Ты всё ещё хочешь?

12 лет назад. — Р-р-рассказывай, принцесса, что тебе сегодня понравилось больше всего? — Женщина оглянулась через плечо и протянула девочке на заднем сиденье красный леденец. — О-о-о! Спасибочки, — воскликнула девочка, принимая будто не конфету, а золотую медаль. — Сегодня был просто сногсшибательный день! На наше представление приходили даже дети из интерната! Мне подарили шарик! Самый огроменный и красивенный! Гораздо лучше, чем у остальных! — восторженно отчиталась она и тут же засунула леденец в рот. Посмотрев в окно, она замерла. Среди сосен мелькнул силуэт пробегающего оленя. — И где же он? — поинтересовался мужчина, сидящий за рулём. — Домой, наверное, побежал, — ответила девочка, развернувшись, насколько это позволяли ремни безопасности. Проводив взглядом животное, она плюхнулась на место. — Что? Шарик домой побежал? — Мужчина посмотрел на неё в зеркало заднего вида, приподняв бровь. — Шарик? Пап, ну ты как всегда… И тут уже успел всех зверей изучить и назвать? — тяжело произнесла девочка, сверля его серьёзным взглядом грозовых туч. — Ты уверен, что оленю подходит имя Шарик? Женщина тихонько хихикнула, пока мужчина, нахмурившись, попытался что-то ответить. Но девочка опередила: — Мам, вот визитка миссис Спрингер. Она сказала, что будет ждать твоего звонка. — Девочка вытащила из рюкзака карточку и протянула. — И, пап, про оленя, это шуточка. Свой шарик я Нифе отдала. — Миссис Спрингер? — переспросил мужчина, краем глаза следя, как его жена записывает новый контакт, усердно нажимая на резиновые кнопки старенькой Нокиа. — Одна из самых влиятельных людей Стохеса. Занимается в основном благотворительностью. Но главное, она в близких отношениях с Кушель, — ответила женщина, не поднимая голову от телефона. — Клара! — мужчина нахмурился ещё сильнее. — И как так получилось, что именно эта женщина вдруг появилась в школе нашей дочери и дала ей визитку? — Не будь параноиком, Шин. Я ещё на прошлой неделе знала, что она придёт в школу, сопровождая воспитанников интерната, — вздохнула она. — Микаса, почему миссис Спрингер дала тебе свою визитку? — Ты же сама говорила, мам, чтобы я попросила, сказав, что ты дружишь с Кушель Аккерман. — Клара?! — повторился Шин. — Дорогой, я устала бегать, — тихо ответила женщина, положив руку ему на ладонь. — Кушель может помочь нам разузнать обстановку в кланах и устроиться здесь. Да и я по ней до жути соскучилась. Она повернулась к девочке: — Думаю, что и Микаса была бы не против встретиться со своим женихом Леви. — Женихом? — скривилась Микаса, как обычно делает над тарелкой с луковым супом. — Что ещё за Леви? Родители рассмеялись. Шин остановил серый пикап на красный свет светофора и повернулся к дочери: — Когда тебе было чуть больше двух, ты сама объявила, что Леви твой жених. — И что никому его не отдашь. Это твоё решение, тыковка, — добавила, смеясь мама. — Имя то какое «Ле-е-ви-и», — протянула Микаса, закатив глаза. — А где я с ним познакомилась? — На Сенкаку. Там, где ты родилась, — ответил Шин. — Сенкаку… А далеко до туда? — Далеко. — Дальше, чем субботняя ярмарка? — Дальше. — Дальше, чем Антарктилия? — Микаса! Антарктида, а не Антарктилия, — несерьёзно фыркнул отец. — Этому тебя учат в школе твоей? — Святая Роза, дай мне сил! — Микаса надулась. — Это тоже шуточка, пап. Пора тебе поработать над чувством юмора. Знаю я, где этот ваш Сенкаку… Мужчина едва сдержал смех и собрался что-то сказать, но тут раздался странный свист и дребезжание стекла. — Папа? — прошептала Микаса, ловя пустой взгляд отца. Его улыбка исказилась судорогой губ. Внезапный, пробирающий до самых костей крик матери: — Шин! Шин, очнись! Тору, ты меня слышишь?! «Тору? Почему Тору?», — подумала Микаса, но не успела спросить, как мама рывком выдернула её из машины и, прижимая к себе, бросилась куда-то бежать. Микаса ничего не понимает. Не хочет понимать. Почему папа остался? Куда они бегут? По её щекам катятся слёзы, горло сдавило желание закричать. Она в отчаянии вцепилась в мамину шею. Та на ходу достаёт телефон, прижимая её сильнее одной рукой. Что-то говорит, но Микаса не может разобрать ни слова. Темнота окутала, когда они оказались в заброшенном здании. Запах сырости и гнили ударил в нос. Папа когда-то строго говорил ей не заходить в такие места, а