Петра Рал, на пересдачу!

      — Петрочка, а ты, значит, из тех, кто крутит шашни с преподавателями?       Дрожь за мгновение пронеслась по телу. Меню бара посыпалось из рук официантки. В глазах потемнело, и сердце стало биться чаще. Вместо ожидаемого падения в обморок, её пригвоздило к полу. Будто любое движение станет утвердительным ответом на вопрос.       «Как? Их заметили вместе? Где и когда? Кто ещё об этом знает? Что делать? Что же теперь с ними будет?» — у неё не получалось собраться, вопрос явно застал её врасплох. И уже было ясно, что она выдаёт себя. Хотелось что-то сказать, возразить, но мозг отказывался складывать буквы в слова.

Несколькими днями ранее

      — Петрочка, а ты почему в телефоне на рабочем месте?       Девушка, облокотившись на барную стойку, действительно просматривала фотографии в своём смартфоне. Голос принадлежал шеф-повару бара, в котором она продолжала работать.       — Смена ещё не началась, — непринуждённо, с лёгкой улыбкой заметила Рал.       — Смотри, чтобы Карвен тебя не поймала — оштрафует, — предупредил Кенни.       — Хорошо, — она убрала смартфон в карман фартука, надеясь, что Кенни не заметил на фотографиях рядом с ней молодого мужчину.       «Леви и Кенни, конечно, не знакомы, но не стоит посторонним думать, что у меня есть молодой человек. Это будет вызывать лишние вопросы, ответами на которые будет моё враньё», — подумала она.       — Напомни, где учишься? — поинтересовался шеф.       — Гуманитарный университет Вилли Тайбера. Вместе с Нифой на историческом факультете.       — Значит, много знаете? Короли, даты, войны…       — Да, нужно учить.       — Для этого нужна хорошая память, — заметил мужчина.       — Верно.       — Тогда почему твоя подруга любит путать заказы?       Петра знала, что у Нифы пару раз возникали проблемы с заказами посетителей, что выводило шефа и кухню. До увольнения дело не дошло, однако сказалось, на зарплате и чаевых. Как призналась сама Нифа в разговоре с подругой, у неё всегда пробегали мурашки по спине, когда Кенни принимал у неё заказ. Нифе всегда было некомфортно в его окружении. Рал же пока не испытывала трудностей с коллегами и начальством, но и новых друзей она не завела.       Рабочая смена прошла спокойно, без скандалов со стороны посетителей (они происходили крайне редко), кухня в быстром темпе отдавала заказы в зал. Петра, довольная полученными чаевыми, переодевалась в служебном помещении, несмотря на общую усталость и поздний час. Сейчас она действительно была довольна абсолютно всем. Весенним пальто, которое после зимы не оказалось маленьким, и пуговицы застёгивались свободно, своим отражением в зеркале на шкафчике. А самое ценное, чем она была довольна — это вовсю набирающая обороты весна. Солнечный день всё увеличивался, а почти сошедший снег в этой части Марли был главным вестником потепления. На деревьях набухали почки, птицы возвращались с зимовки в Эльдии, вовсю вили свои гнёзда. Южные ветра приносили не только тепло, но и новые силы, а также надежды после долгой снежной зимы. Надежды на то, что учебный год закончится удачно. Что летняя практика пройдёт без трудностей. А самое главное, что в её отношениях с Леви Аккерманом всё будет хорошо. Оставшись довольной своим отражением и проверив, закрыла ли шкафчик, поспешила к выходу уверенной походкой.       — Петра, ты с нами или тебя заберут? — спросил мужчина лет сорока, который всегда развозил сотрудников после смены по домам.       — Меня заберут, — предупредив, она помахала рукой на прощание.       