивается поудобнее и осмеливается. Парень оставляет невинный мягкий поцелуй в уголок рта, затрагивая незначительно губы собеседника. Затем ещё один с другого конца.       Вадим от неожиданной приятности, закатывая, прикрыл очи тоже, краснея сильнее юноши. Он захотел, чтобы именно этот романтик — стеснительный мальчишка целовал его так каждый день без каких-либо нужных на это причин. Не робя, тот прижал к себе двумя руками Глеба за спину, чтобы тот был уверен вы своих действиях.       Слегка отдалившись от розового лица, Глебка опять почувствовал себя виноватым и слишком раскрепощённым. Однако брат вообще даже о таком и не задумывался. У него в голове таких плохих впечатлений вовсе не было. Тот желал в ответ сделать ещё что-нибудь хорошее младшему, задарить его всем, что попросит. Ради того, чтобы видеть эту редкую улыбку и скромные выплески нежности. — Какой же ты у меня… зашуганный. — Вадим также наклоняется и целует мелкого в уголок, но заходя уже наполовину, — Надо тебя чаще тискать. — предложил тот, затем чмокнув в головушку. — Ах, В-Вадик… Я… я… — начал было нервничать смущённый Глебушка, как вдруг кто-то вышел из-за поворота.       Это оказалась злющая Машка, которая грозно направлялась вперёд к нашей парочке. Во взгляде у неё моментально читалось: «Самойлов, я убью тебя». Чему сам Глебыч безоговорочно верил. — Самойлов! Я тебя значит ищу везде! А ты тут прохлаждаешься с Вадимом?! Тебя люди заждались! Все выходят уже, марш на сцену!!! — Щас Маш, уже иду… — Не иду, а БЕГОМ!!! — сказала Нефёдова, цокая быстренько туфельками в сторону школы. — Вадик, прости… Спасибо за цветы, за понятие всей ситуации вечерней, за… всё в общем. Но мне нужно срочно бежать. Поболтаем потом, хорошо?.. — не хотя отпускать руки брата, извинялся Глеб, вставая. — Всё хорошо, малыш. Беги, конечно же. Я следом за тобой. Зря что ли телефон чистил? Мне нужны наилучшие кадры! Позируй мне, ладно? — предупредил Вадик, на что младшенький чмокнул его в правую щёчку, а затем шустренько поскакал к остальным ребятам.