Разрешите Вас

      С Эдом прикольно. Эд рассказывает, как они с братом в прошлом году ездили в Альпы; как сложно было сдавать экзамены в восемнадцать; как домой притащил котёнка, когда совсем маленьким гулял где-то возле дома.       Эд не боится шутить над собой, смотреть прямо в лицо, когда говорит, и придержать за локоть пошатнувшегося Антона. Тот как дурак расшатывался на носочках, пока они ждали зелёный, и чуть не улетел на дорогу. Эд совсем не нервничает, пока повисают паузы, не стремится скорее заполнять тишину.       Антон всё больше глядит не прямо, а на него. Эд такой уверенный. Вспоминает, как отец был рад, когда он поступил. Шастун проникается и оттаивает, всё больше увлекаясь. Отпускает себя.       Выграновский затаскивает Антона в магазин и берёт им по банке пепси. А Шаст смотрит, старается впитать человека, уже и открыто смеётся, и горячо реагирует. Они устраиваются на крыше старого заброшенного здания, а под ними – красота. Закат, который в обычный день и не застанешь.       Совершенно по-сказочному.       – Угости огоньком. Я свою забыл.       Антон протягивает зажигалку, но его руку берут за запястье, уводят в сторону. Антон вынуждено подаётся всем корпусом вперёд. Пальцы Эда почти незаметно придерживают его подбородок, и чужая сигарета подхватывает огонь от его, зажжённой.       И голубые глаза так близко, что сводят с ума.       – Болит? – в какой-то момент Антон с осторожностью касается его скулы, но Эд даже не морщится.       – Не-а, – мягко улыбается. – Спасибо, что помог.       – Ты смелый. Мне бы не хватило духу вступиться…       – Ты изящный, – и Эдуард наблюдает, как старший улыбается, склоняет голову, ведёт плечом. – И милый.       Думать, что это ебаное замещение нет никакого желания. Но оно приходит само, и ничего с этим не сделать. Нет, никаких подмен! Просто типаж. Всё куда проще, чем его тревожный мозг себе накрутил.       И это ему стоит запомнить.       Они доходят до переулка, откуда обоим легко стартануть домой: Эду отсюда идти три улицы, а Шастуну они вызывают такси. Выграновский тянет его за поворот, где совсем нет ни машин, ни людей.       Только собака в отдалении лежит возле какой-то коробки. Поворачивает голову на незваных гостей.       Поцелуй получается со вкусом сладкой воды и немного горьких сигарет. Вначале нерешительно и лениво, но Антон немного поддаётся, открывает рот, впускает чужой язык.       Антон давно не целовался, и сердце взволнованно постукивает. Эд даёт Шастуну вдохнуть и снова притягивает его лицо к себе. Его самого вот-вот хватит лихорадка от этого ощущения.       От этих губ, от мягких волос, которые сейчас можно перебирать, от того, что Антон и сам гладит его по талии.       Антон целуется вкусно, податливо. С чувством. У Эда улетает крыша, он посасывает губу парня и снова углубляет поцелуй.       Антон машет рукой Эду из окна и принимается наблюдать за вечерним городом, что плывёт мимо него. Последний раз он целовался года два назад, с Витей, с которым они частенько ходили в кино. Давно он не ощущал такой бури. Если только не считать Попова с его сомнительными играми.       Антон даёт себе слово хотя бы попытаться.       Ведь просто образ ещё ничего не значит. Просто типаж. И что с этого типажа, если чувств нет?.. только ощущение какой-то непонятной опасности, или что это вообще такое.       Не так, как сегодня. Никаких бабочек в животе, никаких падений в бездну, ничего такого. После этого вечера не будет болеть грудь. Не будет гореть внизу живота. Сегодня по-другому. Красиво, душевно, по-своему. Как будто своего человека нашёл.       Антон обещает себе попробовать.

