Голод

Мальбонте выглядел отвратительно. Хватило одного только мимолетного взгляда, чтобы понять — человек не прекращал баловаться запрещенными веществами. Кольнули ли Вики муки совести от этого? Считала ли она себя виноватой в том, что из-за нее парень погрузился в пучины дурмана? Нет. Если Мальбонте оказался безвольным животным, значит, сам виноват. Она к этому не причастна. Они с Люцифером курили и о чем-то разговаривали возле подъезда, пока Вики покорно — или как последний трус? — дожидалась в машине. Ее как водой холодной окатило, когда темные, как сама тьма, глаза уставились прямо на нее. Губы дрогнули в едва заметной усмешке, затем язык медленно прошелся по нижней из них, прежде чем они обхватили фильтр сигареты. Он согнул свободную руку в локте и сделал указательным и средним пальцами характерный жест, как если бы просто поманил ее к себе, но Вики отчетливо углядела в нем совершенно другой подтекст, особенно когда Мальбонте облизнул их, ухмыльнувшись. Щеки вспыхнули, и она поспешила отвернуть голову, и правильно сделала, потому что взметенная бровь Люцифера и его взгляд, направленный от кисти сокурсника к машине, окончательно бы добили. Совсем, что ли, придурок? Решил дальше издеваться? И что это он такой веселый? Если Вики не изменяла память, то парень сегодня облаял Люцифера, так почему сейчас стоит и треплется с ним, как ни в чем не бывало? А у второго гордость есть вообще? Так, стоп, хватит. Еще немного, и девушку вновь загонит. Нужно вовремя уметь остановиться. — Это точно не про меня, — обреченно прошептала, когда водительская дверь открылась, и Люцифер занял водительское место. — Совсем с ума сошла? Сама с собой уже начала разговаривать? — А ты не подслушивай. Люцифер вдохнул, задерживая дыхание и поднимая указательный палец вверх, намереваясь что-то сказать, но решил все же промолчать, закатив глаза. Он протянул ей телефон и не сдержал улыбки, когда ее лицо просияло. Ловкие пальцы уже быстро бегали по экрану, оставляя за собой следы сообщений. Пропущенных от матери, слава богу, не было. Если, конечно, этот ублюдок не решил и на нее спустить всех собак, а потом удалить вызов из журнала. Хотя… Будь так, Вики уже покоилась бы в земле. — Если ты так счастлива от своей мобилки, зачем тебе искать кайф на стороне? Теперь настала очередь Вики делать странное выражение лица, сочетающее в себе удивление и отвращение одновременно. — Дядя, вам сколько лет? Что еще за «мобилка»? И в смысле «на стороне»? И потом еще спрашиваешь, у меня ли все с головой нормально? Ты если шутить нач… Люцифер включил музыку, заглушая неконтролируемый словесный поток своей пассажирки, и нажал педаль газа. Машина тронулась, боковые панели дрожали от громкого Хэви-метала. Вики же такой расклад не устраивал. Она ткнула на сенсорный монитор и, сложив руки крест-на-крест, насупилась и откинулась на спинку сидения, не отрывая взгляд от руки, сжимающей кожаный руль. Кисти у Люцифера были красивыми: длинные пальцы, на кончиках которых — аккуратно подстриженные ногти, — гладкая кожа. — Вы с Мальбонте зарыли топор войны? — Мы, может, и не общаемся больше, как прежде, — он едва заметно улыбнулся, — но остаемся сокурсниками. Так что, хочу я того или нет, общие темы находятся всегда. Будешь кофе? — Ты просто мастер менять темы, знал? — Ну нет, так нет, — Люцифер пожал плечами, вновь добавляя громкость музыки и снова встречая сопротивление в этом. — Я не отказывалась. У тебя есть что-нибудь попсовое? — девушка открыла плейлист на мониторе, переходя из папки в папку. — Ни одной? Серьезно? А это что? — она хотела нажать на незнакомого исполнителя, именуемого как «Сын короля Ада», но Люцифер сжал тонкое запястье. — Хватит тыкать, — прошипел он и метнул сердитый взгляд, тут же пожалев: Вики — самый настоящий вредный ребенок, который не понимает слово «нет», вернее, трактует его иначе, как призыв к действию. — Прекрати! — Люцифер раз за разом возвращал монитор к «домашнему экрану», а эта бестия продолжа отчаянно лезть, намереваясь добраться до заветного артиса. — Я не могу вести машину и отбиваться от твоих натисков! — Ну так капитулируй! — Черт! Впереди идущий автомобиль резко затормозил, включив поворотник, и