Старые мечты на новой земле

Зонтик молчал, наивно полагая, что если ответа нет, то стучавший спокойно уйдёт. Человек по ту сторону двери похоже воспринял тишину, как призыв к действию, и преспокойно зашёл в комнату. — Приветик! Рада тебя увидеть! Я пожертвовала своей прогулкой по Империи, чтобы с тобой познакомиться! Зонтик обернулся, как только услышал такую вольную и весёлую манеру речи. Стоило бросить взгляд на вошедшую девушку, как Зонтик застыл в глубочайшем потрясении. Ладони сжались вокруг спинки стула, ноги чуть подкосились. В какой-то момент Зонтику показалось, что сейчас он упадёт в обморок. Тусклые свет из окна падал на волосы девушки, и этого было достаточно, чтобы в комнате заиграли новые, более яркие цвета. И всё потому, что её волосы были прекрасного цвета пшеничных колосьев. И не только их цвет напоминал о жизненно важном растении, но и их длина и небрежность — они доходили до поясницы незнакомки и были очень лохматыми, и эти отдельно торчащие в разные стороны волоски, очень напоминали ость цветка пшеницы. — Хей-хей, да мои волосы просто шикарны, знаю об этом. Ни у кого таких больше нет, — девушка была очень довольна эффектом, который произвела на собеседника из Зонтопии. В голове Зонтика набатом звучал только один вопрос: «Как это возможно?». Волосы жёлтых и оранжевых тонов — это особенность королева Феликса. А, эта девушка… Дыхание Зонтика на миг прервалось и лицо приобрело мертвенно-бледный оттенок. Пик знал! Он знал о существовании полукровок! Зонтик и Куромаку ошиблись, когда думали, что у восьмого клона не было доказательств! — Ты какая-то бледная. Всё хорошо? Зонтик поднял на неё взглядом, глубоко вздохнул и выдохнул. Это помогло привести мысли в порядок. Шестой придал своему лицу нейтральное выражение. — Прежде чем заходить в комнату, удостоверьтесь, что получили разрешение на это, — в поучительной форме сказал Зонтик. Девушка рассмеялась. — Ого, ты прямо, как Мир, эмоции меняешь. Как вы обе это делаете? — Прошу не сравнивать нас. Раз вы зашли, как я предполагаю, госпожа Линея, то расскажите цель вашего визита. — Странные зонтопийцы какие-то. Вы ко всем на «вы» обращаетесь? — Это элементарная вежливость. К вашему сведению, к незнакомому собеседнику следует изначально именно так обращаться. Однако, как я погляжу, ни вы, ни ваш правитель подобным навыком не располагаете, — Зонтик не хотел превращать знакомство в поучительную лекцию, однако за годы общения с Куромаку и ведения врачебной практики Шестой привык в стрессовых ситуациях ударяться в строгий тон с подробным научным объяснением ситуации. Линея активно потёрла виски. — Прекрати в такой манере говорить! У меня сейчас мозги закипят! Хорошо-хорошо, пожалуйста, давайте на «ты» передём. — Договорились. Что ты хотела? — А? Познакомиться. Как тебя зовут? — О́цимум. — О-ц-и-и… — Мум. — Оцимум! Я выговорила! — Линея довольно хлопнула в ладоши. Зонтик лишь одарил её скептичным взглядом. Он ей не доверял, как и любому в этом замке. — В следующий раз, пожалуйста, дождись, разрешения, прежде, чем войти. В глазах Линнеи зародилась мысль. Она вышла из комнаты и ещё раз постучала. Зонтик в удивлении округлил глаза. — Войдите, — осторожно произнёс он. Линея зашла виновато улыбаясь. — Извини, за тот раз. Я даже сначала не поняла, почему ты злишься. Мы можем сделать вид, что предыдущего события не было? Зонтик пару раз похлопал глазами и, прикрывая ладошкой рот, искренне по-доброму засмеялся. Со стороны Линеи это было столь мило и наивно, так по-человечески. — Хорошо, — впервые со дня своего заключения Зонтик смог улыбнуться. — Как тебе платье? Это я придумала дизайн для него, — Линея гордо подняла подбородок и упёрла руки в бока. Только сейчас Зонтик обратил внимание, что на девушке было очень лёгкое летнее белое платье свободного кроя; у него были тонкие лямки и вырез, который носил название «Анжелика», а подол платья, чуть ниже колен, заканчивался оборками. Материал был таким же лёгким, как у платья Зонтика и легко можно было заметить схожие дизайнерские элементы. Линея под это лёгкое платье, в отличие от туфель, которые носил Шестой, обувала тяжёлые чёрные берцы. Это придавало её образу своеобразной силы и стиля, а вместе с рукавами татуировок, которые опутывали руки чёрными линиями, нарисованными каллиграфической кистью, и пирсингом на нижней губе, образ Линеи смотрелась очень гармонично. — Как необычно… — только и мог вымолвить он. — Правда?! Тебе понравилось? Я рада! Тебе, кстати, очень идёт! Ты такая милашка! Вообще, никогда до этого зонтопийцев не видела. А это правда, что у вас дожди постоянно идут? И здания такие необычные? И ваш правитель в больнице работал? Линея была очень громкой, что не удивительно, это черта очень ярко проявилась в Феликсе, однако Зонтик опасался перемены настроения. Это было слабостью четвёртого клона. Хотя не все жители могли перенять именно эту часть характера, Зонтик не мог точно сказать, передалось ли это Линее, к тому же, осторожности добавляло знание, что другая часть — от характера Пика. Смотреть, как проявит себя это взрывоопасная смесь, совершенно не хотелось и стать случайной жертвой тоже. Сейчас Зонтик спокойно отвечал на её вопросы, всё-таки, это первый человек, который вызвал улыбку на лице.

