Неожиданные встречи и возрождение детства

      Изуку, пожалуй, переборщил. Ему не так уж и нужна была помощь с математикой. О чём он только думал?         Ответ заключался в том, что он и не думал. Не тогда, когда дело касалось Каччана. Он практически никогда не думал, когда дело касалось Каччана. Или он слишком много думал, и все его мысли были о нём. Например, о том, нравятся ли ему фейерверки, как раньше, или о тех маленьких штучках, которые бросают на землю, и они издают очень громкие звуки. Однажды они с Каччаном играли с ними на улице, и Изуку бросил одну из них как раз в тот момент, когда мимо проходила собака, которая испугалась. Он так расстроился из-за того, что напугал собаку, что начал плакать, а Каччан из-за этого поссорился с её хозяйкой. Но Изуку всё равно продолжал...         Стук-стук.         Изуку подскочил при звуке, едва не рухнув со стула.         — Деку, я могу слышать, как ты там бормочешь, — позвал Каччан через дверь.         Изуку тряхнул головой, чтобы прогнать мысли. Он понял, что так сильно нервничал, что начал бубнить в одиночестве в своей комнате, как какой-то сумасшедший.         — Прости, секунду! — отозвался он.         Он взглянул на себя, проходя мимо зеркала, и поправил повязку на голове, чтобы заправить назад выбившиеся пряди. Это была тщетная попытка: пряди, выбившиеся из-под повязки, напоминали взорвавшийся кактус. Но неважно. Ничего такого, чего Каччан раньше не видел или того, что его бы волновало. Изуку и сам не был уверен, почему его это так волнует. Он снова покачал головой и пошёл открывать дверь.         — Привет, Каччан! — улыбнулся он. Каччан моргнул и перевёл взгляд с лица на руки, потом снова на лицо. Может, он всё ещё думает о шрамах? Изуку очень надеялся, что всё это не будет выглядеть странным. В качестве проверки он протянул руку для рукопожатия. Каччан посмотрел на свои руки, прищурился, затем закатил глаза. Он переложил коробки с едой, которые держал в руках, под одну руку. Изуку ухмыльнулся, когда они обменялись рукопожатием, возбужденно поднимая кулак в воздух. — Плюс Ультра!         — Плюс Ультра, — сказал Каччан скучающим голосом, но в то же время его это забавляло.       Изуку, поняв, что всё ещё загораживает дверной проем, отошёл в сторону.         — Заходи! Ты принёс еду?         — Ага, — ответил Каччан, входя в комнату и позволяя Изуку закрыть за собой дверь. — Я подумал, что ты всё ещё продолжаешь заниматься этой дуростью: «Я не могу есть, пока не закончу всю работу, которую должен сделать».         — Я этого не делаю! — запротестовал Изуку.         — Окей, ты ел сегодня? — Каччан бросил на него взгляд.         — Я ел... — Изуку замялся, тыкая пальцами друг в друга. — Нет.         — Я, блядь, так и думал, — Каччан покачал головой и почти улыбнулся. — Как, блядь, ты прожил без меня пять лет?         — Моя мама, — улыбнулся Изуку и пожал плечами. Он взял стул у свободного стола (ему повезло, соседей по комнате не было) и поставил его у своего.         — Кстати, как поживает тётушка? — спросил Каччан, ставя коробки с едой на стол.         — У неё всё хорошо! Я думаю, ей непривычно из-за того, что я покинул гнездо, но, к счастью, она привыкает, — Изуку плюхнулся на своё место, повернувшись лицом к Каччану, и жестом указал ему на другой стул. Он был тронут тем, что Каччан спрашивает о его матери.         — Ты жил с ней до этого? — Каччан сел около него.         — До тех пор, пока я не перевёлся сюда! Это было дешевле, чем общежитие в моём старом колледже.         — Зачем ты сюда приехал? — спросил Каччан, открывая одну из коробок с едой на вынос. Изуку с трудом мог в это поверить: катсудон. Неужели Каччан помнил, что это его любимое блюдо? Неужели он сделал это специально? Наверное, это просто совпадение. Да, с чего бы это не было совпадением?         — Э-э, — сказал Изуку, пытаясь вспомнить вопрос. — Как я уже говорил, я получил стипендию, и моё учебное заведение позволило мне перевести мою зачётную книжку. U.A. всегда была колледжем моей мечты, так что…         — Повезло тебе.         Изуку поднял взгляд с еды и увидел, как Каччан наблюдает за ним с незнакомым для него, но мягким выражением лица. Изуку тихо прочистил горло и попытался подавить румянец.         — Ага, особенно потому, что стипендия означает, что мне не придётся использовать деньги моего тупого донора сперматозоидов, — сказал он, заставляя себя сосредоточиться на разговоре.         Глаза Каччана расширились. Он издал задыхающийся звук, а затем громко рассмеялся.         — Твой кто?         — Донор сперматозоидов. Так один из братьев Шото называет своего дерьмового отца, и я подумал, что это подходит и для моего, — Изуку не смог сдержать смешок.         