Сердцебиение

                                                  *Жить в твоей голове — Земфира*       Уже давным-давно стемнело. За окном стрекотали жучки и шелестели листья. С улицы легонько играло радио соседей, гавкали бегущие щенки по дороге. Наши ребята умаялись, потому что кроме забот по саду они устроили уборку дома, которая растянулась до самого вечера.       Самойловы сидели на кухне. Так как Вадим обещал что-нибудь сварганить младшему, он своё слово сдержал. Стоял за плитой, доготавливая любимые фрикадельки брата с макаронами. Глеб в это время мотал обессилено ногами, развалившись на столе, ожидая долгожданный ужин, ведь с утра опять ничего не ел. Как только раздались звуки зазвеневшей посуды, парень активизировался и тут же подлетел всё расставлять. — Совсем голодный? — спросил Вадик, оборачиваясь на помощника, — А я говорил, позавтракай! Нет, за кустами помчался. — Ну если выбирать между едой и устранением возможных пиздюлей от матери, конечно же, лучше второй вариант, чем завтрак.       Вадя только закатил глаза и усмехнулся, накладывая свою вкусную стряпню в тарелочку Глеба, которую он так волнительно держал. Со стороны казалось, что у младшего вот-вот слюнки потекут от одного только вида в сковородке. Глебчик, не стерпев голода, пока Вадик отвлёкся, сразу попробовал то, что было намотано на вилке у брата, и вновь замычал от удовольствия, как и в прошлый раз. — Боже, как вкусно. — довольствовался Самойлов, закрыв очи. — Глеб! Ну ты чего? Как бедный родственник, я не могу! А если увидят такую картину? Скажут, что вообще ребёнка не кормят! Сядь, нормально поешь, не налету! — Наооборот, очень хорошо кормят, ради такого можно и целый день потерпеть. — ответил парнишка, садясь на свой стул.       Вадим, хмыкнув, поставил чайник, радуясь в душе, что его старания не проходят зря. Результат виден на лице постоянного клиента. Буквально недавно они боялись и слова друг другу молвить, а теперь, спустя неделю, ведут себя, как будто ни в чём не бывало, почти как раньше.       Старший решил набадяжить не самогон, как мог подумать мелкий, а чай. Но не просто чай, а очень вкусный с имбирём, мёдом, лимоном и мятой. Поставив маленький заварной чайничек по середине трапезы, брат присел рядом с Глебом, который вовсю уплетал макарошки. — Ну что? Съедобно? — Ещё как! Ты ещё спрашиваешь! — с набитым ртом говорил брат. — Ну и славненько, — промолвил Вадя, начиная ужинать тоже.       Через пару вкусных и молчаливых минут Самойлов подставил чашку и налил мелкому чаёчку, чтоб тот хотя бы запил чем-нибудь. — Попробуй, я, конечно, не бармен, но что смог, придумал. — пододвигая напиток, скромничал он.       Глеб слегка подул в чашку, пытаясь охладить содержимое, а после принюхался. — Ну вроде хорошо пахнет, отравиться не должен, — с насмешкой дополнил он, затем немного отпил, — Вадь…       Произнёс тихо он, на что Самойлов тут же испугался, думая, что реально с этим чаем что-то не так. В голове мгновенно пролетела куча мыслей, а именно: достать ли аптечку, вызвать рвоту или скорую. Но в итоге парнишка посмеялся над застывшим в ожидании видом Вадика и продолжил: — Вадь, а ты уверен, что не бармен? Мне просто кажется, ты что-то скрываешь от меня, точнее свои способности.       Глубоко в душе тот выдохнул, успокоившись, что не придётся ехать в больничку. — О каких-таких способностях ты говоришь? — игриво двинув бровями, поинтересовался он. — О всех. Слишком ты… классный в готовке. Мать приедет, забастовку обиженную устроит. — хихикал Глебчик, — Хочешь попробовать? — приближая свою кружку к старшему, спросил младший.       