Небо в груди

      Шэнь Юаню казалось, что его мир рухнул. Покачнулся, упал и разбился на тысячи кусков.       Его брату, его а-Цзю только что сказали, что он умрёт примерно через год. Сказали таким спокойным, будничным тоном, словно это что-то совершенно обычное, словно это то же самое, что банальная простуда и грипп, словно от подобной новости не становится пугающе пусто в голове и не вонзается острая игла боли куда-то в сердце.       Стоя в коридоре и слушая через тонкую стену, Шэнь Юань чувствовал, как у него стремительно темнело перед глазами. В какой-то миг он уже ничего не видел, не слышал и не воспринимал вокруг себя.       Ему хотелось кричать, но даже крик застревал в сжавшемся горле.       Брат ведь чувствовал себя не очень в последнее время. Сначала он просто пил слишком много кофе, хотя спал как обычно, даже немного больше обычного, и стал раздражительнее, чем прежде. Потом у него появились заметные тёмные круги под глазами и привычка даже в жаркую погоду носить пиджак на работе и вязаный кардиган дома, кутаться в них, как будто ему постоянно было холодно.       Шэнь Юань предлагал ему обратиться к врачу, потому что это явно было не совсем нормально, но брат каждый раз отнекивался, а в моменты особо отвратительного настроения даже посылал куда подальше. В принципе, Шэнь Юань прекрасно знал его. И себя тоже. Лечиться всегда было дорого. Они оба предпочитали обходиться собственными силами, пока не станет совсем плохо.       Всё казалось не настолько серьёзным. Не настолько, чтобы он умирал.       Дверь хлопнула. Хлопнула громко, и Шэнь Юань очнулся только после этого. Тупо, невидяще посмотрел на обитое железной рамкой тёмное дерево, на круглую ручку, на следы грязи у порога, на торчащие из мусорного ведра бахилы — голубые, слишком яркие, слишком, слишком, слишком. Напоминающие о том, что здесь только что была врач.       Напоминающие, что она ушла, оставив после себя убийственные слова.       Он вызвал Вэнь Цин, потому что её советовали вызывать к заклинателям. Потому что, когда брат потерял сознание, не только его кожа была обжигающе горячей — сама его ци казалась пламенем. Вэнь Цин — «золотые руки», мастер-целитель — как говорили, имела сертификат и право приобретать нужные препараты, но занималась частной практикой и не работала в больнице, только иногда консультировала там при сложных случаях. Сумму за свои услуги она назначала немаленькую, но, позвонив ей, можно было точно рассчитывать на помощь.       По сути, она ведь и помогла. Ввела жаропонижающее, и лихорадка начала отступать.       Она была не в силах больше ничего сделать, кроме как сказать, в чём дело, и порекомендовать какие-то препараты, так ведь? Если бы была — сделала бы, верно?       Но Шэнь Юань злился. Злился на то, с какой интонацией она произнесла свой приговор — другим словом он это назвать не мог. Злился на равнодушие, на безразличие. Ей, может быть, было всё равно. Может быть, не первый заклинатель слышал от неё известие о своей скорой смерти.       Вот только Шэнь Юаню всё равно не было.       Ноги, ватные, не слушались. Он кое-как сделал шажок в сторону и, цепляясь за косяк, заглянул в комнату. Шэнь Цзю лежал на диване, куда его положили, согнув одну ногу в колене и закинув руку за голову. Глаза его были закрыты. Шэнь Юань не знал, как к нему теперь подойти и что сказать, потому что все, абсолютно все варианты казались или глупыми, или издевательскими.       «Всё будет хорошо»? Да не будет.       «Ты не умрёшь»? Умрёт. Вэнь Цин — буквально лучший врач-заклинатель Сяньчэна с большим опытом, вряд ли она ошиблась.       «Мы что-нибудь придумаем»? А что? Как остановить проклятие, которое остановить невозможно?       — Ты чего там застыл? — окликнул его Шэнь Цзю. — Я слышу, что ты на пороге стоишь. Уже реветь по мне собрался?       Глаза он так и не открыл, хмурясь, словно свет мешал ему даже сквозь сомкнутые веки. Шэнь Юань, почти шатаясь, сам мелко дрожа, как в лихорадке, прошёл дальше в комнату. Щёлкнул выключателем, попав по нему только со второй попытки. После того, как настал полумрак, брат облегчённо выдохнул, и складки на его лбу чуть разгладились.       