Pakkomielle

Flashbacks  2017 год. Это был солнечный апрель, омытый свежестью и новыми начинаниями, когда теплый воздух закружил над районами Нивалы, наполнив их дыханием весны. В северном уголке Финляндии, в одном из спокойных жилых кварталов, из школы возвращался тринадцатилетний подросток. Это был Харучие, и его сердце было переполнено горечью и разочарованием. Ещё один день унижений и насмешек.  Ещё одна глава позора и несправедливости. Сегодня, возможно, было чуть легче, но это не приносило облегчения – изменения не наступало. Вчерашний день... Возможно, самый ужасный в его жизни. А может и нет?  После уроков Харучие решил заглянуть в магазин, и как назло столкнулся с одноклассниками.  Нет  Нет, не просто столкнулся – они, словно стервятники, оккупировали вход, смеясь так громко, что их крики эхом разносились по всему кварталу. -АКАШИ!– раздался знакомый голос.Голос Баджи.  Ну почему, блять именно сейчас? Харучие хотел было сделать вид, что не услышал их, уйти незамеченным, но тут Майки, лидер их класса, пронзительно заорал:  -Акаши, ты ахуел? Ты глухой что ли?! Игнорировать его было опасно. Очень опасно. С дрожью во всем теле Харучие подошёл ближе. Он молился только об одном: лишь бы не избили. -Да…?– неуверенно пробормотал он, боясь встретиться взглядом с Майки. Майки, закручиваясь вокруг него, как змея вокруг жертвы, спросил с издёвкой:  -Ты в магазин, да?-Харучие кивнул, заикаясь: -Да... Да...-начал Харучие, заикаться. -Что ты хотел купить?– с нескрываемой наглостью спросил Майки, не давая Харучие ни малейшего шанса уйти.  -Я.Я планировал.-Санзу сделал паузу.-Я хотел купить лимонад. - Сказал Харучие, и встретился взглядом с Ханмой.  Ханма И выглядел тот немного грустным. Как будто бы, ему было жалко Харучие.  Среди этой компаний , Ханма был единственным , нормальным..  Только он , никогда ни разу , словесно не унижал Харучие.  Например Баджи любил называть его ублюдком а Кадзутора блядью.  А Майки. С унизительным , « ускоглазым»  Ханма называл его…Он не называл его никак.  И сейчас, видя отчаянный взгляд Ханмы, Харучие втайне надеялся на спасение. Но... -Давай ты зайдёшь в магазин, а рюкзак оставишь у нас. Мы его поохраняем,– с игривой ухмылкой сказал Майки. В этот момент Харучие понял, что всё пропало. Он с дрожащими руками отдал рюкзак, ощущая на себе взгляды всей компании. Пиздец.  Все.Нету рюкзака.  -Заходи, мы подержим, – сказал Майки, похлопав его по спине. Харучие медленно пошёл в магазин, не смея обернуться назад, представляя, что же может произойти с его рюкзаком. В магазине он судорожно схватил первый попавшийся лимонад, но уже тогда услышал знакомые крики и смех снаружи. Блять...  Нет, нет, нет... Сердце Харучие сжалось от предчувствия. Он выбежал из магазина и заметил, что улица была пуста. Никого. И рюкзака, похоже, тоже. Судорожно осматривая всё вокруг, он заметил рюкзак на верхушке самого высокого дерева. Пиздец.  Харучие заплакал.  Слезы текли по его щекам.  Он не знал что делать.  Как он блять его достанет.  Как же блять?  Он плакал от безысходности , и от чувства унижения.  Это пиздец унизительно , выходить на дерево и стараться взять свой рюкзак обратно.  Это пиздец унизительно, прямо сейчас , рыдать, и захлебываться в своих слезах. С трясущимися руками он достал телефон и набрал номер единственного человека, который мог бы помочь. -Ало, Такеоми…– голос Харучие дрожал от рыданий. -Стоп. Ты что, плачешь?