***

С тех пор Линея решила заделаться в главные помощники Зонтика, о чём ему полная энтузиазма и сообщила. Не сказать, что Шестой был этому рад — он привык работать в одиночестве и тишине, да и понимал, что Линея будет его постоянно отвлекать от работы. Надо было придумать ей какой-нибудь занятие, чтобы она на него тратила большую часть времени. Тогда Зонтик отправился вместе с ней на чердак, где теперь находились длинные горшки с землёй для выращивания растений. Вручив сборник по лекарственным травам, Шестой начал лекцию с наглядной демонстрацией. Он понимал, что Линее скорее всего очень одиноко в этом замке, с её внешностью и характером вряд-ли у неё получилось завести друзей. Поэтому провести с ней время и научить её чему-нибудь новому было хорошим способом отвлечься от своих проблем и заодно помочь человеку. Доверить Линее работу над лекарствами — нельзя, потому что у неё нет специального образования, однако сделать её помощником, как она сама и предложила, было неплохой идеей. Они могли бы вместе заниматься растениями утром и вечером, а в середине дня Зонтик бы уходил для работы. Это хороший план. Зонтик спокойно рассказывал и проходил мимо длинных грядок. Плавным движением он указывал, что в этом ряду ближе к свету будут расти штокрозы розовые, поскольку им нужно больше света, а в том одиночном ряду, ближе к выходу будет расти полынь горькая и только она, поскольку содержит в себе вещества, которые погубят другие растения, если те будут находится рядом. Линея слушала, впитывая каждое слово. По её лицу Зонтик мог понять, что она очень загорелась этой идеей, потому что она наконец-то может почувствовать себя полезной… В любом случае, подтверждая свой статус трудолюбивого ученика, Линея собрала волосы в хвост, надела перчатки и взяла инструменты и семена. Теперь она была во всеоружии. Сразу после теории, ей хотелось попробовать сделать это самой. Зонтик мог только похвалить её за подобный энтузиазм. Повторяющиеся движения, проговаривание теории. Иногда Зонтику приходилось заглядывать в книгу, чтобы проверить правильность своих слов. Всё-таки фармакогнозия была не его специальностью. Линея чётко повторяла движения, осторожно, насколько могла, выкапывала ямку, сажала семечко, а потом засыпала землёй. Во время поливания она говорила: — Расти большим и полезным. Это было так искренне и по-доброму, что Зонтик чуть не заплакал. Воспоминания о Феликсе новой иглой вонзились в сердце. — Хэй, ты чего? — увидев меланхоличное состояние Зонтика, спросила Линея и чуть толкнула его локтём в бок. — Ничего, просто до меня доходил слух, что с растениями нужно разговаривать, чтобы они лучше росли. — Правда?! О, я им столько расскажу! За что Судьба так жестока? Зонтик в бессилии закрыл глаза и уткнулся лбом в книгу. В следующее мгновение, он почувствовал тёплую ладонь на своём плече. — Тебе тяжело сейчас? И Зонтик не смог ей ответить. Что он мог сказать в такой ситуации? Вывалить на первого попавшегося человека всю свою душевную боль от невыносимости этой страны и затем обвинять себя в несдержанности. Не хотелось раскрывать себя незнакомому. Пусть они и были похожи: два человека с характерами, с которыми сложно ужиться в Пиковой Империи, — однако они ещё мало знали друг друга. Зонтик не мог точно сказать, что она не шпион, подосланный Мир, чтобы следит за пленным. Самый лучший исход — это переменить тему, перевести вектор внимания Линеи на неё саму, чтобы она рассказала о себе, чтобы Зонтик мог её проверить. — Не важно. Лучше скажи, почему твоё тело такое… худое. У тебя есть какие-то жалобы? Я — врач, я могу помочь. Болезненную худобу Зонтик заметил не сразу из-за шока от нового открытия. Но как только состояние аффекта спало, взор прояснился, и Шестой увидел явные признаки атрофии, а точнее истощения. — А, да так, это у меня давно, я просто мало ем, — Линея неловко почесала затылок. — Это может быть признаком болезни, тебе нужно обследоваться… Зонтик недоговорил, потому что его перебил смех Линеи. — Извини. В Пиковой империи мало, кто задумывается о том, что ты сейчас сказала. Тут вообще редко болеют. А даже, если такие случаи бывают, то есть два исхода: либо жить, либо умереть. Как-то лечить тут не принято. Разве, травмы какие-нибудь. — Но у вас же есть больницы! — Есть, и они даже работают и лечат, но чаще калечат, — Линея посмеялась со своего каламбура, а Зонтик только сильнее нахмурился, — не, обычную простуду на раз-два-три вылечат, а, если что-то посерьёзнее, то попытаются что-то сделать, но скорее всего безуспешно. Выживает сильнейший. Это какое дикое племя. Зонтик не мог поверить в то, что услышал. А Линея продолжала. — У Мир плохое здоровье. Частенько видела её заболевшей. Она даже в какой-то момент чуть не умерла. Спасли её только какие-то лекарства из Зонтопии. Теперь она их частенько принимает и пока держится, но не знаю, как долго это продлиться. — Погоди, какие лекарства? Иммуномодуляторы? — Э, наверно, я такого слова никогда не слышала. Лучше сама у неё спроси. — Да, лучше спрошу и может даже пропишу что-нибудь… Интересный момент из биографии Мир, по ней и не скажешь, что она часто болеет, в отличие от Линеи. Надо их обеих осмотреть, хотя бы внешне. Ещё эта странная история, из-за которой Мир оказалась при смерти, но это лучше узнать чуть позже, для начала надо сблизится с этими двумя девушками.