Вадим послушно отпил, прикасаясь к держащей руке брата. Причмокнул губами и лицом сделал выражение «ну сойдёт». — Не слишком намешано всего? Может убрать что-то? — заинтересовался Вадя. — Всё прекрасно, не надо ничего менять! Ты только скажи, сможешь ли с малиной сделать подобное? — Для тебя всё, что угодно, маленький. — прошептал старший, отпуская его.       Глебка только улыбнулся, ликуя, что у него появился собственный бармен, да ещё какой! Наверняка со стажем! ***       *Лампочки — Земфира*       Парни комфортно молчали. В комнате были лишь слышны звуки столовых приборов, жужжание холодильника, ветра, бьющего в окно. В общем полное расслабление. Глебушек всё пялился на Вадика, положив голову на плечо и хлюпая свой вкусный чай из любимой кружки с котом. Рассматривал эти вьющиеся волосы, добрые глаза, которые время от времени поглядывали на него смущённо тоже. Приятный голос, по которому он скучал все годы.       Глебка во время готовки рассказал про школу, старшие классы. Что увлекается музыкой в свободное время, этим они оказывается похожи с братом. Про друзей подробно говорил, про Мишу, Князя, Машку, Шуру обоим хорошо знакомого, и слегка затронул Лёву. После этого они вспоминали какие-то моменты из детства и тихонько хохотали. А Вадя рассказал ему, что состоит в музыкальной группе, будучи там и певцом, и электрогитаристом. Что закончил нормально радиотехнический институт в другом городе. И теперь уже год работает в какой-то конторе, которая чинит разную аппаратуру, компьютеры и продаёт технику. Сейчас, так как мама уговорила брата приехать, он работает удалённо с ноутбука, взяв на себя должность менеджера и администратора. Отвечает на звонки покупателей техники, тех кто спрашивает, когда можно забрать вещь и готова ли она. Иногда редактирует сайт, чтобы можно было удобно посмотреть ассортимент и тому подобное.       Однако младшему работа Вадика была не так важна, как-то, что мучило его по сей день. Слегка собравшись с мыслями и прокашлявшись, чтобы выглядеть посерьёзнее, Глеб решил наконец-таки узнать то, что хотел ещё по приезде. — Ва-адь, — позвал он легонечко брата, — Ну так… — запнулся, — Почему ты исчез? И вообще не выходил на связь?..       Но тембр подвёл парнишку и это больше звучало как мурлыканье, а не солидный говор.       Старший на него робко поднял взгляд. Думая, не послышалось ли ему? Пугливо пробежавшись по мелкому, Вадим уводил очи, как бы не осмеливаясь начать обсуждение этой щепетильной темы. Руки стали нервно постукивать по столу… — Вадь?..       Брат только вздыхал и не говорил ни слова. Единственным спасением в этот момент были часы, которые показывали счастливые десять вечера. Переведя внимания на младшего, который сверлил своим милым и волнующимся личиком, Вадик промолвил: — Глеб… я…       И всё-таки не рискнул, оставив это пока что в себе. — Я с удовольствием бы тебе объяснил всё как есть, но… Настроение не то, для этого… Да и поздно уже. Может попозже поговорим? Мм? — вставая из-за стола, пояснил он.       Глебка только опечалился, расстраиваясь из-за того, что наверно никогда не узнает ни от кого правды, даже от родственного человека. — Попозже — это никогда? — уточнил Самойлов, снова начиная дуться. — Н… нет, конечно… — мялся Вадик, подходя ближе, — Просто… думаю тебе это пока не нужно. Честно, расскажу, но чуть-чуть спустя время, ладно?.. — пытался наладить компромисс.       