Сломанные воспоминания

      Снежинки мягко оседали на мои плечи, а морозный воздух неприятно щипал щёки.       Подойдя ближе к небольшому деревянному домику, я ощутила, как от него веет уютом и теплом, я улыбнулась, предвкушая, как мои замёрзшие руки наконец смогут согреться. Каин, заметив мою мимолëтную радость, направился к двери, достал ключ и открыл её нам.       — Проходи, — мягко сказал он, придерживая дверь рукой.       Я осторожно шагнула внутрь. Дом встретил меня запахом древесины и хвои. Казалось, будто сами стены пропитаны этим ароматом. Каин аккуратно помог мне снять куртку, его руки мельком коснулись моих замёрзших пальцев. От этого короткого касания меня будто окутало лёгкое электричество. Повесив куртку на крючок, он обернулся и с лёгкой улыбкой произнёс:       — Вот мы и дома. Располагайся.       Я осмотрелась. Комната была обставлена просто, но очень уютно: мягкий ковёр у камина, массивный деревянный стол, а в углу стоял небольшой книжный шкаф с пыльными корешками книг. Камин слабо потрескивал, догорая.       Каин подошёл к очагу, поковырял раскалённые угли кочергой и добавил дров. Огонь вспыхнул, осветив стены пляшущими тенями. Он обернулся ко мне:       — Хочешь чаю? — спросил он.       — Не откажусь, — сдержанно ответила я, чувствуя, как лёгкий румянец согревает мои щёки.       Каин усадил меня в кресло у камина, а сам исчез на кухне. Я обняла себя руками, наслаждаясь приятным теплом, которое медленно вытесняло мороз из моего тела. Через минуту до меня донёсся шум воды и звон посуды...       Вернувшись, ангел подал мне большую кружку горячего чая. Пар поднимался к верху, наполняя воздух ароматом лимона и мёда.       — Держи, осторожно, горячо, — предупредил Каин.       Я благодарно приняла кружку, но пальцы, всё ещё онемевшие от холода, подвели меня. Чай выплеснулся прямо на мою руку. Жгучая боль пронзила кожу, заставляя выдохнуть сквозь зубы:       — Кхх... Больно…       Каин тут же среагировал. Схватив меня за здоровую руку, он потянул к ванной.       — Какая же ты неаккуратная, Юна… — пробормотал он, быстро включив холодную воду и подставив мою руку под струю.       Я стояла, не чувствуя холода воды, струящейся по моей обожжённой руке. Каин украдкой заметил глубокие красноватые полоски старых, почти полностью заживших шрамов на моём запястье. На мгновение его взгляд задержался на них, но он ничего насчет этого не сказал. Лишь тихо достал из шкафчика тюбик с мазью.       — Садись, сейчас намажу, — велел он, указывая на небольшой табурет.       Его пальцы осторожно и медленно втирали мазь в поврежденный участок кожи, мягко касаясь шрамов. Поглаживая, он словно изучал их, но с такой нежностью, что мне стало немного не по себе.       — Это… старые порезы? — тихо спросил он, не поднимая глаз.       Вместо ответа — резкая колющая боль в висках. В голове начали всплывали обрывки воспоминаний, словно их специально вытащили из самых тёмных уголков моего разума.       Комната, наполненная тяжёлым запахом алкоголя и табачного дыма, тусклый свет, грязные стены. Его грубые мерзкие, липкие руки, которые, казалось, впились в меня, будто когти, лишая любой возможности двигаться... и я, прижатая к полу, не в силах от страха даже закричать. Я просто замерла, ощущая, как ужас наполняет каждую клеточку моего тела.       Вспышка за вспышкой, я снова переживала это.       Я помню, как сердце колотилось в груди, как хотелось исчезнуть. Помню запах пота, резкий, отвратительный. Казалось, что он въелся в мою кожу, оставляя там что-то непреодолимо грязное.       Я зажмурила глаза, но это не помогло картинки не исчезали. Они только усиливались.       Отвращение к себе накатывало волнами. Как я могла позволить этому случиться? Почему не сопротивлялась сильнее? Почему не кричала, пока не сорвала голос? Внутри всё горело. Мне хотелось стереть себя, своё тело, свои воспоминания. Я сжимала зубы, стараясь подавить дрожь, но руки предательски тряслись. Я ощущала себя такой... ничтожной.       Эти шрамы они ведь тоже были результатом этого отвращения. Казалось, что это был единственный способ избавиться от грязи, что осталась после того дня.       Я резала себя. Резала сильно, превращая свои руки, свои ноги в ужасное кровавое месиво, пытаясь выпустить наружу всю боль, всю мерзость, что он оставил внутри. Но шрамы оставались. И с ними оставалась память.        Я смотрела на них и ненавидела себя за то, что позволила этому со мной произойти.       