Когда Тоя, загадочный старший брат Шото с кучей пирсинга, работавший в тату салоне с очень странными людьми, сказал это – его это шокировало. Но как только мозг Изуку переварил эту фразу, он думал, что это очень смешно и самое лучшее, что он когда-либо слышал.         — Чёрт. Мне нравится,— Каччан снова рассмеялся. Изуку никогда не устанет от этого звука.         За едой они непринуждённо беседовали, и Изуку почти забыл, для чего вообще пригласил Каччана. Он был прав, Каччан всё ещё был гением и легко помог ему разобраться со всеми вопросами, на которых он застрял. Правда, сосредоточиться было трудновато, потому что время от времени он оглядывался и видел, что Каччан наблюдает за ним со странным выражением лица. Иногда он выглядел растерянным, иногда грустным, а чаще всего почти улыбался. О чём же он только думал?         Время пролетело быстро, и вдруг наступил ранний вечер. Они закончили заниматься уже несколько часов назад и перешли к видеоиграм. Каччан был слишком хорош в них, как и во всём остальном, а потом они просто разговаривали. Обо всём: о последних прочитанных комиксах, о забавных вещах, которые друзья рассказали на днях, о худших и лучших учителях, которые у них были, и о тысяче других вещей. Это было так естественно, и именно это чувство не давало покоя Изуку последние пять лет. А может, и дольше – из-за их разлада в средней школе.         Правда, если бы вы попросили его обобщить всю их историю отношений с Каччаном одним словом, он бы не смог. Он мог бы сказать «сложная», но, вероятно, сложной она была только для посторонних. Для него же она выглядела так: друзья с младенчества из-за взаимоотношений родителей, лучшие друзья в начальной школе, а затем всё ещё друзья в средней школе, но уже каждый сам по себе. В школе Каччан почти полностью его игнорировал. Может быть, несколько грубых слов то тут, то там, но недостаточно, чтобы оттолкнуть Изуку. Изуку не думал, что Каччан смог бы его оттолкнуть, даже если бы они оба очень старались.         А затем, на втором году обучения в средней школе его мама сбросила на него бомбу в виде переезда. Она сообщила, что алименты его дерьмового папаши значительно снизились, и она была вынуждена устроиться на работу, которая заставила их переехать через пол Японии. Изуку рассказал об этом Каччану, совершенно не зная, какой реакции ожидать, и был встречен гневом. Наверное, ему следовало этого ожидать. Каччан игнорировал его в школе и за её пределами целую неделю. Пожалуй, одна из худших недель в его жизни.         Затем, внезапно, Каччан перестал злиться и игнорировать его, и буквально не отпускал Изуку от себя целые выходные перед его переездом, что ошеломило Изуку. Он пригласил его к себе в пятницу вечером, и каждый раз, когда Изуку говорил, что, может быть, ему стоило идти домой – Каччан игнорировал его и придумывал новое занятие, чтобы его задержать. Изуку провёл все выходные в доме Бакуго, сбитый с толку, но в каком-то смысле счастлив. И, наконец, Изуку уехал и больше не слышал ни слова о Каччане, за исключением новостей от его мамы.         — Деку, — сказал Каччан, ложась на кровать Изуку и подбрасывая вверх-вниз мячик-антистресс, — ты не можешь, блядь, ожидать от меня того, что я поверю в то, что Всемогущий проиграет против сраного Все за одного.         Они снова вернулись к разговору о комиксах, и Изуку не смог удержаться от того, чтобы не поделиться своими теориями. У него их было очень много, и Каччан это знал.         — Подумай об этом! — Изуку протестовал, скрестив ноги на стуле, который был рядом с кроватью. — Всемогущий всегда побеждает и спасает всех людей, но что, если бы он этого не делал?         — Тогда он, блядь, не был бы Всемогущим? — Каччан сказал это так, словно Изуку был идиотом, что было вполне обычным тоном.         — Вот именно, — сказал Изуку, щёлкнув пальцами и взволнованно склонившись к кровати, — что даёт столько интересных возможностей, если бы он действительно проиграл! Был бы ли он всё ещё Всемогущим? Символ мира, который не способен поддерживать мир? Подумай о возможностях сюжета!         — Окей, но ты упускаешь одну деталь, — Каччан резко подхватил мячик в воздухе и сел, нахмурившись. — Всемогущий не проигрывает.         — Но Все за одного невероятно сильный, и герой всегда терпит поражение, прежде чем победить! Это добавляет драматизма и делает всё намного более впечатляющим! — настаивал Изуку.         Когда Каччан не ответил, Изуку вдруг заметил, что от волнения он сильно наклонился к кровати, и теперь, когда Каччан сидел, их лица были примерно в шести дюймах друг от друга. Очень близко. Достаточно близко, чтобы он мог заметить маленькие черты Каччана. Например то, какими длинными были его ресницы, розовый румянец на его щеках или какими поразительными были его острые багровые глаза. Или просто то, что Каччан был очень, очень привлекательным. Ох.         