Доверие — лучшая награда любви

/Pov Author/ Немного ранее, перед происшествием в столовой — Что ты говоришь, Хёнджин? Почему? — Дженни выбежала из университета, крепко сжимая телефон в руке. — Тут, похоже, нет вины Йёджи. Я сам не понимаю, что произошло. Она позвонила мне и сказала, что сейчас в полицейском участке. Просила не говорить тебе, но… но я не смог промолчать, — голос брата звучал напряжённо. Дженни ещё во время лекции получила от него сообщение, что Йёджи в полиции. Именно поэтому она сорвалась с места, едва прозвенел звонок. Девушкам она ничего не сказала — у Лисы и так полно проблем, не хватало ещё её волновать. Расскажет, когда всё уладит. — Ты правильно сделал. Ты сам в порядке? — голос её был твёрдым, но внутри всё сжалось от тревоги. Брат и сестра — единственные родные люди, что у неё остались. Она не переживёт, если с ними что-то случится. — Хотел поехать к ней сразу, но в школе не отпустили. Думают, что я просто ищу повод прогулять уроки, — раздражённо ответил Хёнджин. После смерти матери, когда они вернулись в Сеул, Дженни решила, что так будет лучше — отправила Йёджи в школу для девушек, а Хёнджина — в школу для мальчиков. Это был осознанный выбор: так они смогут сосредоточиться на учёбе и не отвлекаться на посторонние вещи. — Не волнуйся, я поеду сама. Ты учись, хорошо? Думаю, там ничего серьёзного, — твёрдо сказала она, затем убрала телефон и, поймав такси, направилась в полицейский участок. Заходя в помещение, Дженни сразу заметила группу девушек, окруживших женщину. Рядом с ними стоял полицейский офицер, который, судя по всему, не знал, как реагировать на происходящее. Женщина кричала на двух девушек, одна из которых была её сестра. Йёджи стояла с высоко поднятой головой, хотя Дженни заметила, как она всё сильнее сжимает руки в кулаки. В отличие от другой девушки, что стояла рядом с опущенной головой, её сестра не прятала взгляд. В её глазах дрожали слёзы, но она не позволяла им пролиться — только смотрела на женщину с вызовом и отвращением. — ГДЕ ВООБЩЕ ТВОЯ МАТЬ?! — разрывался криком голос женщины. — КАК ОНА СМЕЕТ НАЗЫВАТЬ СЕБЯ МАТЕРЬЮ, ЕСЛИ ВОСПИТАЛА ТАКУЮ ДОЧЬ?! ОПУСТИ СВОИ ГЛАЗА, СЕЙЧАС ЖЕ! КАК ТЫ ОСМЕЛИЛАСЬ СМОТРЕТЬ НА МЕНЯ ТАК?! Йёджи только ещё крепче сжала кулаки. В этот момент Дженни почувствовала, как в ней закипает ярость. Услышав, как оскорбляют её сестру, она больше не могла молчать. — Это вы как смеете так говорить с ней?! Женщина резко замолкла и повернулась к Дженни, удивлённо нахмурив брови. — Ты ещё кто такая? Её подружка? — женщина презрительно осмотрела Дженни с головы до ног. Она не выглядела богатой, но явно старалась создать такой образ. Ярко-красная помада, толстый слой теней на веках, слишком много аксессуаров — всё в её облике кричало о желании казаться утончённой, но вместо этого выглядело безвкусно. Дженни знала, как выглядят настоящие богачи, и они никогда бы так не оделись. — Онни… — Йёджи подала голос, ошеломлённо глядя на сестру. Она явно ожидала увидеть здесь Хёнджина, но никак не Дженни. — Я её сестра, — спокойно произнесла Дженни, проигнорировав удивлённый взгляд Йёджи. — Теперь успокойтесь и объясните, что случилось. А затем извинитесь за оскорбления в адрес моей сестры и нашей матери. Женщина в ответ фыркнула, скрестив руки на груди. — Хах! Только посмотрите на это! — Она бросила взгляд на окружающих, будто ища у них поддержки. — Я? Должна извиняться перед этой малявкой? Жена директора одной из самых престижных школ Сеула? С чего вдруг? Нет, детка, я никому ничего не должна! Она с притворным возмущением закатила глаза, резко развернув голову из стороны в сторону, словно показывая, насколько её расстроил сам факт того, что кто-то посмел требовать от неё извинений. — Мне плевать, кто вы там такая, — холодно бросила Дженни. Женщина едва не задохнулась от возмущения, её лицо исказилось от злости. — Я не собираюсь разговаривать