GAMEOVER

      Будем честны, все мы хотели бы услышать такую желанную фразу: «И жили они долго и счастливо». Скарамучча бы тоже хотел услышать, вот только было одно но…       Утопая в страстных поцелуях, парень чувствовал, как задыхается. Голова кружилась, когда руки касались чужого тела. Господи, он правда чувствовал, что сходит с ума, особенно тогда, когда Кадзуха со всей страстью зарывался своими длинными пальцами в его волосы и тянул, не желая прерывать поцелуй и на короткий миг.       Как все к этому пришло? Совершенно не понятно. Скара все еще не научился различать то, в какие моменты их поцелуи переходят черту и оседают мурашками, проходящимися по коже, следом поднимающими целую бурю эмоций. Но также, он не мог понять, что именно не так с ним самим. Потому как в который раз, открыв глаза, вырвавшись из плена губ, мысли начинали вертеться лишь в одной гребаной и уже осточертелой плоскости: «Это не правильно»; «Что я делаю?»; «Как все к этому пришло?»; «Разве можно так сходить с ума по парню?» — и это трезвило. Черт побери, отстранившьсь от Кадзухи, уже в который раз Скарамучча лишь тяжело выдохнул, уткнулся в стену, не понимая, что с ним не так. Как в один момент он мог желать своего парня до колик по всему телу, а в следующий уже чувствовать, словно сознание продолжает отпираться от того, что уже было вполне очевидно. Даже такому остолопку, как он сам. Более того, социолог совсем не понимал спокойствия Каэдэхары в такие моменты и его безграничного понимания в глазах. Да что он там понимал, если сам Скара не понимал от слова совсем. — Я-то надеялся, что мы в этот раз побъем рекорд снятой футболки, — слегка нервно посмеялся журналист, следом укладывая ладонь на напряженную спину. — Может тебе снова стоит напиться? — Может и стоит, — обреченно произнес парень, опуская все еще горячий лоб к чужому плечу. — Почему это, блять, происходит каждый ебаный раз. Я просто хочу трахнуть тебя в трезвом рассудке, — серьезно проговорил Скарамучча, отстраняясь от плеча, чтобы заглянуть в потемневшие от возбуждения алые глаза, которые слегка прищурились, когда журналист улыбнулся, внезапно перекладывая ладони с головы на бедра, достаточно резко меняя их местами. — Тогда может быть в этот раз нам попробовать поменять позиции, — Господи, боже мой, социологу явно совсем скоро понадобиться карета скорой помощи, потому что эта хрипотца в порой слишком глубоком голосе заставляла тяжело сглотнуть. Но в тоже время по телу прошелся ток. — Я бы тоже не отказался трахнуть тебя.       Волосы на голове встали дыбом. Только Скара не успел разобраться из-за чего именно: из-за возмущения подобным предложением или противоборствующим ему возбуждением, которое социолог не успел принять до конца. — Стой-стой, — он положил ладони на грудь партнера, отстраняя того от себя, после складывая руки, более чем возмущенно смотря на журналиста, который в ответ мог лишь вздохнуть. — Снизу я быть не соглашался! — Я могу быть очень нежным, — сладко нашептывал свою песню Каэдэхара, касаясь теплой ладонью щеки Скарамуччи, который в свою очередь мерно заливался румянцем. — Никакой боли, только наслаждение. Разве по мне не было видно, что это приятно? — спросил он, подбираясь слишком близко к губам. Социолог мог ощущать на них горячее, почти обжигающее дыхание. — Ни-за-что, — усмехнулся он в ответ, вновь обхватывая талию возлюбленного, возвращая все в то русло, которое было чуть более признаваемо его мозгом: Кадзуха снова в его руках и ничего не посягает на его «мужское достоинство». — Тогда попробуем снова? — усмехнулся журналист, обвивая возлюбленного за грудь и шею, не позволяя отстраниться, чтобы пропасть в этих навязчивых и ненужных мыслях.       Впрочем, как вчера, как пару дней назад, так и неделю, в итоге они сделали то, что было изначально основной целью прихода в квартиру к Каэдэхаре — задания по своим предметам, поиграли вместе в какую-то телефонную игру, посмеялись над сериалом и легли спать в третьем часу ночи, благополучно пропуская и весь последующий лекционный день, к которому так упорно готовились. Это выводило из себя. Скарамучча никогда не считал себя монахом, но вел себя так, словно дал обет безбрачия. Может ему стоило записаться к психологу, чтобы решить эту проблему? По крайней мере спустя долгие ночи размышлений он пришел к выводу, что в нем слишком укоренилась эта гомофобия, которой он страдал до недавнего времени. Но что было делать с выработанными за долгие годы рефлексами — он абсолютно не знал. А делать что-то надо было. Внутри забрался параноидальный страх того, что его могут из-за этого бросить. Не то чтобы он сомневался в Кадзухе, наоборот, верил, что у кого-кого, а у этого человека терпения достаточно, но все же. Хотелось им обоим, на уступки не позволяла идти гордость, а сделать что-то самостоятельно — трезвость ума и бывшие убеждения. Одним словом — головоломка, над которой можно сломать голову. Может быть ему стоит хотя бы напрячь этим вопросом еще пару людей?       