История про любовь, семью и немного детектив

Why? — Love

Neil Gaiman

Мы, не привыкшие дерзать

счастливыми быть,

в ракушках одиночества проводим время,

пока любовь, покинув свой высокий храм,

к нам в душу не войдёт освободить

нас в жизнь.

Является любовь в сопровождении

кортежа из восторгов, удовольствий,

что нам от памяти достались,

боли древней.

Но если мы достаточно смелы,

любовь оковы страха сбросит

с наших душ.

Мы оставляем робость, как младенец грудь, —

при вспышке пламенной любви

осмеливаемся дерзать; внезапно видим,

что любовь для нас всего превыше,

и таковой останется навек.

Одна только любовь

освобождает нас.

Майя Энджелоу. Прикосновение ангела.

Перевод Вячеслава Чистякова

***

      Энтони Джей Кроули тихо выругался и еще раз пересчитал бухгалтерскую отчетность за прошлый месяц. Юноша поднял глаза на часы на стене и принялся складывать бумаги аккуратной стопкой, чтобы убрать в портфель и забрать с собой — он все равно не успеет сейчас все проверить, придется доделывать уже в кампусе.       — Тони! Тони! — раздался голос мистера Шедвелла снизу, и Кроули почувствовал, как весь хлипенький второй этаж книжного пошел ходуном от грузных шагов по лестнице.       Наконец мистер Шедвелл — его работодатель и владелец небольшого книжного магазина в их студенческом городке — поднялся на второй этаж, где располагались подсобные помещения.       В кабинете, где Кроули на старом компьютере пересчитывал путанную отчетность книжного, был еще шкаф, куда они вешали верхнюю одежду, старые полуразвалившиеся полки, которые почему-то никто не выкинул, коробки с новинками и сундук с гордостью Шедвелла — подшивкой всех городских газет Великобритании. Это был очень большой сундук и очень странное увлечение, но и самого Шедвелла нельзя было назвать до конца абсолютно адекватным в рутинном понимании этого слова человеком.       — Что такое, мистер Шед? — юноша посмотрел на вошедшего в комнату старика, сдувая с глаза надоедливую прядь рыжих волос.       — Трейси позвонила, — ответил чуть запыхавшийся Шедвелл. — У нас дома что-то с трубой, я бы пошел пораньше посмотреть, что там.       Не смотря на все свои странности, мистер Шедвелл был заботливым мужем — вот и сейчас он выглядел обеспокоенным, явно представляя, как его совсем немолодая (но очень бойкая) жена может растерянно смотреть на аварийную трубу.       — Конечно, мистер Шед, — кивнул Кроули, — идите, я закрою книжный. Над документами я поработаю у себя, тут черте что, если честно.       — Спасибо, парень, — кивнул владелец книжного в ответ, — только тут такое дело…       — Что такое? — нахмурился юноша.       — Я должен передать книги одному пареньку — я с ним вчера договорился. Он придет буквально через пятнадцать минут. Уже не успею его предупредить, а подводить парня не хочу, даром он южный гомик, но неплохой.       Энтони шумно выдохнул и покачал головой.       — Мистер Шедвелл, сейчас так уже не говорят.       Старик замахал руками, открывая шкаф и доставая свой старенький плащ. Октябрь в этом году выдался на удивление холодным.       — Знаю, знаю, все сейчас так сложно! — фыркнул он. — Но ты сам поймешь, когда увидишь — он голубее английского неба!       Утверждение про небо показалось Кроули — с учетом крайне пасмурной погоды последние недели вот уже две — крайне спорным, однако он промолчал. Мистер Шедвелл был из того поколения и из того сорта людей, читать нотации которым можно было, только если ты уж очень молод и глуп. Молодым Кроули назвать себя еще мог, а вот глупым — хотя не ему об этом судить — все же надеялся, что не мог. В любом случае старик говорил без злобы — и Кроули и сам вспомнил, что слышал об этом… посетителе от Шедвелла несколько раз с тех пор как устроился сюда работать в конце того учебного года.       Старик уже завязывал шарф на шее.       — Кстати, как твоя рыжуля? — спросил он, как по расписанию.       Кроули опять вздохнул. Каждый раз, каждый чертов раз, когда он приходит сюда работать, Шедвелл его об этом спрашивает.       — Мистер Шедвелл, как и в прошлый раз, скажу вам, что никакой рыжули нет.       Старик даже слишком искренне вздохнул.       — И очень жаль, Тони, очень жаль!       Его — закончившиеся еще летом — отношения с Кармин очень волновали старика.       — И больше никаких?.. — Шедвелл уже направлялся к выходу.       Энтони закатил глаза.       — Мистер Шедвелл, вы разве не торопитесь?       Наконец тот ушел, оставив Кроули завернутую в крафтовую бумагу стопку книг. Энтони вдруг понял, что Шедвелл не сказал ему имя посетителя, которого он ждал — только ту возмутительную характеристику.       Юноша выругался про себя еще раз. Впрочем, уже вечерело и вряд ли кто другой заглянет в книжный — была надежда не перепутать.       Кроули стал собираться и сам — передаст книги и пойдет в общежитие. Интересно, купил ли Ньют кофе или опять забыл?.. И Хаз ждал его на тренировке с минуты на минуту, надо было торопиться.       Энтони уже почти полностью оделся, как внизу прозвенел колокольчик — кто-то зашел в магазин.       — Я сейчас спущусь! — крикнул он, обозначая свое присутствие, перекинул плащ через руку, сунул последние бумаги в портфель, подхватил сверток с книгами и пошел вниз по раскачивающейся лестнице.       Слетев вниз, он стал глазами искать посетителя. Книжный был перегружен стеллажами — настолько, что, несмотря на небольшую площадь, тут были и тупики, и проходы, где надо было идти боком даже худому Кроули.       Потратив с минуту, чтобы обойти несколько углов, он наконец увидел в одном из тупиков светловолосого юношу в светлом плаще. Голубые брюки-чиносы чуть приоткрывали лодыжку с клетчатыми носками. Обут он был в слишком чистые для нынешней погоды ботинки. Блондин стоял, уткнувшись глазами в какую-то ветхую книгу, коих у Шедвелла было множество, и в первое мгновение не поднял на Кроули взгляд, а тот замер, понимая, что все также не знает имя посетителя.       Наконец юноша, видимо устав ждать, со вздохом захлопнул книгу.       — Да-да, я тот самый южный гомик, — он чуть язвительно скривил губы и повернулся к Кроули лицом.       И жизнь их изменилась навсегда.

***

      Азирафаэль вздрогнул, застыв с улыбкой на лице — только, как он опасался, из ехидной она наверняка уже перешла в разряд «идиотской».       На него из коридора книг смотрел самый красивый юноша из всех, кого он когда-либо встречал.       Взгляд быстро прошёлся снизу вверх по тёмным брюкам, красной водолазке, цепочке, которая чуть небрежно спускалась с шеи, затем поднялся к огненного цвета волосам, падающим небрежными локонами на плечи и подхваченным, по всей видимости, в небольшой хвост сзади.       Но захватило Азирафаэля Фелла, юношу двадцати одного года, вовсе не это.       Невероятные, каре-янтарные глаза — умные, живые, с разливающимся внутренним постоянством и спокойствием — словно огонь в окнах дома, где поздним вечером ждут возвращения кого-то важного. Это были глаза доброго человека.       Азирафаэль не знал, что в то же самое время подвергается не менее подробному, хоть и более эмоциональному анализу.       «Блять, пиздец» — летали по голове Энтони ворохи не слишком характерных для него ругательств: «Вот тебе, мама, и финский нож».       Он смотрел в ярко-голубые, широко распахнутые глаза юноши напротив и осознавал, что готов положить жизнь к ногам человека, которого увидел минуту назад. Абсолютная глупость. Непередаваемая чепуха. И самая красивая и светлая улыбка из всех, что он когда-либо у кого-либо встречал.       Светловолосый парень смотрел на него как будто несмело. Его чуть вычурная по стилю одежда выглядела достаточно дорогой и добротной. За ворот клетчатого желтого джемпера заходил бордовый галстук. Сверху был накинут плащ — похожий на тот, что носил Кроули, только светлый (почти такой же, как у Хаза — подумал Кроули — только явно новее и дороже).       Они оба поняли, что смотрят друг на друга молча уже слишком долго даже для тех, кому плевать на приличия.       — Э-э-эм…       — Нгк…       Эти неразборчивые междометия повисли в воздухе почти одномоментно.       Оба юноши фыркнули. Затем сделали одновременные микрошаги друг к другу и заулыбались от нового синхронного действия.       — Энтони, — наконец протянул руку Кроули, — Кроули.       — Азирафаэль Фелл. — Мелодично ответил светловолосый юноша, осторожно пожимая предложенную ладонь.       Кроули едва удержался от того, чтобы не вытянуть эту ладонь к себе и не оставить поцелуй на ней. Откуда только такие мысли?!       Энтони наконец вспомнил о поручении Шедвелла.       — Да, это тебе. — Он вытянул сверток с книгами и протянул его новому знакомому.       — Спасибо! — Азирафаэль с трудом заставил себя отвести взгляд от лица Кроули и полуавтоматическим движением забрал протянутую ему стопку в крафтовой бумаге. — Это на реставрацию, да. Я их чиню для мистера Шедвелла.       — О, ничего себе! — протянул Энтони. — Я не знал!       Он вдруг понял, что вообще мало интересовался жизнью книжного помимо тех финансовых отчетов, для работы с которыми он устроился к Шедвеллу.       — А я… Я бумагами занимаюсь, бухгалтерией, — добавил Энтони.       — Да, я… — Блондин улыбнулся, — …я знаю, мистер Шедвелл говорил, что нанял тебя. Жаль, что мы не встречались до этого.       — Жаль, — кивнул Кроули и снова улыбнулся — точно как дурак! — А ты эм… Ты учишься в университете?       — Да! — кивнул Азирафаэль. — Я как раз шёл туда… Хочешь дойдем?..       — Да, отлично! — энергично, даже слишком энергично, кивнул рыжеволосый в ответ.       Он накинул на плечи темный плащ и с трудом заставил себя отвернуться от красивого лица — точно ангельского — Азирафаэля.       Они направились к выходу, продираясь сквозь лабиринты книг. Энтони пропустил нового знакомого вперед, на улицу, а сам выключил свет, запер дверь и спрятал связку ключей в портфель.       Они зашагали бок о бок по улице — до кампуса было буквально десять минут шагом.       — Так ты эм — ты наверное филолог? — решил начать разговор Кроули, одергивая себя каждую секунду, чтобы не смотреть слишком пристально на юношу рядом.       Азирафаэль кивнул.       — Да, все верно. Я на третьем курсе — специализация на средневековой английской религиозной литературе.       — Ого! — Кроули приподнял брови. — Серьёзно! Я тоже на третьем курсе, экономика. Вот, использую свои знания от спецкурса по бухгалтерской отчетности. — Энтони сделал жест рукой назад, к книжному. — Разузнал, что Шедвеллу нужна помощь, работаю у него пару раз в неделю.       — А я в том числе прохожу курс по реставрации, вот и… практикуюсь. — Азирафаэль все также мягко улыбался. — Мне нужен материал для отработки, мистеру Шедвеллу — бесплатная реставрация, так что все довольны.       — Угу, — Кроули с трудом ворочал словами. — Эм да-а-а, а я еще прохожу семинар по ботанике.       «Хватит болтать, придурок. Он подумает, что ты хвастаешься» — стукнул он себя мысленно по голове.       — Ботаника? — губы блондина вытянулись в удивленное «о», но прежде чем он успел задать дальнейшие вопросы, Кроули вдруг посмотрел куда-то вперёд и чуть нахмурился.       Азирафаэль проследил за его взглядом и увидел посреди тротуара молодого парня, явно по возрасту только что окончившего школу, который стоял напротив входа в административное здание университета и что-то сверял с огромной папкой у себя в руках. В подмышке у него был зажат не менее крупный буклет на незнакомом Феллу языке. Толпа обходила замешкавшегося юношу, раздраженно хмурясь на такую помеху движению.       Кроули вдруг помахал этому юноше рукой и выкрикнул что-то, смутно знакомое Азирафаэлю по звучанию, но непонятное.       Юноша обернулся на голос рыжеволосого, просветлел и направился к ним торопливым шагом.       — Привет! — обратился он к ним на английском с сильным акцентом, — мне кажется, я немного… — юноша снова перешел на незнакомый язык, смотря на Кроули с огромной надеждой, а затем завершил речь на английском, — прошу прощения, когда нервничаю, тяжело говорить на другом языке.       Энтони мягко усмехнулся, протянул руку к буклету в руке юноши — это оказался путеводитель по университету для первокурсников — открыл на странице с планом и ткнул пальцем в нужное строение.       — Вот, — сказал он на английском, — тебе сюда. Все очень запутано, я понимаю. Если что, в университете есть клуб для русскоязычных, обязательно вступи.       Юноша энергично закивал, поблагодарил и быстро направился прочь к нужному ему зданию.       — Ты говоришь по-русски? — удивился Азирафаэль.       — Ага, — кивнул Кроули, чуть смущенно засовывая руки в карманы брюк. — Моя мама — русская. А отец — полицейский. — И Энтони замер, поняв, что сморозил странное сравнение.       Ему было интересно, отметит ли это Азирафаэль.       — Дорогой, ты же знаешь, что полицейский — не национальность? — с мягкой и совершенно незлой иронией протянул блондин. В его глазах замелькали смешинки, а Энтони замер, зачарованный этим умным и язвительным светом. Только через мгновение он отметил теплое слово, с которым к нему обратился юноша — и Кроули накрыла волна радости и волнения.       — Это с какой стороны посмотреть, — усмехнулся Энтони, поддерживая шутку.       Азирафаэль мягко рассмеялся.       Они уже подошли ко входу в основной кампус.       Университет представлял собой причудливую смесь старых зданий — тех самых, со стрельчатыми готическими окнами и витражами, и более современных, построенных в 80-90-е, где располагались общежития, общественные пространства и большой спорткомплекс.       Кроули и Азирафаэль зашли во двор через проходную и чуть замедлились, не зная, как им лучше поступить. Последнее, что им хотелось — расставаться сейчас.       Они бесцельно шли по двору, который был заполнен студентами — пары закончились. На кампус постепенно надвигался вечер — октябрь принес ранние сумерки. Кроули надо было на тренировку, но он благополучно про это забыл.       Он смотрел на Азирафаэля и с удивлением отмечал, что с ним много кто здоровается — и блондин отвечал всем мягкой и открытой улыбкой.       Сам Кроули не был общительным — он дружил только с Хазом, приятельствовал со своим соседом Ньютом, вот и все. В своей группе он прослыл «мрачным занудой». На самом деле Энтони просто были не особо интересны ни вечеринки, ни быстрые отношения — он хотел учиться, хотел получить максимум от образования, любил свой спецкурс по ботанике и свои тренировки, а с подработкой в книжном свободного времени у него практически не оставалось.       Единственной его настоящей любовью до сегодняшнего дня была его почти столетняя малышка, которая дожидалась своего часа в гараже у родителей. Именно ради нее Кроули устроился на подработку — ему нужны были деньги на запчасти, чтобы снова поставить ее на ход.       Азирафаэля же, казалось, знал весь университет. Энтони терялся в догадках каким образом могло получиться так, что они никогда до этого не встречались.       Блондин помахал рукой какому-то очередному знакомому, когда Кроули обратил внимание, что на мизинце левой руки у юноши поблескивал довольно массивный и красивый перстень с крыльями.       «Ангел» — промелькнуло в голове у Энтони, и его снова накрыла волна тепла.       Но не только перстень сам по себе зацепил взгляд рыжеволосого юноши — ему на мгновение показалось, что мизинец Азирафаэля словно отстоит от других пальцев под чуть неправильным углом. Внимательно рассмотреть он не успел, потому что рука с перстнем уже опустилась вниз.       — Ази! — вдруг раздался смутно знакомый Кроули голос.       Блондин расплылся в искренней и широкой улыбке.       — Ана! — выкрикнул он приближающейся к ним длинноволосой девушке, которая шла… ага, в компании его соседа Ньюта Пульцифера. Кроули понял, что эта девушка пару раз заходила к ним в блок — встречаться с ней его сосед начал в конце прошлого года.       Ньют, как обычно, чуть апатично шел позади, ведомый рукой своей пассии. Он заметил Кроули и наконец хоть какая-то эмоция промелькнула на его лице — легкое удивление.       — О, Кроули, это ты? — Анафема чуть напряженно нахмурилась, — не знала, что вы с Ази знакомы.       — А я не знал, что ты знакома с Энтони. — звонко рассмеялся блондин.       — Мы с Ньютом соседи, поэтому виделись пару раз. — Кроули кивнул на темноволосого юношу.       Анафема смерила Энтони новым недоверчивым взглядом. Тот ответил ей, скептически оглядывая ее вычурный наряд: длинная юбка, темная кофта, пушистый кардиган, заменяющий ей верхнюю одежду, очки в роговой оправе. Девушка его соседа всегда была, на вкус Энтони, излишне энергичной и давящей. Еще и имя у нее — как будто родители ее были с какой-то другой планеты. Как можно так назвать ребенка?       — В общем, — Анафема посмотрела на Азирафаэля. — Ази, мы перенесли репетицию на полчаса вперед завтра, если ты не против.       — Да, конечно, — кивнул юноша в ответ. — Как вам будет удобно.       Уловив интерес в глазах Кроули, Азирафаэль решил объяснить:       — Я помогаю театральной студии университета.       — Помогаешь? — фыркнула Анафема. — Вообще-то он помощник режиссера и занимается абсолютно всем. И еще отличный актер!       Азирафаэль смущенно покраснел и отвел взгляд. Кроули подумал, что был рад узнать о нем эту подробность, но был бы более доволен, если бы сам юноша рассказал об этом, в тот момент, когда сочтет нужным, а не эта давящая энтузиазмом Гаджет. Ему не нравилось видеть Азирафаэля смущенным.       — Ази, я кое-что хотела обсудить с тобой, — чертова Анафема никак не отставала.       Кроули внутренне раздраженно вздохнул. Ньют чуть поморщился — он принимал даже неприятные черты своей девушки, но не оправдывал их.       — Думаю, мне пора. — Наконец выдавил Энтони из себя.       По лицу Азирафаэля пробежала тень. Кроули повернулся к нему.       — Дашь мне свой номер? — решительно спросил он.       Юноша покраснел еще сильнее.       Энтони достал свой телефон, разблокировал его, открыл телефонную книжку и протянул мобильный блондину.       — Пожалуйста, — мягко попросил Кроули.       Азирафаэль кивнул, взял телефон и вбил свой номер.       Кроули расплылся в самой, по его надежде, уверенной и обворожительной улыбке.       — Рад был познакомиться, — кивнул он. — Ньют, Ана, до встречи! — кивнул он паре. Затем Кроули повернулся к компании спиной, поплотнее запахнул свой плащ и решительно направился в сторону спортивного корпуса.       В голове его не было ни единой мысли — только в груди расплывалось тепло от того, что в телефонной книжке надежно спрятан номер нового важного для него человека.

***

      Резкий и четкий удар заставил боксерскую грушу закрутиться на месте. Белобрысый парень с всклокоченными непослушными волосами замахнулся и сделал новый сильный выпад.       Кроули остановился на пороге тренировочного зала и невидящим взглядом стал наблюдать за тем, как Хастур, его одногруппник и лучший друг, заканчивает упражнения.       Тот словно почувствовал, что не один, опустил руки и обернулся через плечо.       — Ты опоздал, — кинул он Кроули.       Тот отрешенно кивнул.       — Прости, — он пожал плечами, — я не предупредил.       Блондин развернулся к нему и внимательно посмотрел на друга.       — Все в порядке? — Хастур нахмурился.       Кроули сделал неопределенный жест рукой и прислонился спиной к стене, а затем, не удержавшись, улыбнулся.       — Да, думаю да, — он понимал, что выглядит по-идиотски, но ничего не мог с собой поделать.       Хастур еще раз внимательно посмотрел на него, что-то для себя как будто понял. Черты его некрасивого лица сошлись в беззлобной усмешке. Он стянул с рук боксерские перчатки и сделал шаг к Кроули.       — Пошли, пожрем, что ли? Я буду готов через десять минут.       Энтони кивнул и отступил от стены к скамейкам — и тут послышались голоса выходивших из соседнего с их помещением тренажерного зала.       — О, Хастур! — неприятно заржал появившийся в их поле зрения качок Михаил. Рядом с ним, его вечным спутником, торчал чуть менее перекаченный, но не менее рельефный Уриил.       Хастур сверкнул на вошедших недобрым взглядом своих темных глаз.       — Чего надо, мудлан? — выплюнул он. Кроули ничуть не удивился, прекрасно зная о давней вражде этих двух. Он и сам не любил Михаила и его компанию.       Того, как показалось, такая агрессивная реакция ничуть не смутила.       — Как там твой сосед, Хастур? — Продолжил Михаил, скалясь в издевательской улыбке. — Не ждет меня сегодня?       Глаза блондина заблестели совсем уж нехорошим блеском, и Кроули сделал шаг по направлению к другу чтобы или сдержать его или если надо — поддержать силами.       — Нахуй в той стороне, — прошипел Хастур, не сводя озлобленного взгляда с Михаила.       Тот только продолжал улыбаться.       — Передавай мои горячие приветы. Я скоро обязательно зайду! — Михаил кивнул все с той же отвратительной усмешкой и пошел к выходу вместе с Уриилом.       — Видит кто-нибудь, я набью этому уроду морду, — проводил его тяжелым взглядом Хастур.       — Чтобы из-за этого кретина получить отстранение от занятий? — Кроули покачал головой. — Не думаю, что он стоит того.       — А похуй, — сердито растягивал слова блондин, — он меня затрахал уже. Трется около моего соседа — а тот такой вежливый парень, ты бы знал. Он уже три раза его отшивал, а Михаил считает, что ему никто не может отказать. Тупой стероидный качок.       Энтони только хмыкнул.       — Если решишь его побить — не забудь меня позвать.       Хастур ухмыльнулся в ответ и пошел наконец переодеваться.

***

      Кроули лежал в кровати и гипнотизировал взглядом экран телефона.       Было уже поздно для любого вежливого общения. Но хотел ли он быть вежливым?       Хотел бы Энтони обнаружить в себе какие-то глубокие мысли, уйти в самокопание или в сомнения.       Но сомнений у него не было. Перед ним как раз-таки была определенность — он встретил человека, с которым хочет быть ближе. Хочет быть без сомнений, сложностей и хитростей. Открыто.       Волнения не было. Была кружащая голову влюбленность, желание узнать лучше и быть рядом.       Кроули открыл мессенджер и вбил сообщение.

***

      Азирафаэль лежал в кровати, краем уха прислушиваясь к возне соседа на кухне.       Он думал и переживал.       Неужели он не напишет? Зачем он взял номер?       Разумеется, Азирафаэль выяснил у Ньюта абсолютно все, что тот знал про Кроули — и разумеется, это была абсолютно ничтожная по объему информация, практически ничего нового к тому, что рассказал сам Энтони.       Но он же не мог перепутать интерес к себе с чем-то еще?       Феллу очень, очень не хотелось ошибиться.       И тут телефон засветился.       «Привет», — гласило сообщение в мессенджере с незнакомого номера, — «Это Энтони».       Азирафаэль улыбнулся так широко, что заболели скулы, и со вздохом облегчения откинулся на подушки.