Spider-Man:The Secret of Alley Cat

      Первым изобретением Чимина была миниатюрная модель самолета «Дуглас». Она могла управляться с помощью небольшого пультика с красным рычагом, летала так резво, что пугала соседей и часто заставляла маму вскрикивать.       С конструированием модели ему помогал папа. Кажется, не было ничего дороже чем провести немного времени с ним, и Чимин был готов на все, чтобы в редкий отцовский выходной заняться совместной сборкой очередного маленького изобретения. У мужчины были светлые вьющиеся волосы, он носил квадратные очки с толстой оправой, от него пахло крепкими сигаретами, и с самого начала работа ученым утягивала его жизнь на свою сторону кровати. Но маленького Пака нельзя было оттащить от отца в выходной день, он вис на его локте устроенным в кресло и совал любопытный нос в научные книги.       Еще более весёлым был момент создания разных реактивов, таких что могли до искринок в смехе позабавить маленького парнишку в синих джинсовых шортах. Они забирались в просторный пыльный гараж ранним утром и могли выбраться оттуда только к вечеру, поведясь на предложение провести барбекю. Часто им пытался помешать двенадцатилетний брат Чимина, но они с радушием и должной опекой принимали его в свою команду сумасбродных экспериментаторов.       Лучшей частью была презентация открытий перед мамой и конечно же тестовые полеты. Худшей для двух братьев — часть, когда папа целовал ее и они обнимались под джаз, кружась во дворе на зеленом газоне. Иногда, кажется, что эти воспоминания можно было поместить на баннер рекламы какого-нибудь жилого комплекса. Или вставить для слезливой сцены в середине сериала. Но старший сын всегда помнил их семейные вечера, маму, вытирающую мазут с щек мужа, помнил, как они боялись подпустить брата к сварке и другим опасным шуткам в гараже, тайно защищая его. Что уж тут говорить Пак всегда старался быть похожим на отца, даже не замечая этого. Он унаследовал его сильные мозги и упорство, а в семнадцать попробовал осветлитель на своих волосах. Мама рычала и билась в истерике. Но позже сказала, что мол: «Чимин. Тебе все-таки очень идет».       Со временем он понял это чувство, которое казалось было рядом всю жизнь. Он всегда скучал по своему отцу, всегда искал его душой и почти ежедневно проигрывал разговоры с ним в своей голове. Возможно поэтому он учился так усердно, что вскоре начал носить его же очки.       

***

      Полет на паутине прямо над проезжей частью и смелые прыжки настоящего героя. А ведь где-то тридцать минут назад Чон проводил время самым бесстыдным и славным образом — лежал на своей постели и чатился в фейсбуке. Улыбка ползла по лицу взамен струям горячего напуганного пота. Плакаты с киногероями улыбались и точно гордились им, когда он печатал новое глупое сообщение для Пак Чимина.       Он не уверен, что был готов променять это на полет по крышам, чтобы задыхаться в прохладном небе, рвано хватаясь за паутину. Сердце ощутимо застревает в горле и разрывает кожу своим биением. Чонгук не может не волноваться, чувствуя приближение к злодею. Он совершенно непредсказуем и к тому же успел уделать человека-паука несколько раз. Теперь заместо милой улыбки Чимина, одногруппника поправляющего очки двумя пальцами и обожающего химию, в голове Чона только самодовольное выражение мерзавца, сходящего с ума по картинам и дорогим экспонатам.       Поднимается колючий ветер и тучи сгущаются вокруг горящей луны. Ночной город принимает смельчака не с привычной теплотой и дружелюбием. В общем все, включая «чудесное» настроение Чона располагает на удачную миссию. А мелкие капли расходящегося ливня заставляют паука крупно поежиться, приземляясь напротив высокого здания редакции. Пятьдесят два этажа горят мягкими светлячками сквозь моросящий туман и остается лишь присвистнуть, глядя на внушительность постройки.       Чонгук нервничает. Возможно, артистичные выступления злодея на полицейской волне очень хорошо на него сработали. Проносясь через холодные капли ливня, парень боится даже подумать сколько людей могут быть в опасности и что именно задумал злодей. «Опоздаешь, боюсь я могу заскучать и найти развлечение которое тебе не очень понравится». Свежий мокрый воздух шумно выбирается из лёгких с каждым прошедшим этажом.       — Вас приветствует «The Daily Bugle», мое имя Джей Джона Джеймсон, и это шокирующий репортаж прямо с места событий!       Голос, заполняющий своим громом залитую дождем улицу, заставляет паука обернуться — цифровой билборд на соседнем здании являет усатое лицо кряхтящего редактора газеты. Чонгук упрямее перебирает липкими пальцами по стеклу «Нью-Йорк таймс», он уж точно не хотел бы угодить в прямой эфир. Но позади активно ведётся трансляция, Чон готов поклясться, он видит взлетающие от основания здания дроны для воздушной съемки.       — Как ты это делаешь, черт возьми, — шепчет Чонгук раздраженно. Он оказывается в паре метров от крыши здания, голос гадкого ведущего сыплет мурашками по его спине.       Каждый раз столкновение с похитителем бросает его в совершенно непредсказуемые ситуации. И каждый раз Чон напряжен, его мысли бегают как мелкие паучки, глаза прыгают с этажа на этаж. Его точно хотят свести с ума.       — Кажется ползучая зараза посмела забраться прямо на здание редакции!       На экране сам паук, перемещается по сверкающим мокрым стеклам. Он оборачивается и сокрушённо наблюдает самого себя, а на крыше здания черную фигуру.       Она размытая, непонятная, но Чон готов нажать на кнопку чтобы выкрикнуть свой ответ и получить заветные сто баллов за категорию «злодеи и ублюдки» — стоит на краю трехсотметрового здания, заметно выжидая, а на черном капюшоне два черных уха. Раньше — просто загадочный вор, ну а теперь похоже точно «черный кот», принарядился перед их встречей.       — Похоже он не один! Человек паук мало того, что коварный линчеватель, он еще и совершенный слабак и подлец! Нью-Йорк смотри — не тот ли это мерзавец, что лишил тебя искусства!       