Сидя за столом в своей комнате, Скарамучча жевал губы, мысленно цыкая с того, что совершенно не хотел спрашивать совета у Хэйдзо. Но в конце концов он был тем, кто знает и его и Кадзуху достаточно хорошо, как показала практика, Скара он знал лучше, чем тот сам себя знал, может быть что-то дельное и выйдет. Хотя, если честно, социолог и так нет-нет да продолжал бегать от факта, что вместо девушки он встречался с парнем и не сильно любил показывать своей любви и привязанности даже перед знакомыми. Но ситуация выходила из-под контроля. Жаль, что знания по социологии — не знания по психологии. В этом деле парень ощущал себя до крайности тупым. — О чем хотел поговорить? — спросил Сиканоин, после того, как Скарамучча принял входящий на компьютере вызов. Может быть отключить камеры? В один момент стало слишком неловко. — Как тест прошел? — вместо нужного произнес парень, тут же слыша слабые смешки от друга. — Ну что? — Ну что? Когда тебя в последний раз волновали мои оценки? Смотри, чтобы Кадзуха не заревновал, а я ему обязательно расскажу, — усмехнулся юрист, складывая руки на груди. — Ты такой замечательный друг, — не без доли сарказма выдохнул Скара, пытаясь прикинуть находу, как ему завязать эту тревожащую его тему. — Что? Какие-то проблемы в отношениях? — спросил Хэйдзо, самостоятельно переводя их разговор в нужное русло. — Не смотри на меня так, ты из тех, кто готов поговорить о чем угодно, кроме любви. Так что выкладывай, что у вас там.       Скарамучча сжал губы. Этот слишком проницательный и наблюдательный придурок уже начинал его подбешивать. Может зря он это затеял? На сайтах психологической помощи и так достаточно людей, которые могли бы выслушать его терзания. А ехидных взглядов юриста в университете, социолог определенно не переживет. Сиканоину и так потребовалась целая неделя, чтобы перестать подкалывать их с Кадзухой. Тому то было определенно все равно, а вот Скарамучча бесился каждый раз, не в силах успокоиться. — Обещаю не смеяться, так что можешь рассказать, — чуть более серьезно произнес Хэйдзо, продолжая подталкивать друга к диалогу. — Если это что-то серьезное, мой рот будет на замке. — Ты в этом уверен? — сомнительно бросил парень, глубоко вздыхая. Ладно. Они ведь уже не дети, правильно? Им всем уже по двадцать лет. Нет такого, что должно было смущать в таком возрасте. — Ладно… Почему-то когда у нас все доходит до секса, меня резко обрубает. — О… — протянул Сиканоин, но ничего не сказал, позволяя договорить до конца. — Но это происходит только на трезвую голову… И в общем я не знаю, что с этим делать, — Скарамучча опустил взгляд к столу, не в силах смериться с собственными же словами, но вот ответ друга его поразил: — Может ты вовсе асексуален? — произнес он, вырывая из груди социолога неподдельное возмущение. — То есть подрочить на него я могу, а взять не могу? Мне казалось, что асексуальность, это когда вообще не хочешь близости, — поднял он бровь, смотря за тем, как юрист начинает посмеиваться. — Давай без подробностей, — попросил он. — Ну тут я тебе не помощник, вы говорили об этом с Кадзухой? Может быть он знает, что с этим делать? — Говорили… — выдохнул социолог. — И что? — Ничего, — буркнул он. Раз Хэйдзо не хотел подробностей, то Скара уважает его желание, и не будет рассказывать, как возлюбленный уже пару раз предлагал хотя бы ради интереса сменить роли. — Ну… Возможно есть человек, который может тебе с этим помочь, — пожал плечами парень. — Но тебе это вряд ли понравится. Все зависит от того, насколько ты хочешь исправить ситуацию. — Кто это? — Мона, — пожал плечами юрист. — Она же прочитала как минимум сотню-другую бл-новелл, комиксов, сама что-то писала. Вероятно разбирается в этом получше нашего.       И правда. Подобный вариант Скарамучче мало нравился. Уж больно их расставание было… некрасивым, и определенно с его стороны. Пришлось прикоснуться ладонью к разболевшейся голове, чтобы взвесить все «за» и «против». Они с Моной не общались ровно с того момента, как расстались. Несмотря на то, что подобное парень проворачивал не только с ней, в плане бывших отношений… Как друг она ему импонировала. И все же, пока речь не коснулась ее возможной помощи, социолог совершенно бессовестно позволял себе растворяться в ощущении тепла от наконец-то нормальных (ну или почти) отношений, даже не стараясь вспомнить прошлые. — Я подумаю, — только и смог ответить социолог, следом предлагая другу сыграть в какую-нибудь игру, чтобы отстранить себя от этих мыслей на время.       Достаточно тупо покручивая телефон в руках, социолог пилил его взглядом так, словно был способен прожечь дыру. А ведь было бы неплохо, был бы он Суперменом. Тогда бы проблемы решались по одному желанию автора — даже думать бы ни приходилось. Но пока что он просто пытался собраться с мыслями, в конечном итоге приходя к тому, что без еще одного дружеского совета не вывезет эту жизнь. А может быть ему просто хотелось снова наладить отношения с бывшей, просто потому что людей, которых он мог терпеть и общение с которыми радовало его, было не так много. В конце концов, сейчас и у него и у нее все прекрасно: отношения есть, учеба есть, работа есть. Чего еще нужно от этой жизни? Ладно, может он просто пытался дальше оттягивать этот момент.       Собрав себя в руки, Скара заставил себя написать короткое сообщение:

Скарамучча: Привет, ты занята? Можем встретится на нашем месте через минут двадцать?

