Он должен был сломаться

      На протяжении нескольких лет Хван Ин Хо издалека наблюдал за самым противоречивым человеком, которого он когда-либо видел. Пройдясь по трупам, Ки Хун не сломался, а лишь обрёл чёткую цель. Аки снизошедший к людям сын божий, отказавшийся от благ, дарованные немыслимым богатством, он нашёл свою цель в спасении ближнего. Вот только Бог давно покинул эту землю, а человек никогда не сможет стать даже имитацией его.       По прошествии лет, Хван Ин Хо больше не испытывает к игрокам ничего, кроме брезгливости и толики жалости. Почти всегда, это бабочки-однодневки, слепо летящие к огню. Они сами себя загоняют в эту канаву, утягивают за собой всех, до кого могут дотянутся. Игра — лишь имитация естественного отбора.       Вот только за почти семилетнюю карьеру Ведущего, Хван Ин Хо никогда не встречал настолько удивительного человека, как игрок 456 по имени Сон Ки Хун. Абсолютный ноль в играх, который выжил только благодаря завидной социальности и необычному везению, теперь же он является одним из самых богатых людей Южной Кореи, влачащий жалкое существования в трущобах. Человек противоречие, обрекший сам себя на нищету; к золотой карте с выигрышем он притронулся только раз.       По началу Хван Ин Хо удивлялся. Зачем? Затем же, он поймал себя на мысле, что слишком часто задумывается о судьбе Ки Хуна. Зачем-то отдаёт приказ об слежке. Один раз даже приезжал к окраине трущоб, но так и не решился доехать до нужного адреса на своём дорогом спроткаре, выглядящий в этой части города несколько несуразно.             Сейчас же, не проходит и дня, чтобы игрок 456 не посещал его мыслей. Это похоже на манию, сколько бы себе вопросов не задавал Ин Хо, он так и не может найти ответы на них, не может понять ход мыслей, но так же и не в силах это отпустить.       Пасмурным декабрьским утром Хван Ин Хо решился на безумный поступок. Он знал, что каждую пятницу Ки Хун направляется в одну забегаловку, где всегда надирается в хлам. Будучи лично порядком подвыпившим, Ин Хо перелил остаток виски во флягу, надел затасканную толстовку (и как только такая вещь есть у него в гардеробе?) и, сев за руль, направился в трущобы. Лишь чудом он не попал в аварию и его не остановили за всю практически часовую поездку. Каждые пять минут он сверялся с телефоном, проверяя геолокацию, и делал глоток из фляги. В этот момент он чувствовал себя шаловливым подростком, который убегает на тайное свидание из-под надзора родителей. Только вот реальность далека от правды: Хван Ин Хо недавно исполнилось сорок с лишним, да и в подростковые годы он ни с кем никогда не сбегал. И едет он не на свидание, а за ответами на вопросы, которые мучают его уже второй год кряду.       Хван Ин Хо быстро добрался до трущоб, бросил машину в ближайшем переулке под камерой, надеясь, что её не угонят до его возвращения. Поглядывая на карты, он пробирался по узким улочкам, обходил лежащие в пьяном угаре туши, морщился от стоящего в воздухе кислого амбре стухшего мусора и затхлой подворотни. От ночного холода алкоголь немного отпустил, а видок этого злачного места напомнил о не самой хорошей части его жизни. Бывшая эйфория отступила, теперь хотелось развернуться и уехать домой, чтобы открыть ещё одну бутылку виски.       Но от чего-то Хван Ин Хо не уходил, напротив, шёл глубже, направляясь за точкой на карте. Он дошёл до дешёвой забегаловки, скорее палатки, у которой было всего несколько посадочных мест, да и те, на улице. Ин Хо сел на одно из свободных мест и, быстро окинув взглядом меню, выбрал наименее ужасающую позицию:       — Мне рагу и бутылку соджу.       Единственный посетитель палатки, уже порядком подвыпивший, обернулся на пришедшего, и заплетающимся языком сказал:       — Л-лучше возьми-те к-курицу.       Хван Ин Хо невольно улыбнулся, но поспешил скрыть улыбку:       — Думаете? Хорошо, я поступлю, как вы и сказали. Повар! Я передумал, лучше сделайте мне курицу. Две порции!       Алкоголь делает из любого человека любителем поболтать, это простая истина, которую знает каждый. А ещё алкоголь позволяет забыть об самом гнетущем, что есть на душе.       