Мужская крепкая...

      ー Антон Вячеславович!!! ー высокий несуразный парень вскочил из-за круглого металлического столика, подхватил рюкзак и книжку и со всех ног кинулся к мужчине с портфелем, выходящему из здания филфака.        ー Чего тебе, Швачкин? ー спросил тот, чуть притормозив. Оценивающе оглядел юношу с ног до головы, хмыкнул по поводу затёртых рукавов пальто, растянутого свитера с катышками и коротковатых стареньких джинсов, полюбовался высокими скулами, густыми волосами, вздохнул и всё же сел за столик.       ー Я вас тут уже второй час караулю! Помните, я на губернаторскую стипендию документы хочу подать, и мне нужно статью в научном сборнике опубликовать? Я к вам в сентябре за темой подходил, а потом в октябре… Вам всё некогда было.       Антон вздохнул ещё раз. Сентябрь он помнил плохо. Это был месяц, когда Алекс окончательно его послал. Точка. Меньше всего в сентябре его интересовали Швачкин и его стипендия.       ー Я к завкафедрой подошёл, Антон Вячеславович, ー продолжил Швачкин, ー спросил у него, что сейчас актуально, востребовано. И он мне дал тему: «Настоящая мужская дружба в литературе и её значение в воспитании будущего поколения». Говорит, опошлили всё в Америке, Европе. Нужно показать, что такое подлинная мужественность. Соратники, побратимы! Друг за друга горой!!!        Антон оставил портфель на столе и сходил к стойке за кофе. Голова не варила совершенно, а всё происходящее в последнее время казалось изощрённой издёвкой и над действительностью, и над ним лично. К возвращению Антона на столе уже лежало несколько распечатанных страниц. Швачкин торопливо поднял их, чтобы Антону было куда поставить чашку. Читать студенческие бредни не было ни малейшего желания. Ох уж этот Швачкин! Этот бесконечно лебезящий, лезущий во все дыры зубрила и активист, почему-то всегда вызывал раздражение. На тех двух экзаменах, которые Антон у него принимал, тот оттарабанил записанное на лекциях и вычитанное из рекомендованной литературы, не прибавив ни единого слова, ни единой мысли от себя. На вопросы отвечал коротко и сухо, не вступая в дискуссии и ссылаясь на мнение признанных авторитетов. Почему Швачкин с его стереотипным мышлением и отсутствием воображения выбрал литературоведение, оставалось только догадываться. Антон стал читать статью и зацепился буквально за первый абзац.       ー Швачкин! Древняя Греция? Ахилл и Патрокл? Ты сбрендил, что ли? Считаешь, это уместно? «Ахилл после смерти Патрокла ужасно страдал: исхудал, потерял сон,  перестал мыться, отказался от любви женщин»…       ー И? ー Швачкин с явным недоумением покосился на Антона. ー Мне Эраст Петрович сказал: никакой современной литературы. Ретро. Времена, когда разврат и гейство ещё не начались. Желательно про военных. Я погуглил всякие перечни. Ну, типа,  десять лучших произведений о мужской дружбе. И везде были Патрокл и Ахилл.       ー Вычёркиваем! ー Антон достал ручку и стал безжалостно вымарывать строчку за строчкой, ー Швачкин, голову же нужно на плечах… Платон, Эсхил... Тут контекст абсолютно прозрачный!       Антон стал быстро читать дальше, и споткнулся уже на следующем абзаце:       ー Так, Швачкин! «Эпос о Гильгамеше».  «Вот, теперь Гильгамеш ー твой брат, твой товарищ, он кладёт тебя на ночь в роскошной постели, в удобной постели он кладёт тебя на ночь». Какую цель ты преследовал, когда именно этот отрывок решил вставить?       ー Понравился очень, вот и вставил, ー сказал Швачкин и опустил глаза. ー Характеризует персонажей. Дикого человека Энкиду, привыкшего спать на земле, щедрый и заботливый Гильгамеш решил расположить в удобной постели. Что не так?       ー Всё! Двое мужчин и постель в одном предложении ー это абсолютно исключено, ー выразительно прошептал Антон, оглядываясь по сторонам. ー Ты хочешь, чтобы тебя из университета попёрли? Ну, не можешь же ты сам не понимать? У тебя же будущая профессия с этим связана: читать между строк, искать скрытые, завуалированные смыслы. Так вот: нужно, чтоб никакого двойного дна! Чтоб прям не подкопаться!       ー Как я могу  отвечать за то, какие у всяких там могут быть дурацкие мысли?.       Но Антон уже не слушал, его глаза прыгали по строчкам и раз за разом натыкались на…       ー Вудхауз. «Дживсу приходится постоянно вытаскивать Берти из  забавных передряг. Например, он делает всё, чтобы Берти мог уклониться от помолвки и брака  и вести дальше разгульную жизнь с другими молодыми аристократами. Знаменитая экранизация… Стивен Фрай…» Швачкин?!       ー Теперь что не так? ー наглый студент сидел напротив и изучающе, и, кажется, осуждающе смотрел на Антона.       ー Вот только не нужно тут! Невозможно не знать, что Стивен Фрай ー открытый гей.       ー Да? ー Швачкин подёргал рукав своего заношенного свитера. ー Не знал. Мне не пришло в голову всех, кто снимался в экранизациях, на нетрадиционность проверять.       