Мона: … Мона: Ты издеваешься? Расстался с Кадзухой и решил мне писать?

Скарамучча: Да с чего бы мне с ним расставаться! Занята или нет?

Мона: В зависимости от того, что тебе от меня нужно.

Скарамучча: Совет нужен.

Мона: Даже с точкой… Если снова начнешь ко мне приставать, разбитое окно сам оплатишь, потому что я выкину тебя из него через прогиб.

Скарамучча: Да сдалась ты мне

Скарамучча: Поможешь или как?

Мона: Ладно, но мне только добираться 15 минут, жди через полчаса       Тяжело вздохнув, Скара опустил телефон. Похоже, что Мона не так сильно была на него обижена, как он думал. Хотя, вполне возможно, что она смягчилась к нему, как только добилась своего? В любом случае оставалось надеяться, что хотя бы эта девушка найдет какую-нибудь более весомую конкретику в его вопросе. — Так просто поменяйтесь ролями на время, пока ты не избавишься от своей гомофобии, — вскинула брови Мона, попивая свой смузи, купленный за чужой счет в уплату долга о приставании. — И ты туда же, — цыкнул Скарамучча, постукивая пальцем по столу, прежде чем выпить еще глоток от своего черного чая. — Вы бы с Кадзухой спелись. — С ним-то? — посмеялась Мегистус. — Боже упаси, Скара, ты просто не до конца понимаешь, с каким опасным человеком встречаешься. — Кадзуха и «опасный», как по мне взаимоисключаемые вещи, — дернул он плечами словно это было что-то очевидное. В его глазах Каэдэхара, как был Божьим одуванчиком, так им и оставался. Так еще и с терпением Будды. Смог бы сам Скарамучча выносить такие загоны партнера на протяжении недель? Едва ли. — Ладно-ладно, не буду порочить Кадзуху в твоих глазах. Если он прознает, что я тебе что-то сказала, шею мне свернет. Я его действительно все наши отношения побаивалась, — выдохнула Мона, вызывая в Скарамучче немного странное чувство. Конечно между их гуманитарными кафедрами бродило множество слухов, и Каэдэхара, как лучший на потоке журналистики — не был исключением. Поговаривали, что он строил кому-то козни еще в старшей школе, и что его обидчики слишком быстро смолкали, но в целом — это же было хорошо? Просто он умел постоять за себя. А приукрашенный тон этих историй трактовал еще и о том, что Скарамучча успел повстречаться со всеми девушками университета, когда их было всего около двадцати за его жизнь. — Возвращаясь к нашей теме, — прервала задумчивость друга Мегистус, отставляя в сторону стакан. — Что для тебя действительно важнее: твоя гордость или ваши с ним отношения? Ты не пробовал думать в этом ключе? Я не говорю, что смена рулей может помочь, но вы до сих пор это не пробовали. Может тогда ты сможешь больше сосредоточится на Кадзухе, а не на своих мыслях? — Не уверен, что в этом есть смысл, — выдохнул социолог, правда пытаясь отринуть ту свою часть, которая яро негодовала и возмущалась подобной возможности. — Кроме того, ты можешь попросить его не останавливаться, и тогда у тебя не будет шанса избежать этого. Разве так не лучше? Просто нужно проглотить эту лягушку и дать подзатыльник своему мышлению. Радикальные методы — тоже методы, — Мона подставила руку под голову. — Было бы куда сложнее, если бы вы были заложниками своих ролей, но раз Кадзуха сам предлагает, тебе стоит только получше расслабиться. Не будешь же ты пить каждый раз перед сексом? Это даже звучит смешно, — усмехнулась она. — Думаешь, я сам этого не понимаю? — нахмурился парень, откидываясь спиной на диванчик, бесцельно уставившись в сторону окна, за которым по вечерней улице стремился поток машин. — А что на счет Лайлы? — Эй, мне следует ревновать? — больше из игривости спросила девушка, после чего задумчиво взяла в ладонь длинный хвостик, наматывая тот на пальцы. — Не скажу, что все идеально, она все еще помнит ваше расставание. Так что даже не смейте расставаться с Кадзухой, пока я не влюблю ее в себя окончательно. Понял? — Как скажешь, — усмехнулся Скара, следом вздыхая. Пожалуй, после разъяснений Моны ему стало чуточку проще, но теперь от него требовалось все то же: «собраться с дыхом». Ладно, он может попробовать. Только ради Каэдэхары. И если он вдруг решит разболтать обо всем этом, пусть пеняет сам на себя.       Скарамучча уже хотел было начать подниматься в преддверии окончания диалога, как разом раздался знакомый голос: — Чем это вы тут занимаетесь?       Брови сами поднялись ко лбу, как только социолог обернулся, и кто бы мог подумать, увидел своего парня, который стоял прямо в двух шагах от стола, в своем большом оранжевом кардигане и белой футболке, на которой лежала знакомая подвеска с сотами. От взгляда социолога, впрочем как обычно, ушло, какой взгляд журналист бросил на их общую знакомую. — Вот не надо на меня так смотреть, он сам меня позвал, — перекинула «горячую картошку» в руки друга девушка, поднимая с пола шоппер с известной картиной звездного неба. — В любом случае мы уже закончили, а меня ждут в общежитии. До скорого, и спасибо за смузи, — махнула рукой Мона, как можно скорее ретируясь в более безопасное для своей жизни место.       