Я почувствовала, как вода перестала литься. Каин что-то сказал, но я не услышала. Мой взгляд был прикован к его рукам, осторожно втирающим мазь в мою повреждённую кожу. Его прикосновения были мягкими, нежными, совсем не такими, как те, которые тогда преследовали меня в кошмарах. Но это лишь напомнило, как сильно я отличалась от него. Он такой светлый. А я... испорченная, изломанная. Как он вообще может смотреть на меня?       — Какая же я жалкая... — тихо прошептала я, сама не заметив, что сказала это вслух.       Горло сжало так, будто я задыхалась. Хотелось сбежать, исчезнуть, раствориться в воздухе. Я была уверена, что Каин теперь смотрит на меня иначе. С отвращением? С жалостью? Я не знала, что хуже. Но его голос снова вернул меня в реальность.       — Не думай об этом сейчас, — сказал он, обнимая меня. Его объятия были мягкими, но надёжными, как кокон, в котором мне стало значительно спокойней. — Дай своему разуму и телу отдохнуть.       Тёплые перья его крыльев окружили меня, словно отгораживая от мира и моих собственных мыслей. Слёзы сами собой потекли по щекам, и я уткнулась в его грудь, стараясь заглушить рыдания.       — Ты не виновата, Юна, — его голос звучал так, будто он пытался пробиться через толстую стену, которую я воздвигла вокруг своего сердца. Казалось, он понял меня без лишних слов. — Никто не имеет права причинять тебе боль.       Я не могла поверить ему. Как он мог так говорить? Я сама во всём виновата. Он не знал, как это — быть настолько слабой, настолько жалкой. И всё же в его словах была какая-то странная сила, которая заставляла мою боль чуть-чуть отступать.       — Ты не обязана говорить об этом сейчас, — добавил он, чуть ослабляя объятия, чтобы заглянуть мне в глаза. — Но я буду рядом, когда ты будешь готова.       Его слова словно растворили часть моей ненависти к себе. Я знала, что это не исчезнет в один миг. Но в этот момент я поняла, что, возможно, у меня есть шанс снова почувствовать себя живой. Не только выжившей, но и действительно живой. Я глубоко вдохнула, стараясь унять дрожь.       — Спасибо, Каин, — прошептала я.       — Всегда, Юна, — тихо ответил он, продолжая держать меня в объятиях своих крыльев.       Каин мягко отпустил меня и, словно ощутив, что мне нужно отвлечься, встал и протянул руку.       — Идём, — сказал он спокойно, с мягкой улыбкой. — У меня есть идея, как поднять тебе настроение.       Я немного растерялась, но всë же не смогла отказаться. Осторожно вложив свою руку в его, я позволила ему провести меня обратно в гостиную.       Когда мы вошли, он провёл меня к углу комнаты, где стояло старое, но очень ухоженное пианино. Поверхность инструмента была уже достаточно потертой, но тем не менее отражала свет пламени камина. Клавиши, хоть и слегка пожелтевшие от времени, всё ещё выглядели в отличном состоянии. Каин усадил меня на мягкий стул рядом с инструментом, сам устроился на пианинном табурете и посмотрел на меня с лёгким озорством.       — Я сыграю что-нибудь для тебя, — предложил он, пробежав пальцами по клавишам, словно проверяя их звук. — Как насчёт чего-то спокойного?       Я кивнула, всё ещё не веря, что нахожусь здесь, всё это казалось лишь приятным сном, который в скором времени оборвётся и все исчезнет, а я снова окажусь в том месте. Язык с трудом поворачивается, чтобы назвать его домом.       Ангел прикрыл глаза и начал медленно переберать своими длинными тонкими пальцами вдоль клавиш инструмента. Первые ноты были мягкими, будто шёпот летнего ветра. Мелодия текла плавно, словно журчащий ручей, проникая прямо в сердце. Это была простая, но удивительно трогательная музыка, в которой я чувствовала всю нежность и теплоту, что он пытался передать.       Я закрыла глаза, позволяя звукам окружить меня. Казалось, что время замедлилось, и всё плохое, что терзало меня, начало не торопясь отступать. С каждой нотой тяжесть в груди становилась чуть легче.       Когда мелодия закончилась, он обернулся ко мне, ожидая моей реакции.       — Ну как? — спросил он с тёплой улыбкой. — Тебе стало чуть легче?       Я почувствовала, как уголки моих губ сами собой приподнимаются в слабой улыбке.       — Это было... прекрасно, — призналась я, чувствуя, как в душе что-то теплеет. — Спасибо тебе.       Каин лишь коротко кивнул.       — Давно ты здесь живешь? — спросила я, стараясь поддержать диалог дальше.       Каин посмотрел на меня с лёгкой задумчивостью, словно пытался решить, стоит ли рассказывать о своём прошлом. Его взгляд задержался на клавишах пианино.       — Этот дом, — начал он тихо, с ноткой грусти в голосе, — раньше, достаточно давно принадлежал одной семье. Добрые люди. Я часто к ним наведывался, когда я… потерял свою веру.       Он ненадолго замолчал, его пальцы снова коснулись клавиш, но на этот раз звуков не было — только лёгкий скрип дерева.       — Но однажды всё изменилось. Ночью я нашёл их мёртвыми. Отродья, порождения тьмы, уничтожили их, — продолжил он, его голос становился чуть резче. — Я не успел их защитить. Не успел спасти.       Ангел поднялся с табурета и прошёлся по комнате, как будто его тяготили эти воспоминания.       — После их смерти я остался здесь.       — До этого я жил в церкви. Меня туда, так сказать, временно приютил священник, когда я только оказался на Земле. После того, как я добровольно отвернулся от небес. Я обязательно расскажу подробней об этом в другой раз.       Эти слова прозвучали с тихим отчаянием, но в них чувствовалась решимость. Я внимательно слушала, не перебивая.       Каин присел обратно на табурет и положил руки на колени.       — Священник научил меня играть. Тогда это был орган, инструмент, который может наполнить целую церковь музыкой. Но потом, когда я впервые увидел пианино, всё стало проще. Его звук ближе, теплее. Оно помогает мне чувствовать… себя настоящим.       Он посмотрел на меня, его голубые глаза отражали тепло и свет камина. Я почувствовала, как его слова проникают в самое сердце. Его история была полна боли, но в ней также была надежда.       Каин отвёл взгляд, его глаза потемнели, будто он в одно мгновение перенёсся в глубину своих воспоминаний. Он слегка постучал пальцами по клавишам, но звука не последовало — только глухой, тихий стук.       — Ты знаешь, Юна, — начал он, голос стал хриплым, как будто каждая следующая фраза требовала от него усилий, — бессмертие — это не благословение. Это тяжесть, от которой невозможно избавиться.       Он опустил плечи и вздохнул, глядя на свои руки, словно пытался рассмотреть следы времени, которое он прожил.       — Сначала тебе кажется, что бесконечная жизнь — это шанс увидеть всё, узнать всё. Но потом ты начинаешь понимать, что каждое воспоминание, каждая утрата — это ещё один камень в твоей душе. И эти камни никогда не исчезают. Они только множатся.       Я молчала, боясь прервать его. Впервые он выглядел так, будто готов сорваться, будто все его внутренние раны снова кровоточили.       — Я жил веками. Сначала был на небесах, среди своих. Но когда я спустился на землю, я начал видеть людей — их боль, страх, слабость… Их стремление быть лучше, несмотря на всё.       Каин прикрыл глаза, его лицо исказилось от боли.       — Но у людей есть одна привилегия — их время ограничено. Они горят ярко, даже если всего несколько мгновений. А я… я лишь наблюдаю, как одни уходят, за ними другие, потом ещё.       Он посмотрел на меня, его взгляд стал таким глубоким, что, казалось, в нём можно утонуть.       — Семья, которую я не спас в этом доме… они не первые, кого я потерял. И не последние. Каждое новое знакомство приносит радость, но за ним всегда приходит неизбежная боль утраты. Это цикл, который не остановить.       Я почувствовала, как в горле пересохло. Его слова разрывали меня на части.       — Я думал, что привыкну, что со временем это станет проще. Но нет. Это не становится проще. Ты не можешь привыкнуть к тому, что все, кто тебе дорог, однажды покидают тебя.       Каин вновь прошёлся по комнате, словно пытался убежать от чего-то внутри себя. Его шаги были тяжёлыми, напряжёнными.       — Иногда мне кажется, что я наказан этим бессмертием. Что это кара за все ошибки, которые я совершил, за те моменты, когда я не смог помочь. Я вечный свидетель чужих жизней, чужих страданий. И ничего не могу с этим сделать.       Он замолчал, повернувшись к камину. Тени от огня плясали на его лице, будто подчёркивая каждую морщинку, каждую скрытую боль.       — Но, несмотря на это… Я продолжаю жить. Потому что даже в этом бесконечном существовании есть мгновения, ради которых стоит оставаться. Есть люди, которые нуждаются в помощи, в поддержке. Такие, как ты.       Он обернулся ко мне, его голос стал мягче, но глаза всё ещё оставались полными грусти. Его слова заставили меня замереть. Каин был не просто ангелом, отказавшимся от небес. Он был живым существом, утратившим слишком многое, но всё ещё готовым бороться ради других. Его боль была его крестом, а его сострадание — его спасением.       — Каин… — прошептала я, чувствуя, как сердце сжимается от его откровенности. — Ты ведь тоже заслуживаешь счастья.       Он посмотрел на меня с лёгкой, печальной улыбкой.       — Спасибо, что поделился этим, — прошептала я. — Я… даже не знаю, как ты можешь всё это выдерживать.       Каин лишь легко улыбнулся.       — Иногда просто нужно продолжать идти, даже когда кажется, что дороги больше нет.       Его слова оставили меня в раздумьях. Возможно, с ним рядом я тоже смогу научиться идти дальше.

