студент по обмену.

      проходит год. подумать только, целый год с того момента, как Август приехал в Петербург. столько всего за это время произошло. новые знакомства, новые друзья, полученный диплом. решение остаться здесь на подольше, аргументируемое тем, что слишком уж красиво в этом городе. Хольт как будто действительно почувствовал этот город родным. второй дом, вместе с Амстердамом. удивительным было то, что даже япония не ощущалась таковой, хотя и была, по сути, местом, откуда произрастал род Хольтов.       а ещё этот город подарил ему первую любовь.       Август сидит на кухне своей квартиры и смотрит на вид из окна. вдали виднеются высотки, солнце постепенно поднимается из-за горизонта, а пролетающие мимо чайки кричат что-то на своём языке. на удивление, они даже не раздражали. была в этом городе своя романтика. романтика парадных, арочных проходов, подвальных магазинов и баров, первых этажей зданий, переделанных под кофейни. всё это очаровывало, раз за разом подкидывая Хольту что-то новое и неизведанное.       Отто спит в соседней комнате, и Август уже предвидит, как мужчина будет недоволен тем, что юный наследник корпорации не спал всю ночь. это было вредно для здоровья Хольта, это пагубно влияло на состояние его позвоночника, который, вообще-то, тоже нуждался в отдыхе, как и в принципе весь организм Августа. однако календарные дни стремились к сентябрю, невольно заставляя погружаться в воспоминания годичной давности.       Август прикрывает глаза и видит всё так, словно бы проживает свои воспоминания по новой. можно бы было назвать это дежавю, но это таковым не являлось.       вот он спускается по трапу личного джета в сопровождении, вот он идёт по аэропорту до такси бизнес-класса. вот он подъезжает к зданию общежития и заходит внутрь. его встречает Елена, которая мягко и по-матерински улыбается Августу.       «новенький, да? проходи, проходи, чего как не родной. мы тебя заждались уже.»       Август невольно тепло улыбается на это воспоминание. за прошедший год Елена Львовна действительно стала ему кем-то вроде матери. и прикроет, и поможет, и подскажет, где что находится, если Август замотается с работой и учёбой. впустит в общежитие посреди ночи, когда Хольт задержался на деловой встрече. а ещё обязательно спросит утром, как спалось, и вечером – как прошёл день. с этим было грустно расставаться.       после почти сразу вспоминается Кирилл. зелень глаз, огонь волос. постепенно появляющиеся татуировки, и в особенности та, на груди, которую он так никому и не показал, кроме Августа. а ещё вспоминается то, как сначала он показался Хольту разгильдяем, пока, движимый завистью, не взялся за ум и не вышел с награждения с красным дипломом.       вспоминались и ссоры, конечно. Август понимал, что обижаться на чужие эмоции бессмысленно, так как он сам такой же. как бы он не скрывал это, он был эмоциональным. он был холериком. в такие моменты ему помогало разве что спокойствие Отто и наставления отца, всплывавшие в памяти. и именно это помогало Августу не только никого не убить, но и не выбивать пробки, и прощать Кирилла. хотя последнее было, безусловно, самым сложным.       этот живой огонь никогда не оставлял Августа без эмоций.       вспомнились и Олег с Серёжей. то, с каким рвением Волков защищал Сергея, поражало. впрочем, это и не было удивительным. они были вместе с самого детства, с самого детдома. всегда под руку, пусть и совсем разные, они были некоторым олицетворением гармонии в отношениях. Разумовский, который неосознанно лез на рожон, и Волков, Серёжу назад оттягивающий и прикрывающий собой. готовый защищать в любую секунду.       он защищал его даже тогда, когда они играли в мафию, и Сергей по истории выпустил в своего лучшего друга пять пуль со словами «давно мечтал это сделать».       Игорь с Димой вызывали лишь саркастичную улыбку. двое человек из очевидно разных миров, которые удивительным образом сошлись. Димка тогда действительно нарисовал Августа и до сих пор продолжал просить периодически ему попозировать. у Хольта лежала целая коллекция скетчей Дубина в комоде: каждый рисунок помещен в файл и заботливо вложен в папку. и даже шутки Игоря со временем перестали восприниматься вштыки. в какие-то моменты они даже казались смешными, и на рождество Хольт даже позволил повесить на себя пару ёлочных игрушек. так, для веселья и пары фотографий, сделанных на фотоаппарат Юли.       