Кадзуха с тяжелым вздохом упал на ее место, подставляя под голову руку, рассматривая Скарамуччу чуть ли не обиженным взглядом, от которого мурашки пробежались по телу. — Ты куда-то ходил? — спросил социолог, нарушая эту неловкую тишину. По всей видимости Каэдэхара ревновал, но черт возьми, почему это выглядело так мило. Его до комичного нахмуренное лицо никак не способствовало тому, чтобы начать его опасаться. Скорее внутри появилось желание закатать его в одеяло и вызвать больше возмущения в свою сторону. — М… — неопределенно протянул журналист, но на вопрос так и не ответил. — Чем вы двое занимались? — Мне просто нужен был совет, поэтому попросил Мону о встрече. Не надумывай себе лишнего, — выдохнул Скара, не будучи уверенным в том, что вообще ему бы позволило рассказать его стеснение, а что бы отрезало на корню.       Смотря за тем, как возлюбленный вытягивает свою руку, чтобы коснуться его руки, лежащей на столе, парень чуть дернулся: — Эй, мы же в кафе, — проговорил он, но Кадзуха лишь поджал губы отводя глаза. Он определенно был обижен, и этот его вид заставил социолога судорожно выдохнуть, перехватывая чужую ладонь. Черт, этот журналюга и правда вил из него собственную паутину. — Можешь спросить совета и у меня, раз уж я здесь, — улыбнулся Каэдэхара, проводя большим пальцем по тыльной стороне руки, так мягко, что сердце обливалось теплом. — Нет уж, я уже узнал, что мне было нужно, — отрезал социолог, замечая вновь изменившееся выражение лица. — Второй раз не прокатит. Если будешь часто пользоваться этим, я выработаю иммунитет к твоим «щенячьим глазкам». — Как же так, — усмехнулся Кадзуха, и все же его плечи заметно расслабились. — Тогда не буду допытываться слишком сильно. — И не нужно, — вернул усмешку Скарамучча. — Так все же, куда ты ходил? — Решил прогуляться и сходить в книжный, — чуть выпрямился парень. — В книжный в сорока минутах езды от твоего дома? Дай угадаю, в этот раз тебе Мона сказала, что мы будем сидеть в кафе? — спросил Скара. — Это немного пугает, знаешь ли, — чуть возмутился социолог. — Я же специально не пытался узнать об этом, — пожал плечами Каэдэхара. — А она просто озаботилась своей сохранностью, — подобное высказывание заставило Скарамуччу закатить глаза. — Я конечно знал, что ты ничего ей не сделаешь, просто пришел забрать тебя. — Какой у меня чуткий парень, — хмыкнул тот в ответ, наблюдая за тем, как по чужому лицу расплывается улыбка, и счастливые смешки слетают с губ Каэдэхары. И правда, не было ни одной причины, которая бы заставила социолога сомневаться в том, что его любят до безумия сильно. Впрочем, он тоже готов отвечать всем, что у него есть. Раз уж так произошло, и Каэдэхара смог сломать стереотипы, то пусть берет ответственность за это. — У тебя завтра много пар? — М… Неа, только две, — покачал головой Кадзуха, снова поднимая свои глаза на социолога, у которого аж сердце кольнуло от этой нежности в них. — Могу и пропустить. — Эй, не слишком ли ты быстро взял с меня пример. Того и гляди потеряешь свое «первое место», — подметил Скарамучча, сомневаясь, что простит себе, если у возлюбленного начнутся проблемы с университетом. — Мне на него все равно, — Каэдэхара опустил глаза на сплетенные пальцы, продолжая ненавязчиво то сжимать ладонь, то чуть отпускать, проходя подушечками по тонким костяшкам, то с каким-то странным интересом проводить вдоль голубых вен. И только этого хватало, что Скара снова чувствовал себя не на месте. — Ты мне гораздо важнее. — Тебе стоит быть более усердным, потому что в одиночку пахать на работе я не собираюсь, — наигранно цыкнул парень, вызывая приступ смеха у возлюбленного. — Скара, — сквозь смешки позвал Кадзуха. — Ты и «пахать на работе» в моих глазах слишком несовместимые вещи, — на такое высказывание Скарамучча бы хотел возмутиться, но ему не оставили выбора уже следующей фразой. — Даже если ты не будешь работать, я просто возьму все расходы на себя. — Да ты… — прошипел парень, но вопреки всему почувствовал, как уши начинают краснеть от такого заявления. — Еще посмотрим, кто кого содержать будет, — сузил взгляд он, не отказывая себе в удовольствии дать легкий щелбан распоясавшемуся журналисту.       И все же, несмотря на весь саркастично-кокетливый диалог, Скарамучча и не думал отказываться от того, чтобы провести еще один вечер в приятной компании. С каждым днем социолог все больше чувствовал свою прошлую глупость. Если бы только можно было вернуться на год назад, дать самому себе хлесткую пощечину и повернуть голову в сторону влюбленного в него друга, он бы точно так и сделал. Тогда бы может и не пришлось бы избегать его, или говорить те неприятные вещи, которые сами вырвались из него от шока после признания. В любом случае сейчас все было хорошо, и возвращаться в квартиру возлюбленного стало более привычной вещью, чем возвращаться домой.       