§

      Ивлев внезапно заводит разговоры о том, что Антон отлично заменит Лидию Анатольевну, когда та уйдёт рожать. Антон даже не знает, что на это отвечать, просто улыбается и кивает.       – Да Антон же у нас профессионал!       – Да я и не спорю, просто Вы не думаете, что ему будет… сложновато? – Позов протирает свои очки и складывает их в чехол.       – Да это просто у него месяц сложный, – фыркает Константин, скрещивая руки на груди. – А ты всё трясёшься за него.       – Уже какой месяц по счёту.       – Ничего, что я это слышу?! – взрывается Шастун, захлопывает крышку ноутбука и впивается взглядом в друга.       – Так это я тебе и говорю!       После пятой пары – собрание, где их стараются долго не задерживать. В какой-то момент Антон ощущает, что ручка просто падает из пальцев, а это верный знак, что нужно взбодриться. В холодильнике находится холодный кофе, и Аллочка говорит, что это её, да и вообще, Антон может забирать. Убегает вместе с практикантками.       Кофе помогает то ли из-за низкой температуры, то ли потому, что это кофе. Эду он отписывает, что сейчас никакой, кивает Диме, который уже собирается домой. Ему нужно пересмотреть кое-какие материалы, поэтому он поднимается на третий.       В руках ощущается слабость, а в памяти не отпечаталось даже сегодняшнее утро, что уж говорить о ночи.       Антон толкает дверь, оглядывается. В библиотеке, конечно, ни души: слишком поздний вечер.       – Как же Вы так, – пожимает плечами женщина с бейджиком «директор библиотеки». – Я уже и Алину отпустила, и Мишу. Я уже и сама собиралась уходить.       – Татьяна Владимировна, мне кровь из носу нужно! Вот прям сегодня нужно, пожалуйста!       – Ну Вы, Антон, прямо как студент с хвостами. Ладно уж. Сколько там по времени надо?       – Я думаю, где-то час.       – Час?! Я столько ждать не могу!       Антон пропускает эти слова как через сито, запрещает себе возмущаться даже в своих мыслях. Имеет право человек уйти, когда захочет? Имеет. Правда, имеет, даже если у неё рабочий день ещё совершенно не закончен. Вот захотелось ей, и кто её остановит?       Шастун выдыхает и старается дружелюбно улыбнуться, только, судя по выражению лица Татьяны Владимировны, у него выходит плоховато.       – Знаете что, Антон Андреич? Мы можем сделать по-другому, – она закрывает свою сумочку и хватает верхнюю одежду со своей вешалки. – Смотрите, оставлю вам ключ. И сидите хоть до ночи здесь.       – Э-э… Вы уверены?!       – А почему нет? Вы мужчина ответственный, а у меня дома дубликат. Главное – чтобы Вы потом принесли ключи обратно.       – Ну раз так, буду только рад.       И Антон правда рад; он не спеша находит книги, которые были ему нужны, раскладывается за одним из столов, тем, который ему полюбился ещё с первого года преподавания. А запах книг дурманит.       Всё это пустое место на столах в его распоряжении, и он раскладывает книжки, листки с распечатками и канцелярию. Влажные салфетки обязательно, чтоб руки были чистыми. Время в библиотеках течёт совершенно по-другому, Антон убеждён. В какой-то момент он понимает - ему нужна ещё одна книга.       Внезапные звуки шевеления возле входа заставляют резко поднять голову       – Вы? – вырывается у Антона совершенно случайно, и он тут же осознаёт. Да, осознаёт, что звучит крайне невоспитанно, что неприветливо.       – Я. Я студент, пришёл в библиотеку, можно? – насмешливо спрашивает Арсений, и Антон ощущает себя совсем ниже плинтуса. Да, от тупости таблеток ещё не придумали.       – Да, конечно, можно, я это… библиотекарей сейчас нет, так что ничем не могу помочь.       Антон хмурится и неотрывно следит за Поповым, как тот проходит к нужному ему стеллажу, ищет глазами книгу, берёт в руки какую-то одну, крутит перед своим лицом.       Ладно, пофиг. Его не должно волновать присутствие просто ещё одного студента. Шаст втягивает побольше воздуха и старается прийти в себя. Встаёт из-за стола и проходит к нужному ему разделу. Вот эти шкафы, что оказались совсем рядом с его столом. Где-то здесь, если он только сможет найти…       Сзади слышатся шаги. И, положа руку на сердце, Антон, блять, не удивлён.       – Вам идёт библиотека.       – Правда? – он слегка оборачивает голову на голос, ощущая себя так, словно его застали врасплох. Что ещё за глупости Попов решил ему рассказать?       – Конечно, – низко шелестит студент. – Умненький, милый препод в окружении книг. Потрясающе.       Антон слегка вздрагивает. Что-то щемит в самом его естестве, что-то создаёт это напряжение. Эту лаву в животе.       – Арсений, Вы снова начинаете.       – Вам нравится? – Арс делает ещё шаг к преподавателю, и тому приходится практически вплотную прижаться к стеллажу перед собой.       – Что?       – Ощущать себя зажатым в углу, – урчит Арсений. – Нравится?       По плечам Антона мчится дрожь. Он вдруг замечает: сердце начало трепыхаться, стоило Арсению прижаться бёдрами к его ягодицам. Он заставляет себя сглотнуть и прикрыть глаза. Нужно постараться и не выдать ему свои нервы.       – Арсений…       – Что, никогда не обжимались в библиотеке? – Попов прикасается к нему, гладит сквозь одежду, ведёт рукой по дрожащему телу. Ныряет под рубашку и обжигает живот Антона своими прикосновениями.       – Что Вы…       – Зря, Антон Андреевич. У Вас отлично выходит роль недотроги, – выдыхает Арс в элегантную шею и расстёгивает ремень преподавателя. Продолжает наглаживать живот свободной рукой, поднимается пальцами вверх, к груди.       – Что-то Вы слишком увлеклись, – хрипит Антон и понимает, что голос прозвучал ни капельки не строго. Чужая ладонь забирается в его бельё, у Антона перехватывает дух. Арсений улавливает это и удовлетворённо мычит прямо под ухом.       – Ну тише, – шепчет, цепляя губами мочку покрасневшего уха, – мне даже нравится.       – Сволочь, – под нос себе бормочет Шастун, ощущая, как его член уверенно поглаживают. Он хватается за полку перед лицом.       – Такой хороший, – продолжает куда-то в шею Попов, – совсем не брыкаешься. Преподаватель-девственник – это так сексуально, знаешь? Моя главная эротическая фантазия.       – Да ты с ума сошёл, – цедит сквозь зубы Шастун. Собственный член твердеет под жаркими настойчивыми прикосновениями.       Сука, блять, что происходит? В глазах темнеет от такого напора. Ему никогда не засовывали руку в трусы, его никогда не домогались, прижав сзади к шкафу. Какая наглость!..       Арсений гладит Антона по груди, плавно переходит ещё выше и обхватывает горло. Шастун снова дёргается.       – Ну тише, Антон Андреевич. Вы же хороший преподаватель. Хороший же? Доведите дело до конца.       – Попов, ты… ты слишком далеко заходишь, – а в ответ только хриплый смех на ухо.       – У Вас уже дрожат коленки? Поддержать Вас, чтобы Вы не упали? – похабно, заставляя трепетать от этих слов.       Коленки-то и вправду дрожат.       Рука, что обхватила член и грубовато скользила по нему, спускается ниже и поглаживает поджимающиеся яйца, играет с ними. Чуть сильнее стискивает. Антон смыкает губы, только чтобы не заскулить, пока ладонь на его горле крепко удерживает, тянет назад. Шаст слегка прогибается в пояснице, вызывая у мужчины довольное:       – Хороший мальчик, – Попов лижет его за ушком, усмиряет крепкой рукой на горле, надрачивает чужой член. Жарко шепчет: – такой бесстыжий, да? Антон.       Пиздец. Антон не контролирует дыхание, приоткрывает рот, ощущает. Ему до одури стыдно, горячо, хорошо…       – Вы, оказывается, опасны, Арсений.       Мужчина вдруг двигает бёдрами вперёд и Антон понимает, тот тоже возбуждён. Твёрдый.       – О, да, особенно для такого, как Вы. Такого правильного, ответственного препода. Так, да? – Антон прикусывает губу, заворожённый голосом. – Ты же втайне только и ждёшь, чтоб тебя отымели, а? Хотел бы?       Пальцы снова цепляются за полку, пока его сладко мучают.       – …       – Не слышу, – Попов резко сжимает его горло и грязно смеётся, когда Антон нервно выдыхает.       – Хочу, – совсем тихо, потому что громче не может. Сука, да как же это пошло! Блять. – Хочу, всегда хотел.       Арс хмыкает, властно поглаживает Антона по лицу и кивает сам себе.       – Девственник. Я так и знал.       – М-м, я сейчас, – Шастун перехватывает полку поудобнее, ощущая, как подкатывает разрядка, и ему на ухо нежно приказывают:       – Кончай.       Оргазм мощный, с отголосками стыда и полного удовлетворения. Как же ему жарко! Он откидывает голову назад, на мужское плечо, распахивает глаза, ловит взглядом потолок библиотеки.       Шумно дышит. Он только что кончил прямо в руку Арсения. Пиздец.       Тот умелыми движениями высвобождает чужой член из кулака, не разлив ни капли спермы.       Вот же мерзавец, как ему только наглости хватило?! Шаст фыркает. Негодование подступает, как только властная рука освобождает горло, но её тут же тянут выше.       Касаются нижней губы Антона, заставляют взять несколько пальцев в рот.       – Вот так. Такой хороший, развратный мальчишка.       – М! – вздрагивает Антон в агонии, и до него доходит: его добили. Словно второй оргазм настиг. Ощущение, что мужчина этим жестом полностью подчинил себе, запечатав его, оставил клеймо.       Пальцы аккуратно гладят по языку, пока в уголках глаз Антона скапливается влага.       – Всё хорошо, я держу тебя.       Арсений, не вынимая пальцы из чужого горячего рта, поворачивает голову за челюсть большим и мизинцем в сторону стола, где чуть раньше разложился Шаст.       – Твои салфетки? Подай.       Антон тянется вбок, передаёт Арсению упаковку и тот вытирает испачканную ладонь, продолжая упираться своим пахом в бёдра Антона. Заворачивает грязные салфетки в одну чистую. Поправляет одежду препода, застёгивает его ремень.       – Сейчас мы тебя приведём в порядок, да?       – Я могу сам, – шепчет, кое-как отдышавшись, Антон.       Арсений застёгивает пару пуговиц на рубашке, которые во время ласк случайно расстегнулись сами собой.       – И всё же, у тебя замечательные ушки. Так мило краснеют. Я их смущаю?       – Да, Вы смущаете, – Антон закрывает одно ухо ладонью. Правда, горячее.       – Прекрасно. Я рад.       – Какая ж ты сука, – сквозь зубы шипит Антон, складывает руки на полке и опирается на них головой.       Арс скользит рукой по спине преподавателя, оставляет мокрый поцелуй на открытом участке шеи и шепчет:       – Приходи в себя.       Когда Антон осознаёт, что Арсений ушёл, голова идёт кругом и отказывается работать.