Юля и Маша, к слову, были теми самыми, кто первые узнали про появившиеся чувства Августа к Кириллу. именно они давали совет, как лучше подступиться к этому пылающему огню, что подарить и как правильно сделать комплимент. в конце концов, они были едва ли не самыми близкими для Адоменаса подругами. знали его любимый цвет, цветы, шоколад. знали его увлечения. отчасти потому, что первая была журналисткой, а вторая метила в генералы полиции. и отчасти потому, что как минимум Юля обожала все эти тренды из тиктока для друзей и парочек, а Мария имела прекрасную память на те или иные мелочи.       вероятно, именно поэтому они и начали встречаться.       когда взгляд падает на цветы в горшке на подоконнике, то Августу сразу вспоминается Алтан и Вадим. ещё два человека, которые невольно запомнились Августу, хоть с ними он общался чуть ли не меньше всех. но, впрочем, когда твой возлюбленный знаком как минимум с половиной общежития и университета, и который тащит тебя с собой на любые посиделки, тут уже сложно не познакомиться с кем-либо ещё. и Хольту было даже немного грустно оттого, что он ничего толком не мог сказать про эту двоицу.       в общем и целом, как заметил Август, все пары в этом общежитии и университете были собраны из двух человек разных вселенных. и это было забавно. истинную гармонию по жизненным укладам образовывали, разве что, Пчелкина с Архиповой да семья Прокопенко.       даже Август с Кириллом были как будто из разных миров.       Хольт выныривает из мыслей, когда кофемашина издает тройной писк, оповещая о том, что кофе сварен. Август поднимается на ноги и берёт кружку с напитком, а после выходит на балкон. прохладный воздух освежает, заставляя табун мурашек пробежаться по коже, которая стала бледной за период нахождения в Петербурге. приоткрытое окно позволяло утреннему воздуху проникать внутрь лоджии, помогая избавиться от сонливости на пару с кофе.       Хольту было интересно, что в итоге принесёт ему сегодняшний день.       телефон издаёт системный звук уведомления. было всего несколько чатов, на которые у Августа не были отключены уведомления, и одним из таких чатов была личная переписка с Кириллом. она не была закреплена, конечно, но найти нужный диалог среди множества других было просто. индикатор уведомления из чата горел синим, а не серым, как во многих других переписках и каналах телеграма.       «че, какие планы на вечер?»       Хольт задумывается. планов, по сути, не было. да, он не мог больше оставаться в этом городе, потому что в Амстердаме у него была работа. да, ему нужно было собирать чемодан, ведь вылет на родину у него уже через несколько дней. да и договор аренды заканчивался: Август изначально заключал его всего до середины сентября с возможностью выезда раньше конца срока. однако он так привык к этому городу, к этим прогулкам с Кириллом и остальными, когда была возможность. Август даже привык к русской речи, хоть до сих пор и не слишком понимал некоторых выражений, которые считались крылатыми фразами, пословицами или поговорками.       «Никаких. Ты разве не работаешь сегодня?»       конечно же, Кирилл устроился на работу. он довольно быстро нашёл себе место, даже если это место не было связано с полученной специальностью ни коим образом. продавец в магазине, которое Адоменас сокращенно называл «кб». когда это только узналось, Хольт хмыкнул, мол, тебе там самое и место. Кир лишь пожал плечами на такое, мол, да, грешу с алкоголем, бывает. главное, что весело и коллектив хороший.       «у меня утренняя смена, так что после четырех я совершенно свободен»       Хольт задумывается вновь. ему хотелось погулять с Киром, правда хотелось, особенно если учесть, что из-за графика у них толком не было возможности увидеться. Адоменас, по большей части, работал с девяти утра до десяти вечера, уходил из дома в восемь и возвращался ближе к одиннадцати. остальное время парень либо спал, либо отдыхал за видеоиграми, чтением или тем же сном. и оживал только под вечер, пригонял к Августу на квартиру, чтобы посидеть вместе с ним с дальнейшей возможностью остаться переночевать, либо всё же шёл на прогулку.       