Лишь сейчас, глядя на него, Шэнь Юань понимал, насколько же он всё-таки плохо выглядел. Похудел, стали сильнее выступать скулы. Кожа сделалась бледной, настолько бледной, что вены на ней казались слишком яркими, а губы, не розовые, а какие-то серые, растрескались.       Как. Он. Мог. Не заметить?       — Будешь меня жалеть? — резко спросил Шэнь Цзю, по-прежнему не открывая глаз.       — А-Цзю, я… — начал Шэнь Юань, судорожно пытаясь подобрать слова.       — Принеси одеяло, — перебил Шэнь Цзю. — Я очень хочу спать.       Шэнь Юань опешил. Замер, не ощущая ни единой мысли в голове, только абсолютно чистое, пустое пространство. Белоснежное. Слишком подходящий сейчас цвет. Брат в самом деле повернулся на бок, неловко подобрав неумещающиеся ноги, перекинул одну руку через живот, кутаясь в пиджак, который так и остался неснятым, и замер в такой позе.       Понадобилось усилие над собой, чтобы снова обрести способность двигаться. Ещё одно, чтобы дойти до шкафа — целых три шага по комнате — и достать одеяло, а потом — ещё целых три обратно — вернуться к дивану. Тщательно укрыв брата, Шэнь Юань попутно проверил температуру — ладонью, очень надеясь, что дрожь в его руках не была слишком заметной. На градусник Шэнь Цзю бы сейчас не согласился.       К счастью, вроде бы, действительно довольно ощутимо спала.       Он ушёл в соседнюю комнату. Почти по стенке, не видя дороги, перед глазами уже расплывалась пелена, Шэнь Юань смаргивал часто-часто, но всё равно не мог избавиться от неё. Закрыл дверь. Осел на пол — просто резко сполз по ней, внезапно перестав чувствовать ноги. Закусил ладонь — больно, больно, больно — и завыл. Без единого звука.       Почему Шэнь Цзю вёл себя так, будто ничего не произошло?! Он должен был быть в шоке, он должен был злиться, он должен был, в конце концов, винить Шэнь Юаня в том, что не замечал и не настаивал. Почему он просто лёг спать, будто ему не сказали только что, что он умирает?!       Шэнь Юань в тот вечер плакал так долго, что наутро (вернее, уже на день) едва смог открыть опухшие, покрасневшие глаза, зудящие так, словно в них от души насыпали песка. Встать тоже получилось не сразу: очень сильно болела голова, в висках пульсировало, словно били по барабанам прямо над ушами. Брата дома уже не было. На столе стояла недопитая чашка кофе и лежал новый блистер с жаропонижающим. Одна таблетка оказалась выдавлена.       Кофе с таблетками.       Он был сумасшедшим.       Но… разве мог Шэнь Юань что-то сказать?       С того дня его жизнь стала похожа на бесконечную тягучую нить, серую, вязкую, как клей. Шэнь Цзю и дальше делал вид, будто ничего не произошло. Вёл себя абсолютно так же, как и предыдущие три месяца. Только утром, надев неизменный уже пиджак, молча завтракал, запивал очередной чашкой кофе жаропонижающие таблетки и шёл на работу.       Они не обсуждали его болезнь. Но, так как именно она занимала все мысли Шэнь Юаня, они вообще практически перестали разговаривать. Он всё не мог понять, почему брат никак не реагирует. Конечно, странно было бы ждать, что Шэнь Цзю впадёт в истерику, или ещё что в этот роде, но… разве у людей не должно хоть что-то меняться в жизни, когда им говорят, что они скоро умрут?       Шэнь Цзю как будто игнорировал застывшую у его изголовья смерть.       Конечно, Шэнь Юань хотел сказать ему хоть что-нибудь. Но не было у него слов. Он, казалось, вообще забыл, как разговаривать с братом, его хватало только на то, чтобы не расплакаться в его присутствии. Чтобы вовремя уходить. Чтобы не показывать, что его почему-то сломало намного больше.       Он с головой уходил в очередные заказы, сутками напролёт не показывался из комнаты — было легче. Совсем немного. Время тянулось бесконечно медленно и в то же время катастрофически быстро, и в конце каждого дня он с ужасом понимал, что ещё один маленький кусочек отмеренного брату года прошёл.       