Люциферу пришлось схватиться за руль двумя руками, вильнуть влево и выровнять машину. Этого времени хватило, чтобы в салоне раздались громкий рев гитар, тяжелый бас и резкие удары барабанов, но все это тут же стихло — парень не собирался проигрывать войну. И пусть он не может переключить исполнителя, потому что вся папка забита его песнями, но выключить звук — вполне себе. Вот только Люцифер недооценил своего противника. Мелодия то резко врезалась в уши, то вновь смолкала, и так продолжалось весь проигрыш, как вдруг… — Да ладно? Серьезно, что ли? — низкий мужской голос философствовал о смерти. — Автотюн не пробовал добавить? Кажется, немного мажешь, — она с веселым озорством наблюдала за разгневанным лицом Люцифера, который резко свернул на обочину и затормозил. — Ты сейчас пешком пойдешь. — А псевдоним-то какой кричащий, — не унималась девушка. — А что ж не сам Владыка Ада? Или пока еще не дорос? Ты правда слушаешь свои песни? Получается, сам от себя фанатеешь? Люцифер с угрюмым молчанием слушал обрушившуюся на него тираду, в моменте понимая, что перестает разбирать слова. Проще проигнорировать, чем разжигать конфликт, который он точно не выстоит. Она кого угодно доведет. Казалось, что если отвезти девушку в лес с завязанными глазами, привязать ее по рукам и ногам к дереву, а затем в томительном ожидании спокойствия уехать домой, то по приезду, открыв входную дверь, встретишь никого иного, как Вики Уокер со сложенными на груди руками и фразой: «Я не договорила». — Давно ты занимаешься музыкой? — эти слова он отчетливо разобрал и повернул голову, внимательно вглядываясь в лицо и пытаясь уловить мотив, предугадать следующие слова. — На самом деле, очень даже неплохо, — хмыкнула и одобрительно кивнула. Как он и думал, в этом сражении ему ни за что не победить. Уже готовый открыть пассажирскую дверь и потребовать на выход, смягчился, возвращая автомобиль на дорогу. Люцифер не считал нужным отвечать на задабриваемый вопрос, да и Вики не ждала от него никакой истории. Через несколько минут машина остановилась возле небольшой кофейни, расположенной в старинном здании с высокими окнами, через которые проникали солнечные лучи, играя бликами на деревянных столиках. Внутри царил приятный полумрак, смягченный светом настольных ламп в виде тюльпана в горшке. Фисташковые стены украшали картины местных художников; в деревянных рамках в разных стилях можно было увидеть знакомые улицы и достопримечательности, и даже улыбающихся, готовых принять твой заказ бариста. — Как поживаешь, Кловер? — Люцифер улыбнулся красивой девушке в бледно-коричневом фартуке, на нагрудном кармане которого золотыми нитями было вышито название заведения. Он чуть согнулся и упер локоть в столешницу, подперев пальцами подбородок. — Отец снова запряг тебя работать? Опять где-то провинилась? — Зарабатываю себе на шубу, — несколько обиженно фыркнула, покосившись на приоткрытую дверь, ведущую в кабинет владельца кофейни. — Наотрез отказался покупать, даже на Рождество. А ты?.. — она обратилась к Вики, разглядывающей разнообразные десерты: пирожные, эклеры, чизкейки и макаруны, — на стеклянной витрине. — Вики, сокурсница Люцифера. Кловер хитро улыбнулась и намекающе посмотрела на парня, но тот мотнул головой. Он и Вики… Еще чего! Она, определенно, была симпатичной и временами приятной собеседницей — особенно когда смолкала. Тем не менее, Люцифер не видел в ней предмет своих романтических мечтаний или ту, кого возникло бы желание сжать в жарких объятиях, присущих пылким влюбленным, и пробежаться по ее лицу россыпью нежных поцелуев. Да и, как бы это грубо не звучало, она ему не ровня. Уже через полгода Люцифер займет зарезервированное для него место в Правительстве, правда, всего стажера, но по окончании учебы намеревается пойти дальше, а вскоре и обосноваться в кресле губернатора какого-нибудь Штата, подобно своему отцу, или, может, даже станет президентом. А Вики… — Ты, кстати, чем после учебы собираешься заниматься? — задал вопрос, когда они заняли свободный столик в углу кофейни. — Не думала об этом, — она пожала плечами и с нескрываемым предвкушением взяла кусочек чизкейка вилкой, по-привычке облизнув нижнюю