теперь мама отчего-то привела её внутрь. Во мраке мама продолжает бежать и спотыкается. Они падают. Удар затылком вызывает острую боль, но мама встаёт и, не утешая её, снова подхватывает на руки и бежит. Наконец они скрываются в тёмной комнате. Мама оставляет её в углу и лихорадочно роется по карманам. Телефон потерян. Ругается, схватив что-то с пола. Разбитая бутылка. Шипит. Порезалась. Боль в затылке пульсирует. Микаса взвыла. Мама, не обращая внимание на порезы, прижимает ладонь к её рту. Микаса чувствует солёный вкус её крови. Свет, падающий из щелей и проёмов в стене, освещает лицо матери. — Запомни, ты — Микаса Аккерман, — шепчет она. Глаза полны ужаса. Микаса не узнаёт её. Мама пугает. — Мамочка, я Микаса Лангнер… — Ради Трёх Святых Стен, — слова звучат настойчиво, почти умоляюще, — ты — Микаса Аккерман. — Мамочка, опомнись! Я — Лангнер! — слёзы градом катятся по её лицу. — Мамочка, а где папа? Мама обхватила её лицо ладонями и, глядя в глаза, прошептала с дрожью в голосе: — Если я скажу тебе бежать, ты убежишь. Убежишь и спрячешься. Как мы с папой учили, помнишь? Так, чтобы никто не нашёл. Чтобы даже мы с папой тебя искали долго-долго! Если ты очень сильно устанешь нас ждать, тебе нужно будет выйти из укрытия и найти человека, которому сможешь доверять. Скажи, что ты Аккерман. Пусть помогут тебе найти тётю Кушель… Клара замолчала, так как послышался шорох. — Ты всё запомнила? Сквозь страх, обжигающий душу, Микаса кивает. Звук приближающихся шагов. Всё громче и отчетливее. Уже совсем рядом. Папа? — Зачем же было бежать? Мы же земляки, не чужие люди, — насмешливо произнёс мужчина, входящий в помещение. Мама встала, заслонив собой Микасу. — Что вам нужно? — закричала она, стараясь казаться уверенной. — Ты сама прекрасно знаешь что, Хикари-тян, — мужчина шаркнул ногой и подтолкнул обломок камня в их сторону. — Для вас обеих будет лучше, если ты не станешь сопротивляться. Нас ждёт долгая дорога. — Не трогай её! Она ни при чём! — зарычала мама, больно сжав руку Микасы. — Ошибаешься, Хикари-тян. — Он поднёс ладонь к своему виску, приглаживая смоляные волосы, зачёсанные назад. — Ты лишила моего дорогого дядю не только сына, но и будущих внуков. Думаю, будет справедливо, чтобы и ты, и твоя дочь стали платой за отнятое тобой. Он ухмыльнулся и сел на корточки. Мама дёрнулась назад. Но мужчина лишь достал платок и начал протирать свои ботинки. — Не бойся, Хикари-тян, — улыбнулся он. — Ты нужна мне живой. — Он медленно сложил платок и начал убирать в карман. — Эй, малышка, хочешь поиграть со мной? Со мной весело. — Уйдите отсюда! Вы мне не нравитесь! — завопила Микаса, удерживаемая рукой матери. Он рассмеялся. Затем мама упала на одно колено. Она закричала, и что-то металлическое брякнуло о бетонный пол. Спустя мгновение она снова закричала, опустив вторую ногу. Мужчина стряхнул невидимые пылинки со своих плеч и направился к ним. — Мама, мама! Вставай, мама! — умоляла Микаса, дёргая её за руку. Та зашипела и кое-как поднялась на подкошенных ногах. Подол длинной юбки оголил щиколотки, и Микаса увидела, как по ним струится кровь. Где-то в здании раздались голоса и стук шагов бегущих людей. — Медленные болваны… Ну, наконец-то, — сказал мужчина. — Хикари-тян, тебе не уйти. И я больше не хочу тебя ранить. Пока. Мама, борясь с болью, тихо прошептала: — Микаса, милая, — вырвав руку, провела ладонью по её голове. — Беги! — Нет, нет, нет, — Микаса снова схватила её за ладонь и потянула. — Уйдём вместе, мама! Мужчина встал рядом с ними. — Мы с папой очень любим тебя, милая! Будь хорошей девочкой. — Она занесла руку со стеклом и бросилась на мужчину. Он закричал, схватив её за горло. Но она продолжала наносить удары. — Доченька, беги! Микаса обогнула их и побежала к выходу из помещения. Сердце бешено колотилось. Крики мамы сливались с её шагами. — Не ты, так твоя маленькая свинка сгодится, — зарычал мужчина. Микаса запнулась в проёме и обернулась. Что-то пролетело у её лица, оставив жгучую боль под глазом. Она вскрикнула и побежала. Сзади слышались крики мужчин и грохот. Но она продолжала бежать. Бежать, не останавливаясь. Мама и папа обязательно придут за ней. Она — Микаса Аккерман. Они найдут её. Только нужно спрятаться сейчас. Чтобы даже мама и папа долго-долго не могли её найти.