Что этого человека, который всегда рядом, который периодически ворчит и раздражается из-за мелочей, но которого он всё равно бесконечно любит, человека, с которым у него, духи побери, одна ДНК на двоих, не станет. Из-за какого-то идиота, решившего наложить проклятие. Идиота, имя которого Шэнь Цзю точно знал, наверняка знал, но не говорил.       Он скоро должен был просто исчезнуть.       Совсем.       Навсегда.       Так продолжалось неделю. Две. Три. Месяц. Шэнь Цзю принял у студентов зачёты, прошла защита выпускных квалификационных работ. В его отпуске им приходилось быть в одном помещении двадцать четыре на семь, постоянно контактировать. Это было тяжелее, чем раньше. Молчание давило на плечи, молчание убивало, и в груди так болело, что Шэнь Юаню периодически хотелось раскрошить рёбра и к демонам раскрыть её.       — Ты играть в мебель сколько ещё собираешься? — в какой-то день, прервав тишину, огрызнулся Шэнь Цзю. — Я долго терпел, но мне надоело. Ходишь весь в трауре, разве только белое не надеваешь и ткань на лоб не повязываешь.       Шэнь Юань вздрогнул. Опустил голову, уткнувшись в чашку с чаем, которую держал в руках, стиснул ослабевшие пальцы почти до боли, чтобы не выронить её. Глаза запекло.       Только бы не заплакать.       — Но ты же… ты умираешь, а-Цзю.       — Я умираю, а не умер. Или ты сразу похоронить меня вздумал? Может, мне уже сейчас в гробу устроиться, чтоб тебе легче стало?       — Не говори так! — выпалил Шэнь Юань. — Пожалуйста.       — Мне плевать, что сказала эта Вэнь Цин, — резко произнёс Шэнь Цзю. — Я не собираюсь лечь и притвориться трупом ещё до того, как им стал. Пока у меня есть жизнь, я буду вцепляться ей в глотку, и будь добр, не веди себя так, будто уже проводил меня на тот свет.       Шэнь Юань, сглотнув, кивнул.       Не чувствуя в себе сил делать то, о чём попросил брат.       Профессор Мэй когда-то говорил, что нужно всегда находить в себе силы. Но сейчас Шэнь Юань почти ненавидел даже профессора Мэя — просто за то, что он ушёл на пенсию, и брат встал на его место. И был втянут в это всё.       Через неделю к жаропонижающему начало добавляться обезболивающее. Хотя Шэнь Юань, кажется, никогда в жизни не узнал бы об этом, если бы в один из дней не встал пораньше, чтобы закончить писать пост для очередного клиента, и не увидел за завтраком, как брат выдавливает таблетки из двух блистеров. А потом не посмотрел вечером, пока тот был в душе, что именно это были за блистеры.       Шэнь Цзю не скрывался. Абсолютно. Шэнь Цзю просто вёл себя так, будто пить таблетки каждое утро — нормально, и он это делал всю жизнь. Единственное, что ещё изменилось: он стал спать намного больше, чем раньше. Иногда мог проспать половину дня, а потом как ни в чём ни бывало встать и начать заниматься какими-то своими делами.       Ещё через пару недель Шэнь Юань, очевидно, крайне невовремя вернулся с магазина, куда брат его практически отослал чуть ли не в приказной форме. Под предлогом того, что у них совершенно закончился чай. Чай, впрочем, действительно закончился, но настойчивость брата немного смутила Шэнь Юаня. Он давно уже предпочитал кофе. С чего бы…       По возвращении, уже открыв дверь и зайдя в коридор, Шэнь Юань услышал из ванной крик. Сдавленный, глухой, нечеловеческий крик. И следом удар, как будто кулаком обо что-то. Звенящий звук падения — наверное, каких-то пузырьков.       Шэнь Юань вылетел из квартиры обратно в подъезд, из последних сил, которые остались, чтобы сдерживаться, тихо захлопнул дверь. А потом, едва не сломав шею, сбежал по лестнице вниз. Десять пролётов как за один миг. На улицу он выскочил как пьяный, на ходу расстёгивая верхнюю пуговицу рубашки — внезапно стало душно. Сердце билось где-то в горле, в висках — где угодно, только не в груди.       Он знал, что это невозможно.       Ему было всё равно.       Трясущимися пальцами Шэнь Юань вытащил из кармана телефон, не соображая, что делает. Позвонил Вэнь Цин. Едва она взяла трубку с дежурным «Вэнь Цин слушает», он назвал своё имя — и сразу начал кричать на неё. Что она бессердечная, что не думает о людях, что не пытается помочь. Кричал не останавливаясь, срывая горло, задыхаясь, ловя на себе взгляды прохожих.       Он вёл себя как полнейшая свинья.       