Тебя ждала

      Я беспокойно озиралась по сторонам, надеясь наконец в толпе разглядеть родное лицо. Внутри терзали переживания, мол, вдруг что-то пошло не так и теперь мы с Джебомом не увидимся перед долгой разлукой.       Собравшиеся семьи уже вовсю провожали своих срочников: матери щёки их нацеловывали, девушки из объятий не выпрыгивали, заходясь в плаче и криках «Не пущу». Одна я растерянно ресницам хлопала, не понимая, где мой солдат.       Югём и Джексон, приехавшие попрощаться с ним, тоже заметно нервничали, однако все переживания растворились с визгом Кима, который, завидев виновника этих сборов, немедленно ткнул пальцем вглубь толпы, откуда к нам навстречу протискивался Джебом с дорожной сумкой наперевес.       Увидев нас стоящими на перроне и едва не прыгающими от радости, что нашли его, парень широко улыбнулся, неловко поправляя тёмно-зелёный берет.       Я тут же рванула навстречу Иму, прыгая в его объятия, как только он кинул сумку на асфальт. Джебом легко поймал меня и, кружа на месте, звонко поцеловал в лоб да по волосам тёмным, что бант белый держал, погладил.       — Я соскучился очень, — выдохнул над моим ухом Бом, как только я почувствовала опору под ногами. — Платье у тебя очень красивое… И ты у меня красавица, как всегда.       Я, довольная тем, что он заметил и оценил мой внешний вид, счастливо улыбнулась, понимая, что наряжалась не просто так.       Как же я хотела, чтобы мы были одни в этот момент. Чтобы дома находились, а не в толпе прощающихся семей, да ещё окружённые друзьями Има. Не хотелось верить, что нам предстояло разделиться на два долгих года, а оттого я даже не знала, как себя вести: дать волю слезам или держаться до последнего и разрыдаться уже дома, пока никто не видит.       Я ни в коем случае не была против Югёма и Джексона, так как для них тоже проводы Джебома предвещали разлуку. И я нисколько не осуждала присутствие ребят на вокзале. Оттого была рада, что они смогли приехать, чтобы поддержать друга. Наверняка их отсутствие расстроило бы Джебома.       Обнимая Има за талию, я прижалась к его корпусу, даже не намереваясь отпускать, а ребята тем временем окружили нас со всех сторон. Как только они по очереди пожали руки и приобняли моего парня, Югём сделал несколько совместных снимков, а после стянул с Джебома берет, чтобы померить его и сделать селфи, которое позже выставил в инсту с подписью: «Осенний призыв уже близко♡», поскольку самому на октябрь назначили прохождение ВВК.       — Боже-е-е… Ты глянь, насколько он гладкий! Даже солнце отражается от него! — Джексон, увидев голову Джебома без берета, провёл по ней рукой, вызывая у всех смех.       — Кажется, ты готов стать главным во взводе, командир Блик, — подхватив хрипы Вана, Югём надел Джебому головной убор, скрывая его столь непривычно короткую стрижку, и похлопал того по плечу.       — Теперь у тебя не будет проблем с укладкой? — Джексон вновь разразился хохотом, потрепав край берета, а после взглянул на Югёма, который хватался за живот, не в силах сдержать смех.       Джебом всё это время смеялся вместе с ними, будто это не он должен был с минуты на минуту уехать за сотни километров от нас без возможности встретиться. Для него будто всё было нормально, словно он собирался в командировку на пару месяцев, а у меня внутри уже тоска по нему плескалась.       Хоть парень и был ещё рядом, я уже начинала скучать, не в силах представить, как я вообще буду без него.       Дождаться — это не проблема. Проблема — это быть одной, предоставленной самой себе и скучающей настолько сильно, что места себе найти невозможно.       Осознание, что без Джебома предстоит заново учиться самостоятельности, било апперкотом под дых. Как девушке, привыкшей, что все её проблемы решит её же мужчина, с которым жила уже несколько лет, мне было тяжело представить, что каждое следующее утро на протяжении двух лет будет начинаться без него.       