Студентка твоего сердца.

Эпилог.

Прошло несколько лет. Франция никогда не была для Теодоры домом, со временем начала скучать по своему родному языку. Возвращаться в Штаты Эйвери не видела смысла: девушка не знала, где теперь находятся её родители, по присутствию которых за долгих пять лет она сильно начала скучать. Через знакомых Дора узнала, что её отец сменил место жительства. Связь с ним была окончательно оборвана. В Великобритании находился её брат и ей очень хотелось с ним встретиться. Теодора забыла все детские обиды, которые она держала на Джоржа. Он не отверг ее, а тепло принял, увидев сестру на своем пороге спустя несколько лет. — Привет, Тео, — сказал Эйвери, улыбнувшись. — Здравствуй, братец, — промолвила девушка, напомнив ему о его когда-то любимом прозвище. Близнецы провели долгие часы за разговором в гостиной, спрашивая про жизнь друг друга. Поговорили о матери, работе, семейном положении. — Подружка-то есть? — спросила Теодора, ухмыльнувшись, имея ввиду "девушку". — Есть, — сказал Джордж отводя глаза, тепло улыбнувшись. —А у тебя? — Подружка? — ирочнино переспросила она. — Дружок. — Был, — промолвила девушка с улыбкой. Эйвери стушевался, а затем понимающе кивнул, восприняв улыбку сестры как защитную реакцию. Теодора узнала от брата информацию о матери. С ней было все нормально, он поддерживал с ней общение, только о дочери она не хотела и слышать, когда Джордж всячески пытался завести о ней разговор. Узнав это, глаза девушки покраснели от чувства безысходности и разочарования. Она покачала головой, в то время как по щекам потекли горячие слезы. Дора лишний раз убедилась в том, что за несколько лет ничего не изменилось. — Прости меня, — сочувственно сказал Джордж, положив руку на плечо сестры. — За что ты извиняешься? — нахмурившись спросила девушка. — За то, что пользовался статусом золотого ребенка, когда тебе было хуже всего. Мне жаль, правда. Я буду пытаться поговорить с ней, я... — Не нужно. Ничего не говори маме обо мне, и о том, что я приходила. — Тео, но... — Правда не нужно, Джордж. Я пыталась связаться с ней все эти годы, пытаясь напомнить ей о том, что у неё есть дочь. Больше в этом нет необходимости, — сказала она, протирая мокрые щеки. — Я лучше пойду. — Нет, останься, — он взял её за руку, но та вырвала руку. Джордж преградил ей путь, но Эйвери намеревалась уйти. —Я никуда не отпущу тебя в таком состоянии. Ты уйдешь, и я не знаю, когда увижу тебя в следующий раз. Тем более после того, что ты услышала. Как ты не понимаешь? Я не хочу снова потерять сестру! Теодора оступилась, несколько минут молча смотря на брата. Его слова больно ударили по сердцу, отчего вновь хотелось разрыдаться. Она крепко обняла его, на что он мгновенно ответил взаимным жестом. Они сели и спокойно поговорили. Эйвери смогла успокоиться, её состояние нормализовалось. — Где ты сейчас живешь? Сможешь дойти до дома? — Смогу, меня уже ждут. — Друзья? — Дорогой для меня человек. — Постой. Ты же сказала, что у тебя нет молодого человека? — У меня нет молодого человека, Джордж. У меня есть жених. Он по-доброму улыбнулся, глядя на сестру. — Прости, я не так тебя понял. — Ты будешь удивлен, когда я скажу, что ты знаком с ним. — Кто он? Она многозначительно улыбнулась. Джордж, узнав о том, кем оказался будущий муж сестры, неподдельно удивился. Он ожидал услышать имя своего приятеля, знакомого, но не бывшего преподавателя. Ему