Осенняя депрессия

      Октябрь. Осень была в самом разгаре. Тёплые дни сменились дождями, листья окрасились в желто-красные оттенки. Кто-то заметит только лужи на асфальте и будет ворчать, что испортилась погода. Кто-то заметит новый наряд лиственных деревьев и скажет, что наступила красивая пора года. Кто-то, пребывая в своём собственном мире, будет замечать только его перемены. Плохое настроение близкого человека или, того хуже, очередное его отдаление.       Александр всё ещё изнывал от количества своих обязанностей. Да, не получил ещё новую должность. Но работал как будто сразу на двух работах. Таскал с работы стопки в сотни листов с домашними заданиями, которые студенты сдавали в первый раз, в третий, в пятый, в сотый (должники, они никогда никуда не денутся). Вёл лабораторные сразу у всех факультетов. И всё-таки ускользал на две пары к дорогому человеку.       У Ростислава каждый год было одно и то же расписание. Не занятий, это расписание никогда не повторяется с предыдущим осенним семестром. Настроение каждый октябрь начинало уползать в свой минимум. Вставать с утра уже уставшим? Знакомое ощущение. Каждый день напрягать мышцы лица и улыбаться? Тоже не новость. Ворчать на окружение? Бесценно.       — Ростик, у тебя сезонная депрессия, ты не думал сходить... — Александр, точно зная, что Ростислав снова покажет свои зубы и нахмурит брови, всё-таки попытался начать старую тему. Смотрел, даже не успев переодеться, как Ростислав возится у плиты с целью приготовить ужин. По-прежнему доцент освобождался раньше пока-ещё-ассистента и готовил ужин на двоих. И иногда Александр успевал застать сам процесс, возвращаясь немного пораньше, чем обычно.       — У меня нет депрессии, настроение у всех падает, это нормально, — выдохнув, ответил Ростислав. Поддел ножом консервную банку и выложил тушёнку на сковороду, аккуратно распределяя шипящее мясо по всей поверхности посуды.       — В прошлом году тоже просто упало настроение? В позапрошлом вместе с настроением упал и ты. Ростик, ну что такое-то? — не унимался Александр. Положил руки на плечи Ростиславу. — Тебя что-то беспокоит?       — Да, определённо, — Ростислав повернулся к Александру. — Твоё отвратительное расписание меня ужасно беспокоит.       — А в прошлом году? В позапрошлом? У меня тогда расписание было даже лучше твоего, — продолжал Александр. — А, хотя, подожди. Первый семестр твоей работы в должности доцента. Ты был поживее, чем сейчас. Значит, всё-таки из-за меня, да?       — У меня всегда осенью было плохое настроение. И это не связано с тобой. К сожалению, я не могу взять отпуск посреди семестра. Приходится с этим мириться, — спокойно продолжал Ростислав. — Инна, Ёма, кис-кис-кис, — сел на корточки, чтобы угостить подбежавших кошек небольшим количеством тушёнки.       — Значит, сезонная депрессия! — воскликнул Александр, щёлкнув пальцами. — А не моё расписание.       — Нет, именно твоё расписание. Даже приведу наглядный пример, — Ростислав взял телефон и, прищурившись, что-то набирал на экранной клавиатуре. — Кафедра электротехники, расписание преподавателей. Александр Викторович. Смотрим. Понедельник–пятница, с утра до вечера — пары, лабораторные работы и практики, — показывал Александру расписание: прямоугольники с номерами групп и аудиторий, сплошным столбцом заполнявшие дни недели. — Вот, твой почти выходной — среда. Раз в две недели. И где ты его проводишь? Правильно, на кафедре. Смотрим, что у меня. Ростислав Владимирович. Понедельник–пятница, с обеда до ночи, но не каждый день. Иногда до вечера.       — Что ты мне пытаешься доказать? — Александр приподнял свою светлую бровь.       — Что если мы будем продолжать спорить, то мы будем есть макароны по-флотски с горелой тушёнкой, — Ростислав бросил телефон на стол и повернулся обратно к плите.       — Ростик, не уходи от разговора, раз начал его, — Александр скрестил руки на груди.       — Мы проводим в два раза меньше времени вместе. При этом оба торчим на работе почти в одно и то же время. Я хочу, чтобы у нас всё же было время друг для друга, а не эти бесконечные перебирания бумажек по выходным, — вздохнул Ростислав.       — Я жил так четыре семестра, тебе было плевать, что я чувствую, потому что работа для тебя важнее. Ты живёшь так полтора месяца, и я вдруг теперь должен сменить приоритеты, — резко произнёс Александр.       Ростислав закрыл глаза, сделал глубокий вдох. Развернулся в сторону Александра и глянул ему в глаза поверх очков:       — Я сказал не это.