***

Разговаривать с кем-то, кроме Линеи и Мир, Зонтик не планировал, однако это не значило, что его добровольное затворничество могло продолжаться долго. Это случилось в тот момент, когда Шестой спокойно сидел в своей спальне за рабочим столом и повторял, попутно вспоминая свойства, лекарственных трав для укрепления здоровья. Как не прискорбно, поговорить с Мир Зонтик так и не смог, поскольку до этого у девушки не было ни минуты свободного времени. Шестой мог только поразиться выносливости её организма при слабом иммунитете, и это наталкивало на пессимистичные мысли: долго она не проживёт, потому что заболеет, вероятно, подхватит какую-нибудь пустяковую простуду, и система иммунитета изначально ослабленная и дополнительно израсходованная большими нагрузками, не справится, и в результате — смерть. Зонтик чётко осознал, что поговорит с Мир о её здоровье и нагрузке, и обязательно создаст для неё лекарство. И удивительно, главным помощником в этом деле стала Линея, которая сейчас очень довольная проводила время на чердаке. За последние два дня она поддерживала Зонтика после его неудачных попыток. В этом была своя польза, потому что Шестой узнал, что Линея, практически не умеет держать язык за зубами. В этом не могло быть сомнения, если взять во внимание лишь один случай, как девушка легко выдала Зонтику информацию о состоянии Мир. Были ещё истории. Шестой слышал только часть сплетен, а растения были полноценными свидетелями всех её рассказов. Видимо, до этого бедной девушке не было с кем поговорить, раз она с такой радостью беседует с теми живыми, кто ей ответить не может. Можно было только поразиться «шпионским» способностям Линеи, видимо, по этой причине, руководитель разведки её избегала. Внезапно, в дверь постучали. Зонтик повернулся и сказал: «Войдите». Удивительно, это была Мир. — Здравствуй, что-то случилось? Или ты решила прислушаться к моему совету и прийти на осмотр? Девушка лишь шире улыбнулась, в её глазах загорелся огонёк интереса. — Собираешься помогать человеку, который помогал захватить твою страну? — Да будет тебе известно, что врач должен помогать всем страждущим и нуждающимся в помощи. Я придерживаюсь этого мнения, — Зонтик поднялся со стула, — я помогу тебе, потому что не хочу видеть твоей скорой кончины от рук П… — лёгких кашель вырвался из груди, чтобы заполнить неловкую паузу, которая возникла из-за небольшой оговорки, — мой взор видел достаточное количество смертей, не желаю быть свидетелем ещё одной. На лице Мир заиграла ухмылка; правая бровь изогнулась, что придало выражению лица лёгкую иронию. — По какой это причине я могу умереть? — Узнаешь, когда придёшь на осмотр. У тебя было ко мне дело. — Что ж, — девушка выдохнула, — завтра мы едем в больницу, посмотришь как там дела и что нужно исправить. — А можно я тоже поеду? — внезапно спросил радостный голос. Зонтик вздрогнул, а Мир, похоже, была совсем не удивлена. — Знала, что ты спросишь. Император разрешил, условия ты помнишь. — Как долго ты там была? — только и смог спросить Шестой. — Да только пришла. Это не важно. Наконец-то прогулка! Устала в четырёх стенах сидеть! Пока Линея прыгала и бегала по комнате от радости, Зонтик обратился для разъяснений к Мир. — Её внешность привлекает много внимания, поэтому она большую часть времени проводит в замке. Шестой понял, что это не всё объяснение, однако допытываться не стал, всё равно Мир ему больше того, что она планировала рассказать, не скажет.