Когда её смена не совпадала с Нифой, у неё самой и Леви не было других дел, он забирал её после работы, заезжая за ней на такси или каршеринге. Поначалу Петра противилась, предлагая добираться самой, но в этом вопросе позиция Леви была непреклонна. Ему не хотелось, чтобы Петра ездила ночью, на такси одна. Добираться же до его дома на служебном авто было не лучшим решением, с точки зрения конфиденциальности их отношений. К тому же Аккерман не хотел, чтобы Петра утратила часть своего бюджета на поездки к нему. Но эту причину он предпочёл не озвучивать. Беспокоился, что она начнёт чувствовать себя обязанной в финансах.       Леви, так и не выяснил, был ли шеф-повар его Кенни? По-прежнему он не лез к девушке с расспросами. Он боялся признаться самому себе, что просто не знал, что делать, окажись он его дядей. Устроить ссору? Подраться? Или делать вид, что ничего не было и наладить отношения? Попытаться стать семьёй?       «Какое простое и сложное слово «семья», — думал он. Леви бережно хранил осколочные воспоминания о жизни с матерью.       — Спасибо, что приехал, — подойдя, девушка обняла Аккермана.       Леви припарковал автомобиль возле круглосуточной кофейни, где ждал её после первой рабочей смены.       — Как ты? — приобнимая за талию, он посмотрел ей в глаза.       — Отлично.       — Ты какая-то другая сегодня, — присматриваясь, заметил мужчина.       — Правда? В чём же?       — Не знаю, — задумался Аккерман, обдумывая слова, — глаза улыбаются, какая-то лёгкость.       — Не ты ли убеждаешь, что у меня почти всегда глаза «улыбаются»?       — Сегодня как-то особенно, искрятся изнутри.       — Может, ещё прожигают насквозь, — Петра пристально посмотрела на Леви, не отводя взгляда.       — Нет, искрятся, — настоял на своём Леви.       — Это хорошо или плохо? — уточнила влюблённая студентка.       — Очень хорошо.       — Спасибо, — Петра чмокнула Леви в щёку, пока он не успел увернуться от неё.       Изменения, происходящие в Петре, первым заметил Леви. Сама девушка их скорее чувствовала, нежели осознавала, списывая на хорошее настроение. Плавность движений, соблазнительность, сексуальность стали проявляться в её взгляде, движениях, походке, осанке. Как почка на дереве или росток в земле по весне пытается выбраться наружу, так и её женственность проявлялась всё сильнее в этих отношениях, тянулась к нему, как к источнику света.       Кенни, заведя свой автомобиль, выехал с парковки, предназначенной для сотрудников бара на заднем дворе. Сидя сегодня в салоне один без Карвен, он вывернул на другую сторону улицы и поехал по новому маршруту. Стоя на светофоре, ожидая зелёный сигнал, он смотрел по сторонам. Взгляд зацепился за официантку Петру, стоящую в объятиях.       «Так, так. С кем там встречается Петра?» — обратился сам к себе мужчина.       «Да не может быть!» — не веря своим глазам, он протёр лицо.       «Неужели Леви? Не может быть! Ха-ха, ну, точно Леви. Всё такой же малец! Совсем не вырос», — ведя внутренний диалог, он не заметил, как красный сигнал светофора замигал и сменился зелёным. Позади послышался сигнал позади стоящей машины, высказывающей своё недовольство.       — Да, еду-еду, тебя ещё не хватало тут! — Кенни посмотрел в зеркало заднего вида.       «Надо поехать за ними, посмотреть», — притормозив у обочины, он подождал, пока Леви не выехал на дорогу, а затем последовал за ними. «А район из престижных, новостройки не из дешёвых здесь. Не уж то зарабатывать стал, а, малец? Или просто сняли на сутки для перепихона? А машинка арендованная. Кушель, только глянь, у мальца твоего, кажется, всё хорошо. Сам на ноги встал. Хотя один чёрт, когда у Аккерманов нормальная семья была? Не приспособлены мы к семье. Тебе ли этого не знать, да?»— образ младшей сестры всплыл в памяти.       Постояв ещё немного в квартале своего племянника, Кенни, вместо того чтобы поехать к себе домой, выехал на шоссе и начал наматывать километры, предавшийся воспоминаниям.