потребовалось время, чтобы переваривать услышанную информацию. Спустя год на скопленные сбережения возлюбленные переехали в Великобританию. Через время вместе с ними перебралась и семья Хейнса — братья не могли находиться в разных странах, они всегда путешествовали вместе. Переезд дался девушке тяжело: ей пришлось расстаться с верными друзьями —Фридрихом и Йоке, которые вернулись в Бельгию после окончания обучения; она была вынуждена привыкать ко всему новому снова. Проблемы с семьёй приносили ей много стресса.Теодора бы окончательно потерялась, если бы не Джон, который всегда был рядом. Через год после переезда они адаптировались. Джон устроился на две работы: в университете было три сводобных дня, в которые он бы мог работать в музее искусствоведом на пару с Эйвери. В выходной день мужчина пригласил Теодору в ресторан. По дороге он сильно нервничал: поджимал губы, сжимал и разжимал пальцы. Девушка списала это на сильное переутомление. Возлюбленные молча сидели за столом. Робертс готов был начать разговор первым, как Эйвери начала первой. — Джон, все хорошо? — Да, а почему ты спрашиваешь? — У тебя рука трясется, — Теодора кивком указала на трясущуюся ладонь. Мужчина сделал глоток вина, а после решился. — Я хотел с тобой поговорить, — сказал Джон с улыбкой. — Ты помнишь, что мы познакомились в непростой период. К чему я это, — Робертс положил свою руку поверх её руки, — Этот период оказался самым запоминающимся, потому что я встретил тебя. Тео, ты — самый ценный человек, что у меня есть и когда-то был. Я хочу сделать большой шаг в наших отношениях, — они вышли из-за стола. Джон потянулся к карману, доставая коробку с кольцом, а после встал на одно колено перед Теодорой, отчего её глаза распахнулись от удивления. Мужчина сглотнул, а после осмелился. — Ты выйдешь за меня? Щеки девушки забагровели, губы расползлись в лучезарной улыбке. Она закивала, а затем ответила, пытаясь унять дрожь в голосе. — Да, Джон! Волнение мужчины ослабло и он нежно улыбнулся. Поднявшись, Робертс надел кольцо на безымянный палец любимой девушки — теперь дрожь рук не могла успокоить она. Мужчина посмотрел на неё так чувственно, что в груди Теодоры мгновенно разлилось трепетное, нежное чувство. Они поцеловали друг друга, пытаясь сдержать восторженных улыбок через поцелуй. Посетителей в заведении было немного, но несмотря на это они с интересом и радостью наблюдали за парой. Возлюбленные шли домой под руку, обговаривая случившееся. — Джон, никогда бы не подумала, что ты сделаешь предложение в людном месте! — Я понял, что мне было бы всё равно на присутствие других людей, меня волновало только одно — твой ответ на предложение, — англичанин улыбнулся, крепче взяв её руку в свою. — Ты думаешь, что я отказала бы тебе? — спросила Теодора с хитрой улыбкой, посмотрев в его глаза. — Я накрутил себя. Я долго думал над местом, в котором можно было бы сделать предложение. В интернетах считают, что его нужно делать в значимом для возлюбленных месте. Это мог быть Париж, — Эйфелева башня; парк, в котором был наш первый поцелуй. Но мы давно уехали оттуда. Поэтому я подумал... почему бы не попробовать что-то новое? — с улыбкой ответил мужчина. — Ничего больше не говори, — сказала Теодора и нежно поцеловала англичанина, прижавшись губами к его, тёплым и родным. Она хотела выразить им всю благодарность, заботу и любовь. Джон крепче обнял её, отвечая взаимностью.

