Дети звезды

Успели. Еще бы немного, и поезд бы наверняка уехал без них. В такой глубокой ночи, казалось что людей будет не так много. Но эта теория размазалась по земле, когда люди толпились в проход — дабы добраться до своих мест. А света в вагоне не было — так как ночь. Вот и Евгений с младшей сестрой Аней протискивались сквозь людей. Кое-как добравшись, от увиденного Женя был готов выдергивать волосы с головы от гнева. — Блять… — Скребя зубами, тихо проругался. — Что такое? — за спиной брата шёпотом спросила Аня. — Наши места заняли. — Женя обречённо вздохнул, увидев двух спящих пожилых пассажиров, на якобы «их местах». Всё же, он из последних сил сдерживался, не делая из этого лишний скандал. Хотят — пусть и лежат на нижней койке, слабая спина им же не позволяет забраться на верхнюю койку. Конечно, Евгений с пониманием относился к пожилым людям. Просто порой поражало как они умудряются аргументировать все своим возрастом. А вот эти нескончаемые: «а-а?!» или «что?», так, наверное, полностью убивали нормально слаженный диалог. Как заезженная кассета, ей-богу. Что порой честно признаться, раздражало так нормально. Минусы можно найти в чем угодно, для этого и не надо долго искать недостатки. Даже если Женя не считал общение с почтенными пожилыми людьми не самым продуктивным, он все равно не переставал внутренне поражаться их с возрастом набравшейся мудрости. — Аня! Зайди внутрь. Ты не видишь как заграждаешь людям путь? О боже… — Вещи которые он так усердно раскладывал по местам, были не только его, но и его младшей сестрёнки, Анечки. Как никак, она сама решилась с ним поехать не просто в межгород, а в целую Москву. Самый центр СССР. Где крутятся все шишки престижа! Похвально за храбрость Ани за такой поступок. Чему, Евгений, наверное чем-то рад, потому что в этот трудный период он не один. Но все же, да простит его сам Господь за эгоистичность, но лучше бы она оставалась с отцом! — Ну так, разбери вещи быстрее! — с такой же упрямостью послышался ответ Ани. Кое-как разложив свои багажи, Женя, с тяжелым вздохом, сел на край матраса. А через вагонное окно виднелась только тьма, да и все. Без очков тем более, фиг что увидишь. Чутка прищурив глаза, обзор стал чуть-чуть чётче. Уходящий в край горизонта город, выражался только светлыми огоньками сквозь густые деревья, несмотря на то, что поезд постепенно исчезал из поля зрения города, вовлекая пассажиров в полный мрак. Люди все никак не могли перестать суетиться, не находя свои купленные места. Евгений отвлёкся от тёмного или даже почти чёрного пейзажа от художника любителя. Возможно с таким же любителем произведений Эдгара, он переключил свой взгляд на узкий и маленький коридор, в котором должна была находится Аня. Немного поёжившись на месте, намереваясь встать и начать поиски своей сестры, Женя услышал девчачье хихиканье поблизости. Очкарик который был без очков, распознал Аню, и тут же отбросил тему с её поисками. Мог бы опять начать думать о том что он будет делать в Москве. Куда деть Аню? Чем он будет зарабатывать? Он хотел переживать о своей судьбе, как и о судьбе Ани, но мысли как бы не слушались его, отбрасывают его обратно в родной дом. А если точнее, то несколько часов назад в Житомир. После работы, с сестрой и пьяным папашей.

