С первого взгляда - и в тихий омут

Время шло медленно, благородно позволяя влюблённым насладиться обществом друг друга. А вот зима была менее благосклонна — подобралась слишком близко, сбрасывая с деревьев самые последние, чудом уцелевшие листья, заставляя людей кутаться в тёплые одежды, замораживая лужи после проливных дождей, отчего ходить стало почти невозможно, не упав раз или два. Се Лянь каким-то образом умудрялся поскальзываться даже тогда, когда точно знал, что впереди есть лёд. Хуа Чэн старался встретить его как можно раньше, чтобы проводить до университета, но парень успевал раз десять повалиться на асфальт и ушибить локоть или колено, заодно содрав ладони в кровь, намного раньше. — Ходьба — явно не моя сильная сторона. — бормотал он, когда они заходили в тёплое помещение, и устало клал голову Хуа Чэну на плечо. Тот с улыбкой заверял его в обратном, осторожно потирая ушибленные места. — Тебе просто нужно быть внимательнее. — говорил он заботливо. — Легко сказать. — вздыхал Се Лянь. — Да вот только сессия всё ближе и ближе, только о ней и могу думать. — Расслабься, ты всё сдашь. — А если нет? — Пересдашь. — Не хочу пересдавать. — качал головой Се Лянь. — Я хотел поехать на праздниках к матушке, а не утонуть в учёбе. — Не переживай так. Ты же столько старался. Конечно же ты сдашь. — Посмотрим. — отвечал Се Лянь, и на этом тема всегда оказывалась закрыта. Сам Хуа Чэн из-за сессии совсем не переживал. Он был уверен в своих силах и знаниях, да и цели получить идеальный результат у него не было, если не считать желания впечатлить гэгэ, с чем он и без хорошей успеваемости прекрасно справлялся. — Если бы гэгэ проводил мои экзамены, я бы готовился к ним прилежно, чтобы не разочаровать своего дорогого учителя. — с довольной улыбкой говорил Хуа Чэн, когда Се Лянь позволял себе пожурить его за безответственное отношение к учёбе. — К тому же, если не считать пропуски, у меня идеальная успеваемость. — Какой же ты лис, Саньлан. — отвечал Се Лянь со вздохом, возвращаясь к работе. За заданиями или усердными попытками освоить новый материал он проводил большую часть времени, поэтому Хуа Чэн стал часто напрашиваться в гости, где он засиживался допоздна, каждый раз испытывая муки от того, что ему приходится возвращаться в общежитие к менее приятному, нежели Се Лянь, соседу. Но как бы ни была тяжела боль расставания, хоть и на десять часов, Саньлан был рад находиться рядом с гэгэ. Даже когда они не разговаривали, не смотрели в обнимку сериалы, не целовались, а возможно даже и не смотрели друг на друга, им всё ещё было приятно просто ощущать присутствие друг друга рядом. Что уж говорить, каким невообразимым счастьем для Хуа Чэна был момент, когда Се Лянь поднимал на него глаза, его взгляд на мгновение принимал удивлённое выражение, словно он совсем забыл, что у него в гостях кто-то есть, а потом в зрачках загорался радостный огонёк, а на губах появлялась светлая улыбка. Он наконец-то обнимал Саньлана, тоже занятого каким-нибудь делом, а его голова мирно устраивалась у того на плече. Хуа Чэн крепко обнимал его в ответ и целовал в макушку, считая себя в эти моменты самым счастливым человеком на земле. Дома у Се Ляня он бывал большую часть времени. Исключением были только дни, когда у того была подработка. Дошло до того, что старая, потрёпанная временем пепельница перекочевала из общежития на кухню Се Ляня и теперь стояла рядом с подставкой для палочек благовоний, которые, как оказалось, очень нравились парню. — Неужели вам разрешали курить в общаге? — удивлённо спросил Се Лянь, завороженно наблюдая как Хуа Чэн делает из дыма кольца. — Ну как «разрешали»… Мы просто брали и курили. — Саньлан пожал плечами. — А твой сосед не против? — Я же говорю, он возвращается в комнату только поздно вечером. К его приходу все запахи выветриваются. И дым, и краска, и его убийственный парфюм. — Се Лянь тихо посмеялся, а Саньлан начал оправдываться. — Я не шучу, я иногда дивлюсь, как он не задыхается. И как, самое главное, девушки его выдерживают. — Ну может, им нравится? — добродушно отозвался Се Лянь. — Не знаю, гэгэ, не знаю. — с сомнением пробормотал Хуа Чэн. — Как бы то ни было, у соседа нет проблем с моим курением, хоть он и ЗОЖник. Благо теперь проблем быть и не могло, ведь и сам Хуа Чэн в комнате общежития появлялся иногда даже позже соседа, чем вызывал многозначительные взгляды и десятки вопросов о том, где он был и от какой женщины вернулся таким счастливым. Подобные вопросы Хуа Чэн благополучно игнорировал, понимая, что лучше не распространяться о том, что эта абстрактная «женщина» — на самом деле и не женщина вовсе. Правда портрет Се Ляня, над которым Хуа Чэн всё ещё старательно работал, каждый раз недовольный результатом, вызывал у соседа ещё больше вопросов, и, кажется, любопытный молодой человек начал постепенно о чём-то догадываться. По крайней мере, его взгляды стали ещё многозначительнее. А ещё они стали чаще созваниваться. Не столько потому, что соскучились, а оттого, что гэгэ никак не мог заснуть. Раньше он звонил посреди ночи очень редко, а теперь всё чаще не мог уснуть, не слыша голоса Хуа Чэна. Он никогда не называл конкретную причину, а Саньлан не хотел давить на него расспросами. Всё, что он говорил, что ему тяжело и что он устал от чего-то. В такие моменты больше всего хотелось оказаться рядом, крепко обнять