Как раз в тот момент, когда он собирался отодвинуться, на его грудь опустилась нога, и он попятился назад на своём стуле, прокатившись через всю комнату. Он почти никак не отреагировал, сосредоточившись на том, что Каччан, толкнув его ногой, всё ещё пристально смотрел на него. А он смотрел в ответ.         Первой его мыслью после «Что происходит?» было «Игра в гляделки», поэтому он ухватился за эту мысль, прежде чем впасть в панику из-за лица Каччана. Он слегка сузил глаза и вздёрнул бровь.         Глаза Каччана слегка расширились, но он не моргнул и не отвёл взгляд, поэтому Изуку тоже этого не сделал. У него мелькнула мимолётная мысль, что бы подумал кто-то, зашедший в этот момент. Изуку не представлял, что бы он сам подумал. Он вообще не знал, о чём сейчас думает. Как он уже упомянул, когда дело касалось Каччана, он редко думал, как следует.         Именно поэтому, не задумываясь, он инстинктивно начал шаркать ногами по полу, чтобы подкатить свой стул поближе к Каччану, остановливаясь у стола. Игра в гляделки продолжалась, но Изуку казалось, что он уже не помнит, как моргать.         — Чувак!! — внезапно раздался очень громкий голос за дверью, за которым последовал грохот и противный хохот, заставивший Изуку слегка подпрыгнуть на месте и оглянуться на дверь. Он на секунду моргнул, его глаза горели. Затем он нахмурился и снова повернулся к Каччану.         — Чёрт возьми, это не честно, — сетовал он.         Шумные люди за дверью и его слова, казалось, прорвали всякое напряжение, и Каччан ухмыльнулся.         — Ха, неудачник.         Изуку надулся и фыркнул:         — Это не считается.               — О, ещё как считается. Ты проиграл.         — Ладно, — уступил Изуку, — какое наказание?         Для них двоих проигрыш в состязании означал, что ты должен сделать всё, что скажет победитель, и, как правило, дать ему что-нибудь. В юности Изуку потерял немало фигурок благодаря этому правилу.         Каччан откинулся на спинку кровати, опираясь на руки и склонив голову набок. Почему-то в его голове всплывает мысль: «Каччан на моей кровати», что странно, потому что такое происходило миллиард раз.         — Который час? — спросил Каччан.         Изуку посмотрел на часы на столе и слегка охнул.         — О! Уже пол шестого!         Как всегда, с Каччаном время летит незаметно.         — Хорошо, — сказал Каччан, поднимаясь с кровати, — ты угощаешь меня ужином. Я умираю с голоду.         Сердце Изуку подпрыгнуло и затрепетало при мысли об ужине с Каччаном, но он быстро подавил это чувство, потому что нет. Люди ужинают со своими друзьями. Это обычное дело. Дружеское дело.         — Что? — жалобно простонал он. — Это слишком дорого!         — Не какая-нибудь роскошная хрень, а просто еда на вынос. Есть одно местечко вниз по улице. К тому же, ты тот, кто проиграл, — Каччан закатил глаза.         — Это те люди виноваты! — Изуку поднялся, застонав.         — Я на них никак не  отреагировал, — сказал Каччан и ухмыльнулся, нагнувшись, чтобы надеть ботинки.         — Это потому, что ты... ты каменный человек! — Изуку запротестовал, ударив друга по плечу, прежде чем надеть свою собственную обувь. Каччан рассмеялся во всё горло грубоватым баритоном, который был совсем не похож на его хихиканье, но тем не менее произвёл на Изуку неизгладимое впечатление.         — Тогда тебе лучше помнить об этом прежде, чем начинать играть со мной в гляделки, глупый Деку.         Изуку положил руку на ручку двери и слегка приоткрыл её, после чего повернулся и посмотрел на стоящего рядом Каччана.         — По крайней мере, я выше этого каменного человека.         Каччан вскрикнул, но Изуку был уже за дверью и бежал по коридору, смеясь. Он затормозил перед дверью на лестницу, затем распахнул её и помчался вниз, слыша, что Каччан следует за ним. Несмотря на легкий страх, бегать от Каччана было одним из самых весёлых занятий в его жизни.         Это было странно, ведь в их дружбе он всегда был образным преследователем, но в физическом смысле он всегда был тем, кто убегал. Он никогда не мог погнаться за Каччаном, потому что Каччан был слишком гордым и смелым, чтобы убегать от него, а Изуку никогда не был таким угрожающим.         Он вылетел через дверь на первом этаже, напугав нескольких человек в коридоре, когда промчался мимо них и выкрикнул извинения. Он свернул за угол и резко остановился на ковре, пытаясь замедлиться, пока не врезался в стену. Он всё ещё не знал, как устроены общежития, и это очевидно был не выход. Ой-ой.         Изуку крутанулся на месте и помчался обратно в главный коридор, как вдруг кто-то врезался в него и сбил с ног, заставив вскрикнуть от неожиданности.       — Каччан! — вскрикнул он, поняв, что это Каччан столкнулся с ним и перекинул его через плечо, как мешок с картошкой. — Что ты делаешь? — снова закричал он, но уже не смог сдержать нарастающего хихиканья в голосе.         — Я сильнее тебя, — ответил Каччан, а Изуку уже вовсю хихикал.         Неужели Каччан действительно так сильно переживает из-за разницы в росте?         — Ладно! Опусти меня! — рассмеялся Изуку, хотя на самом деле не имел этого в виду.         — Не-а, смирись, — ответил Каччан.         Изуку не мог видеть его лица, но всё равно почувствовал его самодовольную ухмылку. Он также почувствовал, что краснеет: то ли от близости, то ли от того, что его голова висит вверх ногами. От прилива крови он захихикал ещё сильнее.         Он услышал, как открылась дверь, и тёплый вечерний воздух наполнил его лёгкие вместе с приятным запахом Каччана.         — Ты несёшь меня на ужин? — дразнил он. В ответ Каччан перестал идти и сбросил Изуку с плеча. Изуку едва устоял на ногах, споткнувшись, а Каччан схватил его за футболку и потянул на себя.         — Я тебе не шофёр, мать твою, — проворчал Каччан, отпуская футболку Изуку.         — Ты тот, кто поднял меня! — Изуку рассмеялся, поправляя футболку. Он поднял голову, ожидая, что на него нахмурятся, но вместо этого обнаружил, что Каччан смотрит на него с удивительно нейтральным выражением лица. Для Каччана, чьё спокойное лицо обычно было довольно хмурым, нейтральное выражение было практически мягким, и Изуку почувствовал, как его щёки начинают теплеть. — Куда мы идём? — сумел спросить он.         Каччан ещё мгновение смотрел на него – ровно столько, чтобы Изуку начал волноваться и беспокоиться о том, что Каччан ударился головой. А затем он, несколько раз моргнув, повернулся на пятках и зашагал в сторону парковки.         — Неподалёку есть лапшичная, — сказал Каччан, пока Изуку бежал трусцой, пытаясь догнать его, будучи всё ещё очень озадаченным.         — Лапша звучит неплохо! — сказал он, стараясь звучать нормально. — Ты часто туда ходишь?         — Мама Дерьмоволосого управляет тем местом, поэтому я бывал там пару раз, — ответил Каччан.         — Дерьмоволосый, — повторил Изуку, мысленно перебирая всех друзей Каччана, — Киришима?         — Ага, — Каччан посмотрел на него сбоку и ухмыльнулся.         — Но у него такие классные волосы! — запротестовал Изуку, вскидывая руки вверх.         — Конечно, ты так думаешь, — фыркнул Каччан.         — Ты такой жестокий, Каччан.         — Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, — сказал Каччан, ухмыляясь ещё сильнее. — Кроме того, это они идиоты, которые хотели стать моими друзьями. А я сказал им, чтобы они шли на хуй.         — И тем не менее ты всё ещё называешь их своими друзьями, — сказал Изуку, сталкивая их плечами на ходу. — Ты теперь настоящий добряк, Каччан.         Каччан снова столкнул их плечи, но на этот раз это была скорее попытка повалить Изуку на землю.         — Сейчас же возьми свои слова обратно.         Изуку попятился в сторону, затем выпрямился и захихикал.         — Ни за что! Теперь ты заботишься о людях!         Каччан пнул его ботинком гораздо легче, чем мог ожидать Изуку. Это было скорее шарканье, нежели пинок. Когда он заговорил, его голос был одновременно и ворчливым, но и самым мягким из всех, что Изуку когда-либо слышал.         — Ты говоришь так, словно я не заботился о тебе всю нашу долбанную жизнь.       Изуку чуть не споткнулся на ровном месте, и, пытаясь удержаться на ногах, наступил на собственный шнурок. Из-за этого он окончательно запутался и полетел на асфальт. Конечно, он ведь такой крутой и собранный. Но прежде чем он успел хоть как-то смягчить своё феерическое падение, чья-то рука схватила его за одно из размахивающих запястий. Его перевернули, ботинок скользнул по асфальту. Другая рука оказалась на его спине. И внезапно Изуку оказался в таком положении, о котором, он уверен, мечтал ещё в шестом классе.       Потому что Каччан только что резко наклонил его, удерживая близко к земле. И теперь он застыл, как доска, под углом сорок пять градусов к тротуару. Колено Каччана упиралось ему в поясницу, одна рука крепко держала его торчащее запястье в воздухе. А другая обвивала его, притягивая так близко, что лицо и тело Каччана оказались рядом с его собственными. И Изуку готов был взорваться от этого.         Он замер, и Каччан, похоже, сделал то же самое. Единственные звуки доносились от шумных людей, находящихся где-то далеко в общежитии и нескольких машин на соседней улице. Весенний воздух вокруг них был довольно тёплым, но он всё равно ощущал контраст тёплого дыхания Каччана на своём лице.         «Я умру, — подумал он, — это буквально убьёт меня. Но, по крайней мере, Изуку из средней школы может умереть счастливым».         — Похоже, ты действительно заботишься, — сказал он после напряжённой паузы, и его голос прозвучал гораздо более хрипло, чем ему хотелось. Отлично, Изуку. Звучишь, как задыхающийся подросток.         Изуку наполовину ожидал, что Каччан бросит его, наполовину ожидал, что он снова поднимет его на ноги и скажет, чтобы он лучше завязывал шнурки, и на 100% не ожидал того, что он будет выглядеть почти грустным. И в глазах Каччана было что-то тяжёлое, что-то похожее на сожаление. Из-за чего?         — Ты в порядке? — Изуку нахмурился.         Каччан открыл рот, затем глубоко вздохнул и, покачав головой, снова закрыл его.         — Вот почему ты должен завязывать свои сраные шнурки, Деку.         Ох, а вот и ты, Каччан!         — Ладно, я завяжу шнурки. Можно мне теперь встать? — Изуку закатил глаза.         Каччан фыркнул на него, и Изуку, возможно, на мгновение покинул этот мир, потому что Каччан переместил руки на его талию, чтобы помочь им обоим снова встать. Ладно, возможно, Очако была права насчёт симпатии. О боже. Изуку чувствовал, как его щеки горят, даже после того, как Каччан отпустил его и отступил назад.         Отчаянно надеясь, что Каччан не заметил его румянец, Изуку опустился на колено, чтобы завязать шнурки, пытаясь избавиться от покраснения. Собравшись с силами, он изобразил обычную улыбку, встал и вытянул ногу вперёд.         — Так лучше? — спросил он, указывая на ботинок.         В очередной раз удивив его, Каччан просто произнёс «Ага» и повернулся. Он просто продолжил идти, вместо того чтобы сделать какой-нибудь колкий комментарий или хотя бы закатить глаза. Странно.         Изуку снова зашагал рядом с Каччаном, бросив взгляд в его сторону и заметив, что тот осматривал асфальт под ногами. Первым его порывом было снова спросить, всё ли с ним хорошо, но он знал, что, скорее всего, получит резкое, оборонительное: «Я в порядке». Он знал Каччана. Изуку придётся самому сложить кусочки пазла, а потом попытаться помочь. Но сейчас ему нужно было снова поднять Каччану настроение.         — Эй, — произнёс он, — ты сказал, что лапшичная находится всего в одном квартале по этой улице?         — Ага... — сказал Каччан, прищурившись. Он определённо знал, что собирался сказать Изуку. Изуку усмехнулся.         — Наперегонки, — Изуку едва успел сделать шаг вперёд, как Каччан уже нёсся по тротуару, заставляя его бежать со всех ног, догоняя. Изуку всегда был быстрым бегуном, да и ноги у него были длиннее (ха!), но Каччан был достаточно быстр, чтобы не отстать и первым схватиться за ручку двери лапшичной. Изуку так разогнался, что в попытке остановиться он врезался в друга. Он отскочил назад, едва не упав, и тут же выпрямился.         — Господи, — сказал Каччан со смехом, заставившим Изуку порадоваться в душе, — у тебя нет ни малейшего чувства равновесия.         — Я никогда не был человеком с хорошей координацией, ты же знаешь, — Изуку тоже рассмеялся.         — Как пьяный оленёнок. Который проиграл. Снова, — Каччан довольно ухмыльнулся, и Изуку не мог отделаться от ощущения, что он определённо выиграл.         — Я практически выиграл, ну же, — возразил он, — дай мне немного поблажки.         — Окей, с тебя газировка или типа того, — сказал Каччан, махнув рукой и открыв дверь в лавку.         Раздался лёгкий звон колокольчиков, и Изуку шагнул в магазин, который сразу же успокоил его изнутри. Здесь пахло теплом и было очень уютно и по-домашнему хорошо.         — Добрый вечер! — Каччан окликнул, но в магазине никого не было.         По крайней мере, Изуку думал, что в нём никого не было, пока из задней комнаты за прилавком не вышла высокая женщина с длинными вьющимися чёрными волосами. Изуку мог бы догадаться, что это мама Киришимы, даже если бы Каччан не сообщил ему об этом заранее. Несмотря на разницу в цвете волос, от них двоих исходило одно и то же ощущение: успокаивающее и большое. Миссис Киришима была такой же высокой и почти такой же крупной, как её сын, а их улыбки были одинаковыми.         — Бакуго, мне показалось, что я тебя услышала! — сказала миссис Киришима довольно громко для такого маленького помещения. — Кто это с тобой?         Даже несмотря на все свои старания укрепить уверенность в себе и улучшить навыки общения, Изуку всё равно испугался, когда к нему обратились, и на мгновение забыл своё имя.         — Я... Мидория Изуку, — наконец промямлил он, не забыв поклониться. — Приятно с вами познакомиться.         — Киришима Иши, рада знакомству! Что такой вежливый ребёнок, как ты, делает с Бакуго?         Изуку подавил хихиканье, а Каччан толкнул его локтем в плечо, отчего миссис Киришима громко рассмеялась.         — Хорошо, что я могу предложить вам двоим?         