Those Who Lack A Home, Live Here

      Сокмин расхаживал туда-сюда по деревянному полу гостиной Джоша. На улице практически лил дождь, а Джош все еще не вернулся из церкви. Он не знал, было ли это мучительное беспокойство, скребущее в его груди, вызвано тем, что Сокмин боялся за Джоша, или же он боялся того, что ему придется сказать Джошу, когда он наконец доберется домой. Возможно, это было сочетание того и другого.              Все, что Сокмин знал, это то, что его сердце бешено колотилось.              Бешено.              Раздался еще один громкий раскат грома. Грозный, мрачный. В атмосфере не было тех особых мягкости и спокойствия, которые были этим утром. Сокмин вздохнул.              Ему показалось, что он ходил взад-вперед еще несколько часов, но на самом деле прошло всего около десяти минут, прежде чем с другой стороны двери послышалось легкое подергивание дверной ручки и звяканье ключей, и сама дверь распахнулась.              — Ты почему не спишь, любовь моя? — спросил Джош; его одежда и волосы были мокрыми, а по телу пробежала дрожь, когда он закрыл входную дверь. Несмотря на все это, Джош все еще улыбался.              — Я… я беспокоился о тебе, — смущенно ответил Сокмин, слегка почесывая затылок.              — Могу сказать то же самое и тебе, — сказал Джош, прислоняясь к стене, чтобы снять ботинки, а затем и промокшую куртку. — Я не хотел начинать этот разговор раньше, но, пока ты был в церкви, у тебя был такой вид, будто кто-то приставил пистолет к твоей голове. Я знаю, что многим ЛГБТ-людям не нравятся церковь и религия, но…              — Да, — подтвердил Сокмин, когда Джош замолчал, не переставая расстегивать рубашку. — У меня остались ужасные воспоминания о том, как я ходил в церковь. Я имею в виду… я не понимаю, почему ты кажешься таким счастливым в церкви. Типа, они… не осуждают тебя? Не подвергают тебя дискриминации? Не заставляют тебя чувствовать такой гребаный стыд за то, что ты такой, какой есть, что ты просто хочешь… умереть?..              Джош посмотрел на Сокмина мрачным взглядом и плотно сжал губы.              — Мой папа знает, что я гей, — коротко сказал он, и прежняя радость в голосе исчезла; вместо этого он заговорил более спокойным, сочувственным тоном. — Мои друзья в хоре тоже знают, что я гей.              Сокмин вздохнул, глядя Джошу в глаза с выражением, которое можно описать только как искреннее недоумение. Как будто бы то, что он сказал, было сказано на совершенно другом языке. С таким же успехом это могло быть потому, что Сокмин вообще ничего не понял.              — Как?.. — пробормотал Сокмин; его голос был таким тихим, что он едва слышал себя. Если бы раскат грома, раздавшийся через несколько секунд после его вопроса, раздался чуть раньше, Джош бы его даже не услышал.              — Потому что не все религиозные люди являются дискриминирующими мудаками, — усмехнулся Джош, прежде чем это переросло в очередной вздох. — Некоторые люди такие, да. И мне жаль, что тебе приходилось иметь дело именно с такими людьми. Но люди в моей церкви любят меня. Потому что для нас важны любовь и принятие всех людей.              — Ох, — Сокмин сглотнул, чувствуя, что ему снова не хватает воздуха.              Он ничего не мог поделать с чувством горечи, которое закралось в его грудь, угрожая разорвать его на части. Как раз в тот момент, когда Сокмин испугался, что он выплюнет в Джоша что-нибудь ужасное на эмоциях, тот расплылся в доброй улыбке.              Джош был не из тех, кто позволяет молчанию затягиваться надолго. Сокмин тихо рассмеялся, подумав о том, как сильно Джошуа сейчас напоминает ему Джонхана. Это было немного забавно, когда он подумал об этом.              — Поговори со мной.              Три простых слова. Три утешительных, ободряющих слова…              Сокмин глубоко вдохнул. Затем с трудом выдохнул, когда слезы навернулись на глаза, затуманивая зрение. И точно так же, как если бы с ним разговаривал Джонхан, Сокмин действительно почувствовал желание поговорить о чем-то, что он обычно изо всех сил старался забыть.              