гэгэ и пообещать, что всё будет хорошо. Что он в безопасности. Что Хуа Чэн рядом, чтобы поддержать его. Ему хотелось всегда быть рядом, чтобы помочь гэгэ справиться со всеми тяготами, о которых он мало рассказывал, каждый раз стыдясь, что будит Саньлана посреди ночи или опять «достаёт его своими проблемами», хотя на деле тот был готов на всё, лишь бы любимому стало легче. В один из таких дней, когда Хуа Чэн, будь его воля, в общежитие бы вообще не возвращался, они с Се Лянем один из последних раз перед отъездом последнего прогуливались по зимним улицам, уже украшенным красными новогодними фонариками, и внимание Хуа Чэна зацепил небольшой магазинчик в одном из дворов. Приглушённый желтоватый свет, льющийся из окон, падал на одинокие снежинки, зажигая их холодным пламенем. Внутри были видны статуэтки, сервизы, лампы, старинная мебель. Даже не заходя внутрь Хуа Чэн мог почувствовать приятный запах пыли и старины. Немного подняв взгляд, он с удовлетворением увидел вывеску «антиквариат». Се Лянь заметил его заинтересованный взгляд и спросил: — Зайдём? — Только если гэгэ не против. — кивнул Саньлан. — Не против. Я никогда не был в антикварных магазинах. — Тогда мы просто обязаны зайти. Как Саньлан и ожидал, зайдя в помещение, он словно очутился в другом мире, давно забытом, но от того не менее прекрасном. Он с расхаживал вдоль стеллажей и столов, заваленных самыми разными предметами. Множество вещей цепляло его внимание, и он брал предмет в руки, рассматривал его, и всё ради того, чтобы в итоге поставить на место и идти дальше. Он воспринимал антикварные магазины скорее как музеи, в которых любой экспонат можно потрогать, рассмотреть ближе, и никто слова не скажет. — Тебе что-нибудь нравится? — спросил Се Лянь, негромко, словно боясь разрушить чарующую атмосферу. — Ты. — с улыбкой ответил Хуа Чэн, пользуясь любой возможностью пофлиртовать. — Да нет же. — парень покраснел, но всё же улыбнулся. — Я имею в виду товары. — Мне много что нравится. Жаль, ставить некуда. Вот, например. — он показал на лампу, чьё основание изображало застывшую в танце девушку. — Не нести же такую красоту в общежитие. Хотя, может, тогда бы оно стало чуточку приятнее. — он пожал плечами и прошёл дальше. Взглянув на Се Ляня он понял, что того не совсем удовлетворил полученный ответ. — А почему ты спрашиваешь? — Просто хотел понять, что тебе нравится. — ответил Се Лянь, не смотря ему в глаза, как будто пытаясь что-то скрыть. Саньлан мягко усмехнулся. Ну конечно. Как он сразу не догадался? Ведь скоро Лунный Новый год. Сам Хуа Чэн уже давно купил парню подарок, а вот Се Лянь, по всей видимости, всё ещё не определился, что ему подарить. — Мне нравится всё, что связано с гэгэ. — ответил Хуа Чэн, показывая, что он будет рад любому подарку от своего любимого. — Ты совсем несерьёзный, Саньлан. Тот улыбнулся, пожимая плечами. Столь нежно произнесённое имя теплило сердце и душу, и Саньлан просто не мог не помочь Се Ляню ещё немного. — Вообще, я люблю всё красивое и элегантное. — он слегка подёргал цепочки на на одежде под пальто, заставляя их зазвенеть негромко и приятно. — Практичные вещи — это тоже хорошо, но мне немного жалко тратить на них деньги. Но, как я уже сказал, мне нравится всё, что напоминает мне о любимом гэгэ. — Вот как. — Се Лянь кивнул, сосредоточившись на первой части и пропустив последнюю. Они ещё побродили по магазинчику и, так ничего и не присмотрев, вышли на морозный воздух с приятным приподнятым настроением просветлённости и удовлетворения, какое бывает после посещения музея. Несмотря на то, что приближался период экзаменов, совпавший с подготовкой к подготовкой к Новому году, атмосфера была лёгкая и спокойная. У всех было приподнятое настроение, но Се Лянь убеждал первокурсника, что это лишь затишье перед бурей, и сами экзамены так радостно не пройдут. Однако же единственное, о чём переживал Хуа Чэн — отъезд гэгэ. Се Лянь каждый год навещал родственников в другом городе, и этот раз — не исключение. Саньлан понимал, что успеет ужасно соскучиться за пару дней, что они не смогут увидеться, ведь с тех пор, как они с Се Лянем сблизились, каждый день, что они проводили порознь казался самой настоящей пыткой, медленной и мучительной. Они договорились созваниваться каждый день, но этого было недостаточно. Без физической близости тяжело, даже если они всё ещё могут общаться и видеть друг друга через экраны телефонов. Спустя пару дней после похода в антикварный магазин они встретились вновь, дома у Се Ляня. Хуа Чэн стоял на пороге его квартиры с упакованным подарком в руках и звонил в звонок, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Он каждый раз волновался перед посещением парня как в первый раз. Его как будто пускали в душу, и он был благодарен, что достоин такого доверия, учитывая, как Се Ляню бывает сложно позволять ему новые вид близости. Через несколько секунд дверь открылась, и на лице непроизвольно расплылась улыбка. Се Лянь стоял перед ним, смотря на него так радостно и нежно, что Хуа Чэн в который раз почувствовал себя благословлённым небесами. Они обнялись ещё на пороге, долго не выпуская друг друга, пока Саньлан, бережно обняв Се Ляня за талию, не шагнул в квартиру, закрывая за собой дверь. — У меня сегодня новая гигиеничка. — сказал он негромко. — Правда? Тогда я… — Се Лянь обхватил его лицо, притягивая ближе к