– Такеоми был ошеломлен. -Мой рюкзак... Его подвесили на дерево. Помоги мне, пожалуйста. Пожалуйста... Пожалуйста  Пожалуйста  Пожалуйста  -Блять. С тобой всегда какая-то хуйня происходит. Я сейчас приду, подожди. Ты где? -Возле школы, у магазина. Приди поскорее. Харучие немного успокоился и, присев на скамейку, начал нервно ждать Такеоми.  Слова брата звучали конечно грубо, но главное – он придёт и поможет.Он поможет. После вчерашнего пиздеца  в школе было удивительно тихо. Никто не трогал Харучие. Погруженный в свои мысли, он уже подходил к дому, когда вдруг заметил у подъезда фигуру, которую совсем не ожидал увидеть. Ханма. Он стоял у подъезда, держа в руках какой-то пакет. В его облике было что-то другое. Он выглядел другим. Намного другим. Харучие зная что он лучший друг шайки Майки, конечно стоило бы его опасаться.  Но .  Все же Ханма другой.Сам Ханма. Никакой хуйни в принципе не творил. Поэтому Харучие был спокоен.  Ханма почесал затылок, избегая взгляда Харучие. -Почему ты здесь?- резко сказал Санзу. Ожидая реакцию Ханму.  -Ну. Я.Я вообщем-Ханма зачесал свой затылок. -Вообщем. Извини за вчерашнее. Это я вообщем.Сделал. Я поставил рюкзак на ветку дерева.- Ханма говорил паузами, и отчаянно не смотрел в глаза Санзу, опустив голову.  -Просто Майки сказал.То есть заставил, потому что я самый амбал среди них. Но..-Ханма сделал паузу.  -Я не такой. Я не такой как они. Мне вчера было пиздец стыдно, потому что…-пауза-Ты же норм пацан все таки. Ну вообщем извини.  Извинения. Харучие был ошеломлён.  Никто никогда не извинялся перед ним. Конечно, было обидно, что именно Ханма повесил рюкзак, но он пришел сам, к нему домой, чтобы извиниться. Это же заслуживает прощения?  -Я... Я не обижаюсь на тебя. Ты ничего плохого не сделал,– смущённо ответил Харучие, слегка улыбаясь. Это было тепло, осознавать, что Ханма считал его нормальным.  Может, он действительно нормальный? -Серьёзно?– Ханма выглядел удивлённым. После этого Ханма замолчал на секунд 30, и тяжело вздыхая , он вспомнил про кое что.  -Спасибо..эм..Это кстати тебе.-Ханма вспомнив , про свой маленький подарок, достал из пакета , коробку конфет.  «Delafee”  Харучие был шокирован.  Потому что эти конфеты стояли очень очень дорого. Больше 100 евро.  Откуда он их вообще достал.  Неужели он их украл у кого то?  -Ээ..-Санзу сделал паузу.-Откуда они у тебя? Я.Я не могу их взять.-сказал Харучие даже не попытался дотронуться до конфет. Но Ханма, упрямявштсь, засунул конфеты в руки Харучие.  -Это просто в знак извинения.  Возьми.  Все нормально.  Они стояли в тишине пару минут, и, преодолев свои сомнения, Харучие принял конфеты, тепло поблагодарив Ханму. Попрощавшись, он вернулся домой, с чувством, что этот день был странно значимым. End flashbacks  -Вообщем это – Ханма тяжело вздохнул.  -Над ним пиздец издевались в школе. Его избивали. На него ссали. Крали его вещи. Вырывали одежду. И. Разрезали его рот ножом. Сейшу не поверил его словам.  Неужели.  Что.  Сейшу и сам сталкивался многолетним буллингом в школе. Но с ним ничего этого, Слава Богу не происходило.  Все ограничивалось  оскорблениями его внешности.  А тут.  Даже и не верится что Санзу пережил все это.  -И всё это...– продолжил Ханма, – Делали  мои лучшие друзья. Я всегда стоял в стороне, когда его унижали. Я ничего не делал, чтобы остановить это. У меня просто не хватало духу. Сейшу чувствовал себя так, словно услышал что-то, что никогда не должен был узнать. Он не мог поверить, что Ханма, которого он считал пиздец смелым и справедливым, столько лет был трусом.  