***

      Кенни был старше Кушель на несколько лет, но, к его сожалению, он не смог стать для неё тем старшим братом, на которого может положиться младшая сестра в случае беды. После школы Кушель поступила в Императорский университет Нью-Либерио, выиграв стипендию, без неё бы никто не стал оплачивать её обучение. Кенни помнил, как гордился своей внучкой дедушка, изучавшей эльдийскую филологию. В кругу семьи часто переходили на эльдийский, и учёба давалась студентке легко. Казалось, Кушель ухватила удачу за хвост, но, к сожалению, упустила его.       Будучи внешне очень красивой, она привлекала внимание мужчин. Это помогло ей найти работу. Хоть она и получила стипендию на бесплатное обучение, денег на проживание в столице не хватало. Кушель устроилась танцовщицей в ночной клуб. Утром на парах переводила эльдийские тексты, а вечером танцевала в клубе. Именно там она познакомилась с отцом Леви. Он был из столичной золотой молодёжи, которая привыкла получать всё и сразу по первому требованию. Вот и её, избалованный парень захотел заполучить, устав от пафосных девушек своего окружения.       Кушель льстило его внимание, она видела, как завистливым взглядом провожали одногруппницы, когда молодой человек забирал её на своём дорогом автомобиле после пар. Поначалу всё было как в сказке, как в заезженном сериале: дорогие подарки, лучшие рестораны, букеты. Сказка закончилась ровно в тот момент, когда девушка залетела. Чувства избалованного ухажёра развеялись при виде положительного теста на беременность. Последовали многочисленные требования провести аборт, затем просьбы ничего не говорить его родителям. В конце были обвинения в измене и попытке через беременность, стать законной, молодой женой богатого сыночка.       Кушель стояла на своём, она знала, что этот ребёнок должен родиться, была уверена, что он будет особенный. Очень скоро пришлось забыть об учёбе, стипендия слетела, как и место в общежитии. Положение будущей матери на последних месяцах беременности было катастрофичным. Написать домой и признаться дедушке, что произошло? Кушель не могла так поступить, она знала, это расстроит больного дедушку, доживавшего свою жизнь. Вспомнив о старшем брате, сестра написала письмо, но тот не смог помочь, отбывая короткий срок в тюрьме. Так, она оказалась в кризисном центре для женщин, боясь, что после родов у неё заберут ребёнка органы опеки.       Взяв впервые своего малыша на руки, она не хотела его больше отпускать и кому-либо отдавать. На помощь вновь пришёл кризисный центр, оказавший поддержку в поиске квартиры и работы. Молодая мать-одиночка быстро поняла, что переводы текстов с эльдийского языка не дадут ей большого дохода. Отсутствие диплома сказывалось на нежелании брать такую переводчицу в крупные проекты. Ей в основном перепадали незначительные, а значит, дешёвые переводы. В клуб вернуться она не могла — ночная работа не подходила для кормящей матери-одиночки. Бывшая коллега по клубу (всегда при деньгах) порекомендовала ей стать вебкам моделью. Можно было работать из дома, в любое время и заработать хорошие деньги. Кушель согласилась. Очень быстро она нашла свою аудиторию, и вебкам стал основным заработком. Она могла зарабатывать ещё больше, но для этого ей нужен был партнёр для домашних видео. На это уже она пойти не могла, не могла позволить находиться посторонним мужчинам в доме, где был младенец.       Леви всегда давал ей сил, не позволял сдаваться, и пока ребёнок спал в детской коляске на кухне, она в запертой комнате продолжала выполнять запросы своих клиентов-извращенцев на камеру. Эта работа ломала психику, депрессия, диагностированная после родов, переносилась тяжелее. Для тех грязных мужчин она создала свою вторую личность — Олимпию. Для сына она старалась сохранить себя настоящую — Кушель Аккерман.       Сын был для неё светом, лучиком надежды в непроглядной тьме. Полученные деньги женщина спускала на самое необходимое и выплату кредита за квартиру. Ей удалось договориться с хозяином квартиры, которую она снимала, и выкупить её. Женщина, во чтобы то не стало, решила обеспечить себя и сына пусть и крохотной, но своей квартирой в столице.       Отец Леви вновь появился в их жизни через год после рождения сына, но своими поступками он только усугубил депрессию Кушель и вновь исчез из их жизни уже навсегда.       Кенни, поднявшись на ноги, пытался найти сестру, желая ей помочь, но опоздал. Всю оставшуюся жизнь он винил себя за это. Прежде всего из-за чувства вины он не позволил забрать Леви в детский дом и оформил на себя опеку за ребёнком. Но надо признаться, Кенни со своим тёмным прошлым и сомнительными связями и способами заработать не подходил на роль отца.       «Угрюмый, полуживой малец», — это была первая мысль Кенни, увидевшего сына сестры. Когда Леви был уже подростком, их пути разошлись. Мужчине вновь пришлось скрываться от закона, когда опасность миновала и Кенни сунулся в родную деревню, то мальца и след простыл. Дядя знал, что от матери Леви доставалась квартира в столице. Решив, что племянник подался в Нью-Либерио, он прекратил поиски, имея там несколько высокопоставленных врагов. Но всё же, как бы ни было тяжело Кенни, примерять на себя роль воспитателя, сегодня, увидев Леви возле бара, он был рад видеть его живым и крепко стоящим на своих ногах.