себе. — …просто обязан попробовать. Их губы слились в медленном нежном поцелуе. Хуа Чэн ощущал тёплые немного мозолистые руки Се Ляня на щеках, слышал его спокойное дыхание совсем близко, видел, как его глаза доверчиво закрываются, как он сосредотачивается на вкусе гигиенички на губах Саньлана. Он отстранился на пару секунд, чтобы облизнуться и спросить: — Мандарин? Хуа Чэн только усмехнулся, желая продлить столь приятный и интимный момент. — Знаешь, гэгэ, я совсем забыл. — ответил он лукаво. — Может, попробуешь ещё раз, чтобы точно убедиться? — Ну какой же ты хитрец. — с улыбкой ответил Се Лянь, снова целуя его, всё так же неспешно, как будто его целью и правда было только определение вкуса помады. А Хуа Чэн был и не против. Он положил одну руку поверх ладони на своей щеке, а второй коснулся его шеи. Он тоже закрыл глаза, полностью фокусируясь на ощущении губ на своих губах. Но вскоре они снова отстранились, смотря друг другу в глаза, утопая в нежности и любви друг к другу. — Мандарин. — улыбнулся Се Лянь. — Стоило выбрать что-то посложнее, чтобы гэгэ дольше пытался понять. — Хуа Чэн наклонился и их лбы соприкоснулись. — Надо было тебе на Новый год дарить набор гигиеничек. — Так значит, у гэгэ для меня какой-то другой подарок? — хитро усмехнулся Саньлан. — Значит, мой круг предположений сужается. — Не пытайся угадать! — Се Лянь несильно ткнул его в щёку. — И даже не думай открывать его раньше Нового года! — Не буду. — из груди вырвался смешок. — Кстати, вот твой подарок. — он протянул небольшую коробку, аккуратно завёрнутую в цветную бумагу. — На тебя правило тоже распространяется. Не пытайся угадать или открыть его раньше времени. — Знаю, знаю. — Се Лянь взял коробку в одну руку и ладонь Саньлана в другую и прошёл в гостиную, ставя подарок на стол. — Ты не голоден? — Нет, я плотно позавтракал. — Тогда не хочешь посмотреть что-нибудь? — Я бы не отказался. Они прошли в спальню, и Хуа Чэн тут же с удобством расположился на кровати в ожидании, когда Се Лянь возьмёт ноутбук и ляжет рядом. Тот не заставил себя долго ждать. Хуа Чэн тут же обнял его, притягивая ближе к себе и кладя голову на его плечо. Се Лянь обнял его в ответ после того, как включил какой-то фильм, который Саньлан раньше не видел. Ему бы и хотелось всё внимание уделить ему, но он никак не мог оторвать взгляда от возлюбленного. Сегодня между ними была какая-то особенная атмосфера. Как будто они были ближе. Возможно причиной тому был скорый отъезд Се Ляня, а может, просто они оба были в таком настроении. Как бы то ни было, Се Лянь тоже не мог частенько не поворачиваться к Саньлану, чтобы улыбнуться ему, обнять крепче, запустить руку в его волосы, начав непроизвольно играться с прядями, или оставить на его губах, щеках или лбу короткие нежные поцелуи. В какой-то момент они оба обнаружили, что совсем не могут уследить за сюжетом фильма, и сдались, откладывая ноутбук на прикроватную тумбочку, полностью сосредотачиваясь только друг на друге. Они снова поцеловались, медленно и чувственно. Хуа Чэн словно пытался запомнить каждую царапинку на потрескавшихся от мороза губах, их текстуру, форму, тихие вдохи между поцелуями. С каждым мгновением они оба становились смелее, а их движения — настойчивее. Хуа Чэн почувствовал, как в рот проник язык, и резко отпрянул, с удивлением глядя на парня. Се Лянь виновато отодвинулся. — Прости. Тебе не понравилось? — Нет, просто… — от растерянности в голове всё смешалось. — Я никогда не целовался… так. Вау… — он выдохнул и снова притянул Се Ляня ближе к себе. — Можешь сделать так ещё раз? — Какой же ты очаровательный. — Се Лянь улыбнулся и коснулся губами его губ, сначала привычно целомудренно, а потом углубляя поцелуй. Хуа Чэн простонал и вцепился в его толстовку. Очень странное и непривычное чувство, но одна мысль о том, что это язык гэгэ, заставляла всё внутри томно сжиматься. Он готов был отдаться гэгэ целиком, подарить ему каждую частичку тела и души, особенно когда он так уверенно и властно проводит языком по нёбу и ласковыми прикосновениями придерживает голову, не давая больше отстраниться. Разум словно тонул в каждом движении, каждом вздохе. Думать становилось всё труднее. Всё тело горело, внизу живота приятно тянуло. В брюках стало тесно. Как только Хуа Чэн это осознал, он немного поёрзал, стараясь сесть так, чтобы Се Лянь ничего не заметил. Се Лянь несильно надавил ему на плечи, и парни легли. Дышать стало сложнее. Хуа Чэна одолевало желание быть ещё ближе к возлюбленному. Он опустил руки на талию и прижал Се Ляня к себе. Тот судорожно выдохнул, не разрывая поцелуй, прижимаясь к его бёдрам, вызывая ещё более громкий стон, чем раньше. В этот же момент Се Лянь отстранился. — Гэгэ… — пробормотал Саньлан. — Гэгэ, я обожаю тебя. — Настолько понравилось? — Се Лянь усмехнулся. — Хочешь ещё? — Я хочу… — формулировать мысли, будучи настолько возбуждённым, оказалось крайне трудно. Всё, что было в его голове — радостная мысль: неужели это происходит? Неужели они настолько близки, что могут переспать? Он обнял Се Ляня, и прошептал ему на ухо. — Я хочу тебя. И только тебя. — Саньлан… Хуа Чэн осторожно перевернулся и оказался сверху. Конечно, ему нравилась инициативность гэгэ, но он не мог слишком долго лежать без дела. Он тоже хочет сделать любимому приятно. Его сердце взволнованно колотилось в груди. Он думал уже склониться