Ты всё ещё хочешь?

Микаса, не веря своим глазам, подходила к припаркованному Форду Мустанг, рёв двигателя которого, наверное, ещё долго эхом будет разливаться по всему кварталу. Облокотившись о машину, стояла Энни, выпуская тонкие струйки дыма, в ожидании брюнетки. — Энни! Не может быть! Твою-то! Это же… Шелби… — Да, детка, но не просто Шелби, а моя малышка Элеонора. Знакомься, — улыбнулась блондинка, проводя рукой по крыше легендарного тёмно-серого автомобиля. — У меня нет слов! Она потрясающая! — с придыханием выпалила Микаса, обходя машину с разных сторон и касаясь кончиками пальцев агрессивно узкой решётки радиатора. — Приятно, что есть ценители. Поехали, по пути поговорим. Энни затоптала окурок и открыла дверь, устраиваясь на ребристом водительском кресле. — Ну, рассказывай, кто он? — Энни потянула на себя рычаг коробки передач и нажала на педаль газа. Машина с приятным урчанием выкатила на дорогу, цепляя на себя взгляды прохожих. — Он? — Микаса крутила головой в салоне, стараясь лишний раз не осквернять прикосновениями чёрную обивку машины. — Дружок твой, парень? Кто познакомил тебя с миром качественного автопрома. Энни вырулила на трассу, и буквально за несколько секунд красная стрелка перевалила на вторую половину круглого спидометра. — Друг, — Микаса замялась, наблюдая в лобовое стекло, как Энни уверенно обгоняет едущие впереди машины. — Вернее, был другом. Сейчас уже не уверена. — Поругались? — Блондинка порылась в бардачке, выудив кассету и повертев в руке, вставила в магнитолу. Кассетник затрещал голосом Джорджа Харрисона: «Something in the way she moves, attracts me like no other lover…» — Не совсем, — Микасе не хотелось делиться этой неприятной главой своей жизни. Когда в порыве очередного приступа ревности Эрен удалил практически все контакты из её телефона и социальных сетей, а лично Армину написал от её имени длинное сообщение, в котором просил больше не пытаться выходить с ней на связь, поскольку ей важен и нужен только один мужчина. После её терзало: что за тупое повиновение Эрену вынудило её стерпеть это. Армин Арлет — второй после Эрена друг её детства, которого она так просто променяла на подогрев тщеславия любимого Йегера. — У него дедушка участвовал в гонках и сборке маслкаров, — продолжила она. Старик позволял им играть в своём кабинете, увешанном фотографиями, медалями и вырезками из газет. Естественно, трогать драгоценные пожелтевшие куски статей детям не разрешалось, но вот к книгам, фотоальбомам и прочему доступ был дан. — Дедушка Арлет много и в деталях рассказывал о своей молодости гонщика, описывал историю каждой модификации. Но самый восторг вызывала его Шелби в гараже. Та самая, с двумя полосками поперёк кузова. Энни с пониманием кивнула, продолжая слушать. — В детстве я представляла, что это инопланетный корабль, который увезет меня на Марс. Микаса задумалась, вспоминая запах масла и бензина в гараже деда Арлета. Старик всегда с охотой отвечал на миллион вопросов, из раза в раз рассказывая одни и те же истории, которые никогда не наскучивали детворе. — Эй, сегодня не вечер минорного настроения. Поверь, скучать не придётся, пусть даже мы летим не на Марс, — Энни подпела магнитоле, — You're asking me will my love grow. — I don't know, I don't know, — протянула ей вслед Микаса. — Люблю Битлз. — Вот это другое дело. Послушай, моя матушка однажды сказала мне: «Энни, запомни: жизнь одна. Она пройдёт настолько стремительно, что в конце своих дней ты будешь очень жалеть, что тратила столько времени и сил на страдания и сожаления. Не ожидай чего-то от жизни или других, чтобы не сожалеть потом». — Мудро, наверное, — Микаса усмехнулась. — Мне было пять лет. Я мало что поняла. А вскоре мать свалила в турне с солистом одной хардкор группы, оставив меня и моего отца. Микаса засмеялась: — Прости, Энни, пожалуйста. — Ничего, мне тоже смешно об этом говорить. Да и мне не на что жаловаться, мать поздравляет каждый день рождения, высылая фото детей, они забавные, их уже четверо. Отец заменил воспитание на подарки, всё, что только моей душе угодно. Все в выигрыше, — Энни улыбалась, но в глазах, смотрящих в лобовое стекло читалась грусть. — Паршиво звучит. — Очень паршиво. Они громко засмеялись, но больше ни о чём не говорили, наслаждаясь пением Харрисона под журчание мотора Элеоноры.

***

— Ты мне должен! — С каких пор, маленькое отродье? — Леви был настроен категорично. — За это происшествие утром! — Так, а это уже интересно… И что же было утром? — протянул Фарлан Черч, наблюдавший в компании плечистого Эрвина Смита за перепалкой брата и сестры. — Изабель посчастливилось стать свидетельницей моего утреннего стояка, — без стеснения заявил Леви. — Посчастливилось? Ну знаешь ли, — фыркнула Изабель, зачёсывая малиновые пряди в хвост. — Инцест дело семейное, — засмеялся Фарлан, но осёкся от хмурого взгляда из-под густых бровей Эрвина. — Просто омерзительно, Черч. Но уточню для особо одаренного — я был под одеялом. — Тем не менее, я пойду с вами и это не обсуждается, — девушка не унималась. — Тебе семнадцать, Изабель, перестань, тебя просто не пустят. Она в гневе покинула гостиную. — Можно подумать, мы её не сможем провести с собой, Леви, — произнёс Смит. — Сегодня у меня настроение только выполнить просьбу Кушель, посетив этот клуб, и, возможно, напиться. Я не собираюсь приглядывать за дитём. Леви называл мать по имени, что давно не вызывало удивления его друзей. Она родила его, когда ей самой не было восемнадцати, совсем как Изабель сейчас. — Ладно тебе, Леви, мы присмотрим. Тем более, завтра собрание акционеров, — сказал Фарлан, поправляя копну волос над выбритыми висками, — у нас сегодня алкопокой. — Выходные же? — Леви с недоверием взглянул на него. — После обеда к нам нагрянет делегация из Японии, нужно готовиться с утра, — ответил вместо Фарлана Эрвин. — Это всего лишь невинный караоке клуб, пусть повеселится, — продолжал Фарлан. Леви посмотрел на него взглядом убийцы. Он давно знал, что его приятель стал неровно дышать к Изабель, да и сама она краснела, в тон своих малиновых волос, когда видела Фарлана. Но отдать её в лапы этому хитрому лису обольстителю он не собирался. По крайней мере пока она не станет совершеннолетней, а дальше пусть сама решает. — Ну и кому всего семнадцать? — в комнату вбежала Изабель, довольно тыкая в парней студенческим удостоверением. Круглая синяя печать покрывала её фотографию и запись о том, что она является студенткой четвертого курса СГУ. — Надо же, даже меня старше, а поскромнее нельзя быть, бестолочь? — Леви говорил сурово, но в глазах читалась гордость за предприимчивую бестию, — выпивку сегодня мне оплачиваешь ты. — Нам, — поправила его Изабель, радостно обнимая брата. — Нет, Изабель — мне, а ты обойдёшься и морковным соком, — Леви надел чёрный пиджак на белую футболку и вся компания вышла из дома.