с тобой! Позови сюда свою мать! Я всё обсудю только с ней! Хочу посмотреть, что это за женщина, раз воспитала таких выскочек! Она говорила с таким презрением, словно действительно верила, что ставит Дженни на место. — Если хотите что-то обсуждать, будете обсуждать это со мной, — голос Дженни прозвучал твёрдо и уверенно. — Я её опекун. На мгновение женщина застыла, а затем её лицо исказилось от злорадства. — Сирота? А-а-а, теперь понятно! — она громко рассмеялась, прикрывая рот ладонью, но в глазах читалось торжество. — Вот почему она такая невоспитанная! Это была последняя капля. Дженни рванулась вперёд, не сдержавшись, но Йёджи в последний момент успела ухватить её за руку, удерживая на месте. — Не надо, — тихо, но твёрдо сказала сестра, вцепившись в Дженни изо всех сил. Она знала — кулаками таких людей не проймёшь. Это не принесёт им ничего, кроме лишних проблем. Женщина же тут же принялась орать на весь участок, делая вид, будто её только что избили. — ВЫ ВИДИТЕ?! ВИДИТЕ?! ОНА САМА НАБРОСИЛАСЬ НА МЕНЯ! Я НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЛА! ЗАПИШИТЕ! Я ПОДАМ НА НЕЁ ЗАЯВЛЕНИЕ! ЧТО МЛАДШАЯ, ЧТО СТАРШАЯ — В ОДНУ ГРЯЗЬ! Она трясла руками, её голос звучал громче, чем нужно было, чтобы все вокруг услышали. Дженни сжала зубы, чувствуя, как внутри всё кипит. — Какого чёрта?! — Йёджи вспыхнула от возмущения. — Она даже пальцем вас не тронула! Это мы на вас заявление подадим! Сестра, она сумасшедшая! — Она металась взглядом между женщиной, Дженни и полицейским, который, казалось, сам не знал, что делать. — Вы так и будете просто стоять и смотреть?! Вы вообще собираетесь разбираться в этом?! — Прошу всех успокоиться, — раздался строгий голос. Все повернулись к другому офицеру, который всё это время сидел за компьютером, делая вид, что ничего не происходит. Теперь он медленно поднялся на ноги и бросил недовольный взгляд на своего коллегу. — Женщина, прошу вас тоже вести себя спокойнее, — обратился он к истеричной даме, затем перевёл взгляд на младшего офицера. — А ты, Минхёк, объясни мне, почему до сих пор не взял ситуацию под контроль? Молодой полицейский растерянно замер, но так и не нашёлся с ответом. — Объясните мне, что вообще случилось, и почему моя сестра оказалась здесь? — Дженни взяла себя в руки, но её голос оставался твёрдым и холодным. — Я тоже пока не в курсе, — признался офицер, садясь обратно за стол. — Сейчас разберёмся. Для начала, девочки, сядьте перед компьютером. Он кивнул Йёджи, девушке, что стояла рядом с ней, и дочери той женщины, указывая на стулья напротив. — Сейчас проведём допрос, — объявил он, дождавшись, пока девушки займут места. Сложив руки на столе, он бросил строгий взгляд на Йёджи. — Начнём с вас. Почему вы ударили её? — Она всегда плохо относилась к Соёнг, которая никогда её не трогала, — начала Йёджи, но не успела договорить, как её перебила та самая девушка, которую она ударила. — Нет, это не правда! — возмутилась она. — Я всегда хорошо отношусь к своим одноклассникам! — Да, моя дочка не такая! Она очень добрая… — вмешалась её мать, мгновенно подхватывая слова дочери. — Я сейчас разговариваю с ней, а не с вами, — строго прервал её полицейский. — До вас тоже дойдёт очередь. Он перевёл взгляд обратно на Йёджи и кивнул, давая знак продолжать. — Я перевелась в этот класс всего месяц назад, — начала она твёрдо, — но за это время не было ни единого дня, когда её не травили. Она была изгоем, и всё это устраивала вот эта… Йёджи резко оборвала фразу, но ярость в её взгляде выдала недосказанное. — Следите за выражениями, — предупредил офицер, бросив на неё строгий взгляд. Девушка нахмурилась, но продолжила, чуть понизив голос: — Она насмехалась над ней, толкала, портила её вещи, говорила мерзости. Соёнг терпела всё это, никогда не жаловалась. Но сегодня… — Йёджи сделала глубокий вдох, сдерживая злость, — сегодня она зашла слишком