Но понял это только после того, как внутри него перегорел какой-то фитиль, и он замолк, тяжело дыша в трубку. Лицу было жарко. Воздуха не хватало. Шэнь Юань чувствовал себя так, словно только что пробежал сразу несколько марафонов подряд.       — Послушайте, — устало ответила Вэнь Цин, выслушав его гневную тираду от начала и до конца. — Это ведь у вашего брата проклятие всесжигающего пламени, верно? Я помню вас. Вы можете считать меня бессердечной сколько угодно, но на данном этапе действительно невозможно что-то сделать. Это не единственный случай в моей практике. Проклятия такого рода снимаются только в первые недели, а ваш брат с ним проходил четыре месяца. Сейчас у него, вероятно, быстро прогрессируют боли. Смиритесь, дальше будет хуже.       Очевидно, она ждала какой-то реакции, но Шэнь Юань молчал. У него не осталось сил даже на то, чтобы извиниться за своё идиотское поведение — у Вэнь Цин были, поистине, железные нервы, если она не послала его сразу же в пешее эротическое, а стала спокойно объяснять. Он осел на скамейку, прижав телефон к уху одной рукой и другой стискивая пакет с чаем, и чувствовал, как по щекам катятся слёзы.       Смириться?       Как Шэнь Юань мог смириться с тем, что его брат умирал? Что ему было настолько больно, что он кричал, хотя не делал этого никогда, даже в детстве, даже когда сломал руку в двух местах одновременно? Что скрывал всё от Шэнь Юаня? Что пил каждое утро таблетки, и будто бы ничего такого в них не было?       — Шэнь-сяньшэн, — вдруг произнесла Вэнь Цин. — Если вам это будет интересно, есть один специалист, которому я иногда передаю пациентов со смертельными болезнями. У него весьма… нетрадиционные методы, но порой это работает. Порой. Нельзя рассчитывать на стопроцентный результат. Я всегда предлагаю это только как крайнюю меру, потому что много что может пойти не так.       Внутри как будто взорвалось солнце. Шэнь Юань вскинул голову. Перед ним был садик, разбитый под окнами дома, деревья шелестели на ветру листвой, но он не видел, хотя смотрел прямо в их сторону. Для него не существовало ничего, кроме голоса Вэнь Цин. Всё остальное стало вакуумом. Пространством без малейших зрительных и звуковых раздражителей.       — Что за… специалист? — заполошно выдохнул Шэнь Юань, физически ощущая, как сердце толчками бьёт верхушкой в грудную клетку. Не было слов «много что может пойти не так». Были только слова «это работает».       — Его зовут Шан Цинхуа. Если я не ошибаюсь, сейчас его основная работа — преподаватель психологии в университете Сяньчэна. Можете поискать в интернете про особые практики, которыми уже много поколений занимается его семья. Их называют мастерами души. Я могу прислать вам номер телефона.       — Да. Да. Да!       Он готов был повторить это слово бесконечное количество раз. Вэнь Цин что-то ещё сказала, а потом, видимо, завершила вызов — Шэнь Юань услышал звуковой сигнал. Он медленно опустил телефон. Моргнул, наконец увидев перед собой и деревья, и площадку перед подъездом.       И засмеялся, запрокинув голову.       — Эй!       Ему понадобилось лишь чуть повернуться: брат стоял у открытого окна, скрестив руки на груди. Солнце путалось в его волосах. Шэнь Юань на мгновение похолодел — что, если окно уже было открыто, и он слышал все крики? — но потом расслабился. С тех пор, как брата стал мучать озноб, они почти никогда не открывали окна.       — Ты так сильно устал по дороге за чаем, что отдохнуть решил? — крикнул Шэнь Цзю. — Поднимайся уже.       — Иду!       Пока он поднимался в квартиру, пиликнул звук входящего сообщения. В каком-то перевозбуждённом состоянии Шэнь Юань заварил чай под пристальным, полным настороженности взглядом брата, забрался с ногами на свой стул и уткнулся в телефон. Вэнь Цин в самом деле прислала ему номер, поэтому Шэнь Юань, пока запал ещё не угас, пока он ещё недостаточно соображал, чтобы остановиться и обдумать всё как следует, сразу же написал Шан Цинхуа.       Shen Qingqiu 12:01 pm       Добрый день.       Вы Шан Цинхуа, верно? Мне дала ваш номер доктор Вэнь Цин.       