***

      За ужином настроение было так себе. Да и ночью спалось плохо. Снова ссора на пустом месте. Ростислав такое не любил. Всё, что плохо лежало в сознании, нужно положить как следует, а от лишнего — избавиться. Ссора была лишним грузом. Но её доцент пытался положить как следует в своём складе мыслей. Жить так, будто ничего не произошло, нельзя. Нельзя игнорировать проблему: это её не решает, а только усугубляет.       — Саш? — Ростислав повернулся к Александру. Тот спал, повернувшись к нему спиной.       — М? — отозвался Александр.       — Извини, пожалуйста. Я понимаю, как это ощущается. Ты так устаёшь на работе, приходишь домой отдыхать, а тут я со своими возмущениями. Я не должен был тебя упрекать. Извини, — произнёс Ростислав.       — Ростик, дай поспать... — сквозь сон протянул Александр. — У меня пары с восьми...       — Конечно, — улыбнулся Ростислав. Обнял Александра со спины, положил голову ему на плечо. Заметил, что дорогой человек тоже улыбнулся во сне.       А утром собираться на работу не хотелось совершенно. Александр проснулся и обнаружил себя в объятиях Ростислава. Сначала хотел возмутиться, что дорогой человек, любитель личного пространства, сам посягает на его личное пространство, когда в обратную сторону это заканчивается его возмущениями. Но не мог взять и наворчать. Ростислав не так часто улыбался, чтобы просто взять и стереть это умиротворение с его лица. Потому Александр лишь смахнул волосы со лба дорогого человека и поцеловал его. Чем заставил улыбнуться ещё больше.       — Доброе утро, — произнёс Ростислав, прищуривая свои близорукие глаза.       — Доброе утро, — улыбался Александр в ответ. Приподнял одну бровь: — Точно доброе? Пять утра всего лишь.       — Я заварю тебе кофе и пойду дальше спать. А ты дуй на кафедру, — слегка усмехнулся Ростислав.       — Как я должен объяснить твоим аспиранткам, что ты придёшь не к девяти, а к одиннадцати, а? — дёрнул бровями Александр. Ростислав нахмурился, и ассистент расхохотался, примечая, как резко может измениться настроение доцента.       — Во-первых, они не мои, я им не научный руководитель. Во-вторых, я выбираю благополучие других людей, и потому лучше ещё посплю, чем буду злой и невыспавшийся, — проворчал Ростислав. Надел очки и, резко встав с кровати, пошёл на кухню. Кошки, топая маленькими лапками и скребя когтями линолеум, побежали следом.       — Он наворчал на меня, и это было как поцелуй, — перефразировал Александр любимую песню дорогого человека. — Вот теперь это ты. Не верю, что ты можешь быть такой довольный, когда просыпаешься в пять утра.       — Это депривация сна, и я обязательно что-нибудь сделаю, чтобы сравнять счёт, — продолжал ворчать Ростислав уже с кухни. Насыпал кофе в турку, налил воду.       — Я тоже тебя люблю, — радостно ответил Александр.       У завтрака была атмосфера поприятнее, если сравнивать с ужином. Ростислав сидел, закинув ногу на ногу и размешивая несуществующий сахар в чае. Просто смотрел сквозь ресницы, как кружатся чаинки в своём маленьком водовороте. Александр уплетал за обе щеки гренки, запивая их крепким кофе, и, облизываясь, смотрел на горячий, только что снятый со сковороды омлет.       — Очень хотелось тебя позлить с утра пораньше, а то я стал забывать, как ты на меня раздражался три года назад, — довольно говорил Александр. Словно сделал что-то очень важное и ценное.       — Как видишь, я охотно на это реагирую, следовательно, у меня нет депрессии, следовательно, ты не прав... — монотонно отвечал Ростислав, зевая во всё горло, прикрывая ладонью рот.       — Я ему про реку, он мне про море, — посмеялся Александр.       Ростислав лениво усмехнулся.       — Ростик, спасибо за завтрак, но я думаю, что тебе всё же лучше пойти спать, — ассистент глянул на доцента. Перевёл взгляд на тарелку с омлетом, предвкушая вкусное продолжение завтрака. Левой рукой взял со стола вилку. Но вилки в руке не обнаружил.       — Один–один, — услышал Александр довольный бархатный голос Ростислава. Нахмурил брови.       — Да я тебя!.. — погрозил кулаком Александр.       — Попробуй, отбери, — Ростислав поднял руку над головой. Александр резко бросил свою руку вперёд, надеясь быстро перехватить запястье доцента. Но тут Ростислав встал из-за стола, вытянулся в полный рост. И несчастная вилка Александру стала казаться совсем недосягаемой.       — Диктатура жердяев! Так нечестно! — надул губы Александр. Показушно отвернулся. Ростислав же улыбался, прищуривая глаза.       — Приятного аппетита, — Ростислав положил вилку на стол. Поцеловал Александра в затылок. И вернулся в комнату, досыпать свою норму в девять часов.