* * *

Через несколько месяцев возлюбленные расписались, стали мужем и женой. Они не устроили церемонию, хотели сделать это тихо и без лишнего внимания. К тому же, они оба не любила вычурность этого праздника. Вечером супруги отметили это событие в кругу близких друзей. Томас был уверен в том, что Джону было комфортнее одному, без какого-либо человека рядом. За несколько лет все изменилось, он встретил любимую девушку, с которой теперь его связывал брачный союз. Он никогда бы не подумал, что ему будет так тяжело женить брата. Хейнс сидел на кухне, разговаривая с Эмили. — Не верю, что это скоро случится. — Под "этим" ты подразумеваешь брак? — с доброй улыбкой переспросила та, параллельно заваривая чай. — Да. Мы же с Джоном не перестанем так часто общаться, верно? — спросил он сам у себя вслух. — Брак так человека меняет, Томас, — хитро проговорила Эмили, поставив чашку перед мужем. — Джон уже не похож на прежнего себя. Теодора изменила его в лучшую сторону. Чудесная девушка. Они будут счастливыми супругами, им не будет важен никто другой, — промолвила Эмили, посмотрев на мужчину боковым зрением, мысленно улыбнувшись. — Ты это нарочно? — спросил Томас, посмотрев на неё. Она пожала плечами, сделав невозмутимое лицо. — Что, разве ты не хочешь, чтобы Джон был счастлив? — с легкой улыбкой спросила в ответ Эмили. — Хочу. Но не хочу, чтобы он забыл обо мне. — Тебе ничего это не напоминает? Хейнс нахмурился, а после вспомнил его в этой ситуации. Он был счастлив тем, что скоро женится, но Джон несколько дней ходил грустным. Они жили в одной квартире и, вернувшись туда, он обнаружил, что его любимого кресла там не было. — Куда делось кресло? Англичанин лежал на диване, прикрыв глаза. — Убрал. Ты уехал, я увидел возможность. — Любоваться кухней? — спросил Томас, оглядывая пустое пространство с улыбкой. Мужчина протяжно вздохнул, нахмурившись, а затем отвернулся. Хейнс ухмыльнулся, мысленно посмеиваясь. Джон был счастлив за своего брата, но расстроен тем, что теперь он будет видеться со своим другом гораздо реже. Братья молча сидели в парке на одной скамье, не решаясь ничего сказать друг другу. — Томас, ничего не изменится, когда мы с Теодорой поженимся. — Что ж, хорошо, — равнодушно сказал Хейнс, глядя перед собой. — Если вдруг тебя это волнует, — продолжил изложенную мысль мужчина, пожав плечами. — Черт, ладно, — промолвил Томас, не пряча своей грусти. — Теперь ты меня понимаешь? — спросил Джон с улыбкой, посмотрев на брата, отсылаясь на своё состояние перед его свадьбой. — Понимаю, — тихо ответил тот и крепко обнял брата. Он положил подбородок на его плечо, — Теперь понимаю, — повторил Хейнс, прикрывая глаза.

* * *

Эйвери всю последнюю неделю решала дела со своей экскурсии, к которой тщательно готовилась. Джону хотелось поддержать супругу, поэтому он также присутствовал вместе с Томасом. Девушка замечательно проводила свою выставку, рассказывая присутствующим историю написания некоторых картин. Джон заметил неестественную бледность Теодоры и пристально наблюдал за ней, пытаясь понять причину. Томас, заметив его поведение, тихо спросил. — Ты очень серьёзен. Теодора делает что-то не так? — Все хорошо. Я очень горжусь ей, — промолвил англичанин, посмотрев на супругу особенным взглядом. — Меня волнует её бледность. — Скорее всего это итог сильного волнения. — Когда Тео волнуется, то пальцы заламывает. Сейчас она стоит спокойно, и я пытаюсь понять, что с её самочувствием не так. — Расслабься, Джон. — ответил Томас, положив руку на его плечо. По окончании выставки все разошлись. Джон подошёл к супруге и, убедившись в том, что не привлекает чужого внимания, бережно убрал прядь её волос за ухо. — Все хорошо? — спросил англичанин. — Да. Жутко устала, хочется есть и спать. Поехали скорее домой, — с улыбкой сказала девушка и направилась в выходу. Томас услышал их разговор и подошёл к брату. — Теперь мне все стало ясно. Я могу вас поздравить? — с доброй улыбкой промолвил Томас. — С чем? — нахмурившись спросил Робертс. — Ты догадался, Джон. Когда я уже стану дядей? — Мы не можем иметь детей, Томас. Ты помнишь. Мы долго пытались и у нас ничего не вышло, — англичанин нахмурился, вспоминая об их печальном известии. Его супруга не могла родить ребенка из-за бесплодия, которое долго пыталась вылечить. Джон вспомнил о её печальных глазах, грустно смотрящих на детей, играющих на детской площадке. — Посмотрим, — сказал Хейнс вскинув брови, расплываясь в доброй улыбке.

