Amor non est medicabilis herbis

      Юнхо, немного поерзав, устроился пятой точкой на своих ногах с идеально прямой спиной и вперился взглядом в дверь напротив.       Ооо, а она была чертовски хороша, эта дверь. Юнхо, конечно, не плотник, и не может в полной мере оценить все достоинства этого предмета, но даже такому недоумку в столь искусном деле было видно, насколько дверь добротна и надежна. Наверняка выполнена из какого-нибудь многовекового дуба — и Юнхо так подумал вовсе не потому, что дерево давно ходит в любимчиках у всех представителей магической профессии — двустворчатая с симметричным размером створок. По бокам змеится узорчатая резьба, передвигаясь по всему периметру, и меняясь каждые несколько минут на какой-то другой рисунок — как девица на базаре, которая не может определиться какие же бусы лучше смотрятся на молочной шее. А на самих створках выжжены различные письмена. Например, у Юнхо самой любимой была — «Приворотные зелья не делаю! Сами разбирайтесь со своими делами сердечными». Пареньку было бы интересно глянуть ту ситуацию, вследствие которой и появилась надпись. Вообще, на двери были и другие записи, например, прибитый гвоздями огромный свиток с услугами и ценами. Они столько раз были перечеркнуты и изменены, что уже невозможно было понять, что стоит дороже — поймать домового или сварить зелье от веснушек на лице. А в правом нижнем углу примостилось огромное темное пятно, непонятного происхождения, то ли собака пробегала мимо с благородной целью расширения своих владений, то ли что-то пугающее и кровопускающее.       Юнхо глянул на выстраивающуюся из резьбы фразу «Убирайся отсюда!» на деревянной поверхности и тяжело вздохнул. Он сидит перед этим крыльцом уже третий день в надежде на чудо в лице хозяина дома, а чудо в свою очередь заперлось и появляться совершенно не хочет, выпуская вместо себя зубастую ручку, которая недвусмысленно дает понять, что юнцу здесь не рады. Юнхо поморщился и запустил руку в заметно похудевший за эти дни мешок с едой, который матушка, не слушая никаких возражений, собрала бедному и несчастному сыночку в дорогу — нужно потом обязательно поблагодарить ее за это.       Тут неожиданно в тишину вечернего засыпающего города ворвался грохот и ругань. Юнхо повернулся и увидел, как торговец горшками, с которым он успел неплохо подружиться, причитает над разбитой посудой. Парниша подскочил, чтобы помочь, и тут же чуть не вспорол носом камни. Досадливо цокнув языком, Юнхо потер затекшие, а поэтому не слушающие его, ноги и медленно поковылял к лавочнику.       — Ой, не вставай! — сразу же замахал руками добротный мужчина с залысиной на голове, которую безуспешно вечно прятал под шапкой. — Я сам справлюсь!       Но Юнхо не слушая его, начал собирать осколки на мостовой. Он был только рад, когда торговец, смирившись с чужой упертостью, попросил ещё помочь с нераспроданным товаром. Ему ужасно надоело бессмысленно сидеть в позе попрошайки перед закрытой дверью.       — Я вот все не пойму, чего ты хочешь от колдуна нашего, — вновь заговорил мужчина, когда закрывал лавку. — Дай ты ему запечатать эту жилу свою и продолжай жить, как раньше. Ты парень видный, наверняка уж и делу какому обучен.       — Я помощник пекаря. — скромно ответил Юнхо.       — Ну вот! — воскликнул торговец. — Еще годик другой и сам пекарем станешь. И жизнь как у нормальных людей. Да и заработок неплохой. Чего тебе не нравится?       Юнхо и сам не знал, почему он так яростно воспылал желанием научиться ворожбе, вместо того, чтобы поступить, как другие одаренные — запечатать свою магию в глубине души и вернуться к прежней жизни в отчий дом и к уже спланированному будущему. Но когда колдун пренебрежительно хмыкнул, осмотрев его с головы до пят, особо пристально вглядываясь в глаза, и, даже не посчитав нужным что-то сказать, просто ткнул пальцем в один из множества листков на двери, где было сказано о цене за запечатывания волшебной жилы, то внутри юноши ушел весь благодатный трепет перед владельцем магических знаний и сил.       Внутри поднималась волна гнева, точно такая же, как тогда, когда проезжающий мимо их деревни наемник решил, что в праве делать все, что ему заблагорассудится в чужом доме и с чужой женщиной. Тогда Юнхо сам не понял, как вместо кулака в противное лицо впечатался огненный шар. А потом глаза и вовсе застелила красная пелена, и осталось лишь одно желание — уничтожить. Когда он пришел в себя, то сидел на мужчине, что был в два раза шире его, а за его плечи хваталась мать, плача и что-то крича. Лицо наемника напоминало неудачный кулинарный эксперимент поваренка, которому впервые доверили мясо — большая часть сгорела до черных угольков, являя на свет кости, другая просто спеклась вместе с кровью и образовала огромные волдыри. Мужчина был мертв, а комнату стремительно заполнял запах горелого мяса. Юнхо вывернуло прямо там же.       