***

      — Я ошибался насчёт депрессии, это правда. Но настроение у тебя ни к черту. Аспирантки жаловались, что ты ворчишь и не поддерживаешь диалог, — щебетал Александр где-то под боком. С Ростиславом они возвращались домой на метро, и теперь шли по шумным улицам от станции в сторону дома.       — Всегда таким был, ничего не поменялось, — закатил глаза Ростислав. — Ты мне лучше расскажи, кто этот молодой человек, с которым я тебя сегодня видел?       — Ассистент кафедры радиотехники. Мы вместе ходим на курсы повышения квалификации, — ответил Александр. — И пить кофе в обед.       — Вот, как, — хмыкнул Ростислав.       — Ревнуешь? — Александр повернулся к Ростиславу.       — Нет, — помотал головой Ростислав. Но нахмурился и убрал руки в карманы. Сжал их в кулаках, чувствуя напряжение в суставах.       — Ростик, оставь его в живых, пожалуйста. У него жена и дети, и он на двести процентов гетеро, — шутя, умолял Александр. — Ну, я когда в тебя встрескался, я тоже думал, что ты натурал... Но что-то в тебе такое было, что не позволило мне просто от тебя отстать.       — То есть, если в нем тоже есть "что-то такое", ты тоже к нему привяжешься? — уточнил Ростислав. Пнул подвернувшийся под ногу камешек, что тот укатился куда-то далеко и пропал из виду.       Александр молчал. Вот, оказывается, как горчит на вкус ревность. Как передержанный на огне кофе. Как тёмный шоколад после кучи съеденных карамелек. Ассистент впервые услышал что-то, похожее на ревность, от доцента. И был смущён фактом, что дорогой человек тоже может испытывать это чувство.       — Ростик, это... Это не больше дружеского разговора, честно. Да, я иногда засматриваюсь на других. Чтобы просто осознать, какой ты классный у меня есть. Ты прав, мы так мало времени проводим вместе. И постоянно ругаемся из-за мелочей, — вздохнув, произнёс Александр. Смотрел под ноги, на отражающиеся в лужах фонари. Не мог поднять взгляд на дорогого человека. Его напряжение чувствовалось так сильно, что начинало трясти от любой попытки приблизиться хоть на сантиметр.       И тут же током дёрнуло прикосновение. Неожиданное. Но такое нужное. Александр оступился и шагнул в лужу. Зажмурился, слыша плеск воды.       — Ещё наори на меня, что я тебе брюки испортил, и день будет просто бомба, — устало протянул Александр. В прошлом году было именно так. Что могло измениться за год? Тот же Ростислав, только лужа другая. И брюки теперь дорогой человек носит светлые, в такую-то мерзкую погоду!       Ростислав молчал. Держал Александра за плечо и не говорил ни слова. Как будто даже сильнее надавил своими пальцами, что плечо Александру отозвалось лёгкой болью.       — Ростик, мне вообще-то больно! — возмутился Александр, всё-таки повернувшись к Ростиславу.       — Извини... — Ростислав опустил руку. Смотрел куда-то под ноги. — Извини, Саш... Просто я подумал, что обычно тебе не хватает тактильности от меня. И как будто бы хотел напомнить, что я здесь, прямо вот здесь. И что вот сейчас мы вместе. И снова тратим это мгновение на выяснение отношений...       Александр приподнял брови. Смотрел на Ростислава удивлёнными глазами.       — Да, Ростик. Это было очень... правильно, — помолчав, произнёс он. Тоже опустил взгляд, смотрел под ноги. На свои забрызганные грязью тёмно-синие кроссовки. На чёрные ботинки доцента, блестевшие не только от крема, но и от крупиц грязи тоже.       — И я не ревную... Наверное... — протянул Ростислав.       — Если есть сомнения, значит, ревнуешь. Ростик, любые твои чувства нормальны. Ты всем так говоришь. И я тебе это говорю, потому что ты сам себе этого не говоришь. Давай обсудим это, если ты хочешь. Я бы хотел это обсудить. Не хочу, чтобы ты какие-то чувства держал в себе потому, что считаешь их неправильными, — ответил Александр. Взял Ростислава за руку.       — Давай сначала дойдём до дома, там и поговорим, — Ростислав переплетал свои пальцы с пальцами Александра, чувствуя тепло его ладони.