Голос репортера, мокрая крыша, гудящие дроны и горящий билборд — это на вкус как настоящая катастрофа. Паук запрыгивает наверх. На этот раз не иллюзия — черный кот правда стоит прямо перед ним, его осанка и точеное тело выглядят по-злодейски триумфально под блеском мокрых капель. Черный спандекс, кожаные вставки, теперь не видно и сантиметра татуировок, все крепко облачено в костюм, а на голове угольный капюшон. Чутье вопит и звенит. Дроны гудят прямо над ними — все происходящее буквально видит весь Нью-Йорк.       — Ну здравствуй. Прилетел даже быстрее чем я думал, — на поясе покачивается оружие с крюком, а в голосе нахальная улыбка и предвкушение. Злодей шагает на встречу и его черные когти блестят так угрожающе, что возвращается фантомная боль от старых саднящих порезов.       — Ты поднял на уши весь город, — рвано произносит Чонгук будто это имеет какой-то вес для веселящегося придурка. Все эти дроны и гремящий голос от новостной трансляции выводят Чонгука.       Ушастый делает еще пару шагов навстречу паучку. Крыша сверкает огнями, мелкие капли отталкиваются от поверхности, ливень продолжает упрямо шуметь.       — Прости, обожаю внимание, — хихикает злодей. Чонгук видит, что пол его лица под черной маской и глаза все такие же бледно белые, — Что такого в небольшом шоу?       — Скажи, что происходит. Ты хотел, чтобы я прилетел сюда — что дальше, — руки неосознанно сжимаются в кулаки. Чонгук не может не переживать даже за фантомных заложников или людей, попавших в ловушку кота.       — Наверняка эти мерзавцы прямо сейчас обсуждают злодейский план! Только посмотрите! Все больше клоунов захватывают наш город.       — Если хоть какие-то люди пострадают… — Чонгук внутренне готовится атаковать, он знает, что на их счету лишь пару секунд.       — Ох, паучок, ты что мне угрожаешь, — мурлычет в ответ злодей и это действительно злит Чонгука, — до этого мне казалось, что ты мне даже поддаешься.       Ком в горле сваливается глубже, Чон чувствует себя по-настоящему задетым.       Он герой, перед ним нахальный злодей и все что им сейчас остается это разнести друг друга под щедрым нью-йоркским ливнем. Один из дронов оказывается рядом с пауком и он, не выдержав выводит его из строя одним лишь выстрелом паутины. Внутри все кипит. Устройство начинает дымиться и с треском сваливается на крышу. Запись на мгновение прерывается.       — Ты вырядился котом? Сам вызвал камеры? Репортеров? — начинает набирать шаги. И буквально видит, как впечатывает злодея в мокрый бетон.       — Это просто мой новый образ. Нью-Йорк сам прозвал меня так.       — Нью Йорк тебя презирает.       — Ауч. Смотрю ты сегодня не в настроении.       Болтовню перекрывает оглушительный звук ропота лопастей — полицейский вертолет оказывается поблизости. Он взмывает вверх, звучит гадкая сирена, бело синий корпус бьет по чутью, прожектора стреляют в парочку, а из рупоров велят остановиться.       Только патрульных не хватало в этой шумной вечеринке. Возможно, Чонгук сегодня слишком позавидовал сбежавшей на танцы тете… Ушастый стреляет в паука искрами смеющихся бледных глаз и изящно выполнив кувырок, разгоняется чтобы начать бегство. Прекрасно — он снова затягивает Чонгука в догонялки.       — На месте полиция, но мерзавцы даже не думают остановиться! Напоминаю, что все происходит на высоте более двухсот метров!       Легавые поднимают огонь. Человек-паук в этот момент уже бьет ногами по крыше и несется за злодеем. Свист пуль щедро прибавляет адреналина, он скачет и уворачивается, как и кот. И хоть сейчас не слышны заливистые сладкие комментарии, Чон почему-то уверен, что придурок в черном вдоволь наслаждается шумом и всеобщим хаосом. Он видит вора, тот лишь секунду медлит перед краем. Загнанный погоней паук наконец понимает, что здание редакции слишком высокое, и перепрыгнуть на соседнюю крышу никак не выйдет. И Чонгук, конечно, привык к высоте и к полетам, но ком застревает в горле, когда он видит мелкую проезжую часть и огни фонарей.       — Струсил, паучок? Можешь взять меня за ручку, — вновь раздается мяуканье. Злодей достает крюк и смело стреляет им в решетчатые строения на краю здания. Еще секунда — он спиной спрыгивает вниз.       — Ха, струсил? — выдыхает паук и бросается за ним. Не задним сальто, но с должным безрассудством. Ну уж нет. Он не поддается. Никогда. Иссиня- черное небо и шум города переворачиваются на триста шестьдесят градусов. Шум притихает. А затем уши сдавливает сирена полицейских и свистящий мокрый ветер.       Паук продолжает с пьяной смелостью исследовать стены здания «Нью-Йорк таймс». Он не может объяснить, что за ядовитый азарт захватывает его, но он почти не чувствует страха пробегаясь по стеклянной стене небоскреба. Было так страшно до этого, а сейчас он делает это подскакивая и с четким желанием выкрикнуть: «Вуху!».       Ловкая фигура кота стремится вниз — и если они соревнуются, то внимание паука и его движения становятся еще быстрее.       — Постой, я думал, что у нас свидание. Так куда ты убегаешь?       Чон постепенно привыкает к горизонтальному положению по отношению к земле. Все вокруг мажет, кажется, что восприятие паука сейчас раскрашено густой темно фиолетовой гуашью. И черное пятно злодея — тут как тут. Возможно, парень сходит с ума, но он изредка улыбается, выдавая новые и новые трюки на стеклянной стене высоченного небоскреба. Они с подтянутым преступником в маске перекручиваются в воздухе, прыгают, и язвят друг другу. Да, паук позволял мерзавцу сбежать много раз — но не сейчас.       — Может это тебя нужно взять за ручку? Тут внушительная высота.       — Сначала поймай меня паук.       И с каждым переворотом они минуют новые этажи. Напуганные офисные работники достают телефоны чтобы утащить себе в пленку кадры этой схватки в открытом воздухе, а некоторые вовсе роняют на пол стопки важных репортажей. Полицейский вертолет наконец нагоняет нарушителей, нависая почти над ними с оглушительным гудением двигателя.       — Сможет ли патруль схватить двух этих мерзавцев? Напоминаю, что оба замешаны в трагедии искусства нашего города…       Но стена «Нью-Йорк таймс» кажется не бесконечной, хоть и очень длинной. Довольно спонтанная и сумасбродная идея звенит в паучьих мыслях, и он четко выстреливает паутиной в корпус бело черного вертолета.       — Ты надоел убегать, — сейчас, когда его заветная цель вновь ускальзывает сквозь пальцы. Он просто не может его упустить. Картины, ворованные шедевры и наконец изгибы белых глаз — все это проносится в голове парня, когда он хватает черного кота и отрывает от поверхности высотки.       Кажется, у паука все-таки получается — он застает врасплох ушастого и хватает его под ребра сильной рукой в красном спандексе. Четко чувствует, как весь воздух выбивается из чужих легких — они взмывают над горящей огнями машин дорогой, в нескольких метрах от невероятно опасного падения и поглощенные в гром ропота лопастей.       Может ли Чон сравнить это с полетами со своим милым одногруппником? Точно вряд ли, вертолет забивает уши гудением, а злодей усиленно шевелится и сопротивляется в порывах мокрого ветра. И совсем другие эмоции паук испытывает в эти секунды…       — Эй, будешь брыкаться — встретишься с асфальтом.       — Ты мне одолжение делаешь паук? Я справлялся и без твоих любезностей.       — Да? Прости не заметил у тебя крыльев. Хотя может в следующий раз ты их тоже себе прицепишь, — сквозь шум ветра Чон продолжает их пререкания. А с секунду спустя он замечает смеющийся изгиб чужих бледных глаз.       — Сказал парень в ярко красном костюме насекомого.       Удерживать язвительного кота становится все сложнее, и как только Чон замечает нечто подходящее для их приземления он отпускает паутину. Удивительно — но вот так, в свободном падении и полете они встречаются уже во второй раз.       — Они пытаются скрыться!       Чонгук не может поверить, что их преследовали на полицейском вертолете в прямом эфире. Но подумать об этом он едва успевает, они отрываются от патрульных и летят вниз вместе с мокрыми каплями дождя. Уши закладывает, но рефлексы действуют резво — они разлучаются в воздухе, но почти синхронно цепляются за строения чтобы оказаться на очередной крыше, погруженной в полутемноту.       — Злобные преступники скрылись из виду! Но не переживайте, полиция в скором времени поймает их! Не переключайтесь мы совсем скоро вернемся со свежим репортажем!       Остаётся надеяться, что вертолет не сможет нагнать их. Тем более погода совсем испортилась. Теперь Чон не медлит, а сразу выстреливает в кота из эжекторов. Его дыхание рваное и загнанное. Он покончит со всей неразберихой в городе, и в его планах сделать это прямо сейчас.       — Эй! Я думал ты переживаешь за меня, паучок! Разве этой паутиной ты спасешь меня от злых полицейских?       — Единственное, о чем я переживаю, так это о картинах, которые ты стащил.       Теперь облачённый в черное мерзавец не бежит. Он хоть с хитрыми усмешками, но и с решительностью принимает схватку на мокрой крыше. Чонгук усиленно пытается зарядить в него хорошей порцией паутины, но болтливый противник слишком ловкий. Ошибки в бою заставляют Чонгука рычать. Неуловимые движения кота сквозь ливень просто не получается предугадать.       — Ты так отчаянно хочешь связать меня. Погоди это только первое свидание.       А паук думает, что самым первым делом он свяжет его рот. Хотя он привык шутить в бою, отпускать цепляющие комментарии своим оппонентам и сбивать их с мысли, похоже похититель реликвий предпочитает тоже самое. Чон не помнит, когда начал делать так и в какой момент шуточки во время драки начали приносить ему опьяняющее удовольствие. Когда красная маска оказывается на его молодом лице и превращает в совсем другую личность, он становится в разы увереннее и задорнее.       Интересно какой вор под маской на самом деле? Такой же смелый? Почему он продолжает «флиртовать»?       По крайней мере сейчас ему удается пару раз поцарапать паука, набрасываясь на него сквозь череду паутинных ударов… И если его слова такие сладкие и легкие, выбиваются молодым звонким голосом и щекочут нервы, то удары когтей по-настоящему болезненные. Чонгук шипит и закусывает щеки от боли, пронизывающей кожу. Вот дерьмо, он зашивал свой костюм буквально пару дней назад.       — Обязательно разрывать на мне костюм? Это спандекс покруче твоего!       — Боюсь этого никак не избежать. Он явно лишний.       — Ох ну и придурок же ты, — скрипит паук зубами, эти смелые выражения от воришки в черном обтягоне его сбивают. В голове героя все еще фрагменты украденных картин и где-то на задворках плачет оскорблённый Ван Гог.       Чон хватает чужое предплечье и проворачивает в захвате — оппонент раздраженно выдыхает, их ноги скрипят по поверхности высотного здания. Он тащит его через стену мокрых капель прямо к эвакуационному входу на крыше. Подтянутое тело злодея с грохотом и небрежностью впечатывается в жестяную синюю дверь.       — Хватит, — надавливает паук. Он на исходе своих сил — сразу же заламывает чужие запястья и выстреливает, не даря болтливому преступнику возможности распускать руки.       Черный кот шипит от удара, наверняка Чонгук до синяков прижал его к стенке под приливом адреналина. Теперь на мгновение парень в черном потерян, его маска поверх носа, резвое движение белесых глаз и черный капюшон с большими ушами не вызывают такого страха. Паук нависает над ним и дышит тяжело. Дождь равнодушно ползет по красному костюму, излинованному рисунками паутины. Нью-орк прячется за мокрым туманом.       — Кое-кто разозлился… — мычит кот, нагло вскидывая подбородок и выпрямляя спину.       — К твоему сожалению, кошечка, мы будем разговаривать серьезно, — обозначает паук, сам от себя не ожидая, оценивающе обведя заточенного снизу вверх.       — Даже так, — лыбится черная маска и чуть ли его уши не подмахивают наглому тону. И это заставляет Чона брезгливо отшатнуться.       Последний даже не мог представить, насколько его может выбесить пустая болтовня во время поимки злодея. Но встреча с похитителем шедевров похоже открывает в нем совершенно новые горизонты эмоций. Вид на пойманного уничтожает чоновы нервы, и он теряется. Вот он — тот самый вор загнанный в угол, в очередной раз схваченный с большим шансом на удачу. Почему теперь так тяжело собраться?       — Как видишь я поймал тебя. Так что предлагаю сознаться во всем прямо сейчас. Ты стащил добра на миллионы долларов и свел город с ума. Расскажи, где все реликвии? Продал? Или ты воруешь их для кого-то? — много вопросов клубятся в паучьей голове. Он начинает с самых очевидных с деланной уверенной интонацией.       — Начинается допрос с пристрастием, я понял. Только что-то не вижу вашей формы, офицер. Значок в стирке?       — До тех пор, пока легавые не заберут тебя, ты мне все расскажешь. И меня не волнует сколько времени это может занять. Я упорный, — Чон отходит от злодея на ярд и деловито проходится по крыше.       — Прекрасно человек-паук. Думаешь так легко выдать кого-то и потащить за собой за решетку?       — Отлично. Теперь я точно знаю, что ты не один. Ну так что, кот? — скрестив руки на груди паук возвращается к пленнику на пару шагов, — Где картины?       Если Чон скинет его нерасторопным полицейским вот так, без нужной информации, это дело может раскрутиться и принести еще больше бед городу. Честно он немного блефует, на деле Чонгуку неизвестно чем можно припугнуть любителя маскарада. Но пока тот в уязвимом положении он действует. Каждый раз кот переигрывал слабость паука в свою пользу, а потому показывать ее нельзя не при каких обстоятельствах.       — Ну точно не у меня в кармане. Скажу где они — умру раньше, чем скажу «мяу». Нечего тебе с меня ловить, герой. Расслабься.       Паук закусывает щеки. Не получается — кот молчит и скрывает имя босса с якобы животным страхом. Но Чон же не может отпустить его вот так?       — Ну раз нечего… — Чон решается на кое-что еще. Флиртовать он, кажется, не умеет, манипулировать злодеями тоже. Но пробует с все тем же упорством, — пообщаешься с теми, у кого действительно есть значок. С ними, наверное, поприятнее. Представляю сколько годков на тебя повесят за полную ответственность за это большое преступление. Впрочем, точно не мне жалеть тебя.       На пружинящих ногах парень делает пару шагов от заточенного негодника. В груди все дрожит, но его сильная спина скрывает все волнения. Неужели и в самом деле придется звать копов?       Свист пробивается сквозь стену неумолимого ливня. Чонгук поворачивается с триумфом под красной маской. Так просто? Ну неужели, гордая персона все-таки сломила свои принципы?       — Эй, — шипит ушастый, — это дело еще глубже чем ты думаешь, паук.       — Что же ты еще успел натворить без моего ведома? — усмешка гнет его плечи.       — Не я, — сокрушенно роняя голову в капюшоне хрипит кот, — я только влип по-крупному. Но ты же не подонок, правда ведь?       Чонгук молча меряет метры назад к захваченному вору. Во время этого короткого пути он раздумывает и плетет паутины связей и событий в городе. Он догадывается о положении дел и, наверное, все так же очевидно, как отскакивание мелких капель от крыши.       — Я точно нет. А вот на счет тебя сомневаюсь, — разрубает человек паук мокрый воздух. Вновь почти нависает над злодеем, — просто скажи кто.       — Мне нужны были деньги. Много. Картины и реликвии я собираю для Кувалды. И только не говори, что не знаешь кто он такой.       Глаза Чонгука расширяются, и он выдыхает так сокрушенно и разочаровано, что кажется может привлечь этим полицейский патрульный вертолет. Вот же оно. Все это время жестяная башка изводила его с помощью нового ловкого клоуна, отчаянно нуждающегося в наживе. И конечно же он отлично знал кто такой босс мафии, уже давно собирался извести, вот только для паучка в одиночку это сложнее чем даже переписать все конспекты по химии за семестр.       — Но в вечер аукциона его псы палили в тебя из пушек.       Чон отлично помнит тот день, уж слишком долго пришлось штопать костюм. Из-за театра от кота началась жестокая перестрелка.       — Говорил же, паук, что я крупно влип. Кувалда не сдержал свои обещания, я изменил свои условия. Я даже не подозревал с каким ублюдком связался.       На свое признание кот с минуту слышит только дождь и расплывчатое гудение города. Чонгуку нужно немного уложить это в своей голове и собрать полную картину. Которую на этот раз никто не должен стащить.       — Я рассказал тебе на кого работаю. Мне крышка в любом случае, и я знаю свои грешки. Но вот с Кувалдой ты в одного точно не справишься.       — К чему ты клонишь? Хочешь, чтобы мне помогал кто-то вроде тебя? Вечно болтающий аферист, на котором висит парочка уголовных статей?       Кот вновь смеется, изгибая силуэты белых глаз.       — Столько комплиментов на первом свидании, не ожидал. Только этот аферист смог обмануть его, несколько музеев и даже тебя паучок.       Чон резко поворачивается на воображалу и роняет свою ладонь в сантиметре от его наглого лица, упираясь рукой в поверхность жестяной двери и громко выдыхая.       — Никогда. Никогда я не доверюсь кому-то вроде тебя, — рычит Чон, все еще чувствуя ток по телу от накатывающей тревоги. Будто внушительная бактерия превратилась в целую колонию вирусов. Захватывающих его родной город. Кот с ловкостью обманул всех — почему человек-паук не станет следующим?       — Ну выбор только за тобой, герой. Я бы с удовольствием отомстил бы этому подонку.       — Предлагаешь отпустить тебя? — какой-то абсурд. Да люди Кувалды были на аукционе, да они хотели выкрасть ценные экспонаты… Но как можно поверить черному коту?       — Я предлагаю сотрудничать. Сначала я хотел наживы, признаюсь. Но босс кинул меня. Главное для меня… Просто выжить. А картины… Я знаю где они. И я могу помочь вернуть их.       Предложение черного кота звучит авантюрным и просто сумасшедшим. Сейчас — когда злодей наконец связан и не имеет возможность сбежать, Чон колеблется чтобы самостоятельно не расплести паутину на его запястьях. И парню неизвестно, как вернее поступить после того, как он сталкивался с поражением столько раз.       