Но неожиданно жар, стремительно заполняющий все естество юноши, начал отступать под разливающейся по венам прохладой. Ощущения сравнимые с тем, как в жаркий летний день разбежаться и нырнуть в холодную речку. Юнхо моргнул, восстанавливая зрение, и столкнулся взглядом с нежно-голубыми светящимися глазами.       — Огненный. — скривив губы в усмешке, колдун убрал руку с чужой груди, и юноша почувствовал, как неизвестные приятные ощущения ушли, как уходит волна обратно в море. — Для тебя же будет лучше запечатать свой дар. Сгоришь, и это даже не шутка.       Юнхо впервые осмысленно взглянул на своего собеседника, пока тот недовольно размахивал руками, будто желая смахнуть неприятные ощущения. Он был определенно ниже его, но Юнхо ни за что бы не сказал это в слух — предчувствие, которое никогда не подводило, говорило, что любого ждет крайне мучительная смерть за эти слова. В движениях, даже таких нелепых как сейчас, скользила неземная пластичность, такое ощущение, что маг не двигался, а плыл по воздуху. У Юнхо даже дыхание сперлось от увиденной картины.       Волшебник, недовольный тем, что его проигнорировали, устремил свой взор на юношу. Юнхо, пойманный в плен глазами, светящимися лучистым голубым цветом, испуганно замер и поторопился ответить — мало ли что с ним сделает разгневанный колдун.       — А я не хочу.       Эта фраза была произнесена так тихо, как будто сам юноша был неуверен в своих словах. Но потом будто опомнившись, Юнхо встряхнул головой, приняв для себя какое-то чрезвычайно важное решение, и повторил громче и в сто крат уверенней.       — Я не хочу лишаться дара. Хочу стать Вашим учеником.       Маг скривил свое лицо, как будто ему только предложили отведать пиявок.       — Ты что рехнулся? На кой черт тебе это сдалось?       Юнхо от удивления даже ступил на на пару шагов назад. Колдун откинул длинные белые волосы назад, словно девица какая, и, фыркнув, промолвил:       — А я тоже не хочу. Не хочу, чтобы ты становился моим учеником.       — Но я прилежный, — попытался уговорить Юнхо, — слушаюсь, выполняю всё с первого раза.       — Хмм, заманчиво, — промолвил маг, приставив указательный палец ко рту. — Но недостаточно для того, чтобы я согласился. Вот ведь незадача, да, юнец?       — А что Вы тогда хотите?       — Ничего, у меня все есть! — улыбнувшись, ответил колдун. — Поэтому у тебя нет выбора, кроме как запечатать дар и уйти обратно в свою счастливую безмагическую жизнь. Ну, или найти дурака, который согласится тебя учить.       Других «дураков, которые согласятся учить» не было больше, это знал даже Юнхо, далекий от магического мира. Кто мог, тот уже набрал учеников на несколько столетий вперед, а кто не мог… Тот не мог. Только этот маг из Северного Лэмба славился своим одиночеством. Поэтому все и обращались к нему для запечатывания своего дара, не боясь, что с данной просьбой отошлют в армию на верную смерть на передовой.       Колдун злорадствовал, видя, как переживает парнишка. Сейчас он ещё немного надавит на этого юнца и можно будет вернуться обратно к работе. Но неожиданно Юнхо упал на колени, чуть не расшибив лоб об мостовую, и начал молить о том, чтобы его взяли в ученики. Да так громко, чтобы все в округе слышали и знали об этом. А когда поднял голову для оценки произведенного эффекта, то увидел только закрытую деревянную дверь. Вот с того дня он и сидит здесь.       — Эй, парниша! — лавочник осторожно дотронулся до чужого плеча. — Ты чего застыл, как вскопанный?       — А? — Юнхо встрепенулся, возвращаясь в настоящее. — Ой, я вас задержал чего-то. Вам, наверное, домой к жене нужно?       Торговец сразу же покраснел, расплываясь в широкой улыбке. Он начал что-то говорить про то, какая у него семья хорошая, но Юнхо слушал вполуха, иногда кивая. Когда лавочник наконец-то ушел, парень вздохнул с облегчением. Он повернулся обратно к знакомому крыльцу, готовясь увидеть уже практически родную дверь, как неожиданно наткнулся взглядом на фигуру в плаще, которая стояла в освещенном тусклым голубоватым светом проеме.       — Представься. — потребовал колдун, как только парень подошел.       — Чон Юнхо, средний сын купца Чон Гонхи из Сциора.       — Я, Ким Хонджун, колдун из Северного Лэмба, беру тебя, Чон Юнхо, среднего сына купца Чон Гонхи из Сциора, к себе в ученики.