***

      Не поговорили. Александр улегся спать, наповал сражённый усталостью. Ростислав пил чай на кухне, гипнотизируя пакетик в чашке. Оправдались самые худшие ожидания ассистента. Доцент снова пытался закопать чувства в себе. Ревность он считал чем-то неправильным. И потому пытался найти причины, почему он не должен её испытывать. Чтобы убедить себя в том, что он ошибается. Что он не имеет права на это чувство.       "Саша занят работой, а в свободное время, когда хочет поговорить со мной, занят уже я. Конечно ему нужно восполнить эту нехватку общения. И он находит это общение у других людей. Потому что я сам его вынуждаю это делать. Поэтому я виноват в своей ревности. Я сам создаю повод и пытаюсь в нем обвинить Сашу, а он в этом вообще не виноват", — рассуждал Ростислав. Снова топил пакетик чая в окрасившейся остывшей воде, снова вытаскивал его за ниточку из кружки. Ярлычок уже оторвался, лежал рядом. И часы щелчок за щелчком передвинули свои стрелки на двенадцать часов. Пить чай, вернее, заваривать его уже целый час — сумасшествие.       Ростислав так и оставил кружку с нетронутым чаем на столе. Выбросил мусор со стола и, щёлкнув выключателем, пошёл в комнату. Бросил очки на прикроватную тумбочку и улёгся в кровать. Надеясь уснуть как-нибудь.       Александр резко дёрнулся во сне. Махнул кулаками и окончательно проснулся. Быстро моргал глазами, отрывисто дышал.       — Саш, всё хорошо? — Ростислав повернулся к нему. Обхватил его плечо своими холодными руками, чувствуя обжигающее тепло.       — Я тебя ударил, — быстро произнёс Александр.       — Саша, это всего лишь сон. Если кто-то из нас и драчливый, то это, наверное, я, потому что прикосновения не любил и тебя отталкивал постоянно в начале нашего пути, — спокойно продолжал Ростислав, растягивая слова. Однако что-то саднило в виске. Но об этом доцент решил умолчать.       — Я тебя ударил, — ещё раз произнёс Александр. Медленнее. Будто пробовал на вкус каждое слово. Осознавал каждую букву. Холодное прикосновение Ростислава давало ощущение реальности. То, что привиделось, было всего лишь сном, правду он говорит. Только костяшки пальцев слегка гудели, помня резкое столкновение с каким-то препятствием. Александр вдохнул воздух ртом. Зажмурил глаза, стиснул зубы. По щекам одна за другой катились горячие слёзы.       — Ну-ну, брось. Приснился кошмар, ты испугался. Ну, задел случайно. Это не вписывается в категорию "ударил". Всё в порядке, Саш. Не расстраивайся ты так, — продолжал Ростислав. Ближе подвинулся к Александру, обнял его, лёжа на боку. Александр же, лёжа на спине, чувствовал, как к вспотевшей коже пристаёт майка. Всё ещё сжимал челюсти, надеясь перетерпеть свою минутную слабость.       — Ростик, прости... — проныл Александр. Вцепился руками в футболку Ростиславу. Будто опасаясь, что дорогой человек может убежать, не приняв извинений.       — Всё в порядке, Саша. Всё хорошо, — шёпотом говорил Ростислав, целуя Александра в лоб.