губу — девушка всегда так делала, когда готовилась познать новый мир, где каждый вкусовой сосочек оживал, предвкушая феерию гастрономического волшебства. — Черт, как вкусно. — Это просто чизкейк, — напомнил он, когда ее лицо озарилось восторгом. — Интересно, если привести тебя в хороший ресторан и угостить блюдом от шефа, бедолагу потом обвинят в непредумышленном убийстве? — Ха-ха, — Вики закатила глаза, — очень смешно. Они сами чизкейки делают? Или заказывают? — Мне-то откуда знать? Вон там, — он указал за спину большим пальцем, — стоит сведущий в этом человек. Можешь поинтересоваться у нее. Они сидели, погруженные в молчание. Люцифер неспеша пил эспрессо, наблюдая, как Вики, время от времени и, кажется, сама того не замечая, приоткрывала рот, как если бы хотела зевнуть. Порой она зависала, воткнув зубцы вилки в десерт, и смотрела куда-то сквозь него. В эти моменты взгляд ее потухал, становился безжизненным и отстраненным от мирского бытия. — Завязывай с этой дрянью, — и поспешил добавить, когда брови собеседницы озадаченно взметнулись: — Я не про «твою прелесть». — Люцифер, у тебя действительно дерьмовый юмор, — она осуждающе покачала головой. — Избавь меня от твоих шуток и отсылок. Парень усмехнулся, расслабленно откидываясь на спинку стула и застывая в позе типичного Люцифера — скрещенные руки и ноги, склоненная набок голова и пренебрежительный взгляд. — Ты вообще о своем будущем думаешь? Собираешься работать по профессии? Просто где-то? Мне интересно, что творится в голове у таких людей. Она подняла на него глаза и полминуты смотрела на нахальную морду, мерзкую усмешку, которая, казалось, была с ним одним целым, прежде чем, наконец, вздохнула и отзеркалила положение парня. Кловер, скучающая в этот момент за стойкой, отметила про себя точное сходство, словно напротив Люцифера сидела его женская копия. Вики даже смогла повторить проникающий в самые глубины сознания взгляд. Вот только если у одного били амбиции ключом, жажда к саморазвитию поглощала с головой, которая, кстати, тоже была на месте, то вторая жила одним днем, хоть и понимала, что рано или поздно придется остепениться и взяться за ум, глубоко веря, что сумеет наверстать упущенное время. А можно ли его вообще считать таковым? Молодость и дана на то, чтобы веселиться, разве не так? Вики закусила нижнюю губу. Дино, Мими, да даже Люцифер — провались он к чертям — корпели над учебниками, строили грандиозные планы стремительного продвижения по карьерной лестнице, уже пытались в чем-то преуспеть, чтобы их заметили, выделили из серой массы, и им все мало. А что она? До сих пор не знает, чего хочет от жизни. Нет, даже не так. Раньше Вики следовала четко поставленному перед ней плану матери: отучиться, пойти работать в суд, добиться успеха, — и сейчас только поняла, что не хочет вообще ничего… Но так ведь не может быть! Однако всегда можно успешно выйти замуж. Вот только даже для этого нужно хоть что-то из себя представлять. Заметив, что девушка вновь ушла в себя и непроизвольно начала грызть ноготь на большом пальце, Люцифер с тяжелым вздохом поднялся на ноги и подошел к Кловер. Когда он решил вернуться за Вики — не уезжать же без нее —, то, развернувшись, вздрогнул: она уже стояла напротив, надевая пальто. — Моя мать минут через 30 подъедет к университету. Ты же меня подвезешь? — Ты рассчитывала как-то иначе добираться? — Поехали уже, — фыркнула и уже у двери обернулась и помахала Кловер на прощание. Улица погрузилась в мягкий сумрак. Тусклые фонари разливали теплый, желтоватый свет по асфальту, который уже успел поддаться мелким лужицам, отражающим огни и тени. Машины парковались вдоль обочин. Редкие пешеходы спешили домой, уютно завернувшись в шарф или натянув выше ворот куртки или пальто. Вики на мгновение остановилась возле седана класса «люкс» и запрокинула голову, глядя, как серая пелена облаков затягивала небо, предвещая холодные дни. — Это тебе, — когда они сели в еще не успевший прогреться салон автомобиля, Люцифер протянул небольшую картонную коробочку. — Ты загналась от расспросов про будущее, так что считай это за извинение, — не преминул пояснить, когда девушка озадаченно хлопнула ресницами. — Спасибо. Это