Сама не поняла, как ушла в мысли, а губы задрожали от досады. Кто обо мне позаботится? Ради кого мне возвращаться в квартиру, где я буду одна? С кем принимать душ? С кем разделять готовку? Кого обнимать во сне?       Сердце отбивало чечётку, разгоняя по телу кровь, что в висках запульсировала от настолько огромного количества мыслей. В горле ком встал, означающий, что ещё немного и я расплачусь. Я не могла представить своей жизни без Има Джебома, который был самым важным человеком в ней.       — Миён-а, — раздалось ласково над ухом, а после горячие губы поцеловали меня в висок, — мне уже пора, надо прощаться.       Я тут же подняла растерянный взгляд на любимого, который вновь сжал в своих объятиях и в макушку поцеловал. Джебом обнимал меня крепко, будто надолго-надолго прощаясь, а я, вцепившись в его спину, никак не хотела разрывать эти объятия.       — Я не хочу, чтобы ты уходил, — сорвалось с моих губ, а голос предательски задрожал. Не хотела расстраивать его тем, что плакала.       — Я должен, — Джебом, опустив подбородок на мою голову, разочарованно выдохнул, — сам уходить не хотел, это было понятно всем присутствующим. — Время быстро пройдёт, вот увидишь. Потом будем вспоминать этот день и смеяться.       Я, не выдержав, всё же заплакала, уткнувшись в широкую грудь и руками вцепившись в тактический китель. Не хотела прощаться и не хотела отпускать его. Предчувствие одиночества съедало изнутри, а привязанность к единственному в моей жизни мужчине и вовсе никак не позволяла разжать пальцы на грубой ткани.       — Ну-ну, не плачь, — Джебом мягко погладил меня по спине и снова чмокнул в висок. — Ты же такая красивая пришла ко мне. Глаза же потом будут болеть от слёз.       Обхватив мои щёки, Джебом чуть отстранился, а после, совершенно не обращая внимания на своих друзей, поцеловал меня. Ребята тут же тактично отвернулись от нас. Югём начал лихорадочно листать меню телефона, а Джексон смотреть куда угодно, только не на нас.       — Я буду ждать тебя, — шмыгнув, прохрипела я, взглядом ловя усталую улыбку парня.       — Знаю, — поправив мой бант, выдохнул Джебом и, чмокнув меня в лоб, добавил перед тем, как услышал команду «Встать в строй»: — Я люблю тебя.       — И я тебя люблю, — только и успела произнести я, как Им отстранился и, в спешке обняв друзей, по команде выстроился среди других срочников.       Мы трое лишь с грустью наблюдали за ним. Парни фотографировали Джебома, а у меня руки не поднимались взять телефон и хоть один снимок сделать. Хотела смотреть на него глазами, а не через объектив. Тогда казалось, открой я телефон и всё — он пропадёт.       Оттого стояла на месте, боясь даже шелохнуться, и сверлила чёткий профиль, что, опустив руки по швам, вытянулся по стойке смирно во фронте строя.       — Ну орёл, ничего не скажешь, — с некой гордостью хмыкнул Джексон, вызывая смешок у Югёма. — Сразу видно — мужик из Кояна.       Немного погодя, военнослужащих начали отправлять в поезд, в котором те, двигаясь колонной, исчезали. Вскоре в ближайшем к нам вагоне мы разглядели знакомое лицо, а Джебом активно махал нам обеими руками и пританцовывал, чтобы развеселить нас.       Меня чуть опять истерика не накрыла, снова задрожала всем телом, готовая разреветься, как маленькая девочка. Попытавшись улыбнуться, я оставила эти попытки, понимая, что улыбка выходила какой-то кривой и измученной. Казалось, ещё немного и я точно от тоски упаду на колени и больше не смогу встать.       Ребята, видя моё состояние, засуетились.       — Пойдём, — дёрнув меня за руку, заговорщически подмигнул Джексон, потянув за собой к вагону, в котором находился Джебом.       