Ханма столько лет поощрял такой пиздец? Такой буллинг?  -Я успокаивал себя тем, что лично я ничего с ним не делал. Но ведь.  Я же все равно блять соучастник.  Я же все равно позволял этому блять происходит.  Сейшу вспоминал фрагменты из прошлого, представив, как эти животные делали всё это с Санзу. " -Неужели в вашей конченной школе не было ни одного человека, который мог бы помочь этому бедному подростку?– спросил он, готовый заплакать от несправедливости. -Поверь, не было. Мы все были конченными… В глазах Сейшу Ханма рухнул с небывалой высоты. Конечно, тогда они оба были подростками, и страх мог толкнуть его на трусость, но это не умаляло горечи разочарования. Сейшу стало противно до тошноты от осознания, что он доверял человеку, способному на такое. Мерзость разливалась по душе, потому что он и не предполагал, что Ханма мог оказаться столь низким. — Я… Я не хочу разрывать нашу дружбу, — с трудом проговорил Сейшу, сдерживая дрожь в голосе. — Всё-таки… ты хотя бы немного раскаялся. Но… ты трус. И не надейся, что мы будем близки, как раньше. Ему не хотелось больше оставаться в одном помещении с этим человеком. Он торопливо схватил свой макбук, который Ханма так и не успел починить. Пусть кто-то другой займётся ремонтом — это уже не имеет значения. Ханма, заметив, что Сейшу забирает свой макбук, слегка опешил, но не осмелился возразить. Реакция Сейшу была вполне заслуженной. Когда Сейшу уже собирался покинуть квартиру, Ханма внезапно выкрикнул: — Реальный он… Сейшу замер на месте, не понимая, что Ханма пытается сказать. Он обернулся, с тревогой глядя на друга. — Реальный Харучие… У него были светло-рыжие волосы и желто-зелёные глаза. Я не знаю, как он выглядит сейчас. Сейшу почувствовал, как волна гнева захлестнула его. — Ты же сам говорил, что не будешь о нём сплетничать? — язвительно бросил он и, не дав Ханме больше ни секунды, выскочил из квартиры, словно убегая из логова змея, от разговоров, от которых сердце сжималось в комок. После признаний Ханмы Санзу в глазах Сейшу превратился в совершенно другого человека. И в душе разгоралось одно чувство, разливающееся, как густой сироп — жалость. Он видел перед собой образ маленького рыжеволосого мальчика, который прошёл через ад издевательств. Это было невыносимо. Конечно, Сейшу понимал, что жалость — это не самое достойное чувство. Он знал, что она может разрушать людей изнутри, как ядовитый плесень. Но в этот момент всё его существо стремилось к одному — обрадовать Санзу. Подарить ему хоть каплю тепла. Однако как это сделать, он не имел ни малейшего понятия. Казалось, что в этом мире нет ничего, что могло бы принести радость Санзу. У него не было любимых блюд, любимой одежды, книг, в которых он находил бы утешение. Ничего, кроме одних лишь неизменных внутренних стремлений и желаний, нематериальных и требующих огромных усилий для реализации. Но Сейшу знал, что может обрадовать его.  Санзу редко интересовали материальные вещи.  И вот, решив сделать что-то приятное для Санзу , Сейшу отправился в библиотеку Эспоо, чтобы отыскать и изучить информацию о семидесяти малоизвестных конфликтах в Евразии в двадцатом веке. Он надеялся, что это позволит ему облегчить работу Санзу и, возможно, наладить с ним разговор.  Что интересно он чувствует?  Почему он сменил свою внешность?  