***

На следующий день они собрались дружной командой на обследование территории. Линея даже подготовила для Зонтика специальную накидку синего цвета, которая идеально сочеталась с платьем. Сама Линея была одета в обычную военную форму Пиковой Империи: фиолетовый китель, штаны и сапоги. Её «пшеничные» волосы скрывал парик с тёмными коротко остриженными волосами. Без телохранителя они выехать не могли. И как не странно, хотя на деле очень даже странно, им была Рин. Сразу, как Зонтик, её увидел и узнал о её цели пребывания здесь, то сразу подумал, что Пик очень хочет, чтобы Шестой был «в целости и сохранности». От восьмого клона не могло быть скрыто, что Рин пыталась сделать, тогда почему она до сих пор здесь? Она настолько хорошем счету? — Вряд-ли, её недавно разжаловали. Как Зонтик не пытался найти оправдание такому выбору для охраны, до логичной причины додуматься не мог. А между тем, вся четвёрка спокойно села в более гражданскую версию военного автомобиля и отправилась в путь. Зонтик, бросив свои попытки понять действия Пика, решил посмотрел на пейзаж за окном. Улицы были очень чистыми и ровными. Дома не отличались друг от друга какими-нибудь архитектурными решениями, они все были одинаковыми: определённая ширина, длина и высота. Лишь цвет иногда отличался. По дороге ездили машины, люди спешили по своим делам. Эта страна жила, однако эта жизнь казалась искусственной. Все жители ходили в одном темпе, по своим невидимым линиям, не отклоняясь от них ни на шаг. Их одежда была одинаковой, может и были в ней незначительные отличия, но с расстояния Зонтик этого заметить не мог; волосы были у всех коротко подстрижены; люди не улыбались, на каждом из них застыло выражения лица, которое можно было назвать — безразличным. Им было всё равно. Самое ужасное, что мог отметить Зонтик, — это небо. Ужасные тяжёлые тучи, которые из-за своего тёмного цвета пропускали мало света. Из-за этого окружающая обстановка казалась тёмной и мрачной. Она не настраивала на радость, а настраивала на холод. Находится в этом полумраке было невыносиимо. Зонтик чувствовал, что ему становится труднее дышать. Автомобиль остановился перед одним из сотен одинаковых зданий. Если бы Зонтик не знал цели этой поездки, даже и не предположил бы, что это больница. Он вышел из машины, и рядом вмиг появилась Линея. Шестой взглянул на неё и одно только её нахождение рядом было глотком свежего воздуха. В тёмной форме на мрачной улице девушка не теряла своего внутреннего света, и в этот момент сердце Зонтика дрогнуло. — Я так рада, что могу прогуляться за пределами замка! — Линея была в восторге. Зонтик несколько с сочувствием улыбнулся — Линея не знала другого места, для неё эта темнота казалась чем-то новым и захватывающим. На секунду Шестой представил, какая была бы у девушки реакция, если бы она попала в Зонтопию или в Фелицию; наверняка бы подружилась с кем-нибудь и общалась бы днями напролёт; ей бы больше не пришлось сидеть в четырёх стенах, она бы узнала, что значит свобода. Зонтик опустил взгляд и посмотрел на темную каменную плитку. Но этому не бывать, не в этой жизни. Мечты прекрасны, однако, если мечта недостижима, она доставит только страдания и сожаления. Зонтик пару раз моргнул и направился внутрь здания. Первое, что бросилось ему в глаза — это тёмные пятна на стенах и покрытый слоем пыли и песка пол. Выражение лица вмиг стало суровым, брови свелись к переносице, взгляд приобрёл холодное раздражение. — Мир, кто заведует этой… больницей? У меня к нему пара вопросов. Девушка хитро прищурилась. — С порога вопросы? Скоро подойдёт министр здравоохранения. Ему и мне перечислишь, что тебя не устроило, затем по возвращении в замок, я попрошу тебя описать это всё в письменной форме. — Хорошо, — коротко отрезал Зонтик и пошёл дальше. Чем быстрее он закончит, тем скорее вернётся в замок. Не думал, Шестой, что в самом замке будет легче находится, чем в стране. Зонтик удивлялся, как они выживали. Инструменты обрабатывались через раз, руки мыли только с мылом, и то, если повезёт, шприцы использовали многоразовые, уборке здесь уделяли не так много времени, чем стоило бы. Что хорошего мог отметить Зонтик, так это расположение больничных коек — они находились на достаточном расстоянии друг от друга, бельё было чистым. Когда подошёл министр, Зонтик ему перечислил всё, чем был недоволен, и дополнительно объяснил, как это исправить: что необходимо следить за чистотой помещений, потому что это способствует скорейшему выздоровлению и препятствует повторному заболеванию; что необходимо мыть полы каждые два часа; инструменты обрабатывать спиртом; руки мыть обязательно с мылом и надевать перчатки перед осмотром пациентов; шприцы необходимо заменить на одноразовые, потому что многоразовые могут стать причиной эпидемии. Министр был очень недоволен высказанными претензиями, об этом Зонтик догадался по выражению его лица, а после презрительно брошенной фразы сомнений не осталось. — Это вы — зонтопийцы — слабые и тревожные, трясётесь над каждой пылинкой. Небольшая грязь на полу ещё никого не убила. Зонтик раздражённо выдохнул. Для кого он только что здесь лекцию устроил? — Напомню, что Зонтопия — передовая страна в области медицины. И хорошо, что мы, трясёмся над каждой пылинкой, всё-таки в Зонтопии ценят жизнь. В одно мгновение стало тихо. Зонтику было всё равно какую реакцию вызовут его слова, он устал от этих людей, от их глупости, грубости, упрямства, агрессии. Всё равно его защитят, поэтому почему бы не поставить пару людей на место? Перед Зонтиком встала грозная фигура Лин, готовая