***

Микаса застыла и схватилась за голову. «Что это за воспоминания? Откуда они?», — она почувствовала, как что-то тяжёлое, неведомое заползает в неё. Подняла глаза на шефа. Его холодная улыбка, эта самодовольная поза… — Это был ты… — прошептала она, еле шевеля бледными губами. Свет фар прорезал темноту. Под навес вбежали трое мужчин. Помощь? Нет. Помощь, но точно не ей. Тоже японцы. Они двигались слаженно, занимая позиции вокруг неё, как в каком-то шутере. Эрен часто играл в компьютерные игры ночи напролёт. Она даже попыталась поиграть в Сталкера и Кол оф дьюти, дабы разделить увлечения любимого. Но это занятие ей быстро наскучило. Хотя даже Эрен был удивлён её отличной игре. Еще один японец стоит на улице и взглядом прожигает ей спину. Она чувствует. — Ты… — рука Микасы дрожала, но она всё же подняла пистолет, направив дуло в лицо шефу. — Я, юная леди, — он чуть склонил голову, будто издеваясь. — Обижаешь. Неужели сразу не узнала? Я тот, кто подарил твоему отцу пулю в голову. И я тот, кто навсегда затушил свет Хикари-тян. — Хикари… — её голос задрожал, как и руки. Волна ярости, которая только что кипела в жилах, вдруг испарилась, оставив после себя холодную пустоту. — Что вам от меня нужно? Что вы хотите? — Что мы хотим? Просто тебя, — шеф пожал плечами. — Видишь ли, твоя мамаша прикончила моего двоюродного братца. И теперь дядя жаждет отмщения за её… хмм… выходки. — Вы забрали у меня родителей! Этого мало? — закричала Микаса. Её голос сорвался в хрип. Шеф качнул головой, как взрослый, снисходительно глядящий на капризного ребёнка. — Знаю, знаю. Это ужасно. Но знаешь, что ещё хуже? Твой крик ничего не изменит. Масуру жаждет зрелища и пыток, а ты — его звезда и мой билетик на пост главы клана. Я бы предпочёл решить всё быстро, как с твоей матерью. Храбрая была девка. Брыкалась, как львица. Даже двоих моих людей тогда умудрилась отправить на тот свет. Но меня… — он усмехнулся, — не одолела. Голова Микасы заболела так, будто её пробили молотком. Мир вокруг затрясся, стены словно съехали в сторону. Весь прилив энергии, что она испытывала ещё в подвале, покинул её тело и сознание. Шеф хищно улыбнулся: — Хоть и было велено взять её живой, но как же я наслаждался, вспарывая… Его слова утонули в оглушительном выстреле, когда Микаса нажала на курок. Секунда тянулась вечность. Из-за слабого захвата пистолета отдача после выстрела острой болью пронзила плечо. Один из мужчин бросился на неё, сбив с ног и забрав оружие. «Стоит ли прилагать столько усилий, победитель сраный», — у неё даже получилось усмехнуться от того, как старательно мужчина удерживал её обессиленное тело. Достигла ли пуля цели? А какая цель? Убить, отомстив за родителей? И что теперь? И что потом? Как ей жить после этого? И будет ли она жить? Сквозь пелену перед глазами она заметила шефа. Живой. Почему-то это принесло странное облегчение. Он медленно подошёл ближе, достав что-то из кармана. Шприц. Но вдруг он вздрогнул, выронил его и закричал, схватившись за бок. Кровь стекала в его ладонь. Где-то рядом раздался вопль Бозарда: — Микаса, очнитесь! «Я и рада бы, но что-то не получается, профессор». Мужчина, державший её, бросился в сторону. Она падает на пол. Бетон был холодный и шершавый. Больно. Но почему-то это совсем не важно. Крики. Выстрелы, резонирующие в голове, как раскаты грома. Один. Второй. Так близко, что кажется, воздух трещит от напряжения. Громко так. Язык? Наверное, убит. Жаль его. Несмотря ни на что, очень жаль. Он не такой плохой. Просто слабый. Наверное. Голоса. Тишина.