Увидев слезы на чужих глазах, Джош поспешно отвел Сокмина в свою спальню. Он жестом пригласил его сесть на кровать, а сам быстро избавился от остальной мокрой одежды.              — Моя церковь издевалась надо мной, — сказал Сокмин, его голос звучал довольно тяжело и прерывисто, когда он шмыгал носом. — Я… раньше любил церковь. Я тоже был в хоре, так что большинство моих друзей были там. Я многому там научился. Проходил там обучение… и все такое… — Сокмин грубо вытер слезы предплечьем, прежде чем набрать в грудь воздуха, чтобы заговорить снова. — Со мной в хоре был мальчик по имени Джэхен. Думаю, в то время мне было тринадцать. И… теперь, когда я вспоминаю об этом, он не кажется таким уж милым, — Сокмин разразился тихим смехом, что, естественно, заставило Джоша рассмеяться тоже. Когда Джош, наконец, надел пижаму, он напрочь забыл о своих мокрых волосах и сел на кровать рядом с Сокмином.              — Мы всегда осознаем, что наши прежние влюбленности не такие уж и крутые, когда чувства проходят, — вздохнул Джош. Сокмин кивнул. Это было чертовски верно.              — Мы с ним время от времени флиртовали. Я знал, что нравиться ему — это неправильно, но в то время мне было все равно. Я был так счастлив. Однажды он пригласил меня к себе домой… мы сидели на его кровати и смотрели телевизор.              Сокмин вспоминал об этом так, словно это случилось вчера. Как будто это было приятное воспоминание. Но, к сожалению, он знал, что только те воспоминания, которые отчаянно хочется забыть, остаются в памяти. Поэтому вместо того, чтобы изо всех сил пытаться вспомнить, что произошло, как это было бы с любой хорошей вещью, его разум легко и быстро рисовал картину заново.              — Пара гетеросексуалов в сериале, котором мы смотрели, поцеловалась. Мы с ним оба похихикали, просто чтобы не было неловко, — Сокмин опустил взгляд на свои пальцы. Они немного дрожали. — Потом он спросил, целовался ли я с кем-нибудь. Я сказал ему, что нет. Потом он начал рассказывать мне обо всех девчонках, с которыми целовался. Хотя я знал, что это ложь. Думаю, на самом деле он хотел посмотреть, буду ли я ревновать или нет.              — Наверное… — добавил Джош.              — Прошло еще несколько минут, пока мы просто смотрели телевизор. А потом он повернулся ко мне. Я заметил, что он смотрит на меня краем глаза… — Сокмин вспомнил, как он пытался не обращать на это внимания. Как сильно забилось его сердце при мысли о мальчике, сидевшем рядом с ним. Это был первый раз, когда он почувствовал что-то подобное. Он мог отчасти понять, почему те люди в сериале целовались.              Но то были мужчина и женщина. Ничего ведь, если двое мальчиков поцелуются?              Сокмин вскоре получил ответ на свой вопрос.              — Он поцеловал меня, и, конечно же, я поцеловал его в ответ. После этого мы с ним продолжали целоваться при любой возможности. После репетиции хора. Когда я приходил к нему домой. Когда он приходил ко мне… но потом, однажды, он начал избегать меня. Он даже не смотрел в мою сторону.              Сокмин снова захлебнулся слезами; его голос сорвался. Джош быстро вытер слезы, которые начали катиться по его щекам.              — Затем его родители подошли к моим родителям, когда мы собирались выходить из церкви, и рассказали о том, как Джэхен сказал им, что я поцеловал его. Конечно, не упоминая, что он целовал и меня тоже. Когда мои родители посмотрели на меня… — слезы Сокмина хлынули, казалось, нескончаемым потоком. Джош притянул его к себе; от сочувствия ему самому захотелось прослезиться. — Я никогда еще не видел, чтобы они выглядели такими разочарованными во мне.              Эти слова разрывали его грудь и горло, пока вырывались изо рта. Сокмин никогда раньше не позволял себе плакать из-за случившегося; только скрывал свою боль за смехом.              Тогда его мама и папа посмотрели на него с таким выражением лица, о существовании которого маленький Сокмин даже не подозревал. Не говоря уже о том, чтобы смотреть с таким выражением на собственного сына. Они выглядели более чем разочарованными. Это было отвращение. Отвержение. Они пришли в ужас от мысли, что их сын целуется с мальчиками.              