Изуку и Каччан заказали себе еду и сели за столик, пока миссис Киришима суетилась на кухне, готовя их заказы и ведя с ними приятную беседу о том, откуда Изуку родом, и об их школьной жизни. Миссис Киришима казалась очень доброй, шумной женщиной и очень хорошим поваром. Изуку пришлось сдержать себя, чтобы не съесть всё за один присест.       — Огромное спасибо за еду, миссис Киришима, — сказал он. — Это было очень вкусно.         — Не за что, сынок! — сказала она, проведя рукой по его волосам, чтобы взъерошить, как иногда делала его мать. — Приходи в любое время, ты славный мальчишка.         Изуку нервно улыбнулся и кивнул, как делал в большинстве случаев, когда ему говорили комплименты. Затем он потянулся в задний карман за бумажником.         — Ой! — сказал он, доставая деньги, чтобы расплатиться. — У вас случайно нет газировки?         — Конечно, есть! — ответила миссис Киришима. — Кола?         — Да, пожалуйста, — сказал Изуку, добавляя дополнительные деньги к оплате. Миссис Киришима протянула ему банку Кока-Колы, которую он тут же передал Каччану. — Вот. Мой долг погашен!         — Пока что, — ухмыльнулся Каччан, открывая банку.         — Мечтай, — сказал Изуку, ткнув друга в плечо. — В следующий раз ты заплатишь за ужин.         — Как бы не так, — возразил Каччан, ударив его в ответ по плечу.         Если бы они не были внутри, Изуку набросился бы на него, но вместо этого он только злобно зыркнул и высунул язык. Нахождение рядом с Каччаном заставляло его вести себя по-детски, и он знал это, но ничего не мог с собой поделать. Такова была их связь.         — До свидания, миссис Киришима, — сказал Каччан, помахав рукой хозяйке, и направился к двери.         — Да, спасибо! — сказал Изуку и поспешил за Каччаном.         К тому времени солнце уже низко клонилось к горизонту, близился закат. Изуку охватила внезапная волна ностальгии. Он вспомнил юношеские летние дни, проведённые в компании Каччана. Когда они вдвоём делали всё, что угодно, пока солнце не заходило за горизонт и родители не звали их домой. Казалось, что это было так давно, и он был уверен, что больше никогда не сможет испытать это чувство. Но вот он здесь.         Какая бы нить ни связывала его с Каччаном, а он был уверен, что такая существовала, – она не была оборвана. Она лишь слегка потёрлась посередине. Мир может быть удивительным.         Думая обо всём этом, он почувствовал, как его сердце согревалось, а заходящее солнце согревало его снаружи.         — Из-за чего так лыбишься? — спросил Каччан, выводя Изуку из задумчивости. Они шли так близко, что Изуку мог бы соединить их мизинцы, но не стал этого делать.         — Просто задумался, — ответил он.         — О чём? — надавил Каччан.         Изуку улыбнулся шире и столкнул их плечами.         — О том, как мне повезло, что Вселенная снова свела нас вместе. Меня благословили.         — Отстой, — сказал Каччан, но его мягкое выражение лица не соответствовало его словам.         Изуку, опасаясь, что сейчас сделает или скажет какую-нибудь глупость, оторвал взгляд от багровых глаз Каччана и снова посмотрел на дорогу перед ними. Но он не смог сдержать улыбку и слабый румянец.         После недолгого молчания он оглянулся и увидел, что Каччан всё ещё смотрел на него с тем же выражением лица, и его румянец стал ещё ярче. По какой-то причине они так сильно тяготели друг к другу, что Изуку удивлялся, как он ещё не споткнулся о ноги Каччана и как тот не оттолкнул его. Он становился всё более взволнованным и растерянным в этот день. Это было так несправедливо, что Каччан имел над ним такую власть, просто глядя на него.         — Спасибо, что помог с учёбой, — пробормотал он. Потому что он начинал говорить, когда нервничает. А Каччан заставлял его очень сильно нервничать, в лучшем смысле этих слов.         Каччан ещё секунду смотрел на него, ничего не отвечая, а потом моргнул и слегка откашлялся.         — Что? Я имею в виду... конечно. Ага. Как скажешь.         Неужели из-за него у Каччана действительно случилось сотрясение мозга на вечеринке?               Не успел он задать этот вопрос, как понял, что они уже дошли до входной двери в здание общежития и остановились перед ней.         — Увидимся позже, Каччан, — сказал он, стараясь казаться собранным. Он протянул руку для рукопожатия, и Каччан подчинился его желанию, даже не сильно закатив глаза.         — Увидимся, ботан.         Изуку быстро прикинул риски и, прежде чем струсить, наклонился, чтобы вновь поцеловать Каччана в щёку. Он уже был внутри, захлопнув за собой дверь. Он не успел даже увидеть реакцию Каччан, как сердце его радостно заколотилось. Он не знал, что заставило его поцеловать Каччан в тот первый день, и почему он продолжал это делать, но он не собирался останавливаться, до тех пор пока Каччан не скажет ему об этом. По крайней мере, в прошлые разы он смог выжить.         Сегодня был очень хороший день.  