над Се Лянем для возобновления поцелуя, но увидел в его глазах нескрываемый ужас. — Гэгэ? Что случилось? — Не надо. — прошептал он и несильно толкнул его. — Пожалуйста… — Хорошо, хорошо. — он расторопно отодвинулся и сел на другой край кровати. — Я что-то.? — Нет. Нет, ты ничего не сделал. — Се Лянь сел и тяжело вздохнул, проводя рукой по лицу. Он едва заметно дрожал. — Что случилось? — Я не знаю. Я испугался. — какое-то время он молча сидел на кровати, хмуро смотря в одну точку. Когда дрожь прошла, он ещё раз вздохнул и посмотрел на Саньлана. — Прости. — Не извиняйся. — сказал он мягко. — Всё хорошо. Я могу что-то для тебя сделать? Се Лянь раскинул руки в стороны, и Хуа Чэн осторожно обнял его. Он всё ещё слышал, как быстро бьётся его сердце. — Я тебя напугал? — тихо спросил Хуа Чэн. — Немного. Но это не твоя вина. Просто… Вспомнилось кое-что… — он уткнулся ему в плечо. — Хочешь об этом поговорить? Се Лянь покачал головой. Хуа Чэн прижал его к себе, ласково поглаживая по спине. Что же с ним такое произошло, что сейчас он так боится? Может, Хуа Чэн был всё-таки слишком порывист и резок? Но ему показалось, что был идеальный момент. По всей видимости, он ошибся. Знал же, что у гэгэ был негативный опыт, и действовать надо осторожнее. В идеале — обсудив заранее. Ну что за идиот! Испуганное выражение лица Се Ляня не покидало сознание. Почему он так отреагировал? Неужели в прошлом произошло что-то настолько травмирующее? Хуа Чэн обнял его крепче, пытаясь через этот жест передать ему всю свою любовь и защитить от всего внешнего мира. — Прости. — произнёс Се Лянь, наконец подняв голову и посмотрев ему в глаза. Он сделал глубокий вдох. — Если для тебя это важно, мы всё ещё можем… — Гэгэ. — тут же остановил его Хуа Чэн. — Всё в порядке. Я хочу, чтобы мы оба получили удовольствие. Не заставляй себя. — Ты точно не против? — Конечно. Я не сделаю ничего, к чему ты не готов. — Спасибо. — Се Лянь положил голову ему на плечо и непроизвольно потянулся рукой к серебряным подвескам на его одежде, машинально перебирая их между пальцами. — Прости, что так отреагировал. — Не извиняйся. — покачал головой Саньлан. — Всё хорошо. Правда. — он осторожно коснулся губами его лба, и Се Лянь окончательно расслабился в его руках. Это происшествие, как изначально показалось Хуа Чэну, никак на них не повлияло. Весь оставшийся день они, может, и вели себя друг с другом немного неловко, но вскоре негласно согласились благополучно забыть об этом происшествии (и также благополучно досмотреть фильм, который оказался до невозможного скучным, на чём Се Лянь и Хуа Чэн сошлись во мнениях о кино впервые). В этот раз Се Лянь провожал Хуа Чэна до общежития несмотря на то, что тот настаивал, чтобы он остался дома в такой мороз. Перед тем, как Саньлан ушёл, Се Лянь протянул ему подарок, напомнив не открывать до Нового года, и пригласил в гости в день перед самым его отъездом. — Завтра у меня последняя смена. — объяснил он. — Так что встретиться не удастся. А вот послезавтра можешь заглянуть. Может, выпьем, отпразднуем заранее? — Я буду только рад, гэгэ. — с улыбкой ответил Хуа Чэн, хотя у самого тревожно сжалось сердце. Он ласково поцеловал возлюбленного и направился в общежитие, стараясь убедить себя, что всё будет в порядке.

***

— В тихом омуте черти водятся. — произнёс Хэ Сюань, стряхивая пепел в переполненную пепельницу. — Сорян за мой французский. — Не говори ерунды, какие у гэгэ могут быть черти? — Хуа Чэн в который раз пожалел, что решил поделиться с другом планами на завтрашний вечер. Но ему не давали покоя тревожные мысли. Опыт, связанный с алкоголем, у Саньлана был плачевный, но ему казалось, что возлюбленный не будет буянить, даже если напьётся. Этой мыслью он и поделился с Хэ Сюанем, скорее для того, чтобы определиться для себя самого, на что он готов, чем ради совета друга. — У всех они есть. — Даже у Цинсюань? — Особенно у Цинсюань. Ты бы слышал её брань, когда мы играем по сети. — парень поёжился. — Жуть. — Нет, конечно, и гэгэ может из-за чего-то срываться, это очевидно. Но до «чертей» явно не доходит. — Слушай, ну ты же не идиот. — Хэ Сюань затянулся. — Люди не бывают такими тихими добряками просто так. Чем добрее человек, тем страшнее ему в душу лезть. А алкоголь всё показывает, что там творится. Хуа Чэн нахмурился. Ему не хотелось думать плохо о гэгэ. Тем более — ассоциировать его с тяжёлым детством. Но задача не демонизировать алкоголь и просто спокойно провести время с любимым за бокальчиком вина медленно, но верно трещала по швам. — Ты не подумай, бро, я тебя против твоего бойфренда не настраиваю. — произнёс Хэ Сюань, наблюдая за другом. — Я рад за тебя. Просто помни о том, как ты реагируешь на пьяных людей. Цинсюань до сих пор с трудом решается при тебе пить с того дня, как ты чуть не разбил её бокал, когда увидел, что она к тебе с объятиями лезть начинает. Мало ли, что твой сделает по пьяни. Или что ты с ним сделаешь. — он пожал плечами. — Ты ведь можешь просто отказаться. — Но это будет значить, что я не доверяю гэгэ. — С каких пор ты стал таким ванильным, а? — поморщился Хэ Сюань. — Нормально же общались. Три слова: «Давай без пьянки» — и все проблемы решены. Саньлан слегка нахмурился, раздумывая над его словами. — Посмотрим. — наконец ответил он, расслабленно откидываясь на спину стула. — Поговорим о чём-нибудь другом.