Сейшу провёл в библиотеке четыре изнурительных часа, погружённый в поиски и анализ, и едва смог закончить свой труд. Работа в одиночку оказалась куда сложнее, чем он предполагал. Когда он вернулся домой, Санзу  уже сидел за столом, выглядел немного взволнованным. Судя по его виду, они должны были приступить к работе час назад. — Где ты был? — спросил Санзу, вместо приветствия. В голосе его звучало явное недовольство, но Сейшу почувствовал лёгкую теплоту в душе, заметив заботу за этим раздражением. На следующее утро Сейшу пробудился от навязчивого стука в дверь. Ему казалось, что настойчивый звук отдавался в каждом уголке его сознания, медленно заполняя его пространство тревожной тяжестью. Он, словно в отчаянной надежде, оставался неподвижным, зарывшись в подушку и молясь, чтобы Сандзу оказался дома и распахнул дверь сам, как полагается хозяину. Прошло десять томительных минут, прежде чем Сейшу осознал, что в квартире, кроме него, никого нет.  С неохотой, преодолевая сонное оцепенение, он, словно титан, сражающийся с тягучей инерцией, встал, умылся и, зевая на полную мощь, подошёл к двери. Открыв дверь, он увидел перед собой невысокую девушку. Она была, вероятно, их ровесницей. Светло-рыжие волосы обрамляли её лицо, словно солнечные лучи, запутавшиеся в густых ресницах и больших ясных глазах цвета янтаря.  Желто-зеленые глаза.  Её наряд — голубое платье, скромное и простое — гармонировал с её светлым обликом. — Здравствуйте... — сказала она, её голос был мягким, как весенний ветер. — Здравствуйте. Вы к кому?  — спросил Сейшу, пытаясь казаться невозмутимым, хотя внутри его что-то неуловимо напряглось. — Простите, это дом Харучие? — спросила девушка, слегка наклонив голову набок. "Харучие..." — это имя прозвучало в голове Сейшу, как неожиданный удар грома. Это ведь настоящее имя Санзу . И значит ли это, что эта девушка — часть его прошлого? — Да, это его квартира, — ответил он, стараясь не выдавать своей растерянности. — Он дома? — голос девушки был полон надежды, и Сейшу не мог не почувствовать её. — Его сейчас нет, и, честно говоря, я не знаю, где он. А зачем вам он? — в его голосе прорезался некий оттенок любопытства. — Я... Я его младшая сестра. Мне нужно с ним поговорить, — произнесла она тихо, почти шепотом, словно боялась разрушить что-то важное. "Сестра?" — мысли Сейшу завертелись вихрем. Но Сандзу ведь упоминал только о брате. Что-то здесь не так... Он стоял неподвижно, переваривая эту информацию, как тяжелую пищу, прежде чем, наконец, вспомнив о всяческих правилах приличия, пригласил её войти. — Проходите, не стойте на пороге. Девушка подарила ему милую улыбку и предложила обращаться к ней на «ты», ведь явно была младше. — Он совсем не изменился... — сказала она, оглядываясь по сторонам с яркой улыбкой. — Я про порядок. У него всегда, в комнате, было так же чисто. "Совсем не изменился..." — повторил про себя Сейшу. Почему же Санзу молчал о существовании такой милой сестры? — А кем ты приходишься Санзу? Друг? — спросила девушка, с явным интересом посмотрев на него. — Я его одногруппник. Переехал к нему, потому что мы работаем над важным проектом, — ответил он, избегая её взгляда. — А-а... — протянула девушка, продолжая рассматривать квартиру, как будто она здесь впервые. — Кстати, меня зовут Сенджу. А тебя? — Сейшу. Приятно познакомиться. Разговор с Сенджу был для него крайне неловким. Он не знал, о чем говорить, словно каждое слово могло стать ловушкой. Он боялся сказать что-то лишнее о Санзу. Ведь если тот не упоминал о сестре, значит, на то были причины. — А на кого вы учитесь? — спросила Сенджу, явно более разговорчивая, чем