Путешествие домой

Лифт остановился на нужном этаже, двери открылись, и Чонгук, немного шатаясь, вышел в коридор. Тэхён пошел следом, стараясь поддерживать его, но омега с легкостью увернулся, пройдя мимо. — Что вы только что сказали? — останавливая за запястье и с тревогой заглядывая в глаза. — Мне нужно… мне нужно по воздуху подышать, — пробормотал Чонгук, чувствуя сильную тошноту. — Вы сказали, что хотите меня поцеловать. Почему? — продолжал альфа, не давая отцепить руку от своей ладони. Запах Тэхёна стал еще более заметным. Аромат его одеколона смешивался с чем-то сладким, очень знакомым, будто Чонгук сейчас пьёт кофе со своим любимым сиропом. Феромон завладевший пространством, мог бы ощущаться очень даже приятно, если бы Чонгук окончательно скинул цепи со своей омеги и дал команду «фас». Та ведь уже на готове, ждёт, но давить больше не смеет, предчувствуя, в каком настроении завтра проснется Чонгук, что не давал ей никакого шанса на удовлетворение природных желаний такое долгое время. — Ой бляяяя, — затыкая одной рукой нос, а второй ныряя к шортам, ощущая, как повлажнело сзади. — Вам плохо? — мягко спросил Тэхён, его хватка на запястье немного ослабла. Он видел, как Чонгук борется с собой, и чувствовал свою ответственность. Чонгук вздрогнул, попытался вырвать руку, но Тэхён продолжал цепко держать. — Нет, черт, мне просто… душно. Слишком много твоего… аромата, — Чонгук и не заметил, как давно уже перешел на неформальный стиль. Завтра ему будет очень стыдно. — Простите, — тихо сказал Тэхён, отступая на шаг. — Я не хотел вас… — Задушить? Да уж, тебе нужно научиться сдерживать себя, — закончил Чонгук, саркастически усмехаясь пьяным языком. Он всё ещё пытался сохранять спокойствие, но его тело уже не слушалось. Тошнота усиливалась, и он чувствовал, как дрожат ноги. Тэхён понимающе кивнул, его взгляд был полон сочувствия. Он не стал давить на Чонгука, понимая, что сейчас не время для разговоров. Все вопросы он задаст завтра утром, если, конечно, омега не наденет бронежилет из колючек. — Может, вам лучше присесть? — спросил он обеспокоено, указывая на ближайший стул. Чонгук, не отвечая, медленно опустился на сидушку, его голова упала на руки. Он тяжело дышал. Тэхён рванул в номер за водой, надеясь, что это сможет хотя бы немного облегчить страдания. Несколько минут тянулись бесконечно. Наконец, Чонгук поднял голову, его взгляд был острым, полным раздражения. — Зачем ты это делаешь? — спросил он, его голос был напряжен, слова вырывались с трудом. — Почему ты… заботишься обо мне? Тэхён сохранял спокойствие. Он знал, что Чонгук сейчас отчаянно борется со своими эмоциями, скрывая уязвимость под маской грубости. — Потому что я беспокоюсь о вас, Чонгук, — ответил он ровно. — Вы выглядите ужасно. — Да — да, это мы уже выяснили сегодня, что тебе не нравится моя мордашка, — скрестив привычным движением руки на груди, яростно зыркнул в глаза. — Чёрт, да нет же, нравится, очень даже нравится. Я о том, что вам плохо, вы много выпили, ваша сущность бушует. Я же всё чувствую… Как мне помочь вам? — Воооот не наааадо этого ля-ля тополя. Что, думаешь, раз омежка напился можно сразу лезть к нему в трусы? Нихуя, ик, нихуяяяя, такое не прокатит, — легонько начиная заваливаться на один бок. — Да нет же! Фууух, так, вставайте, нужно идти, — поднимая Чонгука на руки, направляется к апартаментам. — Я ж говорил им, что ты извращуга, а они, ик, мне не верили. Сразу в номер потащил, любитель мальчиков. Блять, ща блеванууууу, — в момент когда Тэхён торопясь открыл дверь, направляясь в ванную комнату. Но было уже поздновато, желудок таких промедлений не терпит. Команда блевать — принята. Вся рубашка альфы оказалась в недавно съеденном нисуазе, луковом супе и литрах вина. Подтёки скатывались под распахнутый воротник и бежали вниз по груди. Чонгук лишь что-то глупенько бормотал будучи уже в астрале и никак не обращал внимание на то, что