***

Наступил тот самый день. Последний перед отъездом Се Ляня. Когда Хуа Чэн пришёл к нему домой, у порога уже стоял наполненный одеждой рюкзак — а большего и не нужно было. От этого вида на душе стало тяжело. Без Се Ляня будет несладко — Хуа Чэн вернётся к своей обычной жизни, которую после пары месяцев отношений считал крайне скучной и серой, лишённой всякого смысла. Действительно, ради чего он просыпался раньше по утрам? Что было такого значительного в его жизни до того, как они познакомились? Если раньше Хуа Чэн и мог бы пофилософствовать, сказав, что в каждом дне заключается свой собственный, не всегда постижимый смысл, то сейчас он не мог ответить ни на один из вопросов. Гэгэ стал его днём, его смыслом. — Ты не против, если мы что-нибудь закажем? — спросил Се Лянь, доставая телефон, вырывая Хуа Чэна из раздумий. — Сегодня не хочется тратить время на готовку. — Гэгэ. — усмехнулся Хуа Чэн, снимая с глаза повязку с глаза и кладя её в карман. — Ведь это я всегда готовлю, когда прихожу к тебе в гости. — Я знаю. Я имел в виду, что я хочу больше времени провести с тобой. — он утянул его на диван в крепкие объятия. — Я так буду скучать по тебе, твоему голосу… — Моей гигиеничке. — подсказал Саньлан. — По твоей гигиеничке. — со смешком кивнул Се Лянь. — По моей готовке… — Ну всё, Саньлан. — он обнял его одной рукой, а другой начал заказывать пиццу. — Я тебя на кухню не пущу. — Гэгэ так жесток. — Хуа Чэн положил голову ему на грудь, заглядывая в экран телефона. — Может, я с тобой встречаюсь только ради твоей кухни? — Тогда я это делаю только ради твоих гигиеничек. — Туше. Они заказали еду и стали ждать, болтая обо всём на свете. Вскоре пиццу привезли, и они приступили к скудной, но всё ещё вкусной трапезе. За разговором они и не заметили, как на улице стемнело и наступил вечер. — Не хочешь открыть бутылочку вина? — Если ты хочешь, то и я не против. — ответил Хуа Чэн, заталкивая тревожное чувство подальше на задворки сознания. Что может быть плохого в выпивке с гэгэ? Почему он вообще об этом переживает? — Отлично. — Се Лянь отложил в сторону пустые коробки из-под пиццы, освобождая столик. На пару минут он скрылся на кухне, и Хуа Чэн слышал до неприязни знакомый стук стекла. Вскоре Се Лянь вернулся с бутылкой и двумя бокалами. После этого он снова скрылся, уже в спальне, и принёс в гостиную две свечи и зажигалку. Сопутствуемый любопытным взглядом Хуа Чэна, он зажёг свечи и выключил люстру. Свет двух небольших огоньков освещал достаточно, чтобы видеть столик и лица друг друга. Из окна также лился свет, холодный и тусклый, едва дотягивающий до дивана, на котором сидели студенты. — Так вот, что задумал гэгэ? — улыбнулся Хуа Чэн, несколько успокоенный тёплым, трепыхающимся от дыхания огнём свеч. — Свидание при свечах? — Именно так. — Се Лянь разлил вино по бокалам, взял их в руки и протянул один из них Хуа Чэну, освободившейся рукой тут же приобнимая парня за талию. — И это точно не была импровизация, потому что я только что вспомнил о том, что у меня есть свечи. Они оба тихо усмехнулись. Хуа Чэн совсем расслабился. Было что-то уютное и безопасное в витающей в воздухе атмосфере, хотя и хрупкое, как бокал, что покоится в руке. Парни чокнулись, и бокалы зазвенели высоко и мелодично. Се Лянь поднёс бокал к уху и слушал, пока звук совсем не исчез в вечерней тишине. Они сделали по глотку, и Хуа Чэн расслабленно откинулся на спинку дивана. Ничего не случится. Он же с гэгэ. Се Лянь положил голову ему на плечо, и Хуа Чэн зарыл руку в его волосы, слегка массируя кожу головы. Парень закрыл глаза. На его губах появилась спокойная улыбка. Какое-то время они провели в полной тишине, каждый погружён в свои мысли. Саньлан думал о том, как ему хорошо и спокойно, как он счастлив быть так близко к своему гэгэ, ощущать его тепло, слышать тихое медленное дыхание, чувствовать размеренное сердцебиение. За то время, что они просидели молча, Се Лянь отпил ещё несколько глотков вина, в то время как Хуа Чэн не спешил к нему прикасаться. Се Лянь потянулся за бутылкой и вновь наполнил свой бокал. Он потянулся было сделать то же самое с бокалом Саньлана, но, заметив, что его напиток был почти нетронут, поставил бутылку обратно на стол. — Я буду скучать по тебе. — произнёс вдруг Се Лянь, кладя голову обратно ему на плечо. Хуа Чэн опустил взгляд и посмотрел на столь красивые черты лица, ставшие ещё более прекрасными и нежными в золотистом огне свеч, но омрачённые мыслью о предстоящей разлуке. — Очень сильно буду скучать. — Я тоже. — Хуа Чэн положил голову на его макушку. — Буду звонить тебе каждые пять минут. — Я не против. — мягко усмехнулся Се Лянь. Он сделал ещё один глоток. — Ты, кстати, вернёшься в общагу или останешься у меня на ночь? — Если ты позволишь, я бы остался с тобой. Провожу тебя с утра на вокзал. — Ты не должен. Но я буду очень рад. Правда, придётся вставать рано. — ещё один глоток. — Ну как «рано»… Часов в восемь. Для выходных рановато. — Всё в порядке. Я ради гэгэ готов хоть всю ночь не спать. — Ну зачем же в крайности бросаться? — сказал Се Лянь с тёплой улыбкой. — Хотя… Знаешь, я бы хотел не спать всю ночь, лишь бы провести больше времени с тобой. — Я тоже. Даже не представляю, что буду без тебя делать. — И я. Знаешь, так странно. Не понимаю, как