Зайдя сразу в спальню, Скарамучча по-хозяйски быстро откапал свою сменную одежду, переодеваясь за пару недолгих минут, пока Кадзуха, по звуку, включал чайник и ставил разогреваться ужин. Хотелось просто приложиться затылком к холодной стене, потому что это сводило с ума. Почему Каэдэхара был именно таким: заботливым, надежным, внимательным, нежным, — да все что угодно, любой позитивный эпитет бы подошел к нему. Это немного давило на плечи. Социологу казалось, что он начинает проигрывать в этой неназванной игре по ухаживаниям друг за другом. Не то, чтобы он вообще ничего не делал. Как-то само собой получилось, что на его плечах было мытье посуды и уборка, но это же были не ухаживания, а обычные манеры поведения в доме, где его приютили и пригрели. Скорее он тратил большую часть сил на то, чтобы противостоять своим привычным реакциям на флирт и прикосновения от парня. Не всегда была нужда в этом, также как и не всегда получалось, но сделать это полностью привычным пока что не получалось. — Ты же будешь ужинать? — спросил через стену Каэдэхара, орудуя лопаткой на кухне. — А когда я отказывался? — спросил в ответ Скарамучча, на что получил пару смешков.       Пришлось присесть прямо на полу и слегка взъерошить свои волосы. Ладно. Он попробует. Из своей безграничной любви и привязанности — попробует. Может быть тогда не стоило есть перед всем этим? Тело тряхануло от одной только мысли. Хотелось бы это отрицать, но также как мысль о том, что он может обладать Кадзухой, мысль о том, что Кадзуха может обладать им, не давала покоя, заставляя легкое возбуждение пройтись по телу.       «Веду себя, как девчонка,» — укорил самого себя Скара, поднимаясь с пола, чтобы на слегка ватных ногах добраться до возлюбленного и обвить того руками со спины. Сердце в груди слишком бешено колотилось, и на секунду парень побоялся, что Каэдэхара это почувствует. — Кадзуха, — слегка охрипшим голосом позвал того парень, пряча горящее смущением лицо в плече. — Ты чего? — спросил в ответ журналист, обращая внимание на это странно-мило-нерешительное поведение, которое крайне редко можно было увидеть от партнера. — Может поужинаем чуть позже? — спросил Скарамучча, не в силах так сразу признать свое поражение. Слова все еще нехотя формировались в голове. — Можем позже, — кивнул Каэдэхара не спрашивая, что и почему. Тот чуть отстранился, чтобы обнять в ответ, и это правда добивало и так сходящее с ума сердце. Черт побери, даже его успокаивающие прикосновения к волосам заставляли Скара нервничать лишь больше. — Что случилось? Ты немного странно себя ведешь?       «А как себя вести не странно в такой ситуации?» — мысленно возмутился словам Кадзухи социолог, отстраняясь со вздохом, но смотреть в чужие глаза оказалось еще тяжелее, чем прятать лицо в плече. Да кто он в конце концов? Кисейная барышня? Ну потрахаются они наконец, да, может чужой член будет у него в заднице, это не повод терять гордость и самоуверенность! — Я согласен, — набравшись смелости, дав себе внутреннего пинка, все равно хрипловато произнес Скарамучча. — Раз я не могу взять тебя, то ты можешь взять меня. Только давай сделаем это прямо сейчас, пока я не растерял уверенность.       Ладно, пожалуй, это предложение стоило сделать уже просто потому что Каэдэхара выдал слишком забавно-шокированное удивление на лице. Его явно поразило громом и молнией, но сложно было сказать, согласиться ли сейчас на это Кадзуха. Социолог понимал, что это было как минимум внезапно, и все такое…       Внутреннему диалогу пришлось заткнуться, как только его притянули ближе, захватывая губы в плен. Поцелуй был ожидаемым и одновременно внезапным, но пока что это еще было что-то привычное, что не сильно заводило мысли в тупик, и Скарамучча поддался, обвивая возлюбленного руками за талию. Он прикусил нижнюю губу, отвечая незамысловатым касаниям, приоткрывая рот в предложении.       Жар разлился по телу новой волной, как только Каэдэхара, не сдерживая себя, опустил ладони прямо на задницу, заставляя податься еще ближе. От такой неожиданности Скара замычал в чужие губы, силясь оторваться, но как только Кадзуха это позволил, почувствовал легкое раздражение. — Не останавливайся, иначе мы снова попадем в этот замкнутый круг, — выдохнул социолог, буквально наблюдая, как темнеют красные глаза. — Если станет совсем плохо, я обязательно остановлюсь, так что не терпи, — прокомментировал его высказывание журналист, даже тут проявляя эту свою чуткость. Разве не его обламывали с сексом целых две недели, не считая еще дней после их первого опыта? Разве это уже не было достаточной причины, чтобы отбросить все лишнее? Но все претензии оказались заткнуты новым поцелуем.       Если сказать прямо, то социологу даже нравилось то, насколько по-собственнически Каэдэхара сжимал его в руках. Подкоркой сознания это ощущалось неправильным, но эта же неправильность заставляла волны возбуждения проходить по всему телу. Он тоже был голоден до чужого внимания.       Вздыхая между настойчивыми поцелуями, Скарамучча чувствовал, как его ноги медленно шевелились, стараясь не сопротивляться тому, куда его подталкивали. Почувствовав за собой кровать, парень ощутил табун мурашек, прошедших по телу. Он и раньше чувствовал этот трепет и тревогу, особенно в тот момент, когда пальцы задирали край чужой одежды, поднимая выше, полностью отключая разум на этапе, когда удавалось увидеть обнаженный торс возлюбленного. Вот только сейчас все было по-другому. Это его раздевали, заставляя приподнять руки, чтобы избавиться от лишней одежды.       Сердце бешено забилось в груди, заставляя судорожно пытаться понять, что происходит. То есть да, Скара прекрасно понимал, что происходило, но в голове плыло настолько сильно, что даже перед глазами все размывалось. Эмоции слишком явно теряли контроль, заставляя ладони коснуться краев кардигана, который Каэдэхара так и не успел снять, а затем потянуть ниже, отбрасывая куда-то на пол.       Внутри вновь все замерло, пока мысли несосредоточено начинали диктовать: «Вы же оба парни», «Это против природы», «Это неправильно». — Скара, — Кадзуха внезапно положил руки на его щеки, заставляя смотреть точно в свои глаза, пока внезапно подошел еще ближе, заставляя ноги встретиться с краем кровати и упасть прямо туда. — Ты меня любишь? — серьезно спросил Каэдэхара, наклоняясь, вытаскивая из этой черной дыры. — Естественно, — сглотнул парень, не в силах отвести взгляд от алых глаз, смотрящих так открыто, словно заглядывая в душу. — Хорошо, тогда думай только обо мне, — с легкой улыбкой проговорил журналист, снова втягивая Скарамуччу в долгий поцелуй, опускаясь ниже, чтобы опереться рукой о кровать.       Почувствовав под собой мягкую плоскость, социолог подумал, что его толкают куда-то, куда нельзя было просто зайти и выйти. В голове все еще мало укладывалось происходящее, но к почету Каэдэхары, тот неплохо отвлекал его от мыслей, опускаясь губами к на удивление чувствительной шее. Скара сжал губы от легких укусов и поцелуев, которые продолжали пульсировать на теле даже тогда, когда возлюбленный двинулся дальше, ближе к ключице. — Это странно, — не выдержал напряженного молчания парень, пытаясь хоть как-то отвлечься от тумана в голове. Он и раньше подобное ощущал, но не настолько же, чтобы мысли настолько опустели! — Что именно? — усмехнулся Кадзуха, приподнимаясь, чтобы стянуть с тебя футболку.       Господи Иисусе благословенная Селестия, что происходит? Скарамучча просто замер от резкой вспышки чувств перед этим атлетично сложенным телом. Да нет же, нельзя было ухватываться мыслями за то, что ему пиздец нравился парень, но руки сами накрыли глаза, боясь вновь посмотреть и зависнуть в своей головной боли на последние недели. — Что ты делаешь, — посмеиваясь, спросил Каэдэхара, до дрожи резко укладывая ладони на талию, проводя точно вниз, к кромке домашних шорт. — Скажи, почему ты не мог просто отвлекать меня, пока я бы заваливал тебя? — задался вопросом социолог, но почувствовав, как пальцы проникают под резинку белья и одежды заглох, теряя всякую возможность произносить слова. — Наверное, потому что я хочу тебя трахнуть также сильно, как ты меня? — выразился почти его же словами парень, заставляя лишь глухо простонать от этой несправедливости. — Да ты просто… — несформированное ругательство не успело слететь с губ.       Все тело словно поразило током от ощущения руки на уже возбужденном органе. И не простонать от этого не получилось. Черт побери, Скарамучча хотел это видеть. Хотел видеть, как пальцы его возлюбленного смотрятся на его члене, хотел продолжать утопать в этом, хотел не думать ни о чем больше. Но в голове набатом била мысль, что сейчас они даже близко не подобрались к самому волнующему и от части пугающему процессу. — Скара, пододвинься поближе к подушкам, — тяжело выдохнул Кадзуха, не оставляя ни одного возможного пути обратно.       Ладно. Все было в пределах нормы. Просто он полураздетый, смотрит на такого же полураздетого парня, который собирался с ним что-то делать. И вообще почему социолога должно это парить? У них уже был секс, и достаточно неплохой. К счастью, Скара не из тех, кто забывает о том, что происходило после масштабных пьянок. он вспомнила об этом и удовлетворял себя, представляя все те испытанные ощущения. Просто сейчас они это повторят. Может немного не в тех же условиях, но будет достаточно хорошо.       Когда возлюбленный забрался на кровать, внезапно обнимая его ложась буквально сверху, осыпая плечи и шею множеством легких поцелуев, социолог почувствовал, что у него в голове загорелся сигнал ошибки. Может что-то пошло не так, и Кадзуха передумал? С чего вдруг такая нежность? — Успокойся немного, хорошо? — улыбнулся журналист приподнимаясь на руках. — У тебя глаза, как две монеты. — Да кто тут волнуется! — не собирался признавать своей тревоги социолог, боясь, что тогда добродушное сердце Каэдэхары снова дрогнет. Хотя… Одного взгляда в его глаза хватило, чтобы понять, что в этот раз партнер оказался заведен куда сильнее, чем раньше. Может это потому что они наконец-то добрались до кровати? Это даже звучало смешно. — Хорошо-хорошо, как скажешь, — посмеялся Кадзуха.       Когда дыхание любимых губ снова приблизилось, Скарамучча подался вперед уже по наитию, обхватывая парня за шею, притягивая ближе к себе. Пусть лучше будет рядом, если собирался творить с ним неведомую херню. Кроме того, пожалуй, уже творил. Ощущать на себе это давление, ладони, исследующие тело, страстно целующие губы, было что-то за гранью возможного. Социолог слишком увлекся, проводя ладонями по чужой спине, касаясь нежной кожи, что даже не сразу понял, когда журналист успел потянуть оставшуюся одежду ниже.       И все же воздуха не хватало, также как и ясности сознания. Скара не понял в какой момент его возбуждение оказалось сильнее страха, но он даже никак не смог прокомментировать то, что Каэдэхара отстранился от него в сторону, забираясь в ящик у кровати, беря уже знакомые вещи. Он просто глупо наблюдал за тем, как прозрачные капли скатываются по чужим пальцем, невольно отмечая, в каком неряшливом виде теперь была прическа парня. Украшение почти съехало с волос и Скарамучча посчитал своим долгом довести эту разруху до конца.       Он слегка приподнялся, чтобы зацепить пальцем белую резинку, распуская длинные волосы. Черт, все же его возлюбленный определенно обладал слишком сильным магнетизмом, а социолог оказался слишком возбужден, чтобы не присесть рядом с возлюбленным и не прижаться к нему, прикусывая кожу на шее. Может быть еще была возможность поменять их местами? Потому что кажется сводящие с ума мысли отступили, уступая месту одному лишь желанию.       Скарамучча попытался надавить на чужую грудь, чтобы опрокинуть Кадзуху на кровать, но тот неожиданно перехватил его руки возвращая на место: — Нет уж, в этот раз я тебя не отпущу просто так, — усмехнулся журналист, и Скара был уверен, что только что заметил в его глазах кто-то безмерно коварное.       Когда мокрые пальцы коснулись его входа, социолог вновь проснулся от этого дурманящего сна, замирая так, словно готовился к ножевому ранению, но никак не к этому. — Все хорошо, расслабься, — проговорил Каэдэхара, целуя губы, отвлекая возлюбленного от того, что происходило с его телом.       Глухо промычав от проникновения всего одним пальцем, парень сжал в руках одеяло, словно это чем-то могло помочь. Кадзуха слишком внезапно прервал поцелуй, опускаясь к шее, медленно переходя обжигающими прикосновениями к груди, и черт бы побрал этого черта, потому что стон сам слетел с губ, когда Скарамучча почувствовал язык, играющий с его соском. Тело словно пробило новой волной, отметающей в сторону разумность, пока внутри начал ощущаться уже и второй палец.       В животе все скручивалось тугим узлом от этого присутствия, и на удивление, все не было так плохо, как думал об этом социолог. Да, может быть немного дискомфортно, но в целом просто непривычно. Если выражаться: ни горячо — ни холодно, но это же «ни горячо — ни холодно» превратилось в жгучий жар, заставивший вынуться, как только Каэдэхара нашел какую-то точку внутри. — Блять, — через почти сомкнутые губы прошипел парень. Собственное возбуждение чувствовалось уже почти болезненно. Ему просто хотелось кончить, остальное уже было не важно. И если его партнер не совсем сухарь, то должен был сделать с этим хоть что-то. — Давай дальше, — сквозь тяжелое дыхание попросил он, но просьба была отрезана на корню уже следующей фразой. — Пока рано, — хмыкнул Кадзуха, опускаясь поцелуями к подтянутому животу, прикусывая нежную кожу до судороги в теле.       «Он определенно дьявол,» — подумалось в голове, пока Скара неожиданно вспомнил слова Моны. Это же надо было настолько изводить, вырывая нежелательные стоны из груди. Мозг грозился тем, что просто сойдет с ума, если только тело наконец-то не удовлетворят. — Может тогда будешь добр присесть на мой член? — не мог не начать раздражаться из-за неудовлетворенности социолог, бросая на возлюбленного хищные взгляды. — Может быть в другой раз, — все с таким же ликованием и смешками ответил журналист, продолжая изнутри вырывать тяжелое мычание. — Тогда сделай уже хоть что-нибудь, — откинулся головой на подушки парень, не в силах противостоять скованности в мышцах. — Как скажешь, — усмехнулся Кадзуха, и на секунду Скарамучча уже подумал о том, что вот сейчас они смогут по-быстренькому потрахаться и уже открыть что-то за возвращение сексуальной жизни, но давление пальцев, неожиданно глубоко входящих в тело, заставило парня выругаться на всех известных языках.       Это было приятно, бесспорно. Наслаждение было в голову, но это, черт побери, только гребаные пальцы. Тело зудело от желания большего, совершенно неаргументированного в глазах Скара. Но ему было нужно. Просто, черт возьми, нужно. Он не понимал как, но каким то образом заставил свои конечности шевелиться, чтобы присесть и схватить этого изверга за волосы, подтягивая ближе к себе. — Да засунь уже в меня свой член, — почти зло выпалил Скарамучча, вновь вздрагивая от движения внутри, пропустившего тремор по телу. Благо стон удалось прервать, плотно сжав челюсть. — Я думал, ты хотел, чтобы я был понежнее, — как ни в чем небывало улыбнулся Каэдэхара, но предсказывая тысячи последующих ругательств, все же вынул пальцы, отстраняясь, чтобы снять с себя джинсы.       «Наконец-то», — с облегчением подумалось в голове, пока парень пристально следил за тем, как возлюбленный берет пачку презерватива и тратит ненужные секунды на то, чтобы его надеть. Но голый Кадзуха того стоил. Во рту пересохло, когда взгляд упал на чужой орган. Это ведь не пальцы. Похоже, что сам того не подозревая, Скарамучча нарвался своей спешкой. — Э.Эй, еще не поздно передумать? — чуть заикнувшись, спросил он, когда возлюбленный опасно близко подобрался к его телу, устраивая свою ладонь аккурат на бедре. — Поздно, — хмыкнул тот в ответ, заставляя парня затаить дыхание от ощущения давления. — Расслабься.       Так. Расслабиться. Ему не нужно напоминать об этом. Он и так последние пятнадцать минут только и делал, что пытался расслабиться, но игнорировать то, что в него входил член возлюбленного никак не получалось. Это было также ожидаемо, как тревожно. Явное жжение не позволяло сосредоточится, на чем-то еще, но силой воли и поцелуями, касающимися ключиц, удалось частично отпустить эту ситуацию. Как он вообще в нее попал?       Глухой стон вылетел из груди, как только несдержанный толчок заставил принять все разом. Это было странно, определенно очень странное ощущение. Нужно было привыкнуть, не пытаться сжиматься, но, Боже, Кадзуха и правда вошел в него, теперь же выжидая эти долгие секунды, позволяя хоть немного прийти в себя. Скарамучча буквально мог почувствовать, как он пульсирует внутри, как чужое тело чуть дрожит в его руках, как тяжелое и горячее дыхание опаляет кожу. Как же приятно было ощущать обоюдное нетерпение перед происходящим. — Все хорошо, можешь… — договорить ему снова не дали. Каэдэхара понял его с полуслова, делая неглубокий толчок внутри, заставляя прошипеть.       Ладно, это было приятно, несмотря на жжение, это было неожиданно приятно. Скарамучча не мог оторваться от вида полуприкрытых глаз возлюбленного и от того, как его дыхание прерывалось на каждом толчке вот-вот грозясь перерасти в полноценный стон. По телу раз за разом разливались глубокие волны, сначала едва заметные, но в одну из таких, социолог не выдержал, откидываясь головой на подушку, сдавленно мыча. Кадзуха слишком четко попал по внутреннему узлу, находя в этом для себя одобрение, потому что дальше социолог уже не мог ничего высказать.       Звуки толчков разлетались по комнате, но не были и в половину громкими, как его собственный голос. По телу словно разливалась лава, заставляющая выгибаться все сильнее, буквально заставляя возлюбленного еще и еще толкаться именно туда, где было приятнее всего. Скарамучча не был в силах контролировать это. Заведя руки на шею возлюбленного, он прижал Кадзуху ближе к себе, втягивая в новый поцелуй. В какой-то момент всего начало не хватать: поцелуев, рук, толчков, — хотелось только больше и больше. Внутри все жгло и тянуло, и с каждым новым ударом перед глазами расплывалось. Грудь сдавливало от недостатка воздуха, но парень не мог заставить себя оторваться от губ возлюбленного, находя в этом что-то чрезмерно интимное и приятное. Он правда пытался не отставать в том, чтобы принести такое же удовольствие партнеру, какое тот приносил ему, но пришлось оторваться, чтобы вымученно отвернуть голову в сторону, понимая, что еще немного и его накроет. — Сука, — протянул Скарамучча, чувствуя, как по всему его телу проходится неконтролируемый разряд, заставляющий сжиматься вокруг входящего в него члена. Он что? Он правда кончил даже ни разу не коснувшись себя? Эта мысль долетала до него с трудом, пока Каэдэхара продолжал держать его, входя внутрь, оставляя уже колкое наслаждение, буквально вырывающее слезы из повлажневших глаз.       Неожиданно глубокий толчок и стон, с которым Кадзуха уронил голову на его плечо, оставил после себя дополнительную долю настоящего экстаза. Это явно не то, на что Скарамучча оформлял подписку. Хотелось закрыть лицо от понимания того, что вообще произошло. С одной стороны это пожалуй было знаменательным событием, а с другой, ему действительно понравилось! Перед глазами все еще продолжало плыть, но это стоило того, чтобы немного побояться и пострессовать. — Если расскажешь кому-то об этом, я тебя придушу, — предупредил Скара, снимая капли пота со лба. Давно он уже так не уставал. — Как скажешь, — со смешками ответил Кадзуха, и даже через время смех никуда не делся. — Эй, ты что с ума сошел? — попытался приподняться социолог, но жжение внизу и чувство, что из него до сих пор не вышли, не позволяло совершать лишних телодвижений. — Возможно, — Каэдэхара приподнялся, наконец покидая и так измученное тело под тихое шипение. Потому что вот это уже было не совсем приятно. — Я просто до безумия люблю тебя, — проговорил он, заваливаясь рядом. — И я просто ужасно счастлив. — Смотри, как бы лицо не треснуло, — усмехнулся социолог, но был полностью согласен. Таким удовлетворенным и измотанным он себя уже давно не ощущал.       Вот теперь точно можно было сказать, что жили они долго и счастливо.