её брат. — История. — Странно, он планировал поступать на биологический факультет... Если, конечно, ничего не изменил... Ответа она не дождалась. Сейшу, словно околдованный страхом, избегал продолжения разговора. К счастью, через десять минут после её прихода в квартиру вернулся сам Санзу. Он вошёл, и когда увидел Сейшу, сидящего рядом с его сестрой, выражение на его лице было таким, будто он наткнулся на незваного гостя или даже грабителя. — Что ты здесь делаешь? — спросил Санзу, его глаза полыхали гневом. — Ты не рад? Я скучала по тебе... — ответила Сенджу, её голос стал печальным. — Зачем ты её вообще впустил? — обратился Санзу к Сейшу, так, словно тот совершил непростительную ошибку. — Я просто... — начал оправдываться Сейшу, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Санзу, словно загнанный в угол зверь, метался в собственной голове, не зная, как подобрать слова, чтобы ответить Сенджу. В его взгляде читались и гнев, и растерянность, смешанные в ядовитый коктейль эмоций. — Что тебе нужно? — спустя минуту внутренней борьбы выпалил он, пытаясь сдержать бурю внутри. — Родители приехали из Стокгольма, — голос её был тише, чем шелест листьев на ветру. — Год прошел с тех пор, как дедушка ушел. Они все ждут тебя… И отправили меня, чтобы уговорить тебя приехать в Нивалу на день поминовения… Сейшу чувствовал, что оказался свидетелем чего-то настолько личного, что ему стало стыдно. Эта семейная драма захлестнула его, как волна, оставив его на берегу неловкости. Он почувствовал, как его накрыла волна ужасающего стеснения. В этот момент он вспомнил, что в холодильнике закончилась безлактозное молоко, и это стало для него спасительной отговоркой. — Эм… Санзу, у нас молоко закончилось. Я схожу, хорошо? — Сейшу быстро нашел предлог, чтобы сбежать из квартиры, не имея ни малейшего желания оставаться в эпицентре эмоционального шторма. Он покинул квартиру, предпочтя улицу их семейным разборкам, которые казались ему столь же приятными, как торнадо на открытом поле. Сейшу решил провести это время на улице, стараясь не думать о том, что происходит за закрытой дверью. Тем временем Санзу захлопнул дверь за Сейшу, словно отрезая его от мира и возвращаясь к беседе с сестрой. — С каких пор им и тебе не похуй на смерть дедушки? — его голос прозвучал, как удар грома в ясный день, заставив Сенджу замереть в шоке. — Харучие, перестань… — попыталась успокоить его Сенджу, её глаза наполнились слезами. — Что перестань? В прошлом году я вас не видел. Я четко помню, что тогда был только я, бабушка и Такеоми. — Но… Именно тогда у меня были экзамены. Ты же понимаешь, что меня просто не отпустили? А у родителей был сезон… — оправдывалась она, но Сандзу резким жестом отрезал её слова. — Перестань оправдываться, мне противно это слышать. — Почему ты меня ненавидишь? — спросила Сенджу, её голос задрожал, и из глаз потекли слезы. Она плакала, потому что не могла понять, почему ненависть её брата к ней была столь сильной и, как ей казалось, несправедливой. Почему  Почему он так сильно ее ненавидит.  Когда она его любит настолько сильно.  Как никого никогда не любила.  — Я тебя не ненавижу. Просто… просто не появляйся у меня на глазах! — резко выкрикнул Санзу, словно пытаясь оттолкнуть её не только словами, но и всей своей сущностью. — Это было давно. Мне было всего 11 лет, сейчас мне 19. Прошло целых восемь лет. Сколько раз мне еще извиняться, чтобы вернуть своего старшего брата? Я была просто глупым ребенком… — её слова были полны отчаяния, но Санзу не желал слушать оправдания, считая их ненужными. — Чего ты хочешь? — спросил он, словно из последних сил удерживаясь от очередного всплеска ярости. — Давай поедем в Нивалу. Побудь там хотя бы день. Со всей семьёй. Там будут и Такеоми, и бабушка. Хотя бы ради них, — умоляла Сенджу, её голос захлёбывался в слезах, как утопающий в бурном потоке. Она не могла больше терпеть этот ледяной холод, эту безразличную ненависть со стороны брата, от которой её сердце разрывалось на части. — Я не могу. У меня проект, — солгал Санзу, не желая ехать туда и видеть родителей, как если бы само это место отравляло его. Почему всё должно быть так сложно? — Один день ничего не изменит. Пожалуйста, Харучие… — Я ведь твоя родная сестра. Да, она его родная сестра. И Сандзу должен был бы любить её, защищать, быть для неё опорой. Но вместо этого он чувствовал лишь отвращение и гнев при одном лишь её упоминании. — Я поеду туда только ради дедушки. И ради бабушки с Такеоми. Не обнадеживайся, — холодно ответил Сандзу и, не желая больше видеть её слез и всхлипы, ушёл в свою комнату. -Я люблю тебя.  Но Санзу не услышал эти слова.  Через полчаса Сейшу вернулся с пакетом безлактозного молока и низкокалорийными круассанами, стремясь хоть как-то разрядить напряженную атмосферу в квартире, в которой ему предстояло жить. Он не привык завтракать, но решил, что это было бы хотя бы малой попыткой наладить «недобрую» атмосферу в их жилище. Мысленно он надеялся, что Сенджу к этому моменту уже покинула дом, так как общение с ней было мучительно трудным. Она сама по себе была приятной, но зная, каким злым мог быть Сандзу, Сейшу не знал, как вести с ней разговор так, чтобы не обидеть друга. Но, вернувшись, он обнаружил, что атмосфера в квартире стала ещё более тяжёлой, как перед грозой. Сейшу стоял, словно пытаясь найти путь через лабиринт чужих слез и своих мыслей. Он видел, как Сенджу, потрясенная, подняла голову. Она выглядела, как маленькая девочка, потерянная в буре эмоций, хотя и старалась скрыть это за слабой улыбкой. — Тебе нужна вода? — тихо, почти нерешительно, спросил он. Ее глаза вспыхнули удивлением и благодарностью. Кажется, никто давно не задавал ей таких простых, но значимых вопросов. — Да, спасибо… — голос Сенджу дрожал, как лист под осенним ветром. Она достала из сумки сухие салфетки, чтобы вытереть слезы, но даже они не могли скрыть того, как потекший макияж сделал её лицо еще более печальным. Сейшу, словно спасательный круг, ушел на кухню, налил стакан теплой воды и вернулся. Он протянул стакан, как если бы в нем находилось нечто более важное, чем просто вода. — Вот, — прошептал он. Сенджу приняла стакан, как будто это был подарок, несущий в себе утешение. Она тепло поблагодарила его, но вскоре стакан снова оказался в его руках, опустевший. Она выпила воду так быстро, как будто пыталась утопить в ней свои страдания. Сейшу стоял перед ней, чувствуя, как растет в его душе беспомощность. Он был пленником этой неловкой ситуации, не зная, какой шаг сделать дальше. — Я… — начал он, делая паузу, словно собираясь с силами для чего-то важного. — Хочешь позавтракать? Сенджу одарила его улыбкой, которая была как слабый луч света в мрачной комнате. — Да, я не против. Могу я тебе как-то помочь? — Да… Конечно. Они направились на кухню, где на столе уже лежали свежие, но низкокалорийные круассаны, принесенные Сейшу. Не задумываясь долго, они решили приготовить круассаны с красной рыбой, авокадо