его защищать. Да, она этого не хотела, лишь исполняла приказ. Пока Лин стояла, Мир довольно крепко взяла Зонтика за локоть и отвела в другой конец коридора. — Ты в своём уме такое говорить?! — гневным шёпотом заговорила она, — ты знаешь, где находишься?! Это не твоя страна, здесь тебя убьют и не задумаются! Потому что ты — враг! И плевать они хотели, кто тебя защищает. Этот не напал на тебя только потому, что рядом была Лин, но стоит ей отойти, как тебе не сдобровать! Следи за языком, если хочешь жить! — Это скорее вам всем нужно следить за мной, если вы хотите жить, — Зонтик посмотрел на Мир холодным бесчувственным взглядом. Девушка коротко вздохнула и отпустила чужую руку. Эти слова были правдивы. Все знали, что стоит тронуть человека, стоящего перед ней, то закончишь жизнь от рук Императора. Он не пощадит никого. И никто не мог сказать, почему в правителе вдруг появилась такая любовь именно к этому жителю Зонтопии. И вдруг у Мир появилась догадка. Она вмиг скрыла своё удивление за своей привычной хитрой маской. Зонтик не заметил этого секундного изменения. — Все сведения получены, мы можем возвращаться, — спокойно сказал Шестой и направился к выходу из больницы. До замка никто не проронил ни слова: Мир погрузилась в глубокую задумчивость, даже улыбка ушла с её лица; Линея очень радостная от путешествия смотрела в окно; Рин прожигала Зонтика грозным взглядом; а сам Зонтик не замечал всего, что происходило вокруг, он был сосредоточен на том, что увидел. Жизнь подданных Пиковой империи практически не защищалась. Они предоставлены сами себе: кто выживет, тот молодец — таков был закон этого места. И каждый выживал, как мог. Зонтик не мог понять, зачем нужен этот естественный отбор. В дикой природе, правила жестоки к слабым, однако страны клонов — не дикая среда — в них есть возможность выжить и жить всем, вне зависимости от силы, здоровья, способностей, есть возможность для каждого получить свой кусочек счастья. Зонтик решил помочь этим людям, спасти их, показать, что такое милосердие и спасение. Может через своих подданных Пик поймёт, что совершил? И в этот момент одна яркая мысль, необычайно лёгкая догадка, появилась в голове. Разговор. Никто не разговаривал с Пиком, после начала военных действий, никто не знал, что творилось на душе у восьмого клона. Если он запутался и не может найти выход, то нужно ему подсказать, как это сделать. Беседа многое решает. Зонтик вспомнил, как они решали свои недосказанности и проблемы с Куромаку, как всё становилось, проще и понятнее после разговора. И он решил попробовать. Надо поговорить с Пиком.

***

Комната была довольно просторной, возможно эту иллюзию поддерживало панорамное окно, которое занимало всю стену. По правую стену от окна тянулись ряды книжных шкафов, по левую столы с необходимым оборудованием для химических и физических опытов. За одним из них сидел человек, склонившись над чертежами военной машины. Он изучал данные, которые ему дали, чтобы улучшить изобретение, сделать так, чтобы оно затрачивало меньше топлива, меньше энергии, но при этом давало больше силы. Очередной лист, исписанный сложными для простого обывателя, но понятными для учёного уравнениями, содержащие интегралы, частные производные и просто набор переменных, отправился на стену. Человек устало потёр глаза под очками. Впереди ещё предстояло проверить статистику с помощью специальных распредений. — Я скучаю… — произнёс он в пустоту комнаты. Однако даже эхо от стен ему не ответило. Утро наступило незаметно, а может и не утро. Бессонница окончательно сбила циркадный ритм Сколько уже ночей организм уходил в сон сам по себе не в силах дойти до кровати? — Куромаку, — на стол рядом с головой опустилась тяжёлая рука. Опять вставать, опять что-то говорить, опять думать. Устал, надоело. Хотелось высказать все те полные ненависти высказывания, гневные восклицания и бессчетное количество раз задавать один и тот же вопрос: «Зачем?!» и каждый раз понимать, что ответа не последует, а будет лишь очередная псевдофилософская лекция о свободе. Второй клон с силой оторвался от твёрдой поверхности стола. У него была возможность высказаться, даже ударить, однако у Пика был один-единственный, но очень сильный рычаг давления — жизнь Зонтика. Это было для Куромаку самым ценным, ради чего он готов был жертвовать, ради чего он готов был терпеть эти унижения. — Ты рано, — пробормотал ослабевшим голосом Куромаку, — не ожидал тебя увидеть раньше, чем через неделю, поэтому предопережая твой вопрос — нет, не закончил. — Да я не за этим. Прекрасно знаю о твоей любви к графикам и порядку, поэтому не требую с тебя отсчёта, пока. Куромаку промолчал и устало протёр ладонью лицо, остановившись на глазах. Он чуть надавил на глазные яблоки, чтобы побыстрее прогнать остатки сна и усталости. Не помогло. — Тебе бы поспать… — Только не говори, что пришёл сюда, чтобы справиться о моём самочувствии — не поверю. Что случилось? С чем надо разобраться? На лице восьмого клона расплылась довольная хищная улыбка. Он медленным шагом зашёл за спину Куромаку и положил обе руки на спинку стула. — Просто хотел сказать, что с Зонтиком всё в порядке, поэтому можешь спокойно продолжать работу, не изматывая свой организм. Мне не хочется потом возиться с твоим ослабевшим и бесполезным телом. Это не могло успокоить, словам Пика больше не было доверия, однако за неимением другой информации, Куромаку был рад услышать возможно ложное утверждение о том, что с Зонтиком всё в порядке. Что тот не в темнице, не ранен, не болен. Куромаку тяжело вздохнул: — Приму к сведению. И