* * *

Мужчина зашел в каморку, где увидел супругу. Она сидела у окна, задумчиво смотрев на прохожих. В её руках была кружка горячего напитка, согревающей холодные ладони. Теодора поержилась от холода, как вдруг ощутила тёплый плед на плечах. Англичанин бережно укрыл её и сел рядом. Джон оставил несколько легких поцелуев на её щеках, приобнимая любимую. Англичанин невесомым нежным прикосновением обвёл рукой линию ее маленького живота. — Как твое самочувствие? — тихо спросил он, другой рукой перебирая в руках её тонкие пальцы. Весь последний месяц самочувствие девушки было нестабильным. Она была уверена в том, что это было вызвано очередным отравлением. Её все чаще клонило в сон, а лицо продолжало неестественно бледнеть. Через время супруги узнали, что ждут ребенка. Мальчика, который должен был появиться на свет в ноябре. — Все чудесно, — тепло улыбнувшись ответила она, вновь обнимая мужа. Теодора положила голову на его плечо, растворяясь в мимолетных, нежных объятиях любимого человека. Она отстранилась и посмотрела в черные, любящие глаза, и знала, что любовь в них не остынет. Я обрела своё счастье.

* * *

Я никогда бы не подумала, что последний год моего студенчества пройдет именно так. Я смогла найти надежных друзей, обрести опыт в выбранной профессии и встретить того, кто смог скрасить все последующие года моей жизни своей любовью. Проходя по коридору, я встретилась взглядом с таинственным высоким мужчиной. Его губы были сжаты, брови нахмурены, а чёрные глаза смотрели недоверчиво, отстраненно. Мне казалось, что я встретила дьявола. Я хорошо запомнила его взгляд. Вечером я увидела фотографии с представления в честь начала учебного года. Профессор стоял рядом с мистером Хейнсом, сцепив руки и равнодушно наблюдая за происходящим. Через несколько дней мы с Фридрихом и Йоке, стоя в коридоре, звонко смеялись с непримечательной шутки. Мимо нас прошёл преподаватель, недовольно фыркнув. Смутившись его недовольством, с моих уст непроизвольно вырвалалась шутка, касаемая его чрезмерной серьезности. Неожиданно он остановился и медленно обернулся, посмотрев на меня с удивленными глазами, в которых смешались гнев с раздражением. Мы несколько секунд сверлили друга друга взглядами, а после он развернулся и направился в аудиторию. Фридрих сильно наругал меня за выходку, за которую я не чувствовала ни капли стыда. После пары Валлен-Беренже мы подошли к ней, чтобы поговорить на незамысловатые темы. Мне стало интересно узнать у мадам имя преподавателя, после встречи с которым меня не покидал интерес. Валлен-Беренже, попросив меня описать его внешность, многозначительно посмотрела в ответ, но после не сказала ни одной издевки. Имя она все же назвала — "Джон Робертс". Джон. Это имя никогда не вызывало у меня симпатии, но через время оно почему-то мне понравилось. Я посчитала это неважной информации до тех пор, пока не узнала, что этот профессор будет вести у нас историю искусств, которую до этого отменяли из-за отсутствия преподавателя. Конечно же, наши отношения не сложились в первую же пару. Конечно, мы сильно поругались, после чего на меня пожаловались в деканат и сообщили об этом моему куратору. Однако чувство интереса меня не покидало. Мне удалось наладить с ним отношения. Я заметила, что Джон не был таким строгим, каким пытался казаться. Мне казалось, что в глубине души он — романтичная натура. На экзамене англичанин поставил Фридриху зачет на балл выше, все из-за креативной обложки на зачетке. Мы сильно сблизились. Я начала испытывать к нему нежные, теплые чувства. Я помню свои горькие слезы из-за его строгого взгляда после нашего поцелуя. Меня сильно напугали свои же чувства: после этого