Мне не лучше и не хуже. Мне — никак

Оглядываясь назад, не понимаешь, как те или иные события происходили с тобой. Жизнь проходит незаметно, только иногда оставляя царапины. Когда видишь его лицо на соседней подушке, сладко сопящего, с свежей щетиной и парой старых шрамов, задумываешься, как время пролетело настолько быстро. Ещё вчера вы студенты, живущие под крышей общаги, а сегодня — мужья. Завтра они отмечают пять лет отношений. Дату, которая прошла через множество ссор, поцелуев и признаний в любви. Давно утихла жуткая страсть и спали розовые очки. Правда, на замену пришла любовь. Проверенная временем, не всегда идеальная, но всегда витающая где-то поблизости. Партнёр воспринимался как слабый огонёк среди непроглядного мрака. Он указывал путь, согревал, когда было особенно зябко и держал за руку так крепко, как никто другой не смог.

***

Они были разными: Лололошка в этот день всегда старался сделать романтик, сводить на свидание при свечах или подготовить квартиру к приходу Дилана, украшая и готовя вкусный ужин. Второй водил в развлекательные места, забивая день только друг другом и проявляя любовь по-своему. Сегодня всё шло наперекосяк. ЧП на работе с самого утра у Лошки и отсутствие времени на приготовления. Дилан не блистал кулинарным талантом и креативом, который привносил в их жизнь муж. Да только упорство всегда было его отличительной чертой, и не приготовить ничего он просто не мог. Только решил попробовать в готовку, как сжёг «романтический ужин» и после этого коржи для торта. Когда ситуацию исправить невозможно и всё превратилось в подобие упоротого торта «ёжик», Дилан готов был выкинуть себя вслед с позором. Да не на того напали! Заказанные лепестки роз курьер привёз на удивление быстро. Были попытки в романтичную атмосферу, да только лепестки пришли увядшими, на что хотелось написать заяву на интернет-магазин. Спасибо, что хотя бы шары, правда, больше подходящие для четырнадцатого февраля, пришли целыми и невредимыми. Он зажёг пару свечей, надул шарики с признаниями и для себя решил: раз не умеет готовить сам, сходит за какой-нибудь вкусной кухней. Ло питал особенную любовь к итальянской еде. Когда оставалось ещё пару часов после пробежки за едой, в голову наконец пришло что-то дельное. Даже после стольких лет совместной жизни заставляющее пылать щёки и отдаваться мелкой дрожью от предвкушения.