это было приятно. приятно знать, что человек, несмотря на усталость после работы, соглашается пойти гулять с тобой на весь день, и выдаёт полную эмоциональную реакцию. смеётся, шутит и заставляет смеяться в ответ. для Августа, которому приходилось сдерживать эмоции, было приятно выпустить их.       они договариваются встретиться в шесть на набережной. Хольт сам не знает, почему выбрал именно это место, но оно казалось до ужаса романтичным. набережные Петербурга приковывали Августа своими постройками, фигурами, отлитыми из металлов, и свежестью воздуха. гулять по ним было одним удовольствием и чем-то напоминало Италию с их набережными на каждом шагу. сразу создавалось ощущение, что Август находится в Венеции, и по воде в каналах проплывают не катеры или небольшие яхты, а гондолы с влюбленными парочками.       «хорошего дня, хольтёнок»       и смайлик с отпечатком губ.       а следом – стикер со стримером, который показывает сердечко в камеру.       Хольт хмыкает, печатает ответ и откладывает телефон в сторону. ему следовало собрать чемодан, чтобы в следующие дни не переживать о сборах. конечно, когда ты летаешь на личном самолёте, нет проблем с тем, чтобы задержаться на посадку. но, увы, Август был педантом. он не любил опаздывать сам, не любил, когда кто-то опаздывал. в идеале – прийти за пятнадцать минут до встречи. максимум за десять. больше не было смысла, меньше – считалось неуважением. впрочем, как минимум в работе с итальянцами с этим приходилось мириться.       итальянцы оставались итальянцами в любой ситуации. у них даже поезда опаздывают, так что Хольт ничего не мог предъявить.       Отто просыпается ровно в семь, даже без будильника. годы работы на семью Хольтов выработали режим, из которого выйти казалось уже невозможным. Шрайбер мог лечь хоть в три часа ночи, и он бы всё равно проснулся в семь. причём обязательно по местному времени. Август не понимал, как его телохранитель так быстро перестраивается между часовыми поясами, однако факт оставался фактом. время на Отто словно бы вообще не влияло.       они спокойно и молча завтракают. Отто уходит по делам, а Август остаётся в квартире. постепенно собирает вещи в чемодан, упаковывает технику. всё складывается так, словно бы Хольт играл в видеоигру, где нужно очень ровно раскладывать продукты. он формирует их по категориям, каждой из них отводя своё место в чемодане или сумке. получается даже не так много вещей, как изначально парень предполагал. и смотреть на это является чистейшим удовольствием.       к обеду всё оказывается уже собранным. остается всего несколько вещей: предметы личной гигиены, пижама, сменное нижнее бельё и домашняя одежда, а также один образ на сегодняшнюю прогулку. наряжаться в этот раз не хотелось. хотелось надеть что-то более простое, выбрать повседневный стиль. лёгкая кофта, джинсы, пара украшений и чистые белые кроссовки. даже с укладкой Хольту не хотелось сильно возиться. он просто делает объём с помощью мусса и фена, рассматривает себя в зеркале и удовлетворенно кивает.       – are you going somewhere? – спрашивает Отто, наблюдая за сборами Августа.       – for a walk with Kirill. – Хольт кивает и переводит взгляд со своего отражения на телохранителя, который облокотился плечом о дверной косяк. – i want to go with him alone, so you can do your things in the evening.       – are you sure, sir? – Шрайбер вскидывает бровь, но после лишь кивает в ответ, когда Август отвечает, что уверен.       конечно, Хольт знал, что Отто последует за ними. он будет следить, но не будет приближаться. это была простая мера безопасности, и Август понимал, почему его телохранитель так поступает, так что не имел ничего против. главным было то, что он не будет им мешать.       «готов?»       сообщение приходит на телефон Августа неожиданно, заставляя парня с удивлением глянуть на дисплей айфона. он ожидал увидеть сообщение от Кирилла ближе к четырём, если не в четыре, но явно не сейчас. с другой стороны, кто знает, вероятно, его отпустили пораньше или выдалась свободная минута.       «Конечно. Встречаемся на набережной?»       «можешь сначала ко мне домой подъехать? мне тут просто доготовить надо»       значит, отпустили пораньше. Август хмыкает и отвечает, мол, хорошо, а после вызывает себе такси. ценник не волновал парня до сих пор, хотя было забавно наблюдать за тем, сколько людей предпочтут заказать «эконом», и поедут на тарифе «комфорт» только в случае не слишком сильной разницы в цене. Хольт всегда выбирал только тариф «бизнес», потому что привык брать от жизни всё и сейчас. есть ли смысл жить будущим, когда это будущее может оборваться в любой момент?       вот и Август считал, что смысла в этом нет.       такси приезжает за несколько минут. к этому времени Август уже стоит на улице, полностью собранный, и чувствует на себе взгляд Отто. он наблюдает, следит за тем, чтобы всё было в порядке. а ещё явно будет следить за местоположением Хольта, и будет пугать детвору на площадке у дома Кирилла. и нервировать бабушек, сидящих у подъезда. впрочем, какая разница? Шрайбер нервировал многих, и это был факт. Август мог посоветовать людям лишь привыкнуть, как это было ещё в университете.       остается только самому Хольту забыть про то, что за ним по пятам будет следовать его собственный телохранитель.       «Мне подниматься?»       «ага, сейчас открою»       этот диалог случается уже тогда, когда Хольт подъезжает к нужному дому. почти на окраине, на последней станции зелёной ветки метро, Август всё равно не чувствовал себя где-то далеко. это всё ещё был Петербург, это всё ещё была культурная столица России. это всё ещё были родные, пусть и не слишком знакомые, места и дома.       дверь открывается, и Хольт выходит из машины. сдержанно благодарит водителя, даже не провожает взглядом автомобиль и сразу направляется к девятиэтажному зданию. перед подъездом о чём-то болтают бабушки, с которыми парень учтиво здоровается, а после подходит к парадной. дверь сюда всегда была открыта, и Август к этому даже привык. он проходит внутрь, поднимается на лифте на пятый этаж, и уже отсюда чувствует запах еды. это значило, что Кирилл как раз в процессе готовки.       далее – пара шагов до нужной двери в небольшой тамбур. она открыта, и Августу остается лишь зайти в нужную квартиру. весь этот путь занимает не больше полминуты, однако почти сразу отбрасывает на год назад.       знакомый мотив песни. отдалённо знакомые слова. та же Carameldensen, только на английском.       Хольт разувается и проходит на кухню, застав Кирилла у плиты. танцующий и подпевающий словам, он был очевидно счастлив. один, в своей съёмной однушке, с несколькими татуировками, которые давно мечтал сделать. с – на удивление – любимой работой, пусть и не по профессии, и хорошим заработком. счастливый в своём одиночестве и этим же одиночеством наслаждающийся. ему не хватает только кота на подоконнике, который греется на солнце во сне.       – блять! – из мыслей Августа вырывает громкий вскрик Кирилла, который теперь держится за сердце рукой. – господи боги, Август, не подкрадывайся так! я обосраться успел!       – was..? – брови Хольта взлетают вверх в вопросе. – это что-то вроде поговорки, я правильно помню?       – крылатое выражение, да. – Адоменас шумно выдыхает, а после убавляет громкость своей Яндекс.станции. – долго ты тут стоял?       – минуты три, не больше.       Август даже жалеет, что не больше. наблюдать за Кириллом, который теперь был ещё больше свободен в поведении, было приятно. его больше не сковывали рамки учебного заведения, теперь он был просто работящим человеком, который может тратить выходные и деньги на что хочет. который может ложиться в любое время суток, петь песни в квартире и танцевать. конечно, он делал подобное и до этого, но было меньше. сейчас всё как будто возвелось во вторую или третью степень.       небольшой костёр внутри Кирилла разжёгся до высокого кострища, который, судя по рассказам Ульяны из любимой кофейни Дубина, разжигался в день празднования Ивана Купала и поднимался высоко вверх, к макушкам деревьев.       – всё как год назад, а? – Кир посмеивается, перемешивая в кастрюле тушёную капусту с мясом деревянной лопаткой. – только без алкоголя рядом со мной. и я, вроде как, одетый. удивительно, не так ли?       – и песня на английском. – Август пожимает плечами и присаживается на табуретку за столом.       вся квартира была пропитана чем-то уютным. небольшая, она чем-то напоминала пережиток прошлого. да и откуда у Кира деньги на более дорогую и новую квартиру? он снимает её в одиночестве, и платить слишком много за неё явно не может. насколько Август узнал, за аренду Адоменас отдает и без того чуть меньше половины своей зарплаты. ещё тысячи три уходят на коммунальные услуги, интернет и так далее. и его удивляло, как Кир может жить на оставшиеся тридцать тысяч.       с другой стороны, Кир ведь из региона. и он сам говорил, что для него совершенно нормально – экономить деньги и следить за своим финансовым состоянием. в какой-то степени это ввергало Августа в шок.       – как у тебя дела-то вообще, Август? – неожиданно прерывает молчание Кирилл, взглянув на друга и выключая плиту. – скоро домой поедешь?       – через три дня самолёт. – Хольт спокойно отвечает, пожав плечами. – так что пока отдыхаю и позволяю себе в последние разы насладиться городом. у вас хорошо, хоть и сильно влажно.       – в гостях хорошо, а дома всегда лучше. – Кир посмеивается и пожимает плечами, зачесав волосы назад. – хотя понимание дома для всех варьируется. вот что является домом для тебя, Август?       Хольт задумывается. а что для него было домом? точно их родовое поместье в Амстердаме. да и сам город для Августа тоже ассоциировался с домом. он всегда чувствовал привязанность именно к месту, а не к людям. люди в принципе были в его жизни больше как приходящее и уходящее, так что цепляться за них он не видел смысла. единственное, что всегда оставалось на месте – то место, где Хольт живёт. здание не умрёт, страна и город резко не исчезнут с мировых карт. они всегда будут на месте.       его дом всегда будет на месте.       – то место, где я родился и живу. – Август поводит плечами и выпрямляется, фокусируя взгляд на Кирилле. – а для тебя?       – а для меня люди. – с губ Адоменаса срывается смешок, когда он отвечает и убирает кастрюлю на холодную конфорку. – знаю, глупо это. люди ведь умирают и ссорятся, но это всегда значит, что дом можно найти в каждом человеке, не так ли?       Август задумчиво кивает. если смотреть с точки зрения Кира, искать дом в людях действительно было хорошей идеей. при потере одного дома всегда можно найти другой. если человек уезжает, то у тебя просто появляется дом в другом месте. и если смотреть с этой точки зрения, то у Августа был дом не только в Амстердаме, но ещё и в Токио.       а ещё появился дом здесь, в российском Санкт-Петербурге.       – от тебя пахнет яблоками сегодня.       эта фраза вгоняет Августа в ступор. от него пахнет яблоками... это была одна из нот его повседневного парфюма, которая для Кира почему-то всегда терялась на фоне нот лаванды и ириса. почему-то именно на цветочные ароматы Адоменас реагировал больше всего.       – знаешь, этот запах был у яблок, которые отец выращивал у себя на даче. – Кир хмыкает немного грустно, облокотившись бедрами о столешницу. – а потом яблоня заболела и погибла, у нас даже сажанцев не осталось, к сожалению. да и давно это было, я даже сорт яблок не помню. да и отец...       – ты можешь назвать его своим домом? – неожиданно даже для себя произносит Август, не сводя пытливого взгляда с Кирилла.       – а, ну... да, конечно. – ответ Кира получается немного ошарашенным и неловким. – для меня и наши ребята с общаги и универа дом, хотя многие уехали. они все – мой дом.       Август кивает и поджимает губы. на языке крутится вопрос, но Хольт не решается его задать. казалось бы, да, ему нужно ловить момент. сейчас идеальное время, чтобы признаться в своих чувствах. он может провести оставшиеся три дня в спокойствии, а не в постоянных размышлениях, может ли он поцеловать Адоменаса, когда они в очередной раз обнимаются, или это будет нарушением личных границ. он может провести эти три дня в свободном проявлении своих чувств.       