Shang Qinghua 12:04 pm       Боги, нельзя так пугать.       Я сначала увидел фамилию «Шэнь», и у меня чуть искажение не случилось.       Судя по всему, ты брат моего коллеги, да? Он сам уж точно не стал бы мне писать.       Ну, день добрый. Чем могу быть полезен? Если мой номер дала Цин-цзе, скорее всего, у тебя всё плохо.       Shen Qingqiu 12:05 pm       Не у меня.       На брата наложили проклятие.       Shang Qinghua 12:05 pm       Оу.       Что за проклятие? Как давно?       Shen Qingqiu 12:08 pm       Доктор Вэнь Цин сказала, что проклятие всесжигающего пламени. Уже полгода назад.       Shang Qinghua 12:08 pm       ОГО.       Всесжигающее это сильно. Твоего брата кто-то очень сильно ненавидит, и этот кто-то очень отчаянный.       Потом он долго печатал. Очень долго. По ощущениям, несколько лет. Шэнь Юань, нервно постукивая пальцами по столу, так пристально смотрел на мигающее «собеседник набирает сообщение», что у него почти заболели глаза. Боковым зрением он видел, что брат всё ещё пристально наблюдает за ним, отпивая чай — действительно отпивая — но не поднимал головы.       Не сейчас.       Только не сейчас.       Если хоть на секунду вышло перехватить его взгляд, всё было бы безнадёжно испорчено. Шэнь Юань всегда сдавался, если брат на него смотрел.       Shang Qinghua 12:17 pm       В общем, о том, чем я занимаюсь, ты, наверное, уже знаешь.       Учитывая то, что проклятия такого рода накладываются на тело и не затрагивают душу, я могу предложить перемещение в другое тело.       Разумеется, мы не будем воровать чужое. Последние пять лет я осваиваю экспериментальную технику, которая позволяет «вырастить» тело с нуля.       Не даю стопроцентной гарантии, но можно попробовать.       Главный минус заключается в том, что такое тело придётся постоянно подпитывать ци. Причём крайне желательно — ци создателя. То есть, моей. И в принципе, чисто теоретически, на такой подпитке оно может продержаться лет десять минимум. Если на чьей-то ещё ци — вдвое меньше.       У Шэнь Юаня слишком сильно, слишком громко застучало сердце. Казалось, брат вполне мог сейчас его услышать. Конечно же, он не знал, чем занимается Шан Цинхуа: Вэнь Цин сказала поискать и почитать в интернете, но он ведь так торопился, он так хотел побыстрее написать. Слова, которые Шэнь Юань видел на экране, выглядели фантастикой. Выращивание тела. Перемещение души.       А ещё они выглядели как шанс.       Shen Qingqiu 12:18 pm       Сколько времени занимает «выращивание»?       Shang Qinghua 12:20 pm       Я пока не пробовал со взрослыми телами. Только с детьми. Полагаю, около месяца.       От твоего брата понадобится какая-нибудь вещь, которой он каждый день пользуется, и согласие на перемещение. Мне его нужно получить заранее, потому что конкретное тело создаётся под конкретную душу, и я не смогу его потом деть куда-то в другое место.       Shen Qingqiu 12:20 pm       А что насчёт… платы?       Shang Qinghua 12:21 pm       Разберёмся потом. Сначала получи разрешение.       Зная твоего брата…       Подозреваю, это будет сложно.       Шэнь Юань на мгновение поджал губы. А потом дописал ещё кое-что.       Shen Qingqiu 12:22 pm       Вы никому не должны говорить.       Shang Qinghua 12:22 pm       Хэй, я в курсе, что такое врачебная тайна. И я в курсе, что диагнозы моих клиентов раскрывать нельзя.       Разумеется.       И давай на ты, боги. Мы почти одного возраста, зачем эти официальности?       — Ты с кем там так увлечённо переписываешься, что весь сияешь? — наконец подал голос Шэнь Цзю. — За последние три месяца впервые вижу, чтоб ты чему-то так радовался. Девушку себе нашёл в кои-то веки?       Шэнь Юань наконец оторвал взгляд от экрана телефона. Внутри него всё искрилось, и он улыбнулся, широко, как дурак, с каким-то почти детским восторгом наблюдая, как хмурое, настороженное выражение на лице Шэнь Цзю сменяется изумлённым и даже немного растерянным, непонимающим. Тот даже отставил чашку.       — Нет, а-Цзю. Я нашёл способ продлить тебе жизнь.       Он готов был поклясться, что до этого момента никогда в жизни не видел, чтобы брат смотрел на него так.