Джош начал легонько покачивать его, прижимая икающего и плачущего Сокмина так близко к себе, как только мог. Он даже не говорил ему, что все в порядке. Ведь это было не так. Вместо этого он хотел напомнить Сокмину, что тот будет в порядке.              — Они рассказали пастору. Они заставили всех членов церкви молиться за меня каждую неделю. Говорили мне, что в меня вселился дьявол. Постоянно напоминали, что я попаду в ад, если не исправлюсь. И…              Сокмин прижался к Джошу.              — И…              Он… не мог этого сказать. Он никогда никому не говорил. Даже Джонхану и всем его любимейшим друзьям в доме.              — Жена пастора. Она… она…              Джош вдохнул, моментально догадываясь, что Сокмин пытался сказать.              — Она подвергла тебя сексуальному насилию? — спросил он тихим шепотом, но Сокмин вздрогнул так сильно, словно он прокричал это. А затем отчаянно закивал головой, плача еще сильнее.              — Она все время п-повторяла… что это… п-поможет мне. Что она пытается изгнать из меня дьявола. Я чувствовал себя так отвратительно. Мне было так стыдно за себя.              Эти слова поразили Джоша, как две пули в сердце.              Слезы, наконец, прорвались наружу, когда Джош крепче обнял Сокмина, вновь укачивая его и покрывая поцелуями его макушку.              После всего, что произошло в церкви, он перестал посещать их. Как будто у него возникло отвращение к этому месту. Его родители, казалось, ненавидели его за это, осыпая оскорблениями всякий раз, когда Сокмин отказывался идти с ними. Его отец даже избил его, но Сокмин тогда не сдвинулся с места.              — Я могу понять тебя. Ты поправишься. Однажды тебе станет лучше. И когда это произойдет, я буду рядом, — пообещал Джош, медленно опускаясь на кровать, так что они с Сокмином оказались рядом. Джош уставился в потолок.              Он продолжал успокаивать Сокмина, настойчиво повторяя свои обещания в пустое пространство прямо над ними. Ни Джош, ни Сокмин не знали, как долго они так сидели. Мысли Джоша блуждали, и он вернулся к ним, только когда Сокмин, наконец, что-то сказал:              — Мне нужно время, чтобы подумать об этих отношениях.              Джош ожидал этого. И он не хотел врать: это больно, даже если и ожидаемо. Но он понимал его. Церковь была частью жизни Джошуа, и, конечно, они оба хотели принимать все аспекты жизни друг друга. Именно так они собирались укрепить свои отношения.              — Это не прощание, — добавил Сокмин. Его голос был решительным и твердым, чтобы его слова точно прозвучали, как обещание. — Просто… пауза. Я все еще хочу быть с тобой. Пожалуйста.              — Конечно, — улыбнулся Джош. — Я буду здесь. Всегда.

***

      — Я знаю, что у Минхао нет задницы, но что-то же он такое делает, раз у него все больше и больше денег? — радостно сказал Чан, катя корзину мимо автоматических дверей в продуктовый магазин.       — Минхао секси. Я уверен, что то, чего ему не хватает в заднице, он компенсирует внешностью и обаянием, — признался Джонхан, доставая из кармана пальто список покупок, которые они должны были купить сегодня. Прогноз погоды на это утро не предвещал бури, как несколько дней назад, но Джонхан все равно захватил с собой пальто на всякий случай. Он ужасно ненавидел попадать под дождь.       — А ты бы заплатил Минхао за приватный танец, Чоль? — спросил Чан у него за спиной. Сынчоль быстро шикнул на него. Они были в переполненном магазине. Ему не следовало спрашивать об этом так громко.       Сынчоль пожал плечами, зная, что, если быть честным…              — Я мог бы.       — А я бы точно заплатил ему, — бесстыдно заявил Чан, направляясь в ту часть магазина, где должна была находиться зубная паста, поскольку именно в ней он особенно нуждался. Чан страдал от чрезмерно чувствительных зубов, поэтому, когда его стоматолог порекомендовал ему определенную зубную пасту, он ухватился за возможность приобрести ее.       А еще вернулся к бесконечному поеданию мороженого, не беспокоясь о том, что у него заболят зубы.       Они ходили по магазину, выбирая продукты по списку, который в основном состоял из того, что хотел Минхао. Поскольку это были его деньги, он расставил приоритеты, когда дело дошло до закупки. Джонхан, конечно, не возражал против этого. Пока у того была еда и перекусы, он всегда вел себя хорошо.       