✧✧✧

      Кацуки был уверен, что простоял возле общежития Деку ещё целых тридцать секунд, прежде чем вспомнил, что вообще-то должен идти к себе. Его мозг, должно быть, был чертовски сломан. Все его мысли словно были поездами, которые задержались на станции слишком долго и никак не могли отправиться.                Господи, ёбанный Боже, я ненавижу это. Хотя, вроде бы и нет? Внутри всё перемешалось – радость, замешательство, злость, чувство вины и уф. Когда он наконец добрался до своей комнаты, то уже успел перебороть глупые мысли о том, как мило Деку поцеловал его в щёку, и вернулся к этому дурацкому чувству вины.                Он был так близок к тому, чтобы сказать это. Это был идеальный момент. Но он не сказал. Слова застряли комом в горле, и он не смог их произнести. Блядь. Всего два слова. Может, немного больше – это всё, что ему нужно было сказать.                «Прости, что был таким мудаком и заставил тебя думать, что мне всё равно».                Но он не сказал этого. Потому что извинения нужны, когда ты не прав, а Кацуки ненавидит быть неправым. Однако он знает, что был таковым. Он просто должен убедиться, что Деку тоже знает об этом.         И ещё был тот факт, что Кацуки думал, как бы поцеловать Деку сегодня, наверное, раз двенадцать. Что вызывало у него ещё больше вины – с какой стати он вообще мог думать о поцелуе с Деку, когда был с ним таким придурком? А потом он злился на себя за то, что чувствует вину, и всё начало выходить из-под контроля, словно он снова вернулся в школьные годы.                Вместо того, чтобы снова позволить себе быть тупым школьником и, возможно, пробить дыру в стене, Кацуки сделал несколько глубоких вдохов и плюхнулся лицом на кровать. Он справится с этим. Тупые чувства не имели над ним никакого влияния, и он не потерпит поражения из-за них. Он всё уладит. Как-то.                Он крепко зажмурил глаза, вдыхая запах стирального порошка, которым пахла его подушка, и вдруг вспомнил об улыбке Деку и о том, как он выставил себя на посмешище. Как долго он смотрел на него? Наверняка, теперь Деку считает его жутким или даже хуже.                Уф, глупый Деку заставлял его чувствовать себя так неуверенно, и он ненавидел это.                Звук из кармана выводит его из задумчивости, и он переворачивается, чтобы проверить свой телефон. Там было несколько пропущенных сообщений от Киришимы.  