только Второй хотел подняться, как почувствовал, как чужие руки крепко сжали его плечи, возвращая в прежнее положение. — Я не закончил. Куромаку, что ты знаешь о любви? На секунду показалось, что мир сошёл с ума, будто вмиг реальность заменилась сном. Появилось это странное неприятное дискомфортное чувство отрешённости от мира, будто происходящее не может происходить на самом деле, и сейчас происходит простое наблюдение со стороны. Находясь в этом состоянии, сонное сознание Куромаку смогло задать только один вопрос: — Что? — Что такое любовь в твоём понимании? Со второго раза стало яснее и резкая вспышка, которая привела к быстрому сердцебиению, учащенному дыханию. Сон сняло. Неожиданно появились силы. Куромаку резко поддался вперёд и выскользнул из хватки. Как он поднялся на ноги, то обернулся, чтобы видеть лицо Пика. — Зачем тебе это знать? — Куромаку опирался руками о стол, последствия нескольких бессонных ночей достигли его, он еле держался в пространстве. Серьёзный взгляд бегал по лицу собеседника, пытаясь вычленить эмоцию, считать задумку. — Это тебя не касается. Может я влюбился? — Тогда я тебе не советчик, — сразу отрезал Куромаку. Право же, после последней фразы Пика, Второй на секунду-другую держал на своём лице неподдельную эмоцию удивления. — Однако же между тобой и Зонтиком… — Были дипломатические отношения. Не более. — Однако за простого союзника так не сражаются. — Если для тебя предательство является нормальным проявлением сотрудничества, то пожалуй да, в такой ситуации можно было бы отказаться от союзника. — Ты прекрасно понял, что я имел в виду. — Сомневаюсь, — Куромаку устало закрыл ладонями своё лицо, — насколько ты в отчаянии, что интересуешься о любви у человека, который руководствуется логикой, а не эмоциями? Даже, если бы я что-то знал, я бы тебе не рассказал. В эмоциях хорошо разбирается Зонтик. Раз ты у него совета не спросил, значит с ним что-то случилось, следовательно, твои слова о том, что он в порядке — ложь. Пик недовольно зарычал. — Ты пришёл к неверному выводу. — Допустим. Пик, иди лучше книжки почитай, они тебе больше информации дадут, чем я. Восьмой клон сжал кулаки. Что можно было ожидать от Куромаку? Разве может холодный педант полюбить? Да даже если сможет, рассказать об этом он будет не в силах, потому что чувства выходят за рамки логики и формул. Бесполезный разговор. Никакой полезной информации. Пик развернулся и вышел из комнаты, в очередной раз получив подтверждение о том, что Куромаку может быть полезен только для учёной деятельности.

***

После формальной бумажной работы Зонтик погрузился в задумчивость. Он мерно ходил по комнате, едва жестикулируя, и заговаривал сам с собой. Что руководило Зонтиком в тот момент, когда ему в голову пришла эта безумная мысль о разговоре? Какое высшее чувство долга он себе выдумал? Перед кем отчитывался? Ответ прост — перед своей совестью. Ему не нужен Создатель, судья, не нужно выдумывать себе надзирателя. Он — чист душой и помыслами, его желания полны милосердия. Как и любой, живущий на этой земле, он не защищён от совершения ошибок. Это и есть испытания, через которые он должен пройти. Зонтик сам придумал себе смысл своего существования и оценки своих поступков. Его идеалы были заложены Создателем, а именно той частью, которая сделала его изначально очень чувственным и пугливым. Можно было остаться таким, однако Зонтик выбрал другой вариант — стать лучшей версией себя. Создание своей страны, жителей, последующие решения проблем, помощь и защита — лишь укрепили его желание помогать и оберегать. Зонтик много думал, почему он стал таким, почему другие были не способны осознать простую истину мира. Были ли причиной тому разница в характере или нежелание задумываться о таких сложных философских темах? Может всё сразу. А может, потому что это сложно. Сложно каждый день работать над собой, стремясь к созданию, любви и состраданию. Уйти в сторону террора, запугивания, диктатуры гораздо проще. Какой смысл будет от подобной жизни, если после твоего правления останутся только плохие воспоминания? Насилие, война, смерть, страх, угрозы, ужас. Да, продолжительность их жизни гораздо длиннее, чем простых подданных, однако это не отменит факта истории. Теперь всем будущем поколениям Карточного мира будет известно, что правители Пиковой Империи и Варуленда устроили кровопролитную войну, которая, Зонтик был в этом уверен, повлечёт за собой череду восстаний и революций, с последующими жертвами. И разве стоят все эти несчастные жизни необоснованной надежды на побег из этого мира? Клоны получили от создателя идеи и силы, как они этим распорядились, каждый решил сам. Почему же Пик так зациклен на другой реальности? Что он нашёл такого удивительного в том мире? Есть ли там что-то, чего нет в здесь? Зонтик хотел узнать, может тогда он сможет его понять и взовёт к голосу разума. Внутри теплилась надежда, что Пик не такой чёрствый и одержимый, каким хочет показаться; может он просто запутался и ему нужен совет… Восьмой клон никогда не показывал своих истинных эмоций и никогда не просил помощи. Может сейчас стоит настоять на своём, чтобы исцелить, вразумить. Тогда Куромаку будет свободен, и Зонтик сможет простить Пика, тогда и Вару последует за ним, и они будут вместе строить новый мир на старой земле; вместе будут вспоминать погибших, вымаливать прощения у своей совести, они научатся жить с чувством вины и когда-нибудь в далёком будущем, они простят себя. Светлые мысли бывают довольно наивными, и поэтому их так любят такие мечтатели с добрым сердцем, как Зонтик.