***

      Беспокойная ночь одарила обоих головной болью. Утром снова наворчали друг на друга. Из-за посуды, из-за завтрака или из-за самого факта существования времени суток под названием "утро" — уже не имело значения. Настроение было испорчено.       — Вари себе кофе сам, меня уже от него тошнит!       — Подавись своим пуэром, хуже чая не придумаешь!       И в таком настроении ушли на занятия. Вернее, Александр ушёл на занятия, выгладив себе рубашку, прихватив зонт, не надеясь встретить Ростислава до ужина. Ростислав же, выгладив себе рубашку и брюки, отправился сперва в лабораторию, ужасать аспирантов и впечатлять профессоров.       До обеда не разговаривали. Александр даже думал, что будет лучше пойти пить кофе, чем пойти на лекцию. Ростислав ничего нового всё равно не расскажет, это ТОЭ изучено уже вдоль и поперёк за десять с лишним лет работы. Только ноги сами собой тащили в преподавательскую за курткой и зонтом. Пару переставили в другой корпус, в который надо было идти через внутренний двор университета. А погода обещала испортиться с минуты на минуту.       Ростислав же шёл в гордом одиночестве. Нахмурился, видя тёмно-серые тучи. Но продолжал идти. Пару в знакомый до боли корпус обратно всё равно не переставят, нет свободных аудиторий, всё заняли коллеги поважнее и постарше. Придётся вспоминать своё студенчество и искать аудиторию в корпусе с самыми страшными кафедрами: физики, математики и иностранного языка.       Александр на лекцию опоздал. Но занял место за последней партой, благо, к выходу она была ближе всего и не надо было идти через всю аудиторию, шурша курткой, отвлекая студентов. Ассистент изучал взглядом окружающую обстановку. Аудитория казалась меньше, все студенты были как на ладони, так как парты стояли не лесенкой, а просто друг за другом на небольшом подъёме. Доцент метался как птица в клетке, пытаясь уместить на доске чуть поменьше привычной свои записи крупным почерком.       Не считая внезапной смены аудитории в расписании нечетной недели, лекция прошла вполне обычно. Студенты, как полагается, задавали свои вопросы, внимательно выслушивая ответы. Александр всё ещё напоминал им про олимпиады, когда они проходили мимо него.       И наконец ушёл последний студент. Ростислав накинул на плечо длинную лямку своего портфеля и направился к выходу из аудитории. Александр уже ждал его в коридоре. В одной руке держал портфель, в другой — зонт. Тучи на небе стали ещё темнее, и это было хорошо видно из окна.       — Ростик, на улице едва-едва пять градусов. И ты пошёл в пиджаке. Прекрасно зная, что тебе нужно идти в этот корпус через улицу, — ворчал Александр, идя рядом с Ростиславом. Тот шёл маленькими шагами, не огромными, как обычно это бывало.       — Не километр же идти, метров триста. Не велика трагедия. Я не замёрзну, — отмахивался Ростислав.       — Да? А что ты скажешь про погоду? Ливень обещали! Я знаю, что ты обожаешь ходить под дождём, но в такой холод это — самоубийство! Пневмония на раз-два! — продолжал Александр, размахивая рукой с зонтом.       — Не растаю, не сахарный, — хмыкнул Ростислав. — Да и бегать я ещё не разучился.       — Ты со мной из принципа препираешься или всерьёз пытаешься отвергнуть мои доводы? — поинтересовался ассистент.       — Всерьёз из принципа, — ответил доцент.       — Как ты меня бесишь в такие моменты, Ростик, честное слово, — закатил глаза Александр. — Ещё специально медленно идёшь, чтобы ещё больше меня выбесить. Вот простынешь, пеняй на себя. Я тебя предупреждал.       — Мам, перестань, мне тридцать два года, — нахмурился Ростислав. И таким же нахмуренным взглядом уставился на небо. Очки тут же покрылись разводами, холодный дождь бил по лицу, по плечам, оставляя чёрные пятна разводов на тёмно-серой ткани пиджака. Хорошо, что сегодня занятий больше нет. В таком неопрятном виде лучше нигде, кроме дома, не появляться.       Александр тяжело вздохнул. Раскрыл зонт и, вытянув руку настолько, насколько мог, до потягивающей боли в мышцах, попытался укрыть Ростислава от дождя.       — Пока спорим, могли уже десять раз дойти, — проворчал Александр.       И тут же широкими глазами уставился куда-то в сторону. Ростислав положил свою руку поверх его озябших пальцев. И сам взял рукоятку зонта.       — Спасибо, Саша.       — П-пожалуйста... — заикаясь, произнёс Александр. Убрал дрожащие от холода руки в рукава, однако не побежал в корпус вперёд Ростислава. Шёл с ним рядом под зонтом, ловил неосторожно выставившимся из-под укрытия плечом тяжёлые капли ливня.       — Что тебе приснилось ночью, что ты такой ворчливый сегодня? — поинтересовался Ростислав. Обычно на личные темы на работе старался не разговаривать, но решил воспользоваться драгоценными минутами наедине с дорогим человеком.       — Не помню. Но я тебя ударил. Даже почувствовал. И мне горько от этого, — ответил Александр. Цеплялся взглядом за все царапины на выкрашенных стенах пустого коридора кафедры. Чуть поморщился от холодных капель, задев мокрый зонт, который доцент нёс в сложенном виде в руке.       — Значит, было, за что, — заключил Ростислав, звеня ключами и открывая дверь в преподавательскую. Чуть усмехнулся, глянув на изумленное лицо Александра, прищурив глаза.       Ассистент стоял, широко раскрыв глаза и приподняв брови. Перебирал пальцы, но, услышав фразу доцента, замер в недоумении. И резко поднял голову, нахмурив брови:       — Ещё одна фраза в таком роде — и я тебя реально стукну! — возмутился Александр. Погрозил кулаком.

