Amor non est medicabilis herbis

      Юнхо улыбнулся, сверкнув зубами, и с разбега вспрыгнул на подоконник, удобно устраиваясь на холодной и твёрдой поверхности. Минги же, предварительно удостоверившись, что его никто не видит, залез на работающую стиральную машинку.       Совместить прачечную с кухней до сих пор казалось не слишком хорошей идеей, учитывая небольшие — совсем крошечные, если быть честным — размеры комнаты, но как будто его кто-то спрашивал. По идее, он вообще должен быть благодарен, что ему место в общежитии предоставили, а не жаловаться на планировку; он и благодарен, правда. Единственное, на что ему хочется пожаловаться, так это на собственный характер и отношение к деньгам, которое его, собственно, сюда и привело.       Где-то за углом послышались шаркающие шаги, и Минги быстро соскочил с места, подходя к другу. Всем прекрасно известно, что сидеть на казённом имуществе строго запрещено, а нарушителей ждёт строгий выговор от коменды, если и вовсе не наказание, но это никак не мешало Минги нежно любить сие святое место и периодически покушаться на него. «На массажёр похоже», — объяснял он в ответ на все расспросы, и Юнхо предпочитал не развивать тему дальше во избежание понятно-каких шуток.       В дверном проёме показалась лохматая голова. Девушка, что жила напротив парней, сонно тёрла глаза — видимо, только проснулась — и выглядела в принципе довольной жизнью ровно до того момента, как увидела друзей. Студентка, чьё имя Юнхо так до сих пор и не удосужился узнать, заметно помрачнела и нахмурилась. Минги дружелюбно улыбнулся и помахал рукой. Девушка нахмурилась ещё сильнее.       Подобная реакция была, что уж скрывать, ожидаемой: помимо того, что казённое имущество необходимо беречь и охранять, всем жильцам также был прекрасно известен и тот факт, что появление башен-близнецов в конце месяца на кухне означало только одно: расставание со своей едой, а может, даже и деньгами. Юнхо с Минги, как и многие студенты, подрабатывали, чтобы обеспечить себя, вот только совершенно не умели обращаться с финансами, тратя практически всё на донаты в играх, а потому стабильно страдали от бедности и голода, когда счёт на карточке опасно стремился к нулю (а то и вовсе достигал его). Дабы не помереть в один из таких периодов, они изобрели хитрый план, основанный на их харизме и обаянии: горе-студенты ошивались на кухне и просили у сострадательных и добрых соседей хоть немного пищи или деньжат, чтобы дотянуть до зарплаты. К чести парней, после её получения они исправно отдавали все долги — чтобы в конце месяца опять занять.       После короткой и незаметной для соседки игры в камень-ножницы-бумагу, решавшей любые споры и разногласия, был определён проигравший, которому предстояло изображать роль бедного, несчастного и, самое главное, голодного студента без каких-либо средств к существованию — короче говоря, их самих. Минги, состроив недовольную рожицу Юнхо — любимчику удачи, — поздоровался с девушкой:       — Мэй, привет! Давно не виделись. Как твои дела?       Пока Юнхо гадал, откуда его друг знает всех в общаге поимённо, соседка подошла к любимому массажёру Минги:       — Доброе утро. Спасибо, всё нормально. Ты как?       Пропищала стиральная машина, оповещая об окончании работы, и Мэй принялась собирать свои вещи. Всё это напоминало плохо поставленный спектакль: она знала, чего они хотели, и рассчитывала немного развлечься, и Юнхо прекрасно понимал это, но никакого желания играть клоунов у них не было.       — Тоже нормально.       — Это хорошо, что всё хорошо, — ответила девушка и, собрав выстиранную одежду в охапку, покинула кухню. Парни проводили её задумчивым взглядом и принялись выжидать новую жертву.       Много времени это не заняло: уже после нескольких минут бездумного пролистывания социальных сетей послышались шаги. Юнхо натянул самую милую из имеющихся в его арсенале улыбок, рассчитывая на продуктивную беседу с их спасителем. Вот только в проёме возник совсем не добрый человек, который выручит в трудную минуту.       И так всегда: ждал героя, который, узнав твою проблему, быстро с ней разберётся, а приходит зло в чистом виде. Ну, или просто Её Величество Злыдня — коменда.       — Госпожа Мин, здравствуйте, — улыбка Юнхо немного померкла, но он смог компенсировать это с помощью тонны уважения в голосе.       — Здрастье-здрастье, — комендантша обвела парней неприятным взглядом, от которого Минги съёжился. Юнхо предпочёл слезть с подоконника. — И что это мы тут делаем?       О бедственном положении друзей знали все в общаге, и под «всеми» подразумевался каждый, так или иначе связанный с общежитием, начиная от студентов и заканчивая охранниками. На первом курсе парням довелось познакомиться с добросердечной уборщицей, которая подкармливала их немного, непрестанно причитая, как сильно они похожи на её сына — такие же глупенькие, небережливые. Те, в свою очередь, выручали её по мелочи: протирали высокие зеркала в коридоре, доставали вещи с верхних полок шкафов, переносили тяжести. К сожалению, прекрасная женщина ушла, оставив их на растерзание другой. Её Величество Злыдня отличалась суровым и крайне вредным характером, поэтому в общежитии её никто не любил, кроме, разве что, охранника — тот в ней души не чаял, ухаживал, как умел, и помогал во всём, чем мог. Жильцы давно уже ставки делали, когда коменда ответит ему взаимностью.       — Еду воруем? — не то спрашивала, не то утверждала та, противно улыбаясь.       Минги и Юнхо в жизни ничего не воровали, исключая квесты в играх, а для добычи пропитания у них была разработана совершенно иная стратегия, но не объяснишь же это комендантше.       — Как вы могли так подумать? — изобразил удивление Юнхо, направляясь в сторону плиты, на которой одиноко стояла большая кастрюля супа. — Как раз-таки наоборот: мы готовим.       У госпожи Мин вытянулось лицо от удивления. Минги недалеко от неё ушёл, но быстро смог взять себя в руки и поспешил подать другу ложку, чтобы подыграть.       Тот важно кивнул и, взяв столовый прибор, принялся размешивать суп. Рядом стоящий Минги тихонечко, чтобы комендантша не услышала, принялся скулить, пытаясь выяснить, какого чёрта он творит, но Юнхо держался уверенно, несмотря на шипение и тычки под рёбра, а затем осторожно попробовал бульон.       — Ну как? — спросил Минги.       — Думаю, готов, — Юнхо попробовал ещё раз, а потом поднёс ложку к его губам. — На, попробуй.       Минги удовлетворительно промычал, подтверждая слова соседа.       — Тогда пошли. Бери кастрюлю, — Юнхо мило улыбнулся женщине, что всё это время с подозрением наблюдала за ними. — Всего хорошего, госпожа Мин.       Её тяжёлый взгляд сверлил их спины до тех пор, пока они не скрылись за поворотом. Парни остановились у небольшого выступа, за которым можно было спрятаться и где их не было видно из кухни и коридора.       — Что ты творишь? — сразу же зашипел Минги, как только спектакль для единственного зрителя закончился.       — Всё нормально, не волнуйся, — Юнхо с опаской высунулся из-за угла и внимательно прислушался. — Сейчас Злыдня уйдёт, и мы вернём суп как ни в чём не бывало.       Минги недовольно покачал головой, но спорить не стал, поудобнее перехватывая посудину. Они снова принялись ждать.       В унисон шаркающим шагам раздавалось громкое ворчание, оповещая, что коменда проследовала в сторону лестничной площадки. Парни с облегчением выдохнули и собирались уже покинуть укромное место, дабы в целости и почти полной сохранности вернуть блюдо на кухню, как неожиданно поблизости распахнулась дверь, а в коридор ворвались девичий щебет и шаги, что определённо направлялись к ним.       «Что, если нас застукают? Что, если эти девушки и есть хозяйки супа? Что делать? Бежать к кухне? Не успеем», — все эти мысли за секунду пронеслись в их головах, оставив после себя ощущение подступающей паники.       На лице Минги явно читался ужас, да и у самого Юнхо сердце стучало в где-то в районе горла, а студентки тем временем приближались. Юнхо не придумал ничего лучше, чем открыть ближайшую комнату и затолкать туда друга с несчастной кастрюлей в руках, а после и сам поспешил зайти, закрывая дверь.       Помещение встретило их двумя парами тёмных глаз, в которых отражалось удивление вперемешку с замешательством, и звонким голосом:       — Сонхва, я и не знал, что у нас есть экспресс-доставка еды с общей кухни.       — Я тоже, — отозвался блондин, тогда как обладатель ярко-красных волос ехидно улыбался, разглядывая гостей.       Понимание, как крупно они облажались, давило на плечи, пригвождая к полу. Минги очень жалел, что оно не могло пробить земную твердь под его ногами — так у них появилась бы возможность избежать объяснения сложившейся ситуации, но прямо сейчас он недвижно стоял, крепко сжимая кастрюлю и напоминая испуганного лесного зверька.       Юнхо позади него тоже не двигался, только не из страха, а прислушиваясь чутко к удалявшимся от двери шагам, и только удостоверившись, что коридор теперь был пуст, обратил внимание на жителей комнаты. Хонджун — кажется, так Минги обращался к этому парню, когда они втроём мельком столкнулись в коридоре — улыбнулся ещё шире, встречаясь с ним глазами.       — Ну, так что? — протянул он, осматривая вжавшего голову в плечи юношу с супом в руках. — Я слушаю?       — Ну, мы… — начал мямлить тот, но Юнхо его быстро перебил:       — Мы и есть доставка еды с кухни, всё верно. Так уж случилось, что вы — наши первые клиенты, поэтому услуга предоставляется бесплатно.       Он резво забрал из рук обескураженного друга кастрюлю и, сопровождаемый изумлённым взглядом Сонхва, передал её выглядевшему не менее сбитым с толку Хонджуну. Как только им удалось избавиться от причины их собрания, Юнхо толкнул Минги в сторону выхода.       — Спасибо большое, что выбрали именно нашу доставку. Нам крайне важно ваше мнение, поэтому все пожелания, жалобы и предложения принимаются в любое время в комнате 357. Всего хорошего.       Хлопнула дверь. В коридоре послышался вырвавшийся наружу смех и топот убегающих парней.       — И что это сейчас было? — спросил озадаченно Хонджун, забывая поставить кастрюлю на стол.       В ответ Сонхва растерянно пожал плечами.