далеко. — Они пытались раздеть её и снять на видео в переулке рядом со школой, чтобы выложить это в интернет, — твёрдо произнесла Йёджи. В помещении повисла напряжённая тишина. — Я как раз проходила мимо, — продолжила девушка, — собиралась купить воды, потому что в классе было слишком жарко, а автоматы с напитками не работали. И тогда я увидела их. Её пальцы сжались в кулаки, но она взяла себя в руки. — Они избивали её ещё в классе, но раньше я никогда не видела, чтобы они загоняли её на улицу. Я пыталась остановить их по-хорошему, говорила, что это неправильно, предупреждала, что позову полицию, если они не прекратят. Но сегодня они решили, что я не сделаю того, что обещала, и продолжили. Йёджи стиснула зубы, вспоминая ту картину. — Я не стерпела. Схватила её за волосы и оттащила подальше от Соёнг, чтобы она не сделала того, что собиралась. И вот так началась драка. Когда девушка закончила, в участке снова повисла тишина. Полицейский перевёл взгляд на заплаканную Соёнг. — Это правда? — мягко спросил он. Соёнг медленно подняла голову. Её взгляд метался от офицера к Йёджи, затем к обидчице, которая нервно сжала губы. — Ты можешь не бояться, — спокойно добавил офицер. — Если всё так, как говорит твоя одноклассница, мы откроем дело. В ситуацию вмешается и школа. Мы не позволим, чтобы с тобой снова случилось что-то подобное. — НЕТ! Я НИКОГДА НЕ ИЗБИВАЛА ЕЁ! — завопила девушка, вскакивая со стула. — Она врёт! Мы с Соёнг близкие подруги, и иногда просто дурачимся, как подруги. Йёджи новенькая, вот почему она неправильно нас поняла! Она отчаянно метнулась взглядом к Соёнг, пытаясь поймать её поддержку. — Соёнг, скажи, что мы друзья! Офицер, который внимательно наблюдал за их реакцией, скрестил руки на груди. — Что же тогда вы делали сегодня в переулке, когда Йёджи проходила мимо? Обвиняемая нервно сглотнула. — Мы… мы просто… — она запнулась, заикаясь, а потом, кажется, ухватилась за первую попавшуюся мысль. — Мы просто снимали! Она сама дала согласие! Она сама просила нас снять! Теперь она беззастенчиво пыталась свалить вину на Соёнг. Полицейский нахмурился и перевёл взгляд на заплаканную девушку. — Это правда, Соёнг? Девушка побледнела и замерла, как будто оказалась между двумя огнями. — Эй, не заставляй себя лгать, — негромко сказала Йёджи, слегка толкнув её локтем, словно подбадривая. Соёнг вскинула на неё глаза, полные растерянности и страха. — Лучше проверить её телефон, — твёрдо добавила Йёджи, глядя прямо на офицера. — Там должно быть всё записано. — Мы сами знаем, что лучше, а что нет, — с раздражением ответил офицер, словно решать этот вопрос для него было обузой, но избежать своего участия он не мог. Йёджи закатила глаза, в точности повторяя привычку своей старшей сестры. — А где вообще её опекун? — подала голос Дженни, нахмурившись. Кто-то же должен защищать Соёнг? — Мы позвонили её матери, она должна скоро приехать, — ответила Йёджи, взглянув на сестру, которая стояла позади неё, крепко положив руки ей на плечи. Дженни тяжело вздохнула. Она понимала, что младшая Ким поступила правильно — будь она на её месте, наверняка сделала бы то же самое. Но такие ситуации заставляют нервничать даже самых сильных. Внезапно послышался уверенный женский голос: — Я пришла к Чон Соёнг. Все, кто находился в помещении, разом обернулись в сторону входа. Там стояла женщина — опекун Соёнг. — Мама… — едва слышно произнесла Соёнг. Дженни удивлённо приоткрыла рот, переводя взгляд с девушки на её мать и обратно. Женщине указали, куда подойти, и она двинулась в их сторону. Даже от её походки веяло холодной сдержанностью. Уверенный и сильный взгляд встретился с глазами Дженни. Мисон слегка удивилась, увидев её здесь, но не подала виду. Она спокойно подошла к группе и поздоровалась со всеми. Офицер поднялся со своего места и почтительно поклонился. — Ну вот, пришла её мать! Давайте быстрее закончим это дело. Моя