***

      — Столкнулся с твоим коллегой и его другом-коллегой в столовой. И вот этот вот друг-коллега-ассистент меня про Катерину спрашивал, решил проявить свою к ней симпатию. Я вспомнил, что с ней пережил, и мне стало противно, — поделился Ростислав. Снова оставил научные дела на другой день. Решил пойти домой вместе с Александром. И его зонтом, конечно.       — Откуда он знает, что за отношения у вас были? — удивлялся Александр.       — О том, с кем встречается Катя, должна была знать вся кафедра, — смущённо улыбнулся Ростислав. — Она ревновала меня ко всем, кто со мной работал. А как думаешь, откуда она знала, кто со мной работал?       — Постоянно ошивалась рядом с тобой и занимала всё твоё свободное время своим присутствием. Я помню тот семестр. Тебе — слово, ты в ответ — Катя, Катя, Катя, Катя, — чуть подумав, ответил Александр. — И я не знал, ты про нашу коллегу, или про кого-то ещё. Но потом вас вместе увидел. И понял, что, возможно, вот она.       — А ещё лезла в мою электронную почту и фильтровала входящие письма своими ручками. Коллеги женского пола — на выход. Мужского — тоже, но исключений больше. Небинарных вычислить сложно, но у меня такой контакт только один, и он не на электронке, — чуть смеясь в истерике, рассказывал Ростислав. — Я и так посвящал почти каждую минуту своей жизни ей. Как выяснилось на примере большинства моих отношений — это плохо. И, судя по всему, я стал слишком холодным. Сам отдаляюсь от тебя, а потом сам же создаю себе и тебе ревность на пустом месте, хотя прекрасно тебя понимаю, правда. Саша, извини, пожалуйста, — доцент повернулся к ассистенту, остановился.       — У тебя из холодного — только руки. И твои бывшие. Но да, мне не хватает времени с тобой. Но зато как ловко у меня получилось во второй раз тебя утащить после пары. И самому уйти, утащив часть неотложной работы с собой, — улыбнулся Александр. — Смотри, ты наворчал на меня из-за моего расписания, и мы в итоге пришли к компромиссу. Вот так люди с нормальными отношениями и делают. А оплеуха за каждое слово — это хрень полная.       — Согласен. Но мне не стоило ворчать, — кивнул Ростислав. — Ты какой-то растерянный, всё в порядке? — заметил, что ассистент потупил взгляд в землю.       — Ростик, мне приснился кошмар этой ночью. И я хочу об этом поговорить, — Александр взял доцента за локоть. — Но дома. Дома спокойнее, чем на работе или на улице.