***

      — Ты наверняка устала, — сказал ангел, обернувшись ко мне. Его голос звучал спокойно, — Ложись в моей комнате. Я приготовлю что-нибудь поесть.       Я не ответила, лишь кивнула. Каин мягко коснулся моей руки, помогая подняться со стула. Его прикосновение было осторожным. Мы медленно двинулись а сторону комнаты ангела.       Когда он открыл дверь в свою комнату, я невольно задержала дыхание.       Пространство погрузило меня в свой полумрак. Каин тут же зажёг несколько свечей: одну на прикроватной тумбочке, а остальные на рабочем столе. Свет от них бросал мягкие тени на стены, создавая игру света и тьмы. Комната казалась таинственным убежищем, но при этом оставалась достаточно уютной.       Напротив входа стояла кровать, покрытая тёмным бордовым покрывалом. Справа возле стены высился высокий книжный шкаф, его полки были заставлены книгами в кожаных переплётах, которые явно видели века. Их корешки покрывал тонкий слой пыли, но это придавало им своего особенного шарма. Пол был устлан коврами с незамысловатыми узорами, которые добавляли комнате тепла.       — Устраивайся, — тихо произнёс Каин, помогая мне присесть на кровать. Его голос звучал так мягко, будто он говорил заклинание, успокаивающее тревогу.       Он задержался на мгновение, взгляд его скользнул по комнате, словно он хотел убедиться, что мне здесь будет комфортно.       — Я скоро вернусь, — добавил он, прежде чем выйти.       Я осталась одна, и тишина комнаты обволокла меня, словно плед. Здесь было так спокойно, что даже напряжение, поселившееся в моём теле, начало понемногу отпускать. Я смотрела на танцующие огоньки свечей, пока не услышала тихие шаги.       Каин вернулся с большой тарелкой горячих бутербродов с курицей и сыром, и двумя кружками чая, который источал аромат ромашки и мёда. Он поставил всё на прикроватную тумбочку, с лёгкой усмешкой заметив:       — Только постарайся на этот раз ничего не разлить.       Я удивлённо посмотрела на него, а потом чуть нахмурилась.       — Это было случайно! — попыталась я оправдаться.       Он рассмеялся, его улыбка была искренней и тёплой.       — Не переживай, я всего лишь шучу.       Его смех был тихим, приятным. Я почувствовала, как на душе стало легче, будто его слова стерли часть моей боли.       Когда мы закончили ужинать, я осторожно отодвинула кружку и, немного смутившись, произнесла:       — Спасибо за еду, — мой голос звучал тихо, но искренне.       Каин улыбнулся и кивнул.       — Теперь тебе нужно отдыхать. Ложись спать.       Он собрал посуду, а затем вышел, оставив меня одну. Но, когда он вернулся, я всё ещё сидела на кровати, не в силах расслабиться.       — Каин… — тихо позвала я, чувствуя, как моё сердце начинает биться быстрее.       Он остановился, взгляд его стал вопросительным.       — Ты можешь остаться? — спросила я, еле слышно, боясь услышать отказ.       Каин замер в дверях, будто обдумывая мой вопрос. Его взгляд смягчился, но в глубине серо-голубых глаз проскользнула тень сомнения. Наконец, он тихо вздохнул и шагнул ближе ко мне.       — Если тебе так будет спокойнее, я останусь.       Он подошёл к кровати, осторожно присел на краешек, будто боялся потревожить. Я подвинулась немного, освобождая для него место.       — Спасибо… — прошептала я, чувствуя, как его присутствие словно растворяет остатки страха.       Каин кивнул, укладываясь рядом поверх одеяла. Его присутствие помогло мне сразу же расслабиться. Казалось, что его сила и спокойствие растворяли остатки тревоги, притаившейся где-то в уголках моего сознания.       Тишина накрыла нас, но она была тёплой, как мягкий плед. Я закрыла глаза, позволив его словам проникнуть в моё сердце, и впервые за долгое время почувствовала себя не одинокой.       Вскоре, под его присутствием и тихим треском дров в камине доносящимся из гостинной, я уснула...