я вообще раньше жил, пока не встретил тебя. Мы как будто знаем друг друга уже целую вечность, а на деле прошло всего сколько…? Два-три месяца? — Ты только что озвучил мои мысли. — произнёс Хуа Чэн. — Я уже не могу представить жизнь без тебя. Се Лянь кивнул и сильнее прижался к Хуа Чэну. Тот обнял его за плечи. — Как думаешь, так будет всегда? — спросил Се Лянь неуверенно, с тревогой в голосе. — Что именно? — Ну… наше желание быть всегда рядом и привязанность друг к другу. Будет ли так всегда или это просто… не знаю… — у него было что-то на уме, что он не решался озвучить. — «Или это…» что? — Хуа Чэн посмотрел на него ласково, терпеливо ожидая продолжения. — Нехорошо как-то такое говорить. — совсем смутился Се Лянь, скрывая смятение за ещё одним глотком вина. — Ты можешь сказать что угодно. Я всё пойму. — Как думаешь, наши чувства — это простая влюблённость или всё-таки любовь? — резко спросил Се Лянь, поднимая голову, чтобы на мгновение встретиться взглядом с Саньланом, но вскоре снова её опуская. Хуа Чэн не был удивлён этим вопросом. На первых порах он и сам им задавался. Для него всё началось с влюблённости, и чувства постепенно переросли в любовь. — Почему ты спрашиваешь? — Просто влюблённость никогда не длится долго. А с тобой я счастлив, и мне бы очень хотелось, чтобы это счастье длилось дольше. Как бы эгоистично это ни звучало. — В этом нет ничего эгоистичного, гэгэ. — мягко ответил Хуа Чэн. — И я могу с уверенностью сказать, что люблю тебя. И наше счастье не закончится. Мы не перестанем любить друг друга. — Но откуда тебе знать? — Я просто уверен в этом. Другие варианты я даже не рассматриваю. Только если гэгэ сам не решит расстаться. — Ни за что! — покачал головой Се Лянь. — Я люблю тебя и не хочу с тобой расставаться. Хуа Чэн тепло и радостно улыбнулся и обнял парня крепче. — Я тоже тебя люблю. Они поцеловались, медленно и нежно. Для Хуа Чэна в тот момент не существовало ничего, кроме гэгэ. Его поглотило совершенно неземное чувство полного умиротворения и неописуемого счастья всего от одной мысли, что Се Лянь хочет быть с ним. Что он любит его. Его губы непроизвольно растянулись в улыбку, и он так увлёкся процессом, что совсем забыл о бокале вина в руке, отчего часть напитка пролилась на диван и тут же впиталась в ткань. Парни отстранились друг от друга, застыв на месте и молча наблюдая за тем, как пятно медленно расползается в стороны. — Прости. — наконец пробормотал Хуа Чэн после долгой, почти комичной тишины. — Всё в порядке. — Се Лянь лишь улыбнулся и снова посмотрел на Саньлана. — Это проблема для меня в будущем. — Не лучше ли будет вывести пятно сейчас, чем… — Хуа Чэн не успел закончить, как был прерван коротким нежным поцелуем. — Я не хочу думать о пятнах на диване во время свидания. — ответил Се Лянь, отстранившись. — Да… — Хуа Чэн ещё раз взглянул на пятно и перевёл взгляд на Се Ляня, улыбаясь и заставляя себя не обращать внимание на то, как сильно оно напоминает о пропитанном запахом алкоголя ковре в доме родителей. Нет смысла переживать из-за такой мелочи. По крайней мере сейчас. — Тебе налить ещё? — спросил Се Лянь, потянувшись за бутылкой. — Нет, не надо. — Хуа Чэн допил, что было и поставил бокал на стол. — Не хочу больше. — Понимаю. — кивнул Се Лянь и вместо этого снова наполнил свой бокал. — Не любишь? — Вино хорошо добавлять в еду. А вот просто так мне им сложно наслаждаться. — Интересно. — произнёс Се Лянь. — Редко встретишь студента, который не любит выпить. — Да уж что есть, то есть. — усмехнулся Хуа Чэн. После этого разговор пошёл легко и непринуждённо. Никто из них не поднимал никаких неприятных тем, и атмосфера вернулась в более умиротворённое русло. Два огонька постепенно плавили свечи, и горячий воск стекал, капая на стол, и постепенно застывал на нём. Свечи становились всё меньше и меньше. Прошло полтора часа, и они сгорели на половину. Сильно поубавилось и вина в бутылке. Хуа Чэн наблюдал, как Се Лянь становился всё расслабленнее и сонливее, его щёки слегка покраснели, а в глазах зажглись неяркие огоньки. Правда иногда ему казалось, что на его лице мелькала тревога или иное мрачное выражение, которое Саньлан не мог объяснить. Он не знал, казалось ему так из-за собственного беспокойства, или гэгэ на самом деле что-то волновало. — Всё хорошо? — поинтересовался он посреди разговора. Се Лянь посмотрел на него, и что-то странное вновь промелькнуло в его глазах, нечто очень похожее на сомнение. — Да. — ответил он после долгой паузы. — Наверное, алкоголь подействовал. — Наверное. — пробормотал Хуа Чэн. Тревожное чувство медленно, но верно разрасталось у него в груди несмотря на то, что он продолжал упрямо его игнорировать. Вечер плавно перешёл в ночь. Было темно и тихо. Только их негромкие голоса прерывали ночную тишину. Свечи совсем потускнели, став совсем короткими, и бледный свет фонаря из окна казался ярче, падая на лицо Се Ляня, отчего он выглядел почти болезненно. Теперь Хуа Чэн был уверен, что ему не показалась хмурость парня. Когда он в очередной раз потянулся, чтобы долить себе вина, Саньлан мягко взял его за руку. — Может, уже достаточно? Се Лянь задержал на нём взгляд и откинулся обратно на спинку дивана, всё ещё держа бокал в руках, покачивая его и смотря на то, как на дне