***

      — Я тебя так бил, прям в кровь забивал. И кричал на тебя. Обвинял тебя в чем-то, из-за чего ты сам себя обычно грызёшь. Работа или недостаточное внимание — не помню, — рассказал Александр. Сжал пальцы в замок, смотрел в чашку чая. Закинул ногу на ногу, сидя на стуле. — И мне так стыдно за это. Хотя это всего лишь сон. Я искренне надеюсь, что я тебе не наставил синяков. Вдруг я руками машу во сне, а ты молчишь, скромничаешь.       — Ты меня слегка пихнул, когда просыпался. Это не считается, — ответил Ростислав. Взял Александра за руку, смотрел ему в глаза. — Спасибо, что поделился.       — Только, пожалуйста, не вздумай круто менять свой характер, думая, что так будет лучше. Я люблю твои ворчания, без них ты — не ты. Твои душные аргументы в спорах я тоже очень люблю. А то, что ты считаешь себя холодным и недоступным, мы обсудили и придумали, как нам поступать. И я ещё раз говорю, это лучший способ решать проблемы, — говорил Александр. — Я не собираюсь опускаться до уровня моих бывших, которые считали, что только боль может помочь донести мысль, которую можно было сказать словами.       — Оставим бои без правил только во снах, — усмехнулся Ростислав. — И, возвращась к тому, из-за чего мы недавно поссорились, я прошёл тест на депрессию.       — И? — Александр наклонил голову, приподнял бровь.       — Одиннадцать из шестидесяти трёх по шкале Бека. Субдепрессия. Думаю, к зиме пройдёт. Осенью всем плохо, — закончил Ростислав.       — А я тебе говорил! — Александр стукнул кулаком по столу.       — Это просто осень. И, я тебе скажу, отсутствие депрессии по этой шкале заканчивается на девяти баллах. Следовательно, если мне было немного более грустно, чем обычно, когда я проходил этот тест, не значит, что я постоянно в таком состоянии, — возразил Ростислав.       — Разумно, — хмыкнул ассистент. — Но, Ростик... Может, мне сделать что-нибудь для тебя? Не дело же это, что ты грустишь.       — Всё в порядке, Саш. Мы вместе ушли домой. Вместе проводим оставшуюся половину дня. Нам же этого и не хватало, — ответил доцент.       — Я знаю, чего тебе не хватает, раз ты у меня такой депрессивный, — Александр встал из-за стола, подошёл к Ростиславу. Обнял, прижав к себе. И поцеловал в макушку. — Витамин Д. Довольно неожиданные поцелуи от любимого человека.       Ростислав обнял Александра. Улыбался, чуть прослезившись.       — А тебе чего не хватает? — спросил он, подняв взгляд на Александра. Было непривычно смотреть на дорогого человека снизу вверх.       — Мне, как обычно, не хватает твоей тактильности. И мне не понравилось, что ты до боли мне потом плечи давишь, чтобы это восполнить, — ответил ассистент.       — А как насчёт этого? — доцент встал со стула и обнял ассистента, прижав к себе как можно ближе.       — Прекрасно, — Александр уткнулся носом в плечо Ростиславу, обнимая его в ответ.       — А так? — Ростислав коснулся губами его виска.       — Ещё лучше, — Александр гладил его по спине.