***

Леви выскочил из машины. Тусклый свет фонарика выхватывал из мрака изломанные ветки, искажённые корни деревьев, напоминающие лапы чудовищ, пытающихся схватить его за ноги. Судя по карте, постройка должна быть в нескольких сотнях метров от него. Но, несмотря на то, что гроза стихла, серые тяжёлые тучи ползли по небу, закрывая месяц и звёзды. Служебные берцы с причмокиванием вязли в размытой дождём земле. После такой пробежки белые кеды было бы точно не спасти. Хотя у него около десятка пар белых. Одними меньше, не страшно. На лице промелькнула тень усмешки, но тут же растаяла, оставляя место злобе. — Кеды… Охуеть, о чём я думаю… — пробормотал Леви, продолжая нестись вперёд. Он бы и босиком побежал по раскалённым углям, по гвоздям или коровьему дерьму. Лишь бы скорее добраться. Треск ветки сзади замер в грохоте выстрела. Леви застыл, прислушиваясь, и тут же сорвался с места, перепрыгивая через колючий куст. Вскоре перед ним выросла разбитая и обветшалая постройка. На первый этаж с разрушенной стеной были направлены фары машины с улицы. Рваные лучи фонарей внутри метались по стенам, просачиваясь сквозь щели. Другая машина, стоящая под крышей, загораживала обзор. Рядом с ней лежало тело, будто брошенный мешок с хламом. Леви обошёл дом и заметил стоящий у проёма окна силуэт мужчины. Густая тьма безлунной пасмурной ночи оказалась ему на руку. Он двигался почти бесшумно, выверяя каждый шаг. Щелчок выдвигающегося лезвия. Мужчина дёрнулся, обернулся, но увидел лишь пустоту. За долю секунды Леви появился за его спиной. Ладонь накрыла рот японца. Нож оказался у горла. — Тсс, — выдохнул он, оттаскивая мужчину от окна. Тот попытался вырваться, но замер, почувствовав холодную сталь под лопнувшей кожей после лёгкого нажима. Несколько секунд, и Леви мягко, словно тряпичную куклу, спустил на землю потерявшего сознание мужчину. Он посмотрел в оконный проём. Микаса. Его девочка. Она стояла на коленях. Чёрные волосы спутались, лицо в тени. Белая грязная футболка на ней оголила нежную кожу в порезах и царапинах. Мужчина за её спиной держал локоть на её плече. На ЕЁ, мать его, плече. Другой стоял напротив, с мерзкой ухмылкой крутя в руках шприц. В стороне ещё трое мужчин: один недалеко от того, что с мерзкой ухмылкой, второй лениво прислонился к стене, наблюдая за происходящим. Рядом с ним сидел на полу ещё один в отключке, вытянув вперёд ногу в луже крови. «Сопротивлялась, моя девочка…» Серо-голубые осколки глаз Леви вспыхнули яростью. Тот, что с шприцем подошёл к ней ближе. Его морда была наглой и вылизанной. «Понятно. Значит, ты и есть племянник Масуру, уёбище?». Леви дёрнулся, готовясь ворваться внутрь, но тут откуда-то из тени за японцем появился Язык и ножом ударил того в бок. Потом он попытался вытащить Микасу из хватки второго мужика. — Микаса, очнитесь! — закричал Бозард, замахиваясь лезвием. «Выпилиться решил, глупый Язык», - подумал Леви, ошарашенно смотря за происходящим. Мужик вырвал нож у Бозарда и