с другой стороны, он уезжает через три дня, и скорее всего насовсем. Август не знает, увидит ли ещё раз Кирилла. даже если они продолжат переписываться, в один момент из-за работы и усталости общение и близость сойдёт на нет, а вместе с этим они расстанутся. а расставаться больно. так что легче будет просто сейчас подавить в себе это всё, а потом оно само забудется в вихре работы и дел. да, первое время будет сложно, но разве жизнь была простой? вовсе нет. она никогда не была простой.       – ладно, пойдем гулять. – Кир кивает, а после проворачивается на пятках. – Яндекс, выключи музыку.       после этого вся квартира погружается в тишину. Август остается сидеть на кухне в ожидании, а Кирилл уходит переодеться. он выходит через несколько минут, одетый в худи с джоггерами. Хольт не может не признать, что Адоменасу подходит такой уличный стиль. он придает этому рыжему пареньку живости, добавляет капельку бунтарства. хотя, чего греха таить, глядя на эту съёмную квартиру и на то, что в ней Кир всегда ходит в растянутой футболке и черных шароварах, это было даже странно.       странно, что такой дикий и неуемный огонь, переступая порог, тут же превращается в небольшое согревающее пламя домашнего камина.       когда они выходят на улицу, небо уже постепенно темнеет. скорые сумерки дают о себе знать прохладным ветерком. Кир и Август идут до набережной пешком, спокойно переговариваясь.       они разговаривают о том, как у кого прошёл день, обсуждают последние новости из разных сфер жизни человека. Хольт как всегда серьёзно задумывается над всем, в то время как Кир не скупится на шутки. и Хольт смеётся. не в голос, конечно, а осторожно, но сердце в груди Адоменаса невольно начинает биться быстрее каждый раз, когда он видит улыбку на лице Августа и блеск веселья в чужих глазах.       при освещении закатного солнца они выглядят шоколадными и заставляют щёки парня едва заметно краснеть.       – зайдём за кофе? – тихо предлагает Кир спустя пару часов прогулки. – а то меня уже спать тянет, на самом деле.       – может, домой тогда лучше? выспишься хоть. – Хольт наклоняет голову немного вбок, останавливаясь около стены одного из зданий, чтобы не мешать потоку людей. – ты выходной завтра?       – выходной, поэтому и предлагаю взять кофе. пойдем, я хочу с тобой ещё погулять. – Кир кивает и улыбается, хватая Хольта за локоть.       он тянет Августа к одной из своих любимых кофеен, и даже не осознаёт, что Август не сопротивляется. короткие объятия стали уже привычкой, но сейчас Хольт позволяет держать себя дольше обычного. и идёт послушно следом, хотя обычно все передвижения зависели от его решений. в конце концов, у Августа была привычка всё контролировать, а Кирилл был не против.       Адоменас всё осознаёт только тогда, когда они уже подходят к кофейне. парень краснеет, быстро отпускает чужую руку и, скомканно извинившись, сматывается в помещение кофейни. Август тихо вздыхает, а после поднимает взгляд на небо.       оно становилось совсем тёмным. время белых ночей прошло, и Хольт был безмерно этому рад. и не был рад тому, что из-за светового загрязнения он не мог увидеть звёзды. эти маленькие точки на тёмном полотне неба, которые выглядели, как небольшие дырочки в листе, через которые в их коробку под названием Земля поступал свет. а сейчас всё выглядело так, что их просто накрыли сплошным листом бумаги.       – Август, тебе какой кофе брать? – раздается голос Кира. Хольт поворачивает голову и видит друга, который высунулся из окна кофейни на втором этаже здания.       Августу не хочется кричать ответ, но он как будто против своей воли отвечает, даже не шелохнувшись.       – пряный.       Кирилл кивает и вновь пропадает в помещении. Хольт же, вздохнув, лишь садится за один из пустых столиков летней веранды в ожидании. он уже давно заметил, что в петербургских дворах-колодцах всегда было тише. и спокойней. Адоменас однажды сравнил подобные дворы с гробами, вспоминая произведение Достоевского «Преступление и наказание». рассказывал, как ходил по подобным местам с другом и устраивал фотосессии в стиле любимых книг русских авторов. возможно, даже в этом дворе они фотографировались.       Августу стало интересно найти эти фотографии.       – ваш тыквенный латте. – Кир ставит сканчик на столик рядом с Августом, самостоятельно держа в руках подобный поменьше. – и мой тройной эспрессо.       – у тебя сердце не остановится от такого количества кофеина? – Хольт хмыкает и поднимается на ноги, взяв в руки свой кофе.       – нет. пошли, я тебе одно место показать хочу.       Август следует за Кириллом без слов. парни петляют дворами, вновь разговаривая на разные темы. политические войны, планы на будущую жизнь, экономика и новинки мира кино и видеоигр. всё, что могло обсудиться, ими обсуждалось без боязни натолкнуться на осуждение. и это несмотря на то, что у Кирилла и Августа почти во всём были разные мнения.       за разговорами Хольт не замечает, как они доходят до одного из зданий и поднимаются на последний этаж. воровато оглянувшись Адоменас открывает дверь, ведущую на крышу, и кивает Августу.       – заходи.       и Август заходит. Кир заходит следом и парни вместе поднимаются по лестнице, а после забираются на саму крышу. Август выдыхает в восхищении, подходя поближе к краю и рассматривая улицы. он смотрит на проходящих внизу людей, на машины и автобусы. на вывески магазинов, на рекламные щиты. отсюда всё это казалось совсем небольшим, даже несмотря на то, что само здание не было довольно высоким.       – я всегда прихожу сюда, когда устаю. – Адоменас произносит это, подойдя к Августу и встав рядом. – одно из моих мест силы. мне вдруг захотелось поделиться им с тобой.       Хольт не знает, что ответить. он лишь кивает, а после переводит взгляд на горизонт. небо кажется немного светлее, но это лишь эффект, создаваемый огнями ночного города. и всё равно красиво.       тишина не ощущалась напряженно или неловко. она скорее ощущалась смущающе. Август чувствовал, что ему нужно что-то сделать или сказать, но не находил слов и не мог придумать, что сделать. взять Кирилла за руку? глупо. обнять? банально. поцеловать? он может получить по лицу за такое. признаться в люви? Август в этом случае сам себя ударит.       Хольт неожиданно понимает, что ему просто страшно. страшно в один момент обрести любовь и взаимность, а после потерять это из-за своего отъезда.       – ты мой дом, Август.       Хольт давится воздухом из-за этой фразы. она была неожиданной, и в такой обстановке не звучала так, как звучала бы несколько часов на квартире Адоменаса. в тех условиях она звучала бы непринужденно, просто как факт их дружбы, а сейчас... сейчас это уже сродни признанию в любви из-за некоторой романтичности и интимности ситуации.       – я ценю это. – Хольт снова говорит, не подумав. он тут же мысленно ударяет себя по лицу, но не меняется в эмоциях. на его лице всё ещё удивление и непонимание. – я тоже ценю нашу дружбу и...       – я влюблён в тебя, Август ван дер Хольт.       от этой фразы у главы крупной оружейной корпорации искрит позвоночник. несильно, даже одежда не повредилась, но слышимо для Кирилла и ощутимо для Августа. Адоменас сам признался, да ещё и назвал Хольта полным именем. это было странно, непривычно, но совершенно не пугающе, а даже в какой-то степени будоражуще.       Август ведь знал, что Кирилл влюблен в него. он понял это ещё полгода назад, когда они вместе праздновали новый год в общежитии. и Хольту стало даже немного стыдно. он игрался с Адоменасом и его чувствами и эмоциями вплоть до преддипломного периода. а потом сам неожиданно понял, что испытывает взаимные чувства к Киру, когда вышел за кружкой кофе на перерыве от написания диплома. и его всё равно сейчас ввело в ступор это признание. и это же признание заставило сердце Хольта биться чаще.       – ты ведь понимаешь, что мы не можем быть вместе? – вместо ответа о взаимности выдыхает Август. – я уезжаю через три дня и, вполне вероятно, мы больше никогда не увидимся.       – я знаю, Август. именно поэтому я и решил признаться тебе сейчас. – Кирилл шумно выдыхает, а после присаживается прямо на крышу. – хотя лучше было бы сказать это тебе в день твоего перелёта, тут ты прав. не было бы так больно.       Август молчит и слушает. а после уже в очередной раз действует, не подумав. он подходит к Киру и целует его, осторожно касаясь пальцами щеки. впрочем, он также быстро отстраняется, но не поднимается с корточек.       – я тоже люблю тебя, Кирилл Адоменас.       на следующий день перелёт домой оказывается отложен ещё на неопределенный срок. а управлять корпорацией можно и дистанционно некоторое время.