было не свойственно для Люцифера. По крайней мере во взаимоотношениях, которые выстроились между этими двумя. Саркастические замечания, грубость, подколы — да. Приставания со вставшей поперек горло «заботой», только и выражающейся в нравоучениях и вопросах, от которых на душе становилось тошно, — не в счет. Вики смотрела на упакованный чизкейк и зачем-то искала в этом жесте скрытый подтекст. Она даже смутилась от мысли, что, возможно, нравится ему, испытав внутреннее неприятное волнение. Мышцы напряглись, и было трудно поднять голову или оторвать взгляд от этой чертовой коробки, так же, как и не признать сей факт, что ей было приятно. Вздох сорвался с приоткрытых губ. Не стоит себя накручивать и придавать значение вежливости. Хотя вежливость и Люцифер — два полюса одной планеты. Вики могла отрицать сколько угодно свои чувства, но в глубине души зародилась тусклая надежда, что между ними действительно что-то изменилось. С его стороны, конечно же. Нет, он не привлекал ее как парень, и это были эгоистичные мысли, но что плохого в том, чтобы воспользоваться человеком как таблеткой от мигрени? Это отвратительно, Вики Уокер! Но ведь она не знает истинных его намерений, не собирается давать ложную надежду, просто… дружить? Люцифер ведь, как и Мальбонте, тоже несколько… безбашенный, просто более приземленный, и он не выглядит плохим человеком. Хотя и второй когда-то казался нормальным. Пора уже сделать вывод, Вики, что ты просто не умеешь разбираться в людях, тебя магнитом притягивает к бунтарям и отморозкам. Одни только Астарот и Голод чего стоят. И ведь чувствовала себя своей среди них. Дожили! Мать еще не подъехала, когда Люцифер припарковал машину у ворот университетского городка, и они вышли на улицу. Поднялся сильный морозный ветер, погода стремительно портилась. Девушка плотнее укуталась в длинный шарф, пряча покрасневший носик, и исподлобья смотрела на курящего парня в десяти шагах от нее. Время от времени ветер менял свое направление, и под ухмылку Люцифера приходилось перемещаться, чтобы не зависнуть в облаке сигаретного дыма. Мать не поверит, что она «просто стояла рядом» — Вики проштрафилась слишком много раз. В спину ударил приближающийся свет фар, черный внедорожник остановился, мотор стих и дверь распахнулась, выпуская на улицу хрупкую, по сравнению с автомобилем, женщину. Черное длинное пальто, шпильки, широкие брюки — в стиле Ребекки. Она поправила на светлых волосах бардовый шарф и первым делом зацепила взглядом Люцифера, затем только посмотрела на дочь. И Вики готова была поклясться, что женщина хмыкнула. Парень как раз завершил процесс поглощения никотина и, выбросив окурок в урну, подошел к женщине. Он широко улыбался, она — пренебрежительно смотрела на протянутую в приветствии ладонь. Долго так. И все же сдалась — как никак сын высокопоставленного человека, еще бы Ребекка нос воротила —, с холодом пожав руку. — Как дела у твоего отца? Она что, светскую беседу решила с ним завязать?! — Обживается на новом-старом месте. — Не удивлена, что его избрали на второй срок. Больше подходящих кандидатов не было. Передай ему от меня поздравления. О да, Ребекка умела лизать чужие задницы. Но делала это только тогда, когда ей что-то нужно было. Что-то задумала? Еще и улыбнулась так… профессионально. — Привет, мама, — Вики остановилась рядом и нетерпеливо зыркнула на Люцифера, мол, вали уже отсюда. — Обязательно передам, — что за схватка обворожительных улыбок? — Я пойду, не то холодно, — Люцифер потянулся, как если бы хотел размять спину, и добавил: — До свидания, рад был встрече. Женщина коротко кивнула и, дождавшись, когда парень отойдет на приличное расстояние, наконец посвятила все внимание дочери. От ее взгляда становилось еще холоднее, и повисшее над ними напряженное молчание только усугубляло ситуацию. — Садись в машину, — и только попробуй не повиноваться такому тону. Девушка покорно исполнила приказ матери, с неким отвращением наблюдая, как она протирала ладонь влажными салфетками, морща нос. Женщина терпеть не могла запах сигарет, курящих людей, от которых тошнотворно смердело. — Вы с ним общаетесь? — наконец нарушила молчание, оборачиваясь лицом к