Пока Чон молча тонет в размытых огнях помокревшего города, кот понуро роняет глаза на свои ноги. Кажется, никакая шутка не оказывается достаточно подходящей чтобы он мог беззаботно выплюнуть ее в героя прямо сейчас. Что-то трагичное, что-то обречённое кроется в нем, он не уверен, но возможно альтруистичный паук почувствует это. Прямо сейчас. Когда он так покорно связан без полных усилий к бегству и просто мокнет у стены как бродячий зверь. Нравится ли пауку быть одиночкой? Является он таковым на самом деле? Кот думает о том, что потерянный Нью-Йорк паучка обожает, и даже после всех демонстраций и перипетий он останется ему домом. Что до самого кота — кажется настоящего дома у него не было никогда. Может быть очень и очень давно.       — Не бывает полностью хороших и полностью обозленных людей, паук. Ты у нас герой, но обстоятельства могут переворачивать жизни людей с ног на голову.       Чонгук хочет фыркнуть, потому что философия от выряженного кота не ложится на его сердце. Но почему-то позволяет этим словам упасть в голову поглубже. Возможно, он правда так сильно пропитан справедливостью. Кто-то легко может назвать это глупостью. Вопреки всему Мэй всегда говорит, что в этом его и ее сила и Чон со скрипом решает попробовать.       — Ты скажешь мне, где он прямо сейчас.       — Я сделаю это. Но не смей соваться один. Расстегни молнию в моем левом кармане.       Человек паук делает несколько несмелых шагов, ломается, но неловко отыскивает замок на чужой груди. В его пальцах вся естественность ботаника Чонгука, а на лице маска смелого героя. Тем не менее он слышит усмешку, очень тихо, пока чужая аура жжёт его челюсти. И чутье — оно током щекочет кожу парня и заставляет руки подрагивать.       Он вынимает маленькое устройство, размером с четвертак. И его глаза слишком сильно закатываются, когда он замечает, что чип в форме кошачьей мордочки.       — Он зазвенит, и ты услышишь меня. Его схрон в Куинсе. Нужно выждать хороший момент.       — В любой хороший момент я могу закинуть тебя за решетку, — Чон угрожает, и чувствует, как капли пота ползут по его затылку.       — Хорошо, напарник.       Паук закипает, и кот отлично это чувствует. Все его тело выражает протест чужим словам, даже до кончиков пальцев.       — Не рычи, это просто шутка.       Даже будучи связанным паутиной и даже в шаге от дула полицейской пушки у своей спины, этот мерзавец чувствует себя хозяином положения. Или упорно заставляет растерянного паука так подумать. Чон молча принимает чип, прокрутив его в пальцах.       — Выдохни, паучок. Обещаю, нам будет очень весело вместе.

***

      Было ли это секретным планом черного кота или просто ожидаемой реакцией чонового мозга — но после судьбоносной ночи, владелец паучьей маски не мог спокойно думать и просыпаться без мысли о воре. В кармане его джинсов всегда была маленькая металлическая штука с острыми ушами. А его сны, будто под ударом сороковой температуры пестрили искрами мурчащих глаз и пьяными полетами по городу.       Играя с Джуном по сети в разные бессмысленные аркады, фотографируя городских птиц по просьбе Норы и пялясь в экран с чатом между ним и Пак Чимином, Чонгук думал только о том, что он натворил своим выбором. И на самом ли деле черный кот не обманул его? Разочарование в себе кралось за парнем по пятам, и мешки под большими глазами за эти дни набились серостью.       Ким Намджун записался на вечерние уроки испанского в публичной библиотеке, и еще пребывал в шоке от чужого решения. Его друг был владельцем уж слишком высоких моральных принципов и кажется просто поймать преступника ему было мало. Он хотел вернуть картины, справедливость. Возможно, пожертвовав всем и поставив на вторую половину весов заключение настоящего преступника и вандала. Чонгук хотел верить, что делает все правильно. Друг-навигатор все равно прошерстил маленькое устройство на наличие какой-нибудь отслеживающей программы. Услышав эту гипотезу Чонгук, буквально завыл — но обошлось. Маленький жетон напоминал, по сути, те самые безобидные браслеты, которые покупают влюбленные, чтобы отправлять друг другу милые уведомления и прикосновения. И от этого Чонгука чуть не стошнило.       — Это подойдет. Спасибо, — Нора благодарит, принимая в хрупкие ладони прямоугольный конверт.       На губах смущенная улыбка, а через секунду прядь, выпавшая из пучка. Она неловко убирает волосы с лица, пока Чон молча тупит взгляд на пожарном кране у обочины. Пару дней назад девушка попросила его о помощи в ее новой акции для университета. После того, что свалилось на девушку из-за скандала на конференции, он вновь не смог ей отказать. И казалось, что они друзья. У Чонгука никогда не было приятелей на учебе кроме родного Джуна, но Нора своими упорством и трудолюбием как-то пробралась в его круг. И пусть она все еще кажется слишком долго глядела парню в след или роняла глаза на его губы, пока он тренировал свой ответ в коридоре универа, Чон старался сохранять в их общении какое-то шаткое равновесие.       — Было весело. Мне понравилось фоткать голубей. Посмотри потом, там жесть. — руки в карманах серых джинсов, на плечах шоколадная фланель, в смехе тягучая неловкость. Чонгук знает, что Джонсон, наверное, очень нелегко, но попросту боится спросить ее обо всем.       — Это замечательно… — вздыхает она так будто в ребрах все горит. Нора смотрит на парочку свежих акне на чужой щеке и почему-то ей очень нравится, как это выглядит.       — Даже не знаю, как ты все успеваешь. У нас только прошла половина зачетов, а ты занимаешься чем-то вне лекций.        — Я как раз хотела тебе рассказать. У нас еще кое-что намечается в университете… — начинает она чуть помявшись.       К скрипящему сокрушению внутри покрасневшей Норы, их перебивает громкий визг полицейской сирены. Такие вещи способны стереть в голове Чонгука все предшествующие мысли. Он отворачивается к дороге, они стоят рядом, вперед тянется улица с магазинами и открытыми кафе, листва на редких деревьях желтая и уже совсем принявшая осенний вид.       По дороге шумит полицейская машина с мигалками точно под цвет паучьего костюма. Он сейчас у Чонгука в рюкзаке, и как бы это ни могло обидеть потерянную Нору, думает он сейчас только о том, как забежит за угол и натянет спандекс за мусорным баком.       — Слушай Нора. Совсем забыл, что у меня… Курсы по испанскому, — вдохновляется так удачно парень, — Буквально через четыре минуты начинаются. Нужно бежать, увидимся, — последнее говорит как скороговорку.       Этот бред обжигает щеки застывшей девушки. Но… Чонгука уже не оказывается рядом, и, если бы они были персонажами мультфильма, от парня осталось бы только комичное серое облачко. Вывеска магазина пластинок. Кирпичный угол переулка. Зеленый бак и рюкзак сплошь в липкой паутине. Возможно, Чону стоит задуматься о значении мусорок в своей жизни.       — Вулворт Билдинг. Чрезвычайная ситуация…        Человек-паук сейчас запросто может продолжить этот репортаж. На готическом небоскребе, почти у самой верхушки, протыкающей вечернее небо, фигура какого-то совершенно сумасбродного художника.       На нем черная кошачья маска.       — Матерь божья… Парень что же ты творишь.       Опять неспокойные события в городе, и снова у них усы и острые черные ушки. Но нет, это не любимый циркач Чонгука, который все еще «не перезвонил». Похоже это подросток судя по тонким икрам в больших спортивных кедах и длинных белых носках. За пару секунд Чон заканчивает свои предположения и гипотезы. Несколько дней назад он попытался спасти от разгрома книжную лавку, двоих нарушителей увезли на полицейских машинах. А вот один удрал.       Мог бы и благодарно зарыться в приставку и не выходить из дома ближайшие десять лет, думает герой, но в прямом эфире паренек ползет по белым стенам высокого здания, раскручивая в правой руке баллончик с краской. У него нет паутины, крыльев, безумия и даже…натурального кошачьего безрассудства. Черный кот псих, но натянув его маску мальчишка совсем не гарантирует себе безопасность на высоте белее двухсот метров.       Новый акт вандализма собирает толпу вокруг старейшего здания города. Неудивительно, граффити на таком вековом строении вполне может вызвать сердечный приступ или просто банальное недомогание у стоящих рядом старушек. Кто-то что-то выкрикивает, кто-то переживает за мальца.       — Человек-паук! Человек-паук! Спаси его!       — Это надругательство!       Небо розовеет, но угрожающе. Оно сейчас совсем не похоже на сладкую вату или милкшейк. Чон пробегает сквозь толпу, запрокинув голову и разрывая воздух напуганным дыханием — парень правда запросто может свалиться. У него что-то вроде самодельной страховки на поясе. Люди расходятся как волны от упавшего в реку камня, и замолкают. Минуя деревья с золотистой листвой и черные фонарные столбы, паук оказывается все выше и выше. Он в глубине души все еще побаивается больших расстояний от земли до неба. Но нужно спасать, мальца ли или старейшее здание, Чон обещает себе понять по дороге наверх.       — По-моему высота совсем недетская, парень! Давай слезать отсюда!       Тишина, никакого ветра. Только рассеивающееся чувство страха, которое паучье чутье разжигает где-то в груди. Чон липнет к белой стене с вековыми фресками. Кажется, что тут даже прохладнее чем внизу. Паренек деловито достает баллончик и прокручивает его с помощью одной ладони, вызывая характерное щелканье. На коленке пластырь, человек-паук может заметить это потому, что мальчишка в шортах в начале сентября. Волосы все такие же упрямо мятные и резинка черной маски подминает их сзади, на плечах толстовка, тоже черная.       — Я хочу помочь! Я просто спущу тебя отсюда…       Человек-паук не хочет мямлить, зацепившись рядом с непослушным преступником. Что там у него на счету? Разгром лавки, истерика рыжей продавщицы… Но его голос намеренно становится легче, как флажки над дорогой в парк у здания. Не хочет он его связывать и колотить на высоте, хоть и крепко обещал себе это в день ограбления.       — Жаль я сегодня не прихватил пушку. Но она бы мешала. Тяжелая капец.       — Я не хочу с тобой драться. А еще я не хочу, чтобы ты рассыпался на части если свалишься отсюда.       — Даже когда я пытаюсь разукрасить памятник культуры за меня кто-то переживает. Подумать только!       Чонгук проглатывает вязкий ком в горле, услышав, как тот присвистывает. Он чувствует, как кулаками бьется о стену, которую ребенок тщательно от него выстроил. Оказывается, несколько ближе, и изучив равнодушные действие мальчишки, вновь пытается выстроить контакт:       — Ты сам ее сделал, правда ведь?       Прямо кончиком баллончика подросток чешет затылок и участливо мычит.       — Кого? Пушку что-ли?       — Я видел там детали из лего. И рисунки.       — Она с электроимпульсами Все тело насквозь штудирует.       — Я прочувствовал это, все благодаря тебе, — глухо смеется человек-паук.       Ребенок застывает, его не совсем удачно выполненная маска, вероятно на скорую руку, в домашних и совсем несуперзлодейских условиях, прячет все эмоции. Чонгук в какой-то случайный момент жизни решился стать героем. Ему так же не было восемнадцати, он скакал по крышам и мучился от тошноты и прыщей на лбу. Он не побоялся лазать по стенам высоченных зданий. В какой момент именно этот, мятный непослушный подросток, выбрал быть негодяем?       — Не стыдно тебе? Что сбежал, а друзья попались?       — Они откупились давно. У них всех папаши на должностях в Манхэттене.       Чон горьковато усмехается. Пацан скрещивает руки на груди, очевидно углубляясь в мысли.       — Ну тебя же, тоже откупят, если ты так смело нарушаешь закон?       — Да мне плевать. Уже давно. Не откупят. В отличие от них, у меня нет отца. Я хочу след после себя оставить.       — В виде рухляди вместо милого книжного магазина? Или ругательством на стене небоскрёба?       — Ты не понимаешь. Отвали.       Понимает. Прозвучит назидательно, но, когда ты подросток у всего углы острее. Хочется внимания. Признания. И как бы черный кот номер два, хотя Чонгук скорее бы прозвал его котенком, не старался казаться грубым и бесчувственным вандалом, хватает пары фраз чтобы понять, что он таит в себе на самом деле.       Паренек упрямо хватает баллончик, но паутина впивается в него.       — Не думал использовать мозги во благо, м? — паук ловко утягивает краску из рук мальца. Ладонь возмущенно застывает с расставленными пальцами, кошачья маска пестрит сопротивлением. Флакон теперь болтается чуть ниже уровня их ног.       — Эй!       — С такими мозгами мог бы людям помогать. А не прославлять этого…       — Он идет против системы. Мне это нравится. Я не люблю подчиняться порядку…Как некоторые.       — Ха. Готов поспорить кого из нас легавые внизу хотят больше меня или тебя. Но может пора передумать? Я же чувствую, что ты нормальный парень.       — Всем плевать на меня. И мне на них тоже. Мир несправедлив.       — Да и я тоже ненавижу это. Правда, друг. Я просто ненавижу несправедливость, поверь. Под этой маской такой же как ты немного запутавшийся парень. Но с ней можно бороться. Не бросаться на небоскреб от обиды, а вступать с ней в бой, понимаешь? Если ты решил, что готов рисковать, не делай это ради какого-то злодея.       Уже который день подряд Чон проводит свой вечер на огромнейшей высоте от земли и родных нью-йоркских улочек. Ему приходится не только размахивать паутиной и соревноваться в ловкости. Кажется, эти дни стали отличной проверкой для его моральных принципов. Для того, кем он хочет быть, насколько может помочь другим.       — Продолжишь нарушать закон, отправишься за решетку. А так твои мозги могли бы помочь многим людям… Я учусь в научном универе. У нас классно. Подумай может вместо злодейства тебе бы стоило подготовиться к вступительным? Знаешь сколько в этом городе возможностей для гениев?       — У меня…кажется мало времени…       — Если пушку собрал такую, неужели не справишься с экзаменом? Воу-воу… А ты казался посмелее, когда болтался тут в одиночку с намерением разукрасить «Вулворт».       Ветер цепляет мяту на волосах замолчавшего упрямца. У Чонгука очень быстро колотится сердце, и он вдохновенно схватывает прохладу на высоте — неужели, он достучался? У него никогда не было брата, а о своих детях он пока не думал тем более, но… Он вдруг почувствовал себя взрослым. Это редкое, но солнечное ощущение заполнило его легкие и едва не заставило улыбнуться уж слишком широко. Парень остыл, он правда поверил человеку пауку.       — Пойдем вниз, ага?       Они медленно, с минуту спустя, зацепившись за трос геройской паутины спускаются на землю, в центр небольшой площадки окружённой заинтересованной толпой. Неподалеку уже стоят полицейские машины, поливая сереющую брусчатку голубым и красным свечением. Чон думает, что его глаза уже болят от этого сочетания цветов. Паренек слезает с шеи Чонгука, так рвано и быстро, что последний немного теряется, пока мальчик громко хлопает кедами по земле. Это все так странно. Человек-паук выпрямляет спину и глядит ему в след.       Он не успел заметить, как солнце начало спускаться. Улица теперь объята вечерней прохладой и, казалось бы, угрожающие полицейские, их беготня, ощущается как отдышка после бега на продолжительной дистанции. Нужно лишь несколько секунд чтобы увидеть, как подросток, не жалея коленок в пластырях бежит по дороге мимо кустов и хлопающих глазами зевак. Бросает маску на газон и падает в руки парню, стоящему отдельно от толпы, несколько выше его.       Он взрослее, в белой свободной футболке, ткань которой слишком уж легкая для осени, и светло синих джинсах. Через плечо кожаная коричневая сумка, на носу черные толстые очки, а взлохмаченные пшеничные волосы треплет ветер. Оседая где-то в пятках и с болью потянув в сердце, эта картина заставляет героя Нью-Йорка застыть.       Мальчишка с мятными волосами прячет лицо в груди стоящего по среди улицы Пак Чимина.       — Мама… Она же узнает и просто убьет тебя ты же понимаешь.       — Прости, Чимин, — абсолютно беззвучно сваливается в белый полиэстер, и парнишка на глазах будто становится младше на пару годков.       — Как ты меня напугал! Придурок! Харви, я клянусь я сейчас убью тебя прямо здесь! — Пак рвется на части, а его и так беспорядочно уложенные волосы мнутся двумя дрожащими ладонями. И создав хаос на макушке, они возвращаются на спину младшего брата.       Все это время. Разукрашенный яркий подросток, ломающий полки в магазинах и наверняка наклеивший у себя дома плакат с черным котом, был родственником самого тихого парня на его факультете.       — Ты с ума сошел… Старейшее здание города.В новостях. Я же сказал тебе! Тысячу раз сказал!       Чонгук никогда не видел его таким, а потому следит внимательно, даже слишком. Как обычно спокойное и окружённое морозной вьюгой лицо Чимина меняется в самых злых и истеричных выражениях. Как его братец извиняется и краснеет до кончиков ушей.       Парочка полицейских подходят к парням, чтобы забрать Харви на обыденный допрос. Чимин крепко сжимает пальцы на его яркой голубой голове, но затем отпускает мелкого Пака, обняв себя руками. Его глаза искрятся от шока и злости. Губы покраснели и помялись зубами. Стоя вот так, будто совершенно растерянно, парень поворачивает голову и встречается с пристальной слежкой человека паука.       Они виделись в институте, на конференции. Затем Чон плавил взглядом его затылок во время последней пары по химии. Но ощущается так, будто они встретились только сейчас. Спустя несколько дней разлуки. Именно так глядят растерянные карие шокированного старшего брата.       — Привет? — человек-паук собирает ладони в замок и отрывает от земли то одну, то другую ногу чтобы, немного покачиваясь и облегчая неловкость их встречи оказаться поближе к Чимину. Не то чтобы он не шокирован таким совпадением, но хозяин паучьей маски усиленно старается скрыть удивление.       Парень ежится от ветра. Так глупо, но Чон на секунду находит себя на внезапной мысли отдать ему что-то из своей одежды. Но на нем ведь только костюм человека-паука. Вот же идиот.       — Привет, человек-паук. Спасибо что снял моего брата оттуда, — блондин выглядит таким скованным и растерянным. Стыд щиплет его молочные щеки.       — Не за что, Чимин, — карие поднимаются с асфальта, будто он не ожидал услышать свое имя, — Ты, наверное, переживаешь за него, но он будет в порядке. Он совсем не поранился, когда мы были с ним наверху.       