страх все больше переполнял мою душу. Но он оказался самым нежным и чувственным мужчиной, которого я когда-либо встречала. Джон ответил мне взаимностью, наши отношения развивались плавно, неторопливо. Нам пришлось поплатиться за это, когда нас чуть не вышвырнули из университета. Я так и не смогла простить Лоуренса, которого когда-то считала самым близким и верным. Я общаюсь с Фридрихом и Йоке, но теперь я не смогу встретиться с ними так беззаботно, как могла в студенчестве. Они вернулись в Германию, каждый нашёл себе любимого человека, как и я. Йоке воспитывала прекрасного мальчика — Бруно. Она присылала мне его фотографии, чему я умилялась. Он унаследовал от мамы рыжие кудри и зелёные глаза. В воспитании сына ей помогал Ян, её отец. Когда я была во Франции, то помогала Йоке с Бруно. Я часто ходила с ним гулять, сидела с ним, когда его мама уходила по делам. Я очень любила этого ребенка. Жаль, что он не запомнил меня, ведь был совсем маленьким. Когда мальчик видел мои фотографии с ним в альбоме мамы, то задавал Йоке вопрос "Мама, кто эта девушка?", что расстроило меня, ведь я до сих пор храню фотографии: ту, где держу его на руках и мы оба широко улыбаемся; ту, где я стою с коляской, в которой он играется с плюшевым медведем, что я для него сшила. Но я понимала, почему так вышло. Мне было приятно, что от меня осталась игрушка, с которой он до сих пор играет. Йоке часто фотографировала окружающий мир на свой старый фотоаппарат, который всегда носила с собой. Я нашла несколько фотографий, на которых было мы с Джоном. Она любила фотографировать нас, хотя я уверена, что на это подталкивал её Фридрих. На одной фотографии мы стоим в коридоре университета с серьезными лицами: я стояла рядом и внимательно слушала Джона, безотрывно смотрев на него, а он хмуро объснял мне что-то, старательно избегая моего взгляда; на другой — я стояла у доски со смешным выражением лица, а он сидел за столом, что-то записывая. Мой супруг, увидев наши фотографии со стороны, сохранил их. Иногда я замечала, как Джон смотрел на них, и его черты лица смягчались. Он, конечно же пытался скрыть то, как они запали ему в душу. Фридрих с Куртом сняли квартиру неподалёку от Йоке. Он умалчивал об их жизни, обо всем я догадалась сама — они с Куртом были больше, чем друзьями. Фридрих не хотел скрыть это, скорее, не знал, как правильно рассказать мне об этом. Я очень скучаю по застенчивому, голубоглазому другу и кудрявой, рыжей девушке, которые стали моим домом. Я все ещё храню деревянные фигурки Фридриха, что он делал для меня. Временами на парах он мог быть слишком мечтателен, потому не был сосредоточен на информации. Порой его переполнял энтузиазм и, на парах скульптуры, когда преподаватель вновь засыпал в своём кресле, он доставал кусочки дерева из сумки и что-то подрезал канцелярским ножом (я до сих пор помню свою реакцию на то, когда впервые увидела кучу деревянных досок в его сумке). Мне тяжело находить людей, сближаться с ними, потому что расставаться больнее всего. Но я ни о чем не жалею. Не жалею, что нашла настоящих друзей, с которыми провела лучшие годы. Но я встретила Джона. Англичанина, который стал моим мужем, что было странно, ведь после нашего первого разговора я назвала его кретином. Я всегда думала, что не найду родственную душу. Мне было всего двадцать два года, но я успела потерять веру в то, что смогу найти своего человека. Я волновалась, что мои чувства будут отвергнуты, он проработает в университете год и уволился, но Джон остался и ответил взаимностью. Теперь мы женаты и мы родители прекрасного мальчика — Чарли. Он просто твоя копия, Джон. Спасибо за все, мой таинственный и загадочный мужчина.