дочери. — Амбициозный, дерзкий парень, не замешан в скандалах. Далеко пойдет, если обуздает свою вспыльчивость. — Ты мне его сейчас рекламируешь? — А почему нет? Советую обратить на него внимание. Хотя… — она поджала губы. — Что у тебя с лицом? Ты перестала следить за собой? Сначала пренебрегаешь учебой, теперь наплевательски относишься к своему внешнему виду. Что случилось? — Ничего. — Врешь, — Ребекка сжала кулаки, силясь с желанием схватить дочь за грудки и буквально вытряхнуть из нее правду, какой бы она ни была. — Знаешь, это совсем не похоже на разговор матери и дочери. Я всегда считала, что мама — это та, которая поддержит, приласкает, успокоит в трудную минуту. А ты смотришь на меня ледяным взглядом и поливаешь грязью. — Ты ошибаешься. Я забочусь о тебе, как никто другой в этом мире. — Что-то незаметно. — Вики, — она устало выдохнула. — Я понимаю, что сейчас ты мне ничего не станешь рассказывать, но я прошу тебя дать мне обещание прекратить общение с Мальбонте. — Я же тебе уже сказала, что между нами все кончено! — голос сорвался в истерику. Вики опустила голову, не желая встречаться со взглядом матери. Что за глупое поведение? Могла же спокойно согласиться с ней, а теперь возникнут ненужные вопросы, подозрения. Она была слишком занята самобичеванием и не заметила, как женская рука дернулась, намереваясь нежно провести по русым волосам, приласкать, но замерла в воздухе. — Тебе пора найти работу, — Ребекка вздохнула с легким напряжением, поворачивая ключ зажигания — машина зарычала. — Нужно уже сейчас начать получать опыт, остепениться. Я поищу для тебя хорошее место. — А как же учеба?! — вспылила девушка, резко вскидывая голову и устремляя на женщину покрасневшие глаза. — Когда я буду все успевать? Ребекка не отреагировала, будто не замечая нервозности дочери. За долгие годы они обе выучили свои роли до автоматизма, и женщина знала, что если даст слабину, Вики вцепится в нее, как в кусок мяса. С ней нельзя быть мягкой, не заслужила. Это отец разбаловал девчонку, привил ей потребительское отношение, когда все преподносят на золотом блюдечке, — бери и утыкайся мордой в подаяния, доставшиеся тебе без капли пота, тогда как другие сутками не спали, выматывали себя на работе, только бы драгоценная дочурка ни в чем не нуждалась. — Обойдемся без этого представления, я видела твой табель успеваемости. Будешь усваивать все на практике, и на этом, думаю, разговор окончен. — С ума сойти, — Вики выплюнула слова с особенной едкостью, ощущая, как все тело напряглось от нарастающего разочарования, и в груди тяжелела злость. — Вот это поддержка! Браво! — Я изначально предупреждала, к чему приведет твоя связь с этим выродком, так что будет тебе уроком. И… — она замялась, пробежавшись пальцами по рулю, — если захочешь поговорить, то я всегда готова выслушать. Не подводи мое доверие, больше не связывайся с ним. — Ты только и рада, что я страдаю, тебе плевать, что я чувствую, только было бы так, как ты того хочешь. Почему мне не досталась другая мать? Как отец вообще женился на тебе?! Вики выскочила из машины, как взметнувшийся вихрь, хлопнув дверью с таким грохотом, что казалось, будто весь мир сотрясся. Она не повернулась, не посмотрела назад, и в ее движениях было что-то дикое. Ребекка, хотя и привыкшая к этим вспышкам гнева, все равно почувствовала внутри болезненный укол. Женщина тяжело выдохнула, издав звук, больше похожий стон заблудшего, уставшего человека, чей мир рушится, и он не в силах ничего изменить. Лоб приник к холодному рулю, а губы, судорожно сжимающиеся, задрожали. Охватило странное чувство непонимания и одиночества; осознание, что, возможно, ей не удастся обуздать дочь, пугало. Чертовски не хватало рядом покойного мужа, который точно бы смог вразумить отбившееся от рук дитя. Гарольд был авторитетом для Вики, мог взять ее за руку и увести от всех этих бед, всегда знал, как надо, а Ребекка, как строгая мать, только и ловила обиженные взгляды. Перед глазами опять мелькнула фигура мужа, того, кто ушел слишком рано. Все казалось таким невыносимым без него, эти вечные столкновения с Вики, ее упрямство, сопротивление. Женщина не могла найти подхода, не могла донести нужную