переливаются последние капли алкоголя. — Ох, Саньлан. — пробормотал он, прикрыв глаза. — Тяжело мне. Хуа Чэн слегка нахмурился. Что-то изменилось в тоне голоса гэгэ. Может, это действительно был только алкоголь, но Хуа Чэн не мог полагаться на догадки. Особенно учитывая то, что он звучал совсем как во время ночных телефонных звонков, с тем лишь отличием, что сейчас сонливость была заменена опьянением. — Почему тебе тяжело? — спросил он осторожно, пытаясь хоть немного разобраться в ситуации. — Да, знаешь… — он вздохнул и махнул рукой. — Сам виноват. Они посидели в тишине. Се Лянь прислонился к плечу Хуа Чэна, периодически зевая и сонно моргая, неотрывно глядя на догорающие огоньки свеч. — Думаю, нам пора закругляться. — произнёс Хуа Чэн, собираясь встать и помочь гэгэ дойти до его комнаты, видя его едва осознанное состояние. — Нет-нет! — Се Лянь схватил его за локоть, не давая встать с дивана. — Давай ещё немного посидим вместе. — Хорошо. — нехотя согласился Хуа Чэн. — И всё-таки, что с тобой? — Устал я, Саньлан. — Это из-за универа? — Не. –фыркнул Се Лянь. — Какой уж там… — Работа? — Се Лянь покачал головой. — В семье проблемы? — всё тот же жест. — Тогда… — Не пытайся угадать. — он вновь поднял на Саньлана взгляд. Лицо гэгэ посерьёзнело, на губах больше не было усмешки, а огоньки в глазах потухли даже раньше, чем свечи на столе. Он пристально смотрел на Хуа Чэна, немного прищурившись, тогда как самому Саньлану стало почти неловко. Через пару минут на губах Се Ляня расплылась улыбка, но глаза его сохраняли тяжёлый мрак. — Какой же ты всё-таки красивый. — произнёс он наконец. Се Лянь обхватил одной рукой его шею и прижался губами к его губам. В нос ударил запах алкоголя, но Хуа Чэн заставил себя оставаться на месте. Это же Гэгэ, что плохого он ему сделает? Только он это подумал, Се Лянь отстранился, встал, медленно дошёл до столика и поставил бокал. Там парень долго стоял почти неподвижно, слегка пошатываясь и держась рукой за лоб, словно у него болела голова. — Ты в порядке? — спросил Хуа Чэн, начиная беспокоиться. Се Лянь обернулся. Он ничего не отвечал, только смотрел на Саньлана сосредоточено, насколько мог сфокусировать внимание, нахмурившись. Потом шагнул к нему, встал вплотную. Поколебавшись ещё немного, сел ему на колени и обнял за шею. От волнения стало тяжело дышать. Хуа Чэн хотел отодвинуться, но лишь упёрся в спинку дивана, после чего застыл. — Гэгэ? — Саньлан такой хороший. — пробормотал Се Лянь ему на ухо, отчего по телу пробежали мурашки. — Такой добрый, и умный. И красивый. А ещё добрый. Я об этом говорил? Вроде говорил… Иногда мне кажется, что ты идеальный. Но ты не идеальный… Никто не идеальный… Но это нормально… ты нормальный… Мне так хреново. — он уткнулся лбом в его плечо. Тревожное чувство в груди всё разрасталось. Се Лянь явно не в себе. Надо что-то делать. Но что? Будучи ребёнком, Саньлан всегда прятался в дальнем углу квартиры, если отец или мачеха выпивали. Сейчас, разумеется, это был не лучший выход. Надо собраться. Но как же сложно это сделать, когда резкий запах алкоголя мешает мыслить, а возлюбленный сидит на коленях в такой откровенной позе и говорит ему на ухо, почти касаясь губами кожи. — Ты плохо себя чувствуешь? — спросил он негромко. — Может, принести воды? Се Лянь покачал головой и немного отстранился. Хуа Чэн увидел его лицо, освещённое бледным светом. Он выглядел сонным, а взгляд его потемнел, подёрнулся пеленой, сквозь которую невозможно было прочитать его чувства. Для Хуа Чэна такое выражение лица было самым жутким из всех, что он когда-либо видел. Когда отец напивался до такого состояния, нужно было бежать из дома. Саньлан едва подавил порыв сбежать прямо сейчас. — Вот здесь. — Се Лянь взял его руку и поднёс к груди. Хуа Чэн почувствовал, как беспокойно бьётся сердце любимого. — Больно. Это ты виноват. — Что? — последние слова больно резанули по сердцу. Хуа Чэн хотел вырвать руку, но Се Лянь сжал её крепче, и в его глазах мелькнул ужас. — Не уходи! Саньлан, останься! — Я никуда не ухожу. — с трудом ответил Хуа Чэн. Надо взять себя в руки. Се Лянь пьян и не знает, о чём говорит. Конечно, он не искренен в подобных высказываниях. — Хорошо. — Се Лянь расслабился и немного поёрзал, придвигаясь ближе. Хуа Чэн задержал дыхание. Его бросило в жар, а внизу живота появилось тянущее чувство. Как же не вовремя! Надо держать себя в руках. — А я ведь тоже неидеальный. — продолжил Се Лянь. — Ты так не думаешь. Я точно знаю. Ты же ничего не знаешь. — он посмеялся, и Хуа Чэну стало совсем не по себе. — Но ты узнаешь. Ты разлюбишь меня. И всё. Конец. Пуф. И нет отношений. — Да о чём ты говоришь? — не выдержал Хуа Чэн. — Ты меня разлюбишь. — повторил он. — И сделаешь больно. Очень больно. А я буду делать вид, что так и надо. — он замолчал. Саньлан не знал, что ответить. Его била дрожь. Он не понимал, что происходит с Се Лянем. Он правда считает, что Хуа Чэн его бросит? Или это влияние алкоголя? Надо остановить его. Страшно даже прикасаться к телу, что находилось так близко. Как назло, парень снова поёрзал. Хуа Чэн вцепился в подлокотник дивана и сделал глубокий вдох. Ему казалось, что он тонет. Воздуха критически не хватало, как и сил выбраться на поверхность. — Саньлан. — тихо позвал его Се Лянь, толкая ещё