сбил его ударом ноги в подбородок. Тот звучно выдохнул и рухнул на пол. — Убейте его! — закричал «уёбище», зажимая раненый бок и бросая взгляд на профессора. Затем он вновь сел около Микасы, лежащей на полу. Леви сделал шаг вперёд. Перекрутившись в воздухе, он ногой отбросил шефа в сторону и приземлился на корточки перед Микасой. Тот, что наставил пистолет на Бозарда, выстрелил в них, но Леви успел оттолкнуть её в сторону. Не поворачиваясь, чтобы иметь обзор на людей в помещении, он приложил два пальца к её шее и облегчённо вздохнул, подушечками нащупав удары пульса. — Привет, ублюдки, — сказал Леви, вставая и тут же отпрыгивая в сторону, уворачиваясь от череды выстрелов. Никто из присутствующих больше не успел среагировать, как он сорвался с места, и его тело превратилось в размытое пятно. В одно мгновение лезвие в его правой руке полоснуло по запястью японца около Бозарда. Леви тут же развернулся, и лезвие в левой руке перерезало горло другого японца, прежде чем тот успел закричать. Боковым зрением он заметил, что в него целится третий. Изящным прыжком он поднырнул под ним, на ходу перерезав сухожилия на лодыжках. Японец упал, и Леви, не оборачиваясь, метнул в него нож из правой руки. Лезвие вошло точно в ладонь, пригвоздив того к земле. Второй нож он метнул в сторону шефа, который сделал попытку добраться до Микасы. — Господин Леви Аккерман, — выдавил тот, держась за бок. — Какая честь… — А я как рад, — процедил Леви, направляясь к нему. Он низко присел, позволив его же клинку, брошенному в него, пролететь прямо над головой. — Я же тебе дал шанс на жизнь, придурок, — бросил Леви, достав пистолет из-за пояса, и выстрелил. Японец, кинувший нож, схватился за грудь и упал. Когда Леви обернулся, шеф уже держал Микасу на мушке. — А ты талантливый мальчик, — сказал он с улыбкой хищника, играющего с пойманной добычей. — Присоединяйся к моему клану. Не пожалеешь. — А у тебя уже есть свой клан? — сквозь зубы бросил Леви, подходя ближе. Но когда тот передёрнул затвор пистолета, остановился. — Вопрос времени, юноша. — Он склонился над Микасой и провёл ладонью по её лицу. Окровавленные пальцы рисовали багровые дорожки на её щеках и губах. — В награду я раз в месяц позволю тебе трахать её. Естественно, после того, как каждый в моём клане наиграется ею. Леви стоял неподвижно и начинал чувствовать, что теряет контроль. На его скулах забегали желваки, а глаза сузились под стать собеседнику. Он посмотрел на Микасу. Такая нежная и ранимая снаружи, но внутри неё бушевал пожар, который уничтожал его самообладание до тла. Леви любил в ней всё: начиная от кончиков указательных пальцев на ногах, которые были длиннее всех остальных, чем Микаса почему-то гордилась, до её до безобразия отвратительных высказываний, произносимых ею с серьёзным и непробиваемым, словно камень, лицом. Вспомнилось, как в одну из ночей после приезда её подружек из Шиганшины, которых она ну никак не могла оставить одних, она написала: — Леви!