Не понимая, что задумали парни, я всё же торопливо перебирала ногами, которые в туфлях о ловкости напрочь забывали. Как только мы добежали до вагона, солдаты, находящиеся в нём, начали что-то кричать из открытого окна.       — Держись, — как-то слишком быстро предупредил меня Югём перед тем, как они с Джексоном подхватили меня на руки и ближе к окну подняли, насколько могли.       От растерянности я даже не сразу поняла, что произошло, всё-таки никто мне не сказал о своих намерениях, успела только платье подхватить, чтобы не засветить ни перед чьим лицом задом. Потому я, рукой уперевшись в стекло, за которым тут же ладонь Джебома легла поверх моей, наконец смогла сквозь слёзы улыбнуться.       — Быстрей! Быстрей! — откуда-то снизу пропыхтел Джексон, который, испугавшись, что поезд сию секунду тронется, оглядывался по сторонам, пытаясь понять, когда нам лучше отойти от вагона. — Не тупите!       Парни учтиво отвернулись, чтобы не смущать меня, сидящую на их плечах в платье, которое свободной рукой придерживала. А Джебом, не верящий своим глазам, тут же начал подгонять сослуживцев, которые торопливо обступили его. А как только он встал на стол и выглянул в окно, ребята из вагона схватили его кто за ноги, а кто за одежду, помогая ему наполовину вылезти через узкий проём, чтобы тот совсем не свалился.       Им, звонко смеясь от безумия нашей затеи, обхватил моё лицо руками и коснулся губами моих, вкладывая в поцелуй всю ту нежность и любовь, что жили в нём.       Сердце в груди канарейкой трепетало, стоило только ощутить тепло родных губ. Поцелуй был лёгким и мгновенным, как искра, проносящаяся в темноте — ощущение, которое согревало меня, даже несмотря на все неудобства этой обстановки.       Внезапно поезд взревел, его низкий гул разразился по всему перрону, напоминая о том, что время неумолимо уходит. Я отстранилась, отчего-то ощущая лёгкость, ведь глаза наполняли уже не слёзы, а радость и предвкушение нашей следующей встречи.       С каждым мгновением поезд словно собирался с силами для стремительного старта. Двери захлопнулись с щелчком, и его рёв зазвучал снова, уведомляя о своём отбытии.       — Ты моё «Хочу домой», — напоследок сказал Джебом, прежде чем скрылся за окном, а поезд медленно тронулся с места.       — А ты и есть мой дом! — на одном дыхании выпалила я, когда парни отпустили меня на асфальт.       Поезд, как громоздкая стальная змея, заскользил на рельсах, сверкая колёсами на фоне обеденного солнца, всё больше пробивающегося сквозь облака. Солдаты, находящиеся в нём, припали к окнам и радостно замахали руками своим родным.       Я стояла напротив вагона, где Джебом так и не отходил от окна, а моё сердце сжималось от нежности и чего-то мучительного. Джебом слал мне воздушные поцелуи и руками показывал сердце. Его жесты были такими простыми, но в этой простоте пряталась вся глубина его чувств ко мне. Мы понимали друг друга без слов, и каждый миг, как капля воды, уходил в бездну разлуки.       Тоска переполняла меня, словно шторм, накатывающий на побережье, но вместе с ней рождалась гордость за Джебома. И гордость эта была за то, что Им принял службу как долг — не стал прятаться от армии, как многие парни, посчитал необходимым пройти через военную службу и взглянуть в лицо трудностям. Теперь я знала, что сердце Джебома с того дня было разделено: одно осталось со мной, другое — с родиной.       Я прижала ладонь к груди, словно таким образом могла коснуться своего солдата, и в этот миг мне стало ясно: наша с Джебомом любовь лишь окрепнет, несмотря на испытания, которые расстоянием встали у нас на пути.       Я сердцем буду слышать все его шаги, пока он где-то там шагает строем. А когда пройдут два года, мы встретимся на вокзале и будем самыми счастливыми.