дальше в бездонную пучину. — Если это неизбежно… лучше пройти через это раньше. — Что ты имеешь в виду? — голос совсем ослаб, и Хуа Чэн удивился, как Се Лянь его вообще услышал. — Сделай мне больно. — прошептал он. — Что.? — не успел Саньлан понять, что происходит, как Се Лянь привстал, навис над ним и поставил колено между его ног. Из груди вырвалось короткое удивлённое восклицание. — Гэгэ! Что ты творишь? — Ты же хочешь со мной переспать. Я же знаю. Я чувствую. Давай. — он всем телом прижался к Хуа Чэну, который застыл от непонимания и паники. — Воспользуйся мной. Сделай мне больно, пока я совсем к тебе не привязался. Так будет проще. Пожалуйста. — Се Лянь расстегнул верхние пуговицы красной рубашки и подцепил её край. — Хватит! — мысли вернулись в опустевшую голову, и Хуа Чэн схватил его за запястья. Се Лянь замер. Только теперь Саньлан заметил, как его глаза блестят в холодном свете уличного фонаря, а губы едва заметно дрожат. Но и сам Хуа Чэн никак не мог унять обуревающие его чувства. — Что на тебя нашло?! — он не хотел кричать. У него не получалось контролировать голос. Все силы уходили на то, чтобы не сорваться и не убежать из комнаты, в которой витал терпкий запах вина. — Саньлан… — Гэгэ, ты не в себе. — Хуа Чэн сделал глубокий вдох и напомнил себе о необходимости сохранять спокойствие. — Слезай. — Но… — Пожалуйста, встань с меня. Се Лянь покорно встал и попятился от дивана, врезаясь в столик и роняя бутылку, разливая жалкие остатки вина. Никто из них не обратил на это внимания. Хуа Чэн встал. Се Лянь шагнул было к нему, но тут же остановился, во все глаза глядя на парня в ожидании, что тот сделает дальше. Хуа Чэн осторожно взял его за плечи и усадил на диван, после чего пошёл на кухню, налил воду в стакан, вернулся и протянул Се Ляню. — Выпей. Иначе совсем плохо станет. Се Лянь неотрывно наблюдал за ним в непонимании. Он взял стакан, смотря на него удивлённо, как будто впервые видел что-то подобное. Потом снова перевёл взгляд на Хуа Чэна. По щеке скатилась слеза. Вторая. Саньлан испуганно подошёл ближе и обхватил его лицо руками. — Я что-то сделал не так? Я был слишком груб? Я сделал тебе больно? Гэгэ, прости, пожалуйста… — Почему ты такой хороший? — Се Лянь закрыл глаза свободной от стакана рукой. — Почему ты такой хороший, Саньлан? — Гэгэ… — Прости… Прости, я не хотел. Я всё порчу… Я всегда всё порчу. Это всё из-за меня. Прости. — Всё в порядке. — Хуа Чэн крепко обнял его. Се Лянь спрятал лицо у него на плече, и рядом с ухом послышались тихие всхлипы. — Я не хотел… я не хотел, чтобы так… — Всё в порядке. — Ты сердишься? — Нет, я не сержусь. Всё хорошо. Тише. — он погладил его по голове. — Ты теперь уйдёшь, да? — Не уйду. — Я всё испортил. — Не испортил. — Да что же ты, в самом деле! — Се Лянь отстранился и вытер рукавом слёзы. — Так не должно быть. Ты… ты просто… — он опять уронил голову на его плечо. — Какая чушь. — Пожалуйста, попей воды. Се Лянь поднёс стакан к губам, но Хуа Чэн перехватил его руку, прежде чем парень всё разлил. Он приподнял его голову и только тогда разжал пальцы. Се Лянь сделал несколько больших глотков и уставился в одну точку на полу. Его лицо не выражало ничего, кроме усталости и непонятной Саньлану печали. — Глупо. — прохрипел он. — Что глупо? Се Лянь покачал головой. Хуа Чэн попытался забрать стакан, но тонкие пальцы вцепились в него мёртвой хваткой. Возлюбленный залпом допил содержимое и только тогда отдал стакан парню. Саньлан отставил его, сел рядом с Се Лянем и приобнял его за плечи. — Пойдём в твою комнату. — Зачем? — спросил он безразлично. — Тебе надо отдохнуть. — Не хочу. — Давай, давай. Пойдём. Они встали, и Хуа Чэн провёл Се Ляня в его комнату, усадил на кровать. Парень тут же упал на подушки. Саньлан, не желая слишком его беспокоить, не стал вытаскивать одеяло, а накрыл Се Ляня пледом. — Ты же меня бросишь, да? — Не брошу. Се Лянь нахмурился и закрыл глаза. Перевернулся на другой блок. — Бросишь… Обязательно… Он не договорил. Его дыхание выровнялось, тело постепенно расслабилось. Уснул. Хуа Чэн осел на пол и закрыл лицо руками. Посидел так немного, пытаясь прийти в себя. В его голове вился рой мыслей с такой скоростью, что было невозможно зацепиться за что-то одно. Что это вообще было? Как же он всё-таки ненавидит алкоголь. Могли бы нормально посидеть и пообщаться. Но кто же знал, что всё так обернётся? Парень тяжело вздохнул и встал. Он вышел на кухню, открыл окно, нашарил в карманах сигареты и зажигалку, прикурил, только сейчас заметив, что его руки немного подрагивают. Глубокий вдох. Тяжёлый табачный дым проник в лёгкие, даря им свободу. Стало немного легче, и парень закрыл глаза. Какой же бардак царит у Се Ляня в голове. Он правда думает, что Хуа Чэн его бросит? И эта странная фраза, которая всё ещё эхом звенела в ушах. «Сделай мне больно». «Воспользуйся мной». Что за бред? Он сам ведь никогда не заставлял Се Ляня заниматься с ним любовью. Откуда такие мысли? Ответ был всего один. Но этот ответ вызывал только больше вопросов. С каким монстром гэгэ встречался раньше и как Хуа Чэн теперь может ему помочь? Голова кипела от самых разных мыслей и догадок. Саньлан прислонился лбом к холодному стеклу. Вдруг ему вспомнился недавний разговор с другом. Всё-таки Хэ Сюань был прав.