Чан и Сынчоль иногда брали продукты, которые им были не нужны, из-за чего Джонхану приходилось выбрасывать их обратно на полку. Они делали это уж слишком часто, поэтому Чан и Сынчоль получили не принимающий никаких возражений удар по затылку.       Когда они расплатились за продукты, Сынчоль только тогда решился сказать, что ему нужно в туалет.       — Почему ты не сказал раньше? — заныл Чан.              — Боже, завались, — сказал Сынчоль, отвешивая младшему легкий подзатыльник. — Ты бы, наверное, сделал так же, — Джонхан только усмехнулся, кивая в знак согласия. Это определенно было то, что Чан мог бы выкинуть.              Чан, щелкнув зубами, пожал плечами.              — Как скажешь. Мы отнесем продукты в машину и подождем тебя там.              Сынчоль нахмурился и начал жевать внутреннюю сторону щеки. Джонхану даже не нужно было спрашивать, в чем его проблема. Сынчоль, скорее всего, понятия не имел, где припаркована машина.              Джонхан закатил глаза.              — Чан, вот, возьми ключи, — он бросил ключи Чану только для того, чтобы тот вздрогнул, уронив ключи, вместо того чтобы поймать их. Эти двое были безнадежны. Джонхан поймал себя на том, что спрашивает самого себя, почему он просто не взял с собой Сунена. — Отнеси продукты в машину. Я подожду Чоля здесь.              Чан поднял с пола ключи от машины и пошел с пакетами, в то время как Сынчоль бросился в уборную, оставив Джонхана стоять на некотором расстоянии от помещения у стены, которая еще не была занята людьми. В любое другое время Джонхан мог бы почувствовать себя ужасно не в своей тарелке, просто стоя здесь в одиночестве, в то время как в продуктовом магазине царила такая суета, что у него бы голова пошла кругом.              Но он только что провел около двух часов с Сынчолем и Чаном, которые большую часть времени препирались и раздражали его. Сейчас у него даже не было сил чувствовать себя неловко. Так что вместо этого Джонхан закрыл глаза и позволил себе немного отдохнуть.              Прошло всего около минуты, прежде чем он почувствовал, как кто-то приближается к нему. Лекция о том, как важно мыть руки, когда выходишь из туалета, уже собиралась сорваться с языка Джонхана. Сынчоль никак не мог управиться так быстро.              Но когда он открыл глаза, то столкнулся лицом к лицу с дерзкой улыбкой, которую не видел со времен старшей школы.              — Джису?              Вышеупомянутый парень отвесил нечто вроде театрального поклона и начал смеяться.              — Ага. Я надеялся, что смогу застать тебя до того, как ты выйдешь из магазина. Те двое парней, что были с тобой, выглядели так, словно сводили тебя с ума.              Джонхан усмехнулся, сложив руки на груди.              — Это еще мягко сказано. По-моему, у меня рука онемела из-за того, что я так сильно шлепал по голове этих придурков.              — Но ты же их любишь, — сказал Джису, подталкивая его локтем, когда он подошел и встал рядом с ним у стены, держа в руках только несколько пакетов с продуктами, которые мама отправила ему купить для семейного ужина. — В любом случае. Как у тебя дела? Я соскучился по твоему ворчанию.              Джонхан бросил на него недоверчивый взгляд.              — Конечно, ты соскучился. У тебя есть мой номер.              — Я уверен, что мой номер у тебя тоже есть, и, насколько я помню, ты мне тоже не звонил.              — Это другое! Потому что это именно ты попросил мой номер. Ты мне ни разу не звонил с тех пор, как мы закончили школу, и все же я сам, лично узнал, что ты спишь с одним из моих друзей. Это просто низко, Джису. Даже для тебя, — Джонхан начал смеяться, ожидая услышать ответные очаровательные смешки, но вместо этого Джису слегка вздрогнул и поморщился при упоминании Сокмина, и Джонхан замолчал. — У вас что-то случилось? — его тон стал более серьезным и сочувственным.              Джису на мгновение задумался, прикусив губу.              — Сокмин и церковь…              Это было все, что нужно было сказать, прежде чем Джонхан вздохнул и издал понимающее «оу-у», когда в голове у него все сложилось воедино. Если он правильно помнил, отец Джису был пастором, и Джису всегда был по-настоящему вовлечен в жизнь церкви. Учитывая травму Сокмина, это определенно не кончилось ничем хорошим.              Когда Сокмин рассказал Джонхану все о парне по имени Джошуа, которого он встретил, он на самом деле понятия не имел, что тот говорил о его Джису. Только когда Сокмин случайно показал Джонхану фотографию Джоша, тот усмехнулся, сказав «мир тесен», не рассказав Сокмину о том, что у них с Джису когда-то почти получилось.              — Да, — разочарованно вздохнул Джису. — Это просто ужас. Знаешь, а он ведь мне действительно нравится.              Джонхан в глубине души был… родителем. Но следует признать, что он был скорее человеком, который следовал зову сердца, а не логике и доводам рассудка. У него имелся здравый смысл, — на самом деле его было чертовски много, — но его сердце руководило большинством решений, которые он принимал. Именно поэтому он стал таким замечательным лидером, не обладая необходимыми напористостью и решительностью, которые присущи прирожденным лидерам. Джонхан был чрезмерно заботливым.              На самом деле ему совсем не было необходимости упоминать о своей собственной ситуации, но, как говорится, беда не приходит одна. Хотя Джонхан использовал фразу в неправильном контексте, он обнаружил, что она вполне применима, когда речь заходит о том, как он относится к чужой ситуации, давая понять, что кто-то не одинок в своем несчастье.              — Я вроде как в похожей ситуации, — вздохнул Джонхан. — Парень, который мне нравится, гетеро.              Рука Джису взлетела, чтобы прикрыть его приоткрытый рот, глаза широко раскрылись, когда он полностью забыл о своей собственной проблеме.              — Серьезно? Какого черта?! Ты… в порядке?              Джонхан предположил, что в данном случае поговорка должна звучать так: «чужая беда любит отвлекать от собственной»…              — Да. Я в норме, — честно признался Джонхан. Посмотрев направо, он увидел, что к ним приближается Сынчоль. Джису проследил за его взглядом.              — Это он? — Джису рассмеялся, показывая на Сынчоля глазами, а не конечностями, но тот уже театрально задыхался и смеялся, не ответив. — Мы действительно вляпались в какое-то дерьмо, правда же?              — Да, — вздохнул Джонхан, отталкиваясь от стены. Когда Сынчоль, наконец, подошел, смех Джису наконец прекратился, и он вежливо улыбнулся Сынчолю, потянувшись вперед, чтобы крепко пожать ему руку.              — Приветик! — радостно поздоровался Джош.              — Эм, привет… — Сынчолю показалось странным, что этот парень был так счастлив. Неужели Джонхан привел его в такой восторг?              Затем Джису повернулся к Джонхану.              — Вот что я тебе скажу, — начал Джису. Боже, эта улыбка… надо признать, Джонхан легко потерялся в ней. Прямо как в старших классах. — Я напишу тебе, и мы сможем сходить куда-нибудь поесть, когда ты будешь свободен. Расскажем друг другу, что происходило за последние два года. Да?              — Да, — с губ Джонхана сорвался почти легкомысленный, невинный смешок. — Было бы здорово.               Сынчоль нахмурился, наблюдая за происходящим.              — Хорошо, — Джису наклонился, чтобы поднять пакеты, которые он поставил на пол ранее. Он вежливо улыбнулся Сынчолю, прежде чем повернуться и выйти из продуктового магазина.              Сынчоль попытался подавить неприятное чувство, которое клубилось у него в груди, заполняя все ее пространство.              — Разве это был не парень Сокмина или что-то в этом роде? — поинтересовался Сынчоль. Ему было любопытно узнать об этом, но также его интересовал другой вопрос, который он не позволял себе задать.              Джонхан вздохнул и жестом пригласил Сынчоля тоже выйти из супермаркета.              — Да, но не говори Сокмину, ладно? Я думаю, так будет лучше…              Сынчоль прищурился, глядя на затылок Джонхана, и проглотил остальные вопросы, которые хотел задать. Задавать их было бессмысленно, когда Джонхан выглядел так, словно прямо сейчас витал в облаках.       