-Ммм?

— Знаешь, что труднее всего понять в сексе с мёртвым?

— Прошу, не надо…

— Кто из вас более гнилой.

— Не пиши мне.

— Завтра в 7 утра?

— Завтра в 7 утра.

— Тише, — прошипел он шефу ледяным тоном, в котором свинцом оседали скрытые угрозы. — Не загрязняй воздух своим помойным ртом. Японец усмехнулся, направив на него пистолет: — Восприму это как отказ. Жаль, мальчик. Ты бы мог стать чем-то большим, чем цепным псом Элдии. Но, увы… Это был твой шанс. Он выстрелил, прикрываясь Микасой, как щитом.

***

Голоса. Приятный аромат разбавляет воздух, пропитанный сырым бетоном и влажной землёй. Древесный. Но чувствуется мускус и запах мужского тела. Чуждого мужского тела. Отталкивающего. Леви тоже любит парфюм с древесными нотами, но смесь мха и сандала лишь далёким шлейфом касается его кожи, от естественного запаха которой у неё почву выбивает из-под ног. Настолько он невероятно хорош. Она даже как-то просила его, чтобы он не портил свой запах духами. Леви… -… естественно, после того, как каждый в моём клане наиграется ею… Этот голос. Низкий, тягучий, завораживающий. Он был бы очень приятным, если бы не был настолько неприятным… Ещё голос. Где-то рядом. Влажные щёки щиплет ветер. А ведь лето же… Отчего влажные? Точно. Шёл дождь. А может, плакала? Наверное. Есть с чего пореветь. Хотя нет… Слёзы не пахнут металлом… — Восприму это как отказ… Кто-то тянет её, прижимается и трётся… -… это был твой шанс. «Этот голос… Шеф? Ублюдок!» Выстрел. Микаса открыла глаза. Сквозь свисающие пряди волос увидела пол. Серый, грязный, в тон её погибающего мира. Незаметно приподняв голову, она попыталась сфокусировать поплывшее зрение. Мелькнул силуэт. Едва различимый, он двигался как ураган, укрываясь от пуль. Она покрутила кистью руки. Отлично. Проведя ладонью по маленьким карманам своих леггинсов, она нащупала складной нож, который ранее достала из рюкзака в подвале. Её пальцы наткнулись на что-то ещё... Круглое… Часы Пиксиса. По ощущениям он дал ей их не несколькими часами ранее, а много чёртовых дней назад. Шеф крепко прижимал её к себе, удерживая рукой за плечи спереди. Второй рукой продолжал стрелять, сотрясая её тело. Она вытащила нож и нажала на кнопку. Лезвие прорезало воздух и глубоко вошло в плоть бедра шефа. От неожиданности и боли он взвизгнул. «Вот кто тут маленькая свинка», — подумала Микаса и, вынырнув из ослабшей хватки, собиралась обезвредить его, но почувствовала новую волну головокружения и свалилась на колени. Шеф схватил её за волосы, дёрнув наверх. «Что ж. Попытаться стоило», — она снова проваливалась в забытьи, как кто-то налетел на шефа. Тот продолжал тянуть её за волосы, но вдруг резко отпустил. Сверху оросило красными брызгами. Она отшатнулась вперёд, падая в чьи-то объятия. Приятный запах. Слишком приятный. В мгновение её перенесли к машине, стоящей в центре, и усадили у колеса. Запах остался на её плече. Чертовски хочется понюхать. Она открыла глаза. Леви