***

Неизвестность даты встречи мучила сознание, сеяла тревожность и вечные вопросы о правильности и необходимости поступка. Сколько раз был отрепетирован в голове сценарий будущего разговора, сколько вариантов его исходов было придумано. И наконец выдался момент поговорить с Пиком. Восьмой клон сам пришёл спустя день после поездки Зонтика по Империи. Зонтик даже был рад их встрече, потому что этот разговор сможет хоть немного облегчить душевные страдания. Смотреть в глаза Пика было теперь не совсем привычно, поскольку Блио обмолвилась словом, что никаких заболеваний у Короля не было. При этом известии Зонтик не смог не отметить фантазии Фёдора: в тот момент, когда клонов вызывали, каждый из них выбирал понравившийся ему образ, который мог найти в голове Создателя. Это занимало доли секунды, но зато какой был результат! Такое разнообразие цветов и вариантов одежды могло быть только у креативного человека. Однако телосложение, рост, черты лица — были скопированы у Создателя. Как-никак они были его клонами, поэтому при отличительных чертах в виде цвета и одежды, они оставались идентичны Фёдору. С течением жизни в карточном мире, их внешность стала приобретать свои уникальные черты, поскольку они сами стали отделять от Создателя и от реального мира. Почему же Пик приобрел уникальные черты при такой одержимости реальным миром, Зонтик понять не мог. Было только одно объяснение — он искусственно создал себе внешность с помощью генератора. Зачем же было так изощряться, если можно было просто отпустить? Отпустить идею реального мира и стать другим. — Пик, — Зонтик подошёл к нему и, впервые, со дня их конфликта произносил слова своим обычным тоном: спокойным, слегка подрагивающим. Взгляд обращённый к собеседнику снова приобрёл свет, ушёл холод, — почему ты ненавидишь этот мир? Разве он настолько плох, что ты готов уничтожить его? Восьмой клон выглядел поражённым, видимо, он не ожидал таких вопросов. В состоянии секундной туманности рассудка непроизвольно вырвались слова, произнесённые слабым голосом: — Я не ненавижу этот мир… — Тогда зачем всё это? — Зонтик взмахнул рукой, обводя рукой окружающую обстановку, — зачем ты это устроил? Карточный мир не ужасен, здесь мы можем создать всё, что нашей душе угодно; мы больше не клоны — у нас есть свобода. Мы можем больше — мы можем создать свободный мир. Мы можем сделать столько людей счастливыми, потому что мир будет работать по нашим правилам; нам не нужно будет подчиняться. А твои подданные, они любят тебя, ты их создал, ты дал им жизнь. Позволь им наслаждаться ею. В реальном мире не будет такой возможности. В нём не спасти. Оставь свою идею и мы сможем заново построить мир на старой земле. Это будет более новое, более прекрасное место. — Зонтик! От резкого и громкого звука своего имени, Шестой дёрнулся и отошёл на шаг. Он видел взгляд Пика, светящийся восторгом с каплей безумия. Пик загорелся. Никому он не мог рассказать о своих планах, и наконец, появилась возможность обсудить это с достойным человеком. — Здесь важен не столько этот мир, сколько то, с каким посылом его создал Фёдор. Мы были созданы, как зверьки, чтобы выполнять его поручения. И сейчас мы заперты клетке. Единственный способ обрести истинную свободу — это убить Фёдора, убить нашего пленителя и тирана. — А как же твои подданные? Что с ними будет, если ты покинешь этот мир? — Необходимые жертвы! Для любого великого дела — нужны жертвы! И я готов их принести! Зонтик просто не верил в то, что слышал. Руки поднялись к лицу. — Ты готов обрести их на смерть ради своей идеи? — Это фальшивый мир, что бы мы не делали, он никогда не станет настоящим, истинным. Я не хочу быть счастливым, будучи запертым в клетке. Если понадобится, уничтожить карточный мир и всех его жителей, ради свободы — я готов это сделать. — За своими фантазиями, ты и сам не заметил, как стал тираном, — Зонтик отошёл ещё на шаг. Бесполезно. Восьмой не слышит и не хочет слышать, а главное, что понял Шестой — Пик не запутался, всё продумано, у него с самого начала был такой план. И после этого осознания Зонтик сдался. Пик сочувственно поморщился. — Ты не хочешь меня понять! Зонтик! Ты не глупый! Просто представь