***

Как только Лололошка заходит домой, с ног до головы его окутывает полумрак. Одиноко горит вытяжка на кухне, на любой удобной поверхности стоит как минимум одна свеча. Абилка даже не идёт встречать — мирно спит на лежанке, через раз мурлыкая. Он замечает множество шаров с надписями «люблю тебя» или «любимому». Улыбка сама натягивается на лицо, а когда к нему выходит что-то тёмное, похожее на Дилана, тот смеётся. Неужели он настолько заморочился? Усталость сменяется тёплой волной где-то в районе груди, когда Ло понимает, что день спасён. Когда силуэт Ди вдруг проявляется, Лошке кажется, что он сейчас упадёт. Сердце пробивает пару коротких ударов, когда видит на любимом теле безупречный наряд: Дилан приоделся, надев приталенную рубаху чёрного цвета, до неприличного узкие кожаные брюки, туфли и, прости Господи, портупею. Портупея ремешками обхватывала широкую грудину, подчёркивая талию и смыкаясь где-то сзади. В тусклом свете блестели её железные застёжки, что глаз не оторвать. Мужчина подошёл ближе, стараясь привести Ло в чувства. Он коснулся пылающего лица и коротко чмокнул, обращая внимание на себя. — Дилан, это... Как же тебе идёт... — Лошка нервно сглотнул. — Не хочешь поесть? Ты наверняка сильно устал. Пока эти блядские брюки и портупея всего в пару сантиметров от него, хочется сказать только то, что в качестве ужина он желал бы точно не еду. Пока Дилан так возвышается над ним, заглядывая в глаза и явно играя с огнём, хочется поддаться правилам и азарту. Когда Ло с удовольствием поедает пасту, Дилан так и не притрагивается к еде, отнекиваясь, что ел ещё до его прихода. Тогда уже кажется, что он ведёт двойную игру, следуя не по правилам. Они неспеша обсуждают что-то, а о чужом наряде получается ненадолго забыть. Свечи тёплым оттенком ложатся на его лицо, от которого тяжело оторваться: точёные черты, будто над Диланом работал великий скульптор. Диалог заходит в нужное русло, когда становится умиротворённо и до ужаса спокойно. Иногда Лошка думает, что только Ди способен как успокоить его, так и вывести на эмоции в любом случае. Дилан доказывает второе, как только каблучок туфли ненавязчиво касается внутренней стороны бедра. Сам сидит невозмутимой стеной, рассказывая о чём-то. Когда поглаживания усиливаются, а проворная ступня движется к паху, Ло уже не слушает, что он говорит. Кожа у бедра слегка горит и накрывает сладкой пеленой, а звуки извне ощущаются как под водой. Как только проворные руки ловят чужую ступню и сжимают в районе щиколотки, Дилан охает от неожиданности. — Что ты творишь? — вопрошает Лошка. Хватка на зафиксированной ступне слабеет и, поднявшись, Ди аккуратно обходит стол, подходя совсем близко. Смотрит сверху вниз, поворачивая стул в сторону так, чтобы они соприкасались коленями. А у самого черти в глазах пляшут. Тогда открывается отличный обзор на талию, повязанную портупеей и, не удержавшись, Ло натягивает её ремешок, заставляя звонко шлёпнуться о ткань. Сверху раздаётся сдавленный вдох, а чужая ладонь ложится на собственную макушку. — После тяжкого дня тебе бы не прочь расслабиться. Ладонь слегка треплет по волосам и опускается вслед за Диланом. Когда он садится на колени, внутри с новой силой что-то ёкает, а взгляд становится невозможно оторвать. Такой красивый, желанный и, самое приятное, только его. — В наш день первый раз такое... Ты так постара... — Лололошка не успевает договорить, как охает от быстрых рук, что расстёгивают ширинку джинс. Пальцы впиваются в основание стула замертво, а сам Ло думает, что он ещё никогда не хотел провалиться под напором синих глаз. Он даже не знает, что привлекает сейчас больше: искусный наряд или напрочь поплывший Дилан. Проворные пальцы поглаживают его через ткань боксеров, а второй ладонью сжимают бедро. Лошка успевает разве что сдавленно мычать, раздвигая ноги шире. Глаза прикрываются в приятном томлении, а когда волна возбуждения прошивает до самых ног и отдаётся покалыванием, он не может ускользнуть от внимательных глаз. Дилан будто упивается чужим наслаждением, проводя по стволу в первый раз. Длинные и тонкие пальцы смыкаются у основания, подразнивая. Тогда некогда вцепившиеся пальцы вдруг отрываются от поверхности стула, и Лошка кладёт ладонь на чужую голову. Они сжимаются в слегка растрёпанных волосах. А когда он вдруг ощущает горячий рот, сжимающийся вокруг головки, вырывается нетерпеливый стон. Ло шепчет его имя, пока за звуком пошлых хлюпов заглушается всё. Дилан умело двигает головой, иногда помогая рукой, проводя вверх-вниз по члену. Он доводит до сладкого исступления, заставляя пальцы на ногах поджиматься и иногда позволяя направлять его голову, насаживая чуть глубже. На родных глазах иногда мелькали слезинки, которые в порыве Лошка убирал большим пальцем. Он периодически хмыкал, отпустив себя и поддавшись случаю. Когда Дилан резко остановился, с пошлым чпоком вынул член и заботливо поцеловал головку, хотелось даже расстроиться. Он резким движением достал из кармана брюк лубрикант и запечатанный презерватив. — Дилан, я не... Предвидя, что хотел сказать партнёр, Дилан его перебил. — Не беспокойся, — он подмигнул с расползающейся ухмылкой, от которой захотелось провалиться не то, чтобы под землю, скорее под ядро земли. Лошка понял по одному взгляду, что сегодня в нижней позиции будет точно не он. Пазл сложился окончательно, когда он понял, почему же Дилан не ел и почему от него так пахло гелем для душа. Он, чёрт возьми, готовился для него! От осознания спёрло дыхание, а сердце яро отбивало чуть ли не чечётку, метаясь по грудной клетке. Сегодняшний день запомнится ещё надолго. Упаковка презерватива успешно вскрывается и латекс умело раскатывается длинными пальцами по всей длине. Когда Дилан освобождается от лишних вещей, непривычная тяжесть давит на колени. Ди седлает чужие бёдра, позволяя себя смазать. Прозрачный лубрикант приятно холодит пальцы и так легко входит, что невольно расширяются глаза. Сколько же времени он потратил на подготовку? Уму непостижимо такое сокровище упускать. От нарастающих толчков и постепенно добавляющихся пальцев Дилан прикрывает веки, мыча и медленно двигаясь в ответ. Один тянется за поцелуем, впиваясь в губы так жадно, словно голодающий вампир, что желает насытиться вдоволь. Со временем пальцы сменяются стволом, который при первом же толчке выбивает громкий всхлип. Ди немного хнычет, привыкая к размеру и цепляется за чужие плечи. Лололошка слегка поглаживает того по спине, шепча слова поддержки и милые комплименты. Кажется, всё становится куда размереннее и спокойнее, когда достаточно привыкнув, он начинает двигаться. Сладострастные стоны долетают до ушей и растворяются в груди приятным чувством. Лошка постепенно наращивает темп и уже чувствует, насколько сильно затекли ноги. Да только узелок, завязывающийся на уровне паха никак не даёт мыслить рационально. Они отдаются моменту, цепляясь друг за друга так, будто единственные в этом мире. Уже совсем неважно, насколько прочный стул под ними, который держится героем. Когда темп становится быстрее среднего, а единственное, чего хочется — хватать ртом воздух, ведь его становится слишком мало, конец становится близок как никогда. Лошка загнанно дышит, срываясь на рваные толчки и резко останавливается, поглотимый эйфорией. Разрядка прошивает тело, отдавая приятным покалыванием в конечностях и сильно расслабляя напрягшиеся мышцы. Он помогает и Дилану, всего пару раз проведя по основанию члена. Следом он почти ложится на партнёра, обмякая в чужих руках. — Пиздец ты чёрт, до такого доводить... — ляпает Лололошка и слышит родной смех, а затем и сам тихо хихикает. — Твоя портупея вообще нечто, — он ещё раз ведёт по ней пальцами. — Честно, в последний момент купил. — Ну ты и дурак, — усмехается тот и в ответ получает звонкий щелбан.

И всё-таки, без тебя мне будет очень грустно.