Дерьмоволосый

>> чувак, я не понял. почему моя мама говорит мне, что ты был на свидании???   >> с «милым зеленоволосым мальчиком», то есть мидо??   >> что случилось???   >> бакуго ответь мне   >> БАКУГО   >> не оставляй меня в неведении, чувак!!!   >> бакуго!!?           Кацуки резко поднялся на кровати и прокричал «Какого хуя?» на всю пустую комнату.    

<< какого черта?

я не был на свидании с деку.

почему твоя мама так подумала?

  >> бакуго! ты жив! если это было не свидание, то что это было?  

<< мы ели сраную лапшу, и всё!

я тебе сказал, я не собираюсь делать

это дерьмо сейчас

  >> я знаю поэтому я и не понял! она сказала, что он заплатил за ужин?           Трудно было злиться на такую женщину, как Киришима Иши, но Кацуки был близок к этому.    

<< О БОЖЕ ОН ПРОИГРАЛ

В ЁБАННОМ СОСТЯЗАНИИ

  >> и поэтому ты сделал так, чтобы он заплатил за ужин?  

<< мы так делаем, тупица.

кто проиграл, тот и должен сделать что-то.

и я блять хотел тупую лапшу.

ничего серьёзного

  >> моя мама так уверена, что он твой парень, чувак. она думает что вы смотритесь мило вместе (если это как-то поможет)  

<< С ЧЕМ БЛЯТЬ ЭТО ДОЛЖНО

ПОМОЧЬ?

          Деку. Его парень. Ходить на свидание с Деку. Целовать Деку. Он чувствовал себя школьником из тех дерьмовых ромкомов, которые так любит Мина. Неужели он сейчас сходит с ума? Срань господняя, он жалок. Жалкий, влюбленный и мерзкий.     >> окей, сорян! я поправлю её  

<< тебе лучше так и поступить

>> подожди, ты не хочешь чтобы люди думали, что он твой парень? я думал что это и есть конечная цель           Кацуки едва не запустил свой телефон в стену.    

<< какого хера я должен хотеть,

чтобы другие так думали,

если он не мой настоящий парень, идиот

  >> ох я понял   >> в любом случае, как прошёл твой день?  

<< отьебись

          Кацуки почти решил закончить на этом, но из-за всех этих мыслей и чувств, бурливших в нём сейчас, он не был уверен, что будет делать, если прекратит отвлекаться.    

<< как люди справляются с этим

дерьмом?

  >> каким дерьмом?           Он почти слышал как Киришима смеётся из-за того, сколько ему нужно времени, чтобы ответить. Из-за этой мысли он смотрит в телефон, хмурясь.   >> ну камон, всё не так плохо  

<< всё так плохо

  >> иметь краш на кого-то это круто! это делает тебя счастливым!  

<< нет

  >> как драматично, чувак. ты будешь в порядке! ну ты меня понял! :D  

<< как это вообще может помочь?

  >> я могу стать твоим верным помощником!  

<< НЕТ.

  >> о да.  

<< знаешь что?

эта дружба окончена. пока

  >> если ты уйдёшь, с кем же ты будешь обсуждать это?           Кацуки снова нахмурился в свой телефон, фыркая.    

<< ладно не важно.

 но никакого флирта или «помощи»

не будет

  >> я знаю, не будет пока ты не извинишься.  а это кстати очень мужественно :)  

<< нет, пока он меня не простит.

и если простит

          Если простит. Так или иначе, Кацуки настроен исправить ситуацию, независимо от того, простит его Деку или же нет. Он хочет заслужить Деку, будь то его дружба или что-то ещё. И он точно не заслуживает Деку, если не может набраться смелости сказать то, что Деку заслуживает услышать. Кацуки понимает, что он плохо ладит со словами и коммуникацией. Это проблема, над которой он работал на терапии многие годы. Он также знает, что слова имеют большое значение для Деку. Хотя тот всегда раздражал его тем, что понимал и то, что Кацуки говорил действиями. И это означает, что Кацуки должен сказать это. Он должен. Он скажет.     >> знаешь, я сказал это сегодня утром, но я действительно горжусь тобой, чувак. ты сильно вырос с тех пор, как я тебя впервые встретил. и хотя я ещё не знаю Мидорию так хорошо, я уверен, что он тоже это заметил. и я был искренен, когда сказал, что всегда буду рядом :)  

<< отвратительно. спасибо.