***

      — КТО?! — прокричал Сынкван из гостиной, через секунду уже присоединившись к Вону и Сунену на кухне. — Я точно правильно все расслышал?       Вону усмехнулся и смущенно опустил взгляд на стол, поправляя очки на носу. И это был достаточно красноречивый ответ, который требовался Сынквану; он вздохнул, забрался на обеденный стол и устроился на нем, словно рядом совсем не было нескольких свободных стульев, на которые он мог бы сесть.       — Да почему вы так шокированы? — спросил Вону, стараясь прозвучать раздраженно, но это оказалось довольно сложным, когда Сунен вновь похлопал его по спине и на его лице появилась еще одна неловкая улыбка.       — Мы просто очень рады, что у тебя, наконец-то, что-то происходит, — сказал Сунен, наполовину опустив экран своего ноутбука. — Ты настолько глубоко погружен в задницу Мингю, что я уже начинал беспокоиться, не задохнешься ли ты там в скором времени.       Вону издал задумчивый звук.       — Нет! Не позволяй своей влюбленности в Мингю остановить тебя от этого потенциально горячего парня, который хочет пригласить тебя на свидание! — требовательно крикнул Сынкван. Вону сокрушенно вздохнул.              Когда он выходил из кабинета, к нему подошел парень, с которым у него было пару совместных занятий, и спросил, не мог бы он как-нибудь помочь ему с учебой. И хотя Вону больше ничего не думал об этом, когда он рассказал Сунену, — и Сынквану, очевидно, тоже, который в это время находился в гостиной, — простая просьба о помощи превратилась в потенциальное свидание.       Конечно, тот парень был симпатичным… но его сердце принадлежало Мингю.       В этом не было никаких сомнений. Это была единственная приемлемая причина для ужасного чувства предательства в его груди, когда он на самом деле думал о том, что это может быть свиданием.              И, что еще хуже, он мог, на самом деле, смириться с ним.       Он провел около года, сходя с ума из-за Мингю, у которого тоже было несколько романов, так что Сынкван и Сунен высказали точку зрения, которую всегда логичный Вону действительно рассматривал.              Он заслуживал немного повеселиться. Как и Мингю.              — Давай, не ломайся, Вону! — продолжал подбадривать Сунен, и его сопротивление ослабевало все больше и больше.              — Вот так и выглядит давление со стороны сверстников, — признал Вону с самодовольным видом, которым показал этим двоим, что он, наконец, принял решение. Сынкван был в таком восторге, как будто кто-то сказал ему, что его собственный объект воздыхания испытывает те же самые чувства к нему.              Но это уже совсем другая история.              — Я расскажу об этом Хану, как только он придет!              — О чем? — донесся голос Джихуна.              — Вону скоро кое-что перепадет! — ответил Сунен, откидываясь на спинку стула. Вону бросил на него сердитый взгляд.              — Нет! Я…              Джихун издал нехарактерный для себя вздох, открывая холодильник.              — Разве это вообще возможно? — спросил он.              Вону издал еще один сокрушенный вздох. Не было смысла пытаться что-то им сказать в свою защиту прямо сейчас, поэтому он смирился с постоянными подколками, саркастическими «наконец-то» и похлопываниями по спине.              Ему было неприятно признавать это, но он был взволнован.

***

      Этим вечером Джун и Минхао собирались на свидание. Они помогли друг другу выбрать одежду и даже помогли друг другу с прической. Это было глупо и определенно не было похоже на то, чем они обычно занимались, но, несомненно, очень им нравилось.       Их взаимопонимание, их сходство во многих аспектах и то, что им нравилось больше всего, — тот факт, что они могли легко разговаривать друг с другом на китайском. Это приносило им чувство облегчения, о котором они поначалу и не подозревали. Говорить по-корейски становилось для них все более и более привычным занятием, но ничто не казалось им таким же естественным, как разговор на родном языке.       Они уже направлялись к двери, держась за руки, когда заметили Сокмина, который сидел на диване и ел фруктовое мороженое. Это не было бы странно, если он не был один и не пялился в выключенный телевизор.       Минхао и Джунхуэй обменялись взглядами.              — Позовем его с собой? — предложил Джун, говоря на китайском. Он даже не стал сбавлять тон голоса, так как Сокмин все равно бы ни черта не понял.              — Мин, мы собираемся пойти в барбекю-ресторан, хочешь с нами?              Сокмин сначала выглядел озадаченным поступившим предложением, но потом расслабился и мягко улыбнулся. Он был здесь. Дома. Его истинный дом был здесь. Сокмин опустил взгляд на свои колени, и только тогда Минхао и Джунхуэй поняли, что у него на коленях кто-то лежит.              Сокмин погладил Сынчоля по голове, которая мирно лежала у него на коленях, пока тот дремал.              — Разве вы, ребята, не собираетесь на свидание?              — Можем пойти втроем, — усмехнулся Джун. Сокмин попытался уловить в их голосах хоть какой-то намек на нежелание. Что-нибудь, что могло бы подсказать ему, что эти двое на самом деле не хотели, чтобы он шел с ними, но… ничего не нашел.              — Что ж, я не откажусь, — ухмыльнулся Сокмин. Минхао закатил глаза.              — Тогда все супер, — ответил Минхао. — Давай уложим Чоля в постель, а потом переоденем тебя во что-нибудь поприличнее и пойдем.