мысль до дочери, которая, казалось, уходит все дальше в свои темные, непонимаемые Ребеккой просторы. Завтра ей предстояла встреча с отчимом Мальбонте, единственным человеком, которого она опасалась, как огня. Суровый, жестокий, аморальный мужчина, способный добиваться всего, что он хотел, не жалея никого, ничего. Каждый шаг, каждое слово было равноценным ударом, оставляющим след на всем. Необходимо собраться с мыслями. Вики нельзя доверять. Ублюдку стоит лишь сделать слабый жест, и она, как под гипнозом, последует за ним, туда, откуда не будет возврата. «Нужно заходить с другой стороны», — повторяла Ребекка, сжимая зубы и пытаясь найти в себе силы. Разум был полон планов, расчетов, способов, которыми она могла бы защитить дочь. Но для этого ей нужно было понять, как обойти несгибаемое упрямство, найти ту ниточку, ту слабину, которую она могла бы потянуть, и, возможно, только тогда удастся вернуть все на свои места. В это время Вики стояла у входа в общежитие. Последние огни уличных фонарей тускло отражались в глазах, сердце тяжело билось, и все внутри было переполнено каким-то горьким, едва сдерживаемым сожалением. Зря она так. Не стоило кричать на мать, не стоило предаваться грубости, как это ей было свойственно в минуты, когда эмоции выходили из-под контроля. Вики чувствовала себя ураганом, который, после того, как пронесся, оставляет лишь разрушения и пустоту. В мыслях звучал тихий, почти неуловимый голос; он что-то подсказывал, но так неразборчиво… Для Ребекки Вики всегда есть, была и будет оставаться взбалмошным ребенком. Вряд ли жесткую женщину задели резкие и обидные слова. Нет, сейчас, наверное, ее куда больше разозлило то, что дочь не повинуется каждому слову. Вики глубоко вздохнула. Да, она была упрямой. Да, часто поступала неразумно. И вот теперь девушка стояла здесь, одна, на холодном пороге, под глухим небом, словно не замечая, что все, что она делает, утверждает ее место в этом мире. Место дочери, которая всегда будет в тени матери, которую эта мать будет видеть лишь как «щенка», сорвавшегося с цепи и укусившего руку, что его кормила, не знающего, как быть достойным любви и доверия своего хозяина. Первый снег пришел тихо, как пушистая вуаль, срывающаяся с небес. Он начал падать мягкими, почти невидимыми снежинками, сотканными словно из молочных облаков; они касались раскрасневшегося лица, губ, плеч. С каждым невесомым хлопком Вики чувствовала, как собственная натура становилась немного легче, как если бы снег мог забрать с собой хотя бы часть тяжести, сжимающей сердце. Она вытянула ладонь, и несколько снежинок медленно сели на руку, рассыпаясь в холодном воздухе — сама природа пыталась подарить ей успокоение. Вики запрокинула голову, чтобы лучше почувствовать этот момент — тихий и чистый. В этот миг ей казалось, что все можно забыть. Она могла бы стать другим человеком, может, даже оставить эту бурю позади, но что-то в душе оставалось таким же… склочным? Вики и не догадывалась, что мать до сих пор стояла на университетской парковке, придавленная грузом совершенных ошибок, и мысли в голове метались, как в клетке, не находя выхода. Глаза следили за падающими искрящимися снежинками, казавшимися такими безупречными, такими чистыми, как те моменты, когда все было просто, дочь была еще маленькой, и Ребекка могла держать в своей руке маленькую ладошку, направлять и защищать. Женщина всегда гордилась тем, что была непреклонной, сильной, способной брать на себя ответственность за все, что происходило в ее доме. Но что делать, если дочь, эта непокорная, упрямая девчонка, все время пыталась вырваться из рук? «Ты же мать», — твердил внутренний голос, но чувство, что эта война была уже проиграна, становилось все сильнее, как скрытое подземное течение, которое, несмотря на все усилия, в конце концов прорвется и все разрушит. Вики была таким сложным, непростым созданием. Ребекка знала, что могла бы сделать все иначе, что могла бы найти способ по-другому донести до нее правду, но как? Это было запутано, переплетено такими нитями, которые не разорвешь простым жестом. Ей стоило просто обнять Вики в тот момент, когда она сорвалась, а не пытаться поставить на место. Стоило…