* * *

Я устроился работать в университет, в котором давно работал мой брат. Я учился в нём много лет назад. Забавно, что на мгновение я был рад туда вернуться. Много моих преподавателей до сих пор работали в этом университете, в том числе Валлен-Беренже. Она думала, что вызывала у меня пренебрежение, но в душе я был рад вновь увидеть её. Мадам помогала мне в работе, направляла в нужные русла, ведь я был новым преподавателем. Она с гордостью говорила обо мне, что вызывало у меня улыбку. Студенты побаивались меня, мне удалось выработать дисциплину. Когда я шел по коридору, я встретился взглядом с одной из студенток. Её светло-серые глаза смотрели на меня также недоверчиво, как и мои. Внешность её веяла строгостью, сдержанностью. Она напомнила мне моего ученика из Англии. Позже оказалось, что она была его сестрой. Я направлялся в аудиторию, торопливо шагая и крепко сжав учебник в руке. Я услышал женский смех и недовольно фыркнул, мое настроение не разделяло этого веселья. Внезапно до моих ушей донеслась шутка. Я обернулся, молча искав издателя этого перфоманса. Им оказалась та серьезная студентка. Мы сверлили друг друга взглядами, на что я недовольно вскинул брови, а затем удалился в аудиторию третьего курса. Этот момент еще долго прокручивался в моей голове. Позже, увидев ее за средними рядами, заинтересованно смотрящую на меня, что-то внутри меня обрадовалось. Я запомнил её имя — Теодора. Наше первое знакомство сложилось отвратительно, за что мне до сих пор очень стыдно. Сколько бы я не продолжал отстраняться, девушка становилась мне все ближе. Теодора ненароком спрашивала меня о чём-то, и я сам не замечал, как начинал выкладывать ей всю правду без малейших раздумий. Она всегда улыбалась, подмечая во мне эту черту. Я сильно обидел её, выгнав из аудитории однажды. Я позволил себе слабость, дотронувшись до её хрупкого плеча во время извинений, после чего странное чувство продолжало меня преследовать. Я хотел держать Теодору на расстоянии, и у меня ничего не выходило, стоило мне снова увидеть её. Я не мог понять, когда она стала мне так близка, но в моих мыслях она занимала много места: мне стали важны её любые знаки внимания. Я часто ворочился ночью, пытаясь уснуть, но перед глазами тут же вырисовывался её образ. Она замечала все мелочи и сказанные мной слова. Стоя в коридоре, я говорил со своими студентами. Они с улыбками говорили мне о том, как своеобразно прогуляли пару по другому предмету, играя в футбол. Я посмеялся, а затем спросил "На улице зимой с мячом на моем предмете тоже будете играть?". Глупая шутка. Я знал, что не умел шутить, но все равно решился сказать это. Они согласно закивали, на что я широко улыбнулся, мотая головой. Мимо прошла Теодора и, услышав мою шутку, повторила её вслух Фридриху и звонко рассмеялась. Я обрадовался её реакции, хоть и виду не подал. В начале осени Валлен-Беренже снова попросила меня съездить в музей с её студентами. После выставки мы с Теодорой добирались до дома, когда другие студенты предпочли добраться самим. Мы разговаривали как старые друзья, не замечая, как стали друг с другом откровенными. Я тепло улыбался ей, что было странно, ведь женщины не вызывали у меня этих чувств. Пришло время прощаться. Мы встали друг напротив друга, не решаясь ничего сказать, молча вглядываясь в черты лица. Мне так хотелось прикоснуться к ней, почувствовать тепло её рук. Мои пальцы потянулись к её