ту свободу, которую обретёшь! — Пожалуйста, прекрати… я не хочу тебя слышать, — Зонтик шептал и в безумной панике, которая возникла из-за одержимого взгляда Пика, закрыл уши руками. Это был не тот человек, которого Зонтик когда-то знал. Сейчас перед ним стоял уверовавший в свои идеи человек, которых нутро Шестого не хотело принимать и понимать. Восьмой подошёл совсем вплотную и говорил задыхаясь от восторга. — Мы будем свободны! Ты, я, Куромаку, мы будем жить! Не как здесь, не в тюрьме! Столько возможностей нам откроется, столько дорог… Этого слышать Зонтик не мог. Не мог более это сдерживать. Какая жизнь в реальном мире? Какой бред. Они не смогут. Почему это так сложно понять? А Пик всё говорил и говорил, заходя на новые круги речи, расписывая перспективы. Зонтик в определённый момент осознал, что хочет тишины. Не хотел слышать слов, понимать их смысл, хотелось, чтобы Пик проснулся, одумался. — Очнись! После короткого хлопка наступила тишина. Она резко ударила по слуху после громких восклицаний. Восьмой будто в трансе коснулся кончиками пальцев до саднящего места на щеке и ухмыльнулся. — На первый раз я прощаю тебе это и спишу на твою адаптацию к новой обстановке, однако, если это повторится, то я отвечу. Зонтик вздрогнул и отошёл назад. Отвращение к себе пропитало его тело. Ударить другого, поднять руку — он опустился на уровень того, кого презирал. Хотелось уйти, но такого места, где стало было легче — нет. Любое помещение станет противным и невыносимым стоит там появиться, потому что причина внутри человека. Ненависть исходящая изнутри не даст покоя. Она будет разъедать, обгладывать, пожирать. Её ненасытить, не успокоить. Один есть способ избавиться от неё — выпустить её, отправить во внешний мир, чтобы она расствооилась в воздухе. Зонтик стремительно вышел из комнаты. Он направлялся в свою «лабораторию». Дверь с грохотом закрылась. Шестой зажёг огонь и поставил кипятится воду. Пока он ждал определённой температуры, то напряжённо дышал и до боли сжимал кулаки. Зонтик не мог успокоиться, не мог спокойно вдохнуть и выдохнуть, внутри пылал огонь, и обычные способы успокоиться не помогали, потому что этот пожар был разведён ненавистью. Чтобы успокоиться, нужно отрезвить сознание, создать ситуацию, при которой стало бы возможно прощение. Как это сделать? Причинить себе боль. Зонтик взглянул на маленькую кастрюлю. Вода не дошла до температуры кипения, скорее всего в ней было где-то градусов 40-45. В следующую секунду содержимое оказалось на правом рукаве, больно обжигая кожу. Зонтик выдохнул сквозь зубы, подавляя крик. Шестой упал на колени, прижимая к груди пострадавшую конечность. Нервы кричали о боли, подавали импульсы, однако Зонтик сделать ничего не мог. Ожог — страшное ранение. Повреждения не дают отдохнуть ни секунды: гореть будет и в холодной воде и в воздухе — остаётся только терпеть. Можно было бы облегчить страдания мазью, однако этого не хотел Зонтик. Он ждал, когда боль сама уляжется. Постепенно злость стала отступать, на место неё стало приходить отчаяние. Зонтик взглянул на свою травмированную руку и не смог сдержать слёз. — Что я натворил? Бесшумный плач душил. В кураже ненависти многое становиться закрыто от сознания, оно слепнет. Оно не может в такие моменты оценить последствия. Однако всегда способно остановить от причинения вреда себе. Всегда есть выбор, куда отправить ненависть: в стену, посуду, мебель. Всегда можно контролировать этот момент, поэтому невозможно ударить кого-то неумышленно, если взгляд направлен только на него. Зонтик плакал от собственного бессилия и слепой попытке отрезвить ударом Пика. Зачем нужно было это делать? Он хотел его ударить с самого первого дня войны. Зонтик не мог отрицать в себе этого желания. Он хотел, чтобы Пик прочувствовал то, что чувствами другие. Это глупо, наивно и столько ужасно в своей низости, что Шестой в итоге наказал себя за причинение вреда другим. — Правильно, что я ушёл из медицины… я способен убить и причинить вред… я… , — Зонтик посмотрел на свои раскрытые ладони, — уже не тот, что был раньше, я стал жестоким. Какой кошмар! — Зонтик прижал ладони к лицу. Истерика ещё долго не могла его отпустить.