и творожным сыром. Сенджу, ловкая и быстрая, нарезала красную рыбу и авокадо с точностью, будто это было искусство. Она сделала почти все бутерброды сама и сразу же помыла за собой посуду. Тем временем Сейшу успел приготовить лишь три чашки кофе: для Сенджу — айс латте, для Санзу — американо, а для себя — капучино. Еда была готова, но разговоры не шли. Сейшу чувствовал себя неловко, как будто каждый его шаг мог нарушить хрупкое равновесие. Сенджу, похоже, чувствовала то же самое. — Где ты учишься? — наконец, решился спросить Сейшу, стараясь разрядить обстановку. — Я учусь в Хельсинки. На дизайнера. На первом курсе. — То есть вы с Санзу погодки, да? — Да, так и есть, — ответила она, заметив еще одну чашку американо на столе. Грусть затуманила её лицо. — Зря ты сделал американо. Он не придет всё равно… Ему… Ему все равно на меня, — сказала она, голос дрожал, как будто она вот-вот заплачет. Сейшу почувствовал, как мрачные тучи снова сгущаются над этой сценой. Он не хотел, чтобы Сенджу плакала, и принял решение сам попытаться вызвать Санзу. Он подошел к двери комнаты Санзу, которую не хотел открывать. Но понимание того, что за дверью находится не его сестра, а друг, подтолкнуло его к действиям. — Слушай, давай позавтракаем? — Она всё еще здесь? — удивленно, но спокойно спросил Санзу. — Да, я же не выгоню её за дверь, когда она в таком состоянии. — Она просто манипулирует. Мне плевать на её слезы, — отрезал Санзу, словно ударяя ножом по живому. Сейшу почувствовал, как в нём закипает ярость. — Я не хочу лезть в ваши семейные дела. Но я не могу видеть её слёзы. Просто позавтракай с нами, мы уже всё приготовили. Санзу молчал, но после минутного раздумья, сдался и согласился. Они вышли из комнаты и направились на кухню, где Сенджу сидела одна, словно потерянная в своих мыслях. За столом стояла гнетущая тишина, каждый миг был наполнен неловкостью. Сенджу бросала взгляды на Санзу, как будто хотела что-то сказать, но вспоминала его угрюмое лицо и снова погружалась в молчание. — Как вы познакомились? — вдруг спросила она, нарушая тишину. Санзу удивился, как и Сейшу. Но последний решил ответить первым. — На первом курсе, в начале учебного года. Мы особо не общались, только недавно начали. — Ага, — флегматично пробормотал Санзу. — Мы всегда конкурировали, но Санзу постоянно был выше меня по баллам, — признался Сейшу, позволив себе легкий смех. Это было впервые, когда он так открыто признал свои слабости, забыв о своем стремлении быть лучшим. Санзу, словно почувствовав удовлетворение, позволил себе легкую улыбку. — А как ты учишься? На уровне Санзу? — тихо спросил Сейшу. — О, нет, — рассмеялась Сенджу. — У меня были ужасные оценки, и я завалила экзамен. Наш брат Такеоми хотел, чтобы я училась в меде, но я не прошла. А на дизайнерский поступила из-за творческого экзамена — там много ума не надо. Санзу вдруг нахмурился, словно удар был нанесен по его гордости. — Надо было учиться, а не пиздеть с подругами. Позор… Позор семьи, — язвительно произнес он, слова его жгли, как едкий яд. Сенджу почувствовала, как её сердце сжимается от боли. Она посмотрела на Санзу с отчаянием в глазах, а затем, не выдержав, ушла в другую комнату, снова вся в слезах. Сейшу почувствовал, как внутри его что-то сломалось. Злость на Санзу накатила волной. — Что ты за человек? — тихо, но с явной злобой спросил он. — Пиздец — буркнул Сейшу , прежде чем отправиться успокаивать Сенджу, оставляя Санзу наедине с его кипящей яростью.