ладони, на что она сразу их переплела. Наши лица были в паре миллиметров, как Теодора вдруг отстранилась и спешно попрощалась, удалившись. Я сжал руки в кулаки, ведь всего несколько секунд назад её руки все еще были в моих. Наши чувства были взаимны, мы стали парой. Томас до сих пор извиняется перед Теодорой за свою реакцию на эту новость. Что ж, она имеет право обижаться. Мы ещё на год задержались во Франции, чему не были рады. Эта страна угнетала нас. Теодора просила о том, чтобы мы скорее её покинули. Мы решили проблемы, а после сразу уехали в Великобританию, что тоже далось ей тяжело. Она регулярно поддерживала связь с Джорджем. Брат радушно принял сестру, несмотря на то, что прошло много лет. Он с интересом слушал о накопившихся историях за многие года. Его реакция на ее молодого человека, безусловно, была в разы лучше реакции Томаса. Увидев меня вновь, он сказал лишь одну фразу "Не думал, что мы встретимся так скоро, мистер." Теодора долго пыталась связаться с матерью, но окончательно разочаровалась в ней. Теодора узнала её адрес и попыталась поговорить, на что её отвергли. Ей не хватало матери, пусть она и не была замечательной. Я бы сказал, отвратительной. Мне было жаль лишь свою супругу, которую после разговоров с ней я находил на кухне, глядевшую в одну точку. Она всегда выкуривала сигарету, параллельно выпивая крепкий чай на голодный желудок. Это вредило её здоровью, но я понимал, почему она делала это. Понимал потому, что когда Мэри не стало, я делал тоже самое. У нас обоих больше не было матерей. Я тихо садился рядом, пытаясь поддержать. Она всегда клала голову на мое плечо, в ответ кивая на мои слова, а потом тушила сигарету. Спустя время Тео отучилась от этой плохой привычки, а после смирилась с тем, что ничего не изменить. Мы хотели иметь детей, но у нас ничего не получалось. Я сильно расстроился, однажды услышав от Теодоры "Прости, что тебе досталась женщина, что не может иметь детей". Она ведь не была виновата в этом. Почему она извинялась передо мной? Через год после этого у нас родился сын. Мы смогли, у нас получилось. Во время беременности Теодоры я волновался за неё, что она может потерять ребенка из-за стресса, потому постоянно оберегал её от всего. В ноябре у нас родился ребенок. Мы стали родителями. Теодора стала мамой, а я — отцом. Мы обрели семью и спокойствие. Когда мне впервые дали на руки Чарли, я очень боялся сделать что-то не так моему маленькому, хрупкому, прекрасному созданию. Обычно строгий и серьёзный мужчина смотрел на ребенка с неописуемой нежностью, держа в руках их с Теодорой самое ценное. Жаль, что Мэри не застала этого. Она бы гордилась нами и была за нас рада. Когда Чарли вырос, он приходил к нам с Тео и просился лечь рядом, боясь, что злые монстры вновь будут приходить к нему. Чарли напомнил мне меня. Я вспомнил, как Мэри застала меня посреди ночи, сидящего на кровати и нервно покусывающего губы. Я волновался перед своим походом в новую школу, боясь, что надо мной будут издеваться также, как в тогда, в приюте. Она точно также укладывала меня спать, как я Чарли. Я очень скучаю по тебе, мам. Мне сильно не хватает тебя. Не описать словами, как я ценю свою супругу. Теодора стала моим миром, в котором я чувствовал себя комфортно. Она показала мне, что значит любить. Она человек, которого я люблю всей своей душой. Я очень люблю тебя и нашего сына, милая. Спасибо, что появилась в моей жизни.