был весь перепачкан блевотиной. Романтичненько. Тэхёну нужно поставить памятник. Он даже сам себе удивляется, раз такое поведение никак не влияет на его чувства к этому несному омеге. Единственное за что он себя ругает, так это за то, что там в лифте чуть не сорвался после слов «можно я вас поцелую?». Хотелось взять своё, внутри билась мысль, что возможно это его единственный шанс подарить свою ласку. Но, увидев, как резко Чонгука подкосило, всё наваждение махом сняло. Сейчас он стоит в одних брюках, не обращая внимания на подтёки рвоты по всему торсу, закидывает Чонгука в ванную прямо в одежде. Тот совсем не брыкается, хлопает глазками, улюлюкает. Видимо уже совсем в отлёте. Ким, отворачиваясь в сторону, аккуратно снимает одежду с омеги, кроме белья, стараясь не касаться никаких стратегически важных мест. Так же, не глядя, моет голову, лицо, от чего Чонгук переодически хихикает. Щекотно. Затем одевает в пижаму и несёт на руках в комнату парня, укладывая под одеяло. Понадобилось всего пару минут, чтобы Чонгук захрапел на все апартаменты. Наверное, снится что-то очень сладкое. Удостоверившись, что Чонгука больше не мутит и он спит без задних ног, он, наконец-то, сам отправляется в душ. Одежду можно выкидывать, скорее всего даже после химчистки останутся пятна. Вообще, такое спокойствие ко всей ситуации его самого немного пугает. Где этот стоп? В какой момент он сможет оставить попытки заполучить взаимность этого омеги? Так странно в своем возрасте впервые ощущать полное принятие кого-то с его тараканами. Странно испытывать восторг от того, что смог помочь, угодить. Он и в правду стал пластилином с этим мальчишкой, который крутит им, как хочет. Да, треплет нервы он знатно, но от этой строптивости огонь разгорается ещё сильнее. Стоя под горячими каплями и прокручивая в голове весь сегодняшний вечер, Тэхён опять мыслями возвращается в узкую кабинку лифта. «Можно я вас поцелую?». Вы бы видели с какими невинными глазами был задан этот вопрос. В секунду по животу прошлась горячая волна, уходящая в пах. Он правда не знает, как сумел сдержаться и не накинуться на омегу, который выглядел сегодня просто сногсшибательно. Ещё днём, когда они выходили из номера, он заметил, как тому идёт белый костюмчик с шортиками, заметил красные кружевные стринги. И сейчас складывая всё воедино рука тянется к члену. Нужно сбросить напряжение от греха подальше. Тэхён облизывает два пальца, опуская их затем на головку. Слюна чуть вязкая только создаёт приятное скольжение, которое с головки переходит на всю длину. Он не помнит, чтобы когда-то его так крыло от обычной дрочки. Раньше вообще особо таким не занимался, потому что все его желания и фантазии удовлетворяли омеги. Но ни с одним из них не было так хорошо, как сейчас при мысли о Чонгуке. Хотелось бы посмотреть на него в одном белье. Ему, наверное, ужасно идут кружева. А красный цвет, мммм… Тэхёну, как мальчишке в пубертате, хватило всего минут пять, чтобы кончить ярко, закусив губу до крови, бешено толкаясь в руку. Никогда он не был возбужден так, как сегодня. После того, как волна безумия схлынула, стало даже как-то совестно… Чонгук лежит совсем один в комнате, в плохом состоянии, а он занимается не пойми чем. Взрослый альфа… Вытираясь, он выходит из душа, хватая под руки небольшой тазик. Сегодня он просидит всю ночь у кровати омеги на тот случай, если ему станет плохо. Хочется быть рядом. Поэтому, не удивляйтесь, что первое что увидел Гук, распахнув заплывшие глаза — альфу, что свернувшись калачиком спал на полу рядом с его кроватью, зажимая в руках таз с чем-то неприятным. И что он только туда налил? Да и что он тут забыл? С этих вопросов воспоминания вспышками возвращались в больную голову Гука и больную не от того, что он много выпил (хотя это тоже), а потому что накуралесил вчера знатно. В голове звенело только слово «блять» и мгновенное желание выпилиться. Вот же стыдобища…