Голос героя такой теплый, такой крепкий и надежный. Он как шоколад, который тебе предлагают сразу после сдачи крови, или как полотенце, наброшенное на плечи после долгого купания. Почему он говорит только о безопасности подростка, который принес ему столько проблем. И к тому же… Его можно назвать настоящим преступником.       — Я не догадывался чем он занимается со своими друзьями. Мне приходится много работать и это конечно не оправдание, но я говорил ему прекратить. Совсем неконтролируемый мальчишка.       Чон кладет руку на плечо блондина. Он понимает весь тот стыд, что колет кожу стоящего перед ним парня. И вряд ли все станет проще если еще и человек-паук будет нависать над Паком нравоучениями.       — Он стащил детали из гаража. Смастерил себе эту пушку. Ему сейчас так нелегко…       — Я понимаю. Но думаю, теперь вы сможете во всем разобраться. Он очень смышлёный. Тебе стоит помочь ему с поиском хорошей учебы или какого-то занятия по душе.       Смятая улыбка одними лишь уголками губ проскакивает на лице парня. Футболка на нем очень тонкая, человек-паук не может перестать думать об этом.       — Знаю.       Чонгук стоит выпрямившись. Глазеющие люди, сделав достаточно фотографий на свои телефоны, постепенно начинают расходиться. Удивительно, но даже стражам закона, до этого рыскающих на вертолете, чтобы словить паука, нет до них дела.       — Как ты…? Как кот которого мы подобрали тогда ночью?       Брови блондина сталкиваются, и он будто оживает, убегая от тяжелой темы, связанной с его младшим братом. Он чешет шею, когда вспоминает.        — Кот поправился. Я пристроил его кое-куда. В супермаркет к старушке. Знаешь, будь все по-другому я бы даже хотел сходить туда с тобой.       Что-то колючее рассыпается по спине. По-другому? Звучит размыто, но почему-то Чонгук понимает сразу. Возможно, будь они не так запутаны паутиной своих очень разных и неизвестных друг другу жизней, то могли бы прогуляться до этого дурацкого магазина. Там наверняка делают тосты с собой, с сыром, которые пахнут на всю улицу.       — Это отличная новость. Если понадобится еще какая-то помощь с ушастыми обращайся, — вдруг бросает Гук самоуверенно, хотя не то чтобы он умеет здорово управляться с кошками.        — Конечно, человек-паук. Ты и так очень помогаешь городу со всей неразберихой. Спасибо за Харви. Думаю, что он понесет наказание и поймет что-то. Мы сейчас живем втроем, мама вечно занята и за ним… Тяжело уследить.       — Он с характером. Хочет идти против всех, я его понимаю.       — Я тоже, — грустно усмехается Пак, — Но вряд ли это оправдывает его проступки.       За плечом человека паука, чуть ближе к зеленоватым ограждением и началу прилегающего к зданию парка, полицейская машина с распахнутой дверью. Там сидит Харви и его окружают несколько людей в форме. Лицо у него разбитое, виноватое. Чимин отвлекается, когда один из офицеров с папкой в руках просить его подойти к ним.       — Я рад был встретить тебя, Чимин.       Чонгук в этом так легко признается. Он просто ненавидит это. Когда на нем красная маска и веселость дружелюбного соседа, ему так просто болтать с Паком. Моменты в сером растянутом худи и с челкой, падающей на глаза, Чон вспоминать не любит. Пока что ему не получается быть достаточно уверенным. Да и его сообщения в два часа ночи безнадежно рассыпаются после кнопки «удалить для обоих». Ночью пак спит крепче всех и ему точно не до общения с таким безнадежным скромнягой.       — Я же сказал, что мы еще увидимся, помнишь? Ну а теперь мне пора лететь. Пока эти ребята в форме не вспомнили, что за мою голову награда еще больше в их отделе!       — Точно. Удачи, человек-паук.       

***

      В коллаже биографии загадочного одногруппника теперь фото его младшего братца, в самодельной кошачьей маске. И это немного забавно, учитывая его аллергию (Чон успел узнать раннее!), и момент когда они упорно старались поколотить друг друга в винтажной книжной лавке. Чимин оказывается совсем крошечным, когда паук успевает взмыть вверх и оставить его там, разбираться со всем. Они похожи? Паутина проблем и неизвестности ловко заплетает из них узелки. Но Чон по наивному верит, что они разберутся, очень скоро. Пойдут на свидание, просто будут гулять по городу, может быть, купят сэндвичей в том магазине, если конечно Пак любит сэндвичи, ведь Чон еще не успел этого узнать. Чимин наконец расколется, засмеется громче всех от совершенно тупой и неуместной чонгуковой шутки, и последний оранжевым сыром поползет по асфальту от этой картины.       Или по стеклу окна автобуса.       Чонгук потерянно продирает глаза, смутно улавливая разговоры пассажиров и как объявляют остановку. Он совсем не помнит, как успел вырубиться прямо здесь, на крайних сидениях, но благо какая-то добрая пожилая леди решила ткнуть его в плечо.       На коленях смятый синий рюкзак со сложенным внутри паучьим костюмом и фотоаппаратом, в голове каша. Сидящий рядом парень в капюшоне смотрит старый репортаж с пауком и черным котом на крыше в длинных проводных наушниках. Чонгук просит пропустить его, чтобы выйти на следующей. Ему повезло, проехал всего лишь три остановки и это не должно стать большой проблемой. Но похоже не было такой уж классной идеей отправиться домой на общественном транспорте.       Парень выбирается на улицу, пока усатый водитель с усмешкой наблюдет за его сонным видом. Тут теперь прохладно, темно, несколько фонарей поливают асфальт белым светом. Приложение говорит, что следующий автобус прибудет только через двадцать минут, и Чон тихо вздыхает, потрепав смятые каштановые волосы ладонью.       В телефоне несколько пропущенных от Джуна. Чонгук промаргивается и неторопливо начинает проверять почту. Он пропускает сообщения друга о новой вышедшей серии их любимого аниме и расспросах о местоположении, потому что другое уведомление уж слишком привлекает внимание. Тихая безлюдная улица, еле слышные сигналы машин и одинокая остановка.       Чонгук читает резво. Прыгая по строчкам: «Вас с уважением приветствует транснациональная компания «Оскорп». Так что последние сваливаются на его голову ушатом ледяной воды —       «… Поздравляем. Вы приняты на оплачиваемую стажировку, лаборантом, с возможностью реализации своего проекта.»