Но тот лишь отворачивался, показывая, что вновь обижается за умалчивание. — Глебушка… ну не загоняйся ты так. Никто от тебя ничего скрыть не хочет. Я правда устал за сегодня. Готовлю тут у плиты, кусты с тобой ищу и сажаю, в город нас собираю. Это тоже утомляет, да и ты видно умаялся очень. Отдых нам не помешает. — наклонился он к мелкому, пальцем прикоснувшись сверху вниз по надутой губе. — Не обижайся, хорошо?       Глеб еле-еле ухмыльнулся уголком рта, стараясь не показывать настоящие эмоции. Старший от него отпрянул, осознавая, что этот мир так легко не функционирует и доверие нужно добиваться непрерывными годами. — Ладно, пойду я наверно. — сказал Вадим, как тут его остановил Глебчик, ухватившись за край джинс. — Подожди… — тихонько промолвил он, — Раз такое дело… Может… у меня поспишь? У меня мягче, чем на диване, и комфортнее. Да и вижу, что как мама тут хозяйничаешь весь день. Вымотался сильно…       Вадик только хмыкнул и приблизился к Глебу, одну руку оперев на спинку стула. — А в кого вы такой галантный, молодой человек? — ехидно улыбнувшись, как Чеширский кот, и поведя бровями, спросил Вадя. — В старшего брата… — стеснительно добавил парнишка, не полагая, что это прям большой поступок с его стороны.       Вадя только рассматривал робкого Глеба. Каждую ресничку на голубых глазках, каждую родинку, каждую извилинку на пухлых губах. Ему всегда хотелось обнимать, щекотать, целовать брата, как бы странно не звучало. Быть как можно ближе с ним… несмотря на свои же барьеры. Возможно такое поведение повелось из нежного довольно детства, где все вокруг родные так делали: родители, бабушки с дедушками, тёти, дяди и не было никаких вопросов. Со временем эти чувства обесцветились, но сейчас они вспыхнули сильнее от этой долгой разлуки. С новым желанием и пристрастием.       Вадик коснулся руки брата, которая лежала на столе, немного накрыв её своей. Сблизил пространство между их лицами как можно больше, оставляя какие-то жалкие десять сантиметров. После снова взглянул на два смущённых озера, которые с каждой секундой становились неувереннее и по-детски пугливее, не зная, как реагировать. Его алые губы немного приоткрылись, желая что-то сказать и возмутиться, но почему-то не смогли… Младший был очень послушным ребёнком, никогда не перечил почти родителям. Бывало, разумеется, вылетит что-нибудь со злости, но он старался так выражаться без их присутствия. Поэтому возражать Вадиму, тоже был не в силах.       Глеб только сглотнул, не понимая, что от него хотят. Поведение старшего его насторожило, тот любил такие неожиданности. То улыбкой заворожит Чеширского кота, то на стол тебя посадит, а потом прижмёт крепко-накрепко. Предсказать от него что-то точное просто невозможно. — Так хочется просто взять и… — поджимая губы, думал он про Глебушку, который удивлённо моргал.       Но Самойлов остановил дальний ход мыслей, прекрасно осознавая, что испугал брата, да и себя самого своими хотениями. Он бы с удовольствием обнял его, сказал, что Глебка самое бесценное сокровище в этом доме. Однако… наверно мелкий не оценит такие сюсюкания, взрослый всё-таки. Да и парень у него какой-то есть, неприлично. — Ты… тоже иди спать, не засиживайся здесь долго. Допей и на боковую. — ласково произнёс Вадя, затем одной рукой вошёл в кудри Глеба, приблизил к себе его голову и чмокнул в макушку, — Спокойной ночи. ***       После этого старший брат ушёл, оставляя пылающего румянцем Самойлова одного на кухне. Он был в замешательстве, прогружая всё произошедшее, пялясь в чашку. — Что это сейчас за напряжение нахуй было… — мыслил младший, — Кажется, что просто схожу с ума на этой чёртовой даче. То Вадик у меня страшный и грозный, а на самом деле мамочка. То какие-то долбанные навязчивые чувства к лучшему другу, которые не оправдались и не взаимны… В город что ли вернуться… подальше от всех… где покой…       Рассматривая этот вариант всерьёз, парнишка невзначай вспомнил их хрущёвку, только шесть лет назад.       Это были первые деньки сентября. На улице светло, но одновременно прохладно из-за сильного ветра. Разноцветные листочки потихоньку кружились возле деревьев, перемещаясь на крыши и бампера стоящих машин. Дождей пока не наблюдалось, было сухо. Тогда Глебке как раз исполнилось двенадцать и он пошёл в шестой класс, а Вадик поступил на первый курс своего института. Отучившись в новом заведении неделю, сын решил вернуться к родным на выходные, так как проживал в общаге с однокурсниками и приятелями.       С младшим они всегда собирались вместе в определённый день и проводили время только вдвоём. Это могла быть как прогулка, так и поездка в какой-нибудь парк, торговый центр или кино. Поскольку на дворе была суббота и довольно холодновато, ребята решили просто погулять.       Заболтавшись невероятными историями, парни забрели в соседний район многоэтажек. И решили передохнуть на их детской площадке. Там оказались одноклассники Глеба, которые играли в футбол, поэтому Вадик послушно сел на лавочку, со спокойной душой отпуская его, резвиться с друганами. Обычно так кумекали дедушки, бабушки, папы, мамы… а тут брат. Конечно, на него слегка оборачивались, однако он старался не заострять внимания. ***       Когда мелкий наигрался, он весь растрёпанный, красный и радостный вернулся к старшему. — Вадя! Вадя! Ну ты видел? А там так бегал! Так бегал! Физрук бы позавидовал… — говорил со сбитым дыханием Глебка. — Да я видел-видел. Вы выиграли? — отвечал Вадик. — Конечно! Ещё бы! Я с таким бегом обязан был забить всё! — рассказывал Самойлов, надевая свою куртку, — Да блин… — забурчал, смотря куда-то себе под нос.       Самойлов тут же подошёл к нему поближе. — Что там у тебя, маленький? — Да молния эта… — пытаясь застегнуть её, говорил он, — Снова заела… — Опять?.. Я ж её недавно чинил. Иди-ка сюда, — сказал Вадик, удивляясь, как мелкий умудряется так быстро ломать куртку. — Головку приподними, а то защемлю. Сейчас попробую что-нибудь придумать.       И старший начал проводить какие-то махинации над бедной молнией. Глебка только наблюдал за сосредоточенным лицом Вади. Оно его забавляло, то как брат любил прикусить немного язык, когда занят, он эту привычку себе тоже забрал.       Повозившись над курткой пару минут так, что маленький начал аж зевать, Вадим её всё же починил. — Ну в… вроде как готово. А ну попробуй, — произнёс старший, отдалившись от брата. — Ура, заработала! — промолвил Глебчик, сумев застегнуть. — Больше не ломай, хорошо? Ты просто резко молнию не тяни, и она будет, как миленькая. — Спасибо, — улыбаясь, добавил Глебка, потянувшись к Вадику.       Тот только вздохнул и наклонился к маленькому, соприкасаясь носами. После того как старший поставил нежный барьер братику, смачные «чмок» в щёку заменились эскимосскими поцелуями, бодаясь «клювами». Мелкий только зажмурившись хихикал, его это веселило.       Как вдруг они услышали неприятный шепот за собой в пяти метрах. Повернувшись, оба обнаружили типичную, в общем-то, картину — на скамейке удобно расположились две мрачные бабульки в платках. Образ их был не менее типичен, чем осуждение в их глазах — они сидели с неизменными пакетами и кроссвордом, не очень позитивно оглядывая Самойловых. — Люд, ну ты посмотри, какая молодёжь пошла. Совсем советь потеряла! — тихо, как ей, возможно, казалось, говорила женщина лет семидесяти. — Да вообще Зин, слов не наберёшься! Одни пидорасы, педерасты, срамота! Нечисть садомская! — яро поддакивая подружке, отвечала вторая бабушка.       Вадик испуганно посмотрел на них, тут же отпрянув от брата. В груди щекочущим чувством поселился дискомфорт. Женщины, сами того не ведая, своим коротким диалогом подняли внутри ураган чувств: недоумение, смущение, непонимание… Слова задели за живое. Давно у него в голове крутилось то, что надо бы пересмотреть их отношения с братом. Для них всегда было нормально целоваться, они делали так с самого детства, это никогда не имело подобного, отвратительного… подтекста.       Ощущения были сравнимы с ситуацией, когда ты выходишь из дома в полной уверенности, что выглядишь потрясающе, а потом кто-то кидает странный взгляд в твою сторону. И тогда уверенность начинает таять по крупицам, и образ уже не кажется тебе таким классным, и изъянов в себе находишь всё больше… И если Вадик понимал значение всех их слов, двусмысленность ситуации, то Глеб — вовсе нет. Вадиму было сложнее, чем младшему брату. Он старше, прекрасно знает о геях, — для него это не просто что-то далёкое, эфемерное, — и о гомофобах ему известно более чем. Набатом ударяло по голове осознание, что общество приплетёт не только нетрадиционную ориентацию, но ещё и инцест, и даже совращение малолетних. Душу на секунду сковал ужас.       Судорожно пробегая глазами то по бабушкам, то по брату, который стоял, как ни в чём не бывало, Вадим с каждой минутой становился всё растеряннее.       Глебка не знал обо всех этих подводных камнях, однако чувствовал то, что эти женщины сильно задели старшего своими гадкими словами. Поэтому решил поддержать его. Встав на носочки, осмотревшись, он взял за воротник Вадика, и приблизил бережно к себе. Самойлов, не ожидавший ничего подобного, вздрогнул от прикосновения чужих губ к своим. Младший, преисполненный юношеским максимализмом, захотел на зло бабулькам подарить брату поцелуй, показав, что плевать хотел на мнение общества. Он аккуратно целовал Вадика, пока тот находился в полном шоке. Тот, несмотря на приятные ощущения, мгновенно отодвинул от себя Глебчика на пару сантиметров, изумлённо глядя в светлые глаза напротив.       Мелкий лишь смотрел в ответ неловко, приоткрыв свои влажные, блестящие губы. — Глеб, ты- — начал было Вадим, но решил этот разговор отложить до дома, так как на улице такое обсуждать неуместно.       Конфузно и наигранно улыбнувшись бабулькам, Самойлов тут же взял мелкого под локоть и повёл за собой, в сторону их хрущёвки. ***       Почти всю дорогу они не разговаривали. По красней мере Вадик был тише воды, пока Глеб то и дело шепотом извинялся, боясь лишний раз шелохнуться. — Вадичка, прости! Прости! Я не хотел! Точнее хотел, но… в другом подтексте! Понимаешь?.. Хотел, чтоб они свои рты заткнули и больше не говорили чушь… Вадь! — раскаивался Глебка, поднимаясь по лестнице к себе на этаж.       Однако брат не ответил, только провернул ключ в замочной скважине и открыл дверь. Запуская младшего быстрее в квартиру. — Вадя, я… — Тс! — строго буркнул он, выглядывая в коридор головой, — Родители вроде ушли. Поэтому шагом на кухню! Разбираться… будем…       Глебчик послушно отправился куда велели. Он уже напридумывал разные сюжеты в своей голове, и не очень радужные. Не будет просто вставание в угол, а что-то похлеще и возможно больнее.       Вадим на удивление предпринял другие меры воспитания. Парень в данный момент не собирался орать на своего ребёнка, ругать, психовать и тем более его бить. Подумал, что такую взрослую тему лучше всего объяснить словами, чем какой-либо агрессией. Поэтому не задумавшись, поставил чайник, усадил маленького напротив себя у окошка, положил локти на стол, скрестил руки… Только после всего этого вновь вздохнул, настраиваясь на нужный лад.       Парнишка неуверенно сидел, так как давно ожидал как раз таки ссору. Но взамен, получил лишь тишину, которая его не успокаивала, а наоборот пугала. — Глеб… я… понимаю, что ты это сделал не со зла и… в благих целях. Пытаясь таким образом нашу честь защитить? — начал спокойно Вадя, протирая себе лоб, пока мелкий положительно кивал, — Просто знаешь… мы все индивидуальны. Каждый человек отличается по своему, начиная от днк с именем и заканчивая адресом проживания. Так и… я с тобой. Воспитание у нас одно и тоже, а вот у других совершенно иное. Если у нас в порядке вещей… ну… цёмкать друг друга в щёки, обниматься, сюсюкаться… и тд. То у остальных людей это не нормально. — Почему же? Как им могут не нравится целовашки?.. Это ведь приятно так… — не понимая, спрашивал Глеб. — Ох… Глебушка… Мир построен очень сложно. Не надейся всем и кому-то в жизни угодить. Всё равно найдутся те люди, которым ты не по душе. — повествовал старший, разливая обоим чай, — Даже из-за твоего цвета волос или чудесных родинок тебя могут сделать изгоем. — ставя рядом с маленьким кружку, дополнил он. — Да… знаю я. Несправедливо это всё… Однако, не вдупляю, к чему ты ведёшь? — Ну… есть, конечно, морали, которым если и будешь придерживаться, то тебя не будут задевать. Такие как доброжелательность… или любить маму с папой… быть послушным… — Вадя! — не выдержав, крикнул Глеб, — Я не тупой! Не тяни! Скажи как есть! Я всё пойму! — вспылил маленький.       Самойлов застыл, не решаясь сказать младшему всё прямым текстом в лицо. — Глеб… ты уже не маленький. И должен осознавать то, что… это перебор. Я имею ввиду наши с тобой тёплые отношения. Понимаешь, у людей их нет в-о-о-б-щ-е. Мы почти что исключение. Если ты у своих одноклассников спросишь даже, то все ребята не ладят с сёстрами и братьями. Большинство с ними общаются нейтрально, а остальные дерутся день на день. И для общества непривычно видеть, как мы вместе обнимаемся или вон… теперь… целуемся… — неуверенно закончил он предложение. — Короче ладно! Всё! Скажу как есть… — запнулся, — Ты не можешь со мной больше так вести! — В смысле?! — задело это Глеба. — В прямом. Можешь только с ровесницами… но никак не со мной, Глебушка. Ты же знаешь, что есть такие люди как гомосексуалисты и… их общество жутко осуждает. Поэтому… могут принять нас за них… Это пока ещё не самое страшное. Страшное то, что меня могут и посадить за такие выходки. Будто бы я совращаю несовершеннолетних… — Что за ахинея… Ты мой брат! И никак меня не совращаешь! Насколько красивым бы я не был… — А вот… другие в этом разбираться не будут. — нервничая, продолжал разговор Вадик, — Маленький… я тебя очень сильно прошу, не делай так больше, хорошо? — При бабульках не целоваться? — Да вообще при всех… и при родителях тоже, знакомых, друзьях… — И даже наедине? — И наедине…       Глеб виновато опустил голову, не желая пить вовсе свой чай. Он понимал подсознательно, что да, есть такое. Они близки с братом, но не думал, что перешёл грань, которую даже не видел. Самойлов без Вадима вообще свою жизнь представить не мог, как человек без солнца. А строгий запрет на их взаимодействия, ещё сильнее убивал его изнутри. Будто бы да, солнце есть, ты им очень дорожишь, но вдобавок убрали кислород, без которого не можешь им любоваться.