Ки Хун махом осушил стопку и закусил последней оставшейся на тарелке ножкой. У него оставалась ещё добрая половина бутылки соджу, а пить без закуси как-то неправильно. Вот и встаёт дилемма — заказать ещё еды или выпить так?       Хван Ин Хо же, не дожидаясь своей порции, выпил две рюмки одну за другой, совершенно не чувствуя вкуса алкоголя после двух бутылок виски. Когда перед ним поставили две пластиковые тарелки с дымящейся курицей в кисло-сладком соусе, он обратился к Ки Хуну:       — Господин, не хотите выпить со мной? — и придвинул к нему вторую тарелку.       Ки Хун посмотрел на него недоверчивым взглядом:       — Мне нечем з-заплатить вам.       — Оплатите тем, что выпьете со мной.       Ки Хун долго не думал, довольно быстро налил себе ещё одну стопку и взял кусок курицы со самого края тарелки. Мужчины синхронно осушили рюмки и брякнули их об стол, закусывая курицей.       — Вы были правы, — озвучил свои мысли Хван Ин Хо, — Курица очень даже ничего. Ки Хун ничего не ответил, смотря в одну точку перед собой. Сидя в ночной тишине, два незнакомца, которые даже не представились друг другу, пили стопку за стопкой, варясь каждый в собственных мыслях. Ни на секунду, после того, как Хван Ин Хо присел выпить в этой забегаловке, он не пожалел о том, что приехал сюда. В последние года всё реже получается по-настоящему расслабиться, отречься от собственных мыслей и пустить беды на самотёк. Очень давно он не сидел вот так, один на один с собой. В последнее время и вовсе стало казаться, что такой простой навык уже давно утрачен — что ни секунда наедине с собой, то рой тревожных мыслей.       — Скажите, — в пустоту обратился Ки Хун, — Почему вы захотели выпить со мной?       Необычно, но его речь стала более внятной, а язык перестал заплетаться, несмотря на то, что первая бутылка соджу была опустошена, на её замену пришла вторая.       — Вы видите здесь кого-то ещё?       — Господин, не поймите меня неправильно, но я ни раз не видел, чтобы угощали просто так, если это не твой друг. А ещё у вас дорогие часы. Золотые… Хван Ин Хо невольно прикоснулся к своему левому запястью. И вправду, совершенно позабыл о них.       — Вы очень наблюдательны. Ки Хун махнул рукой, мол, не стоит это восхищения.       — Но если вы заметили это, — продолжил Хван Ин Хо, — то почему ничего не попытались сделать?       — Что именно?       — Заговорить зубы, украсть, сбе…       Резко Хван Ин Хо остановился. Он перечислял возможные варианты событий, представляя себя не месте Ки Хуна. Рассуждал так, как сделал бы сам, лет тридцать назад, когда позарез нужны были деньги. Только он забыл, что перед ним сидит миллиардер, которому нет дела до денег, да и, кажется, собственной жизнь его нисколько не беспокоит.       — Мне не нужно, — просто ответил Ки Хун и осушил ещё стопку.       — Но вы же даже не можете позволить купить себе ещё одну порцию курицы!       — И это позволяет мне красть?       — Я был бы сам виноват, что не уследил.       Ки Хун впервые обернулся на своего собеседника и смерил его таким взглядом, что Хван Ин Хо захотелось отвернутся, скрыться, сбежать. Так смотрят на провинившегося ребёнка или непутёвого ученика.       — Мне не нужно, — повторил Ки Хун, но в этот раз смотрел прямо в глаза. — Я не хочу множить зло в этом мире. Спасибо большое вам за ужин, я никогда не забуду вашу доброту.       Он поклонился, встал со стула и просто ушёл. Хван Ин Хо молча в ярости сжимал и разжимал кулак. Больше всего на свете ему хотелось встать и выкрикнуть: «Так чего же ты, святой, не множишь добро?! Ты можешь позволить себе всё в этом проклятом продажном мире!»       Естественно, он ничего не сказал. Было чувство, будто душу вынули из тела, распотрошили и вставили обратно, не зашивая. Сон Ки Хун говорил простые истинны, только они никак не могут существовать в этом прогнившем мире. Он не должен так мыслить! Видевший смерти, замаравший руки в чужой крови, Ки Хун не может быть святым во плоти! Он должен был сломаться! Принять правила игры и не пытаться переосмыслить эту жизнь!       Он не должен был просто вставать и уходить, не ответив на вопросы!