девочка ничего не делала, её не за что побили. Я подаю заявление! — первая женщина, которая до этого бесконечно истерила, теперь буквально требовала немедленного решения в свою пользу, указывая пальцем на Йёджи. — Мы ещё не решили, побили её без причины или на то были основания, — строго ответил офицер, присаживаясь обратно за своё рабочее место. — Я позвоню своему мужу, и вам всем будет плохо! У него много знакомых в прокуратуре! — не унималась женщина. Дженни только закатила глаза, понимая, что и здесь деньги решают всё, а о человечности никто даже не вспоминает. — Что вообще произошло? — ровным, но твёрдым голосом спросила Мисон, подходя ближе к дочери. Она внимательно посмотрела на её заплаканное лицо, а затем перевела взгляд на офицера. — Эта девушка, — он кивнул в сторону Йёджи, — утверждает, что мисс Хвоён издевалась над вашей дочерью в школе, и что она ударила её, чтобы защитить Соёнг. Однако мисс Хвоён говорит, что они друзья. Мы пока не получили ответа от вашей дочери. Мисон медленно повернулась к Соёнг, вопросительно глядя на неё. — Это правда? Девушка сжала руки в кулаки и опустила голову, не решаясь что-либо сказать. — Могу я поговорить с Соёнг наедине? — спокойно, но твёрдо спросила Мисон. Офицер кивнул, давая разрешение. Мать и дочь покинули комнату, направившись на улицу, чтобы обсудить всё наедине. — Алло, дорогой, можешь подойти? Они не понимают меня с одного раза. Да, да… — с наигранным возмущением говорила женщина по телефону, бросая на всех победоносные взгляды. — Вот сейчас придёт мой муж, и всё уладится. Дженни и Йёджи только сильнее почувствовали отвращение к этой женщине и её самодовольной уверенности. — Вы только себе же хуже сделали. Я бы на вашем месте не советовал привлекать лишнее внимание, — неожиданно вмешался офицер, закрывая планшет с документами. — Это ещё почему? — нахмурилась женщина, но в её голосе проскользнула тревога. — Потому что мать Соёнг — главный прокурор Сеула. Лицо женщины мгновенно побледнело, как полотно. — Ч-что? — пролепетала она, ошеломлённо моргая. Дженни же застыла, пытаясь осмыслить услышанное. — Но ведь она занимается бизнесом… — спросила она, всё ещё сомневаясь. — Да. Юридические консультации — это и есть её бизнес. У неё своя частная адвокатская фирма, но она сама является прокурором, — объяснил офицер. Дженни нахмурилась. Если Мисон знала все законы страны, то почему тогда, когда её разлучали с Юнги, она ничего не сделала? Почему не боролась за него законным путём? Выходит, весь её рассказ, который она поведала сегодня утром, — ложь? *** Настоящее время — Университет — Давай, не шевелись резко. Осторожно… — голос Чонгука звучал напряжённо, когда он почти нёс Лису по коридору к уборной. Её тело, словно мягкая тряпичная кукла, бессильно обмякло в его руках, а ноги с трудом слушались. Боль пульсировала в животе, отдаваясь резкими вспышками при каждом движении. Если не считать ломоту в руках и ногах, то именно там сосредоточился весь её ад. Несколько точных ударов пришлись прямо в живот, и теперь любое усилие отзывалось мучением. Чонгук втащил её в туалет, но замер, растерянно оглядываясь. Посадить её было некуда. — Лисёнок, послушай… Сейчас будет немного больно, но ты потерпишь, хорошо? — его голос дрожал от волнения, но он старался говорить ровно. Лиса слабо кивнула. Чонгук глубоко вдохнул, подавляя злость и беспомощность. Ему было невыносимо смотреть на её состояние, но сейчас главное — помочь. Он аккуратно наклонился, подхватывая её под колени и спину, легко поднимая в воздух. Она была лёгкой, почти невесомой. Однако стоило животу сложиться пополам, как боль вспыхнула с новой силой, заставляя Лису зажмуриться и едва слышно выдохнуть. Чонгук бережно усадил её на широкую столешницу у раковины. К счастью, в современных зданиях такие раковины достаточно просторны, и Лиса могла хотя бы как-то устроиться. Она ощутила лёгкое