***

Наступил долгожданный вечер. В семье Тимощенко все было спокойно. Пока без единых разногласий между отцом и сыном, уже не первую неделю. Чему Евгений был премного благодарен, даже если его не покидала преследующая тревожность. Спокойствие такой обстановки свидетельствовало об отсутствии отца. Сам Евгений приходил домой очень поздно. Часы работы не щадили его, не давав даже лишнего часа побыть дома и поболтать с Аней. Как прошел ее день? Не обижают ли ее в школе? Да если даже обижают, Женя страшно мало что может с этим поделать. Все время на работе. Ведь даже самая мизерная моральная поддержка играла большую роль, и он действительно старался выполнить хотя бы это. Или ему так казалось. После выпускного Евгений сразу же уехал в Москву, а если точнее то в МГУ. После провала Евгения на вступительных в МГУ, это больно ударило по авторитету главы семьи. Мужчиной он был не самым состоятельным или известным, но возлагал надежды на своего сына большие. Деньги на Евгения были потрачены с горсткой. Провал сына который не то что бы наталкивал, а уже полноценно втянул его в мир спиртного, окончательно разбил вдребезги хрупкий копильник «самообладания» отца. Решения которые он принимает были безрассудны, чему обычным людям было бы не свойственно понять. Поступки его больше напоминали естественное и ожидаемое поведение любого-другого алкаша, кем он и стал. Обвинял все живое за свою судьбу. Не прислушиваясь к людям, а самое главное к себе. К этому голосу разума, который возможно пытался убедить его бросить сильную тягу, если не ради себя — так ради семьи. К сожалению отца семейства Тимощенко можно были приписывать в «эту» категорию людей. На таких людей не посмотришь без жалости. Вот только к своему отцу Евгений не чувствовал ничего, кроме чистого отвращения. Хотя он и понимал, что было не правильно так критично относится к своему родному отцу, ему все равно было трудно принять, а самое главное понять что когда-то «доброжелательный» и «великодушный» мужчина мог литрами пускать в свой организм шлак спиртного, лишь бы забыться. Как такой человек мог осуждать за несправедливые обстоятельства Евгения? Когда он сам не был хотя бы как-то близок к этому. Именно это раздражало Женю до невозможности. Как он может открывать рот, если даже свою жену, мать двух детей, не смог удержать в семье. Она не успела подняться по карьерной лестнице, как её не стало, и ее нет уже на протяжении 3-ех лет. Несправедливо. Именно так можно было описать всю жизнь Евгения, и пожалуй весь пиздец, который творится в стране. Родная мать умерла, родственники далеко, а отец спился. Вся ответственность упала на него. На ещё очень слабые, не готовые нести такой тяжёлый груз плечи. Никто не соизволил проявить к нему сочувствие, а помочь и тем более. Как же все было трудно. В начале ему было больно от такой утраты. Потом и от утраты разума отца. Единственное что он не заметил — это то что боль крайне быстро возрастала и превратилась в раздражение, а потом и вовсе в ненависть. Узко стоя на границе с психозом. Ещё немного, и он сам начнёт делать истерики на ровном месте. Хотя это никогда не произойдёт. Он все равно сделает все возможное, из последних сил, чтобы удержать себя в руках. Сделает все возможное, чтобы не стать его отцом. Сейчас все, что имеет значение — это судьба его сестры.

***

Сняв с себя обувь на пороге дома, Женя из кромешной темноты увидел линию света, исходящую за дверью. Значит, дома все-таки кто-то был. — Пап, Аня? — Ау? — Послышался глухой отглас от Ани, сквозь закрытую комнату. — Папа ещё не пришёл? — Нет, а что, должен был?.. — Вообще, да. — Сняв с себя рабочий жилет, Евгений двинулся дальше порога, направляясь к кухне. — Хорошо, что его пока нет… — уже тихо в след добавил Женя. Нет отца — правит домом покой. А это им было жизненно необходимо, особенно после загруженной работы. Он зашёл на кухню, не решив включить свет или хотя бы лампу. Евгений решил что лучше нащупает чайник. Старый, белый чайник с рисунком клубники или земляники, но не суть. Взяв чайник, наполнив его крановой водой, он поставил чайник на плиту. Открыв шкаф верхней полки, он там же достал спички. Женя только хотел взять оттуда одну спички для розжига огня, как начