How are you, Ангел?

Я чувствую её тяжёлые ладони на плечах, её тотальный контроль на себе каждый божий день. Лёгкая, ненавязчивая, смахивающая смешинки с ресниц, она во сто крат сложнее, чем хочет казаться. Я хожу под её взглядом и не знаю, как вытравить её. Как избавиться от неё в моей голове, моей душе и моём сердце. Я измотана, выпита до дна, выстирана и высушена ею миллиона два раз. От неё нет покоя, нет сна. Она собой занимает все свободные уголки, проникает во все трещины моей жизни. Она везде и — в то же время — нигде, потому что я никак не могу за ней угнаться. Ей нужно считать, сколько часов я сплю, сколько звёзд вижу, скольким людям улыбаюсь. Она ненавидит людей вокруг меня. А я ненавижу её. Ненавижу за то, что навязчиво, странно, бессовестно тянусь к ней, как бы сильно она ни отталкивала. Своими жестами, словами, поступками она настраивает весь мир против себя. А я смотрю. Смотрю на неё одну с открытым ртом и не могу налюбоваться. Её тонкая шея, цветочный аромат плеч, длинные пальцы, которыми она хватает меня за горло, — я восхищаюсь всем. И мой диагноз прост: я заложница чувств. Я — та, о ком пишут конспект «стокгольмского синдрома». Та, которую даже препарировать жалко, потому что жизнь и без того хорошо помотала. Она смеётся над моей макушкой дьявольски, заразительно, и мне бы надо закрыть уши, зажмуриться. Представить, что её нет. Но — я настырно слушаю, настойчиво впитываю. Ведь без неё всё — пустое. Однажды я представила, что она умерла. Вернулась домой, села за стол и расплакалась. Сердце сжалось от той тоски, которую я представила. Мне стало так больно, так невыносимо. И я уткнулась в подушку лицом, чтобы мир не видел моего безумства. Без неё всё рухнуло. Без неё всё погасло. Я не знаю, как быть, если её не будет. Если я не смогу дышать с ней одним воздухом. Если не почувствую её прикосновение к своей холодной ладони. Если она не станет со мной говорить и делиться мыслями. Без неё — нет смысла. С ней — он искажён. Он испорчен, отравлен. Он перевёрнут с ног на голову, а люди вокруг думают, что так и должно быть. Без неё я — ничто. С ней я — загнанный в угол зверь. У меня нет голоса, нет выбора, нет «да» и «нет». А люди даже не пытаются меня спасать. Как давно я стала такой? Как давно моя любовь и мои тёплые к ней чувства стали настолько больными? Если, конечно, в наших отношениях остались любовь и тёплые чувства. Если, кроме сидра и рома, в них вообще хоть что-то осталось.