облегчение: теперь была опора, и мышцы не нужно было держать в постоянном напряжении. Но ей всё равно хотелось лечь. Хоть на секунду. Очень атмосферный момент! Я немного отредактировала текст, сохранив все эмоции и сделав его ещё более плавным. — Почему мы не пошли в медпункт? — слабо спросила Лиса, едва шевеля губами. — Мы здесь, чтобы ты немного передохнула и умылась. Может, это хоть немного тебя взбодрит, — объяснил Чонгук. Лиса не ответила. Её тело словно выжатая тряпка — сил не осталось даже на разговор. Боль в животе пульсировала с каждой секундой, стоило ей хоть как-то напрячь мышцы. А ещё этот глухой звон в голове после удара о телефон… Вдруг за дверью послышался смех. Через несколько секунд она распахнулась, и в уборную вошли девушки. — Что здесь творится?! — возмущённо воскликнула одна из них, окинув их взглядом. Ну, со стороны это действительно выглядело неоднозначно. Лиса сидела на широкой столешнице, её ноги были раздвинуты по обе стороны от Чонгука, который стоял между ними. Он держал её за спину, поддерживая, чтобы она не завалилась назад. Любой посторонний мог бы неправильно истолковать их позу, особенно увидев их в таком месте. Чонгук резко повернул голову к девушкам, которые только что вошли, и одарил их таким грозным взглядом, что в воздухе повисла напряжённость. Как они вообще смеют так с ним разговаривать? Тем более какая-то девчонка, явно младше его, раз учится на младших курсах. Её неуважительный тон только сильнее раздражал. — И-извините! — тут же пискнула она, наконец осознав, перед кем стоит. Быстро поклонившись, она схватила своих подруг за руки и попыталась вытолкнуть их обратно в коридор. Но Чонгук уже закипал. — ПРОВАЛИВАЙТЕ УЖЕ! — рявкнул он, не желая больше терпеть их присутствие. От его громкого, почти рычащего голоса девушки испуганно взвизгнули и тут же выскочили за дверь. Злой Чонгук опаснее самого дьявола, и все, кто хоть раз видел его в таком состоянии, прекрасно это знали. Правда, случалось это редко — обычно, если он проигрывал в чём-то или ревновал своих хёнов. Но сейчас дело не в этом. Сейчас он зол на самого себя. Зол, потому что дал Лисе обещание. Обещание, что не отойдёт от неё ни на шаг. И вот не прошло и полдня, как он его нарушил. Зол, потому что не смог предотвратить случившееся. Потому что не смог защитить её. — Пожалуйста, не кричи… — слабым голосом попросила Лиса. Она тоже вздрогнула от его внезапного крика, и это заставило её тело содрогнуться от новой волны боли. Голова раскалывалась, рана на лбу снова начала ныть. Чонгук тут же перевёл взгляд на неё, заметив, как она сжалась. — Прости, прости… — он сразу стал мягче, голос наполнился теплотой. — Давай умоемся, хорошо? Это, может, немного облегчит твоё состояние. Лиса только кивнула, ей было трудно говорить. — Но перед этим… мне нужно снять твою рубашку, — осторожно предупредил Чонгук. — Она уже никуда не годится, вся в грязи и крови. Он аккуратно начал расстёгивать пуговицы, стараясь не касаться её кожи лишний раз, чтобы не причинять ещё больше боли. Когда рубашка наконец соскользнула с её плеч, Чонгук сжал зубы. Синяки. Ссадины. Следы ударов. Он с трудом удержался, чтобы не рвануть обратно в столовую и не разобраться с теми, кто это сделал. Лиса ничего не отвечала, просто сидела с закрытыми глазами, сжимаясь от боли. Многие могли бы сказать, что в такие моменты мужчины не способны мыслить правильно, что их голова забита пошлыми мыслями при виде женского тела. Но это было неправдой. Если человек действительно любит, ему не до этого, когда его любимая страдает. Чонгук осторожно снял с неё рубашку, разорвал её пополам, выбрав участок, который оставался относительно чистым, и намочил его. Он с облегчением заметил, что кроме раны на лбу у Лисы не было серьёзных порезов, но синяки точно проступят на коже позже. Сняв с себя толстовку, которую сегодня надел поверх рубашки, он аккуратно