Антон растерялся. Если бы это был не Швачкин, он был бы абсолютно уверен, что это розыгрыш. А так…  Кто-то на кафедре узнал о нём и сейчас копает? Хотят  устроить скандал перед защитой диссертации, а Швачкин ー удобное средство?       ー Значит так, ー Антон скомкал стопку листков. ー Вы трудились, время потратили. Но давайте начнём сначала, хорошо? Я вам помогу, и через пару недель статья будет готова.        ー Завтра последний день сдачи, ー голос Швачкина разительно поменялся, казалось, он сейчас разрыдается. ー Я поэтому вас тут и караулил. Антон Вячеславович, некрасиво вы, вот, честно. Вспомните, сколько я за вами бегал.  Я понимаю, что не нравлюсь вам. Но я не виноват, что меня к вам прикрепили. Мне очень нужна эта стипендия. А вы… Какое сначала, если до завтра нужно?       ー Ну, может, получится поправить,  ー немного смягчился Антон. В самом деле: кто их читает-то эти студенческие работы. Да и Швачкин действительно подходил к нему раз двадцать. Шевельнулась совесть, особенно когда Антон в очередной раз взглянул на начищенные, но явно старенькие  ботинки. ー Выберем произведения, в которых есть явная любовная линия с девушкой. Ремарк «Три товарища», а? Про военных как раз.       На этот раз растерялся Швачкин:       ー Так они же немцы. У них же скоро эта, Великая Отечественная. С фашистов подрастающему поколению брать пример?       От причисления героев Ремарка к фашистам Антона передёрнуло, и он совсем уж было решил послать Швачкина подальше, но тут в голову пришла отличная мысль.         ー Слушай, я  по поручению Эраста Петровича статью пишу о Якове Рочеве и его первом романе. «Два друга»: коми-ижемец Геня Дуркин и сын оленевода Вася Манзадей. Я из неё куски возьму, что-то из твоего, подкорректируем, скомпонуем.       ー Времени совсем нет, ー сказал Швачкин, но посмотрел на Антона с явной надеждой.       Антон достал из портфеля томик романа с многочисленными пометками и сунул его Швачкину.        ー У меня сейчас ещё дела. Ты читай. Приедешь ко мне домой после семи, сядем и за пару часов всё будет готово. Записывай адрес.        К приходу Швачкина Антон успел прибрать бардак в коридоре и на кухне, пожарить картошку и заварить чай. Зачем он позвал к себе домой студента, почему не набросал эту галиматью самостоятельно, Антон не смог бы объяснить даже себе. В дверь позвонили ровно в семь. Швачкин вошёл, огляделся по сторонам. Поставил рюкзак на пол и стал раздеваться. Быстро повесил пальто на вешалку, сбросил ботинки, зачем-то стянул свитер и положил его на рюкзак, оставшись в одной майке, а потом и вовсе сдёрнул с себя джинсы и носки и решительно подошёл к Антону. Он был высоким, по-юношески стройным и гибким, длинноногим и широкоплечим. И смотрел на Антона выразительными серыми глазами так, что спрашивать или уточнять было бы глупо. Последняя внятная мысль, которая мелькнула в голове у Антона, была как раз про двух мужчин и удобную постель.        ー Ну ты шифруешься, конечно, ー раскрасневшийся после душа и замотанный в банное полотенце Игорь жадно ел картошку и без устали болтал. В нём не было абсолютно ничего от забитого жизнью и слишком правильного Швачкина. ー Я уже к тебе и так, и этак, а ты ноль внимания. Думал, может, показалось.. Решил: рисковать так рисковать. Ты представить себе не можешь, как я ржал, когда сочинял всё это. Но ты молоток! И в кафе не прокололся. Так возмущался, прям любо-дорого. Я даже, когда ты меня домой к себе позвал, не до конца был уверен. А потом открыл этого твоего Рочева, и меня сразу отпустило.       ー Только не говори мне, что там какие-то гейские намёки. Я этот роман пару раз внимательнейшим образом…       Игорь вскочил, сбегал в коридор и вернулся с книжкой, из которой торжественно извлёк открытку, вложенную вместо закладки. Открытка была коллекционная, американская, двадцатых годов. Их Алекс собирал и иногда дарил Антону по поводу и без.       ー Вот!        ー И? ー всё ещё ничего не понимая, спросил Антон. ー Подумаешь, двое мужчин во фраках.       ー Это же Чарльз Бич и Лейендекер!       Игорь посмотрел на Антона, разглядывающего открытку в абсолютном недоумении, и расхохотался.       ー Да блин!!! Не разыгрывай меня, ты не мог не знать! Такой однозначный, жирный намёк,  без всяких двойных смыслов. Я же к тебе как Чарльз! Ну, ты понял?        ー Понятия не имею, кто эти люди, о которых ты говоришь, ー Антон подошёл к веселящемуся, искрящемуся задором Игорю и притянул его к себе поближе. Меньше всего ему хотелось сейчас говорить об искусстве.       ー Нет уж. Ты должен знать, а то так и останешься без контекста! Чарльз Бич, начинающий актёр-неудачник, увидел рисунки Джозефа Лейендекера и настолько впечатлился, что решил лично с ним познакомиться. Пришёл в его студию, с порога разделся и предложил себя в качестве модели и не только. Ему, правда, тогда было шестнадцать, а не двадцать, а вот Лейендекеру как раз двадцать девять, как тебе. Джозеф влюбился в красавчика с первого взгляда, и они прожили всю жизнь вместе, долго и счастливо.        ー Ясно, ー улыбнулся Антон и потянулся за поцелуем.