смерчем кружил вокруг шефа, оставляя всё новые и новые порезы. Тот не сдавался и наносил ответные удары своими ножами, пару раз даже достигнув цели. Огнестрельное оружие валялось без дела на полу. Словно два хищника разных видов, в царящем хаосе, они выглядели нереальными. «Леви…? Померла я, что ли», — она огляделась по сторонам: четыре тела лежали на полу, залитом кровью. Видимо, их. Чуть подальше Бозард. Бедный профессор… А, нет, он поднял руку и провёл ей по своему лицу. Жив! У стены застыл в сидячем положении мужчина с прострелянной ногой. «Чёрт! Неужели умер… Не хотела я…» Она с усилием наклонилась, заглядывая под машину. На другой стороне лежал ещё один, но тот жив. Она сама его вырубила. Микаса снова перевела взгляд на сражающихся. Леви уже сидел сверху на шефе, с невероятной скоростью нанося удары кулаками. Шеф пытался отбиваться, но это выглядело жалко. Леви не предоставлял ему ни единого шанса. — Святая Сина… Надо остановить его…, — с усилием выдохнула она, пытаясь подняться или хотя бы крикнуть. Внезапно воздух разорвал громкий выстрел. Микаса обернулась. Во лбу мужчины с простреленной ногой зияла свежая пулевая рана. Его пальцы сжимали пистолет. Но она была уверена, что оружия у него не было. Микаса не успела оценить ситуацию, как из-за машины вышла Кушель. Грациозная, спокойная, пугающе красивая. В руке она держала револьвер. — Леви! — голос Кушель был твёрд, но в нём чувствовалось беспокойство. Леви даже не обернулся, продолжая методично добивать шефа. Казалось, что он не особо озадачился происходящим сзади него. — Леви, чёрт возьми, ты можешь говорить? — сурово рявкнула Кушель. — Да, Кушель. Предложениями с полутора лет. Кому, как не тебе это знать, — равнодушно бросил он, не прерываясь. — Я не убью его, так что не мешай. — Масуру мёртв. Так что делай с ним, что хочешь, сынок, — отозвалась она, опуская револьвер. Она посмотрела в сторону, и её взгляд скользнул по Микасе, — Девочка моя! Она бросилась к ней, помогая сесть удобнее. — Масуру мёртв? — Леви замер, медленно поворачивая голову. Его глаза остановились на матери, а потом на НЕЙ. Забыв обо всём, он кинулся к Микасе, осторожно забирая её из рук Кушель. Снаружи вспыхнули фары подъехавших машин. Раздались глухие хлопки дверей. Леви прижал её к себе, убирая с лица пряди волос, а затем попытался стереть пятна крови. Получилось паршиво, так как и его руки были залиты кровью. Он снял куртку и укутал в неё Микасу, подхватив на руки. — Где медик? — крикнул он стальным голосом вбежавшим людям. — Здесь! Несите её к машине! — отозвался один из мужчин в такой же форменной куртке с вышитой буквой «А», которая теперь была на Микасе. Леви бросился вперёд. Запах. Она снова почувствовала этот чарующий, почти гипнотический аромат. «Обожаю…», — подумала Микаса. — Так это ты мой жених Ле-е-ви? — выдохнула она со слабой улыбкой. — Пахнешь умопомрачительно. Он прижал её крепче: — Ты мне это уже говорила.