натянул её на Лису. Впервые за долгое время Чонгук был рад, что выбрал именно этот вариант одежды, а не свою любимую кожанку. Когда Лиса оказалась в сухой, тёплой одежде, Чонгук начал осторожно промакивать рану на её лбу, стирая засохшую кровь. Ему предстояло обработать её как следует, но это они сделают позже — в кабинете медсестры. Сейчас главное было очистить лицо от грязи. Намочив руки, он принялся осторожно смывать пыль и пот с её кожи, касаясь её как можно нежнее. Холодная вода приятно освежала разгорячённую кожу Лисы, даря ей небольшое облегчение. Боль в животе всё ещё давала о себе знать, но сидячее положение помогало немного её унять. Лиса чувствовала себя измотанной, но уже могла держать спину прямо без помощи Чонгука. Закончив умывать её лицо, Чонгук теперь осторожно протирал белые следы ботинок на её чёрных джинсах, используя относительно чистый кусок её же рубашки. — Чонгук, я такая бессильная… — выдохнула Лиса. Она знала, что не права, но в этот момент ей нужно было услышать обратное. Ей нужно было почувствовать его поддержку, его уверенность в ней — ту, что всегда давала ей силы идти дальше. — Нет! Не говори так! — резко возразил Чонгук, даже не отрываясь от своего занятия. — Ты самая сильная девушка, которую я когда-либо встречал. И я имею в виду не только физическую, но и духовную силу. Ты должна верить в себя, в свою силу и в то, что можешь всё, чего пожелаешь. И не смей слушать тех, кто пытается сломать тебя! Вообще не слушай никого! Лиса молчала, вслушиваясь в его голос, наполненный искренностью и теплом. Она знала, что он говорит правду — для него она действительно была самой сильной. Лиса, услышав то, что хотела, слабо улыбнулась. В глубине души она знала, что сильная и что способна на многое. Её достижения за последние два месяца были тому доказательством. Она завершила проект, который поручил отец, и сделала это на отлично. Она стала хорошим танцором, хотя раньше думала, что не обладает никакими особыми способностями. Она завоевала сердце Чонгука, хотя была уверена, что никто никогда не сможет полюбить её такой, какая она есть. Она начала воплощать в жизнь мечты, которые раньше казались недостижимыми — из-за страха, что у неё нет ни свободы, ни таланта. И наконец, она занялась боксом — видом спорта, который всегда был для неё под запретом. Отец считал, что это не женское занятие, но Лиса всё равно пошла наперекор его словам. И теперь она — одна из лучших в их клубе. И всё это — заслуга Чонгука. Он всегда верил в неё, всегда повторял, что она крутая, и Лиса, слушая его, начинала верить в это сама. Лиса мягко улыбнулась, чувствуя, как тепло разливается по всему телу от одного осознания — ей повезло. Повезло быть рядом с человеком, который всегда её поддерживает. — Люблю тебя, — тихо произнесла она, глядя на Чонгука. Парень резко поднял голову, словно не ожидал этого признания именно сейчас. Но уже в следующую секунду его губы растянулись в тёплой улыбке, и он осторожно наклонился, чтобы поцеловать её. Касание было нежным, бережным — Чонгук боялся сделать Лисе больно. В этом поцелуе был ответ, в нём звучало то же самое признание, но без слов. Оторвавшись от её губ, Чонгук вернулся к тому, что делал, продолжая аккуратно стирать следы на её одежде. А Лиса молча смотрела на него, повторяя про себя его слова. Он был прав. Быть в отношениях, где тебя поддерживают, — это приятно. Это счастье. Но… Глубоко внутри неё жило чувство, которое не давало полностью расслабиться. Оно не имело ничего общего с сомнениями в чувствах Чонгука, но… Она всё ещё не чувствовала себя свободной. Да, в отношениях нормально предупреждать друг друга, куда идёшь, чем занимаешься, но его ревность… Иногда она казалась слишком сильной. И тогда забота превращалась в контроль. Лиса сжала губы. Любит ли она его? Да. Но здоровые ли это отношения? В этом она пока не была уверена. Лиса улыбнулась, но в её глазах промелькнул лёгкий отблеск беспокойства. — И даже тебя не слушать? — спросила она, пытаясь пошутить. Чонгук на секунду замер, посмотрел на неё пристально, не сразу поняв, шутит она или говорит всерьёз. — Нет, ты должна всё время слушаться меня, делать всё, что я скажу, и не делать того, что я запрещаю, — ответил он в том же игривом тоне. Но стоило ему это сказать, как выражение лица Лисы изменилось. Её улыбка исчезла, взгляд потемнел. Она застыла, словно осмысливая его слова, и вдруг спросила: — Ты сейчас серьёзно? Чонгук нахмурился. Он чувствовал, что что-то пошло не так, но не мог понять, что именно. — Конечно, нет, — быстро ответил он, пожав плечами. Лиса глубоко вздохнула, будто почувствовала облегчение, но это только больше напрягло Чонгука. — Что тут такого? — пробормотал он, наблюдая за её реакцией. Лиса отвела взгляд. Она знала, что он просто пошутил. Но если вдуматься… Это же почти правда. Она уже делает всё, что он говорит, и не делает того, что он запрещает. Так ли уж это было шуткой? — Ты не должен… — Лиса открыла рот, собираясь продолжить, но в этот момент дверь снова открылась, и внутрь вошла Роми. Чха сначала нахмурила брови, словно удивившись увиденной картине, но её взгляд быстро упал на рубашку в руках Чонгука. Грязная, с пятнами крови — она явно говорила о том, что произошло что-то серьёзное. На лице Роми мелькнула едва заметная ухмылка, но почти сразу она поспешила скрыть её, как будто поняла, что выдала свои мысли. Однако Лиса успела заметить это. Она внимательно следила за каждым движением Чха и вдруг уловила ещё одну деталь — как та незаметно спрятала телефон в карман, будто не хотела, чтобы кто-то видел, чем она занималась. Сердце Лисы сжалось. Подозрения вспыхнули внутри неё, как огонь. Роми. Она могла быть причастна ко всему этому. Как-никак, у неё была причина ненавидеть Лису. У неё был мотив. И она явно была не в своём уме, чтобы провернуть подобное. “Это она?” — промелькнуло в голове Лисы. Её руки сжались в кулаки. Если её догадки верны, то Роми дорого заплатит за всё, что сделала. — Ой, извините, — с наигранной вежливостью произнесла Роми и поспешила выйти. Чонгук нахмурился, едва заметив её. От одной только мысли о Чха его передёрнуло. Она ходила за ним по пятам почти два года, как настоящий сталкер. Он пытался объяснить ей — сначала вежливо, потом жёстко, — что не испытывает к ней никаких чувств. Но Роми, казалось, просто не слышала его. К счастью, в последнее время она оставила его в покое, и Чонгук наконец избавился от одной головной боли. — Не должен что? — переспросил он, решив не тратить даже секунды на мысли о ней. Сейчас важна только Лиса. Но Манобан не обратила внимания на его вопрос. — Знаешь, я думаю, это она выложила фотографии и видео, — спокойно, но уверенно сказала Лиса. Чонгук прищурился. — Она? В её взгляде не было ни капли сомнений. И тогда он понял — нужно выяснить всё до конца. Он не оставит это просто так. Тот, кто стоит за этим, заплатит сполна. А тех, кто причинил боль его малышке, ждёт серьёзное наказание. *** — Джису, подожди, я принесу тебе напиток, — сказал Джин, отстёгивая ремень безопасности. — Хорошо, — девушка улыбнулась и кивнула, наблюдая, как он выходит из машины и направляется к ближайшему кафе. Они уже согласились на сотрудничество с несколькими изданиями и сейчас сидели в его автомобиле, обсуждая детали. Джису была счастлива. Её мечты постепенно превращались в реальность, а рядом с ней был человек, которого она уже любила. Всё складывалось слишком хорошо. Настолько хорошо, что где-то в глубине души зародилось тревожное чувство. Разве в жизни может всё идти так гладко? Но она тут же отогнала эту мысль. Не стоит думать о плохом, когда всё идёт хорошо. Джин, помахав рукой, прошёл перед машиной и направился к лавке, чтобы купить что-нибудь попить. Джису улыбнулась и помахала в ответ. Они прекрасно провели время в ресторане. Сегодня был их первый день как пары, и она чувствовала себя невероятно счастливой. Достав телефон из кармана, девушка открыла календарь и отметила эту дату как особенную. В строке заметки появилось: «Первый день отношений», а по обе стороны от надписи — сердечки. Затем, зайдя в контакты, Джису нашла номер уже своего парня. Она задумалась на мгновение, а потом, с лёгкой улыбкой, сменила его имя, как это обычно делают влюблённые пары. В их галерее уже было первое совместное селфи, сделанное в память о сегодняшнем дне. Джису тут же установила его на аватарку контакта, любуясь их счастливыми лицами на экране. Джису заметила, что телефон Джина остался в машине, когда на экран начали приходить уведомления. Сначала она не собиралась читать, просто случайно взглянула на текст в сообщении. Но то, что она увидела, заставило её улыбку исчезнуть. Сообщение было от Ёнджи. «Оппа, ты где?» Джису нахмурилась, но быстро отмахнулась от неприятных мыслей. Ей не хотелось портить себе настроение — Ёнджи, наверное, просто цепляется за Джина, как и раньше. Она ведь сама видела, как он постоянно её отталкивал, пока та искала его внимания на курсе кулинарии. Она благополучно постаралась забыть про это, но телефон снова завибрировал. «Почему не отвечаешь?» «Аааа, ты опять с той сучкой Джису?» На этот раз Ким не смогла просто проигнорировать сообщения. Её пальцы сжались, а брови нахмурились. Она не брала телефон в руки, но экран был хорошо виден. Новое уведомление. «Ну, когда ты её уже бросишь?» «Она заставляет меня слишком долго ждать» Джису почувствовала неприятный холодок внутри. Но дальше было хуже. «Я позволила тебе трахнуть её, потому что ты так сильно хотел» «Но ты проводишь с ней всё больше и больше времени» «Если так продолжится, я не смогу больше ждать» «Сегодня я буду ждать тебя у себя» «Как мы договаривались вчера» Джису застыла, её дыхание стало прерывистым. Она медленно подняла голову и посмотрела в сторону Джина. Он уже возвращался, держа в руках напитки. Хорошо. Она спросит у него сама. Джин открыл дверь и сел в машину, всё так же улыбаясь. — Не скучаешь? — спросил он, протягивая Джису её кофе. Ким изобразила улыбку и покачала головой, хотя мысли в её голове были совсем другими. «Как можно скучать, когда тут приходят такие сообщения…» — Оппа, тебе приходили сообщения, — сказала она, внимательно следя за его реакцией. Джин даже не задумался. — Правда? — Он разблокировал телефон и зашел в мессенджер. Джису не сводила с него глаз. В первые секунды его лицо оставалось спокойным, но потом он нахмурился. Хорошо. Он действительно не ожидал этого. Через мгновение Джин убрал телефон и завёл машину. — Там нет сообщений, — спокойно произнёс он. Джису прикусила губу, но его слова… ей понравились. Сообщения от Ёнджи даже не считаются сообщениями? Это обрадовало её больше, чем она ожидала. — Оппа, а что будешь делать сегодня вечером? — спросила Джису, пытаясь говорить непринуждённо. Она должна была быть уверена. — Я бы хотела поговорить с тобой по телефону. А если это будет видеозвонок — ещё лучше. Я всегда мечтала о таком. Она постаралась, чтобы её голос звучал искренне, а не как проверка. — Правда? Мне нравится эта идея, — ответил Джин, и его улыбка сделалась ещё теплее, уже не такой фальшивой, как у неё. Но в следующий момент его слова заставили Джису внутренне напрячься: — Но сегодня не получится. Отец позвал меня, нужно обсудить дела компании. Сейчас у нас там небольшие проблемы. Её губы дрогнули, но она с силой удержала их в привычной улыбке. Подозрения с новой силой захлестнули её. Она вдруг вспомнила, как всё начиналось с его братом. Странные сообщения, которым она тогда не придавала значения. Маленькие детали, на которые закрывала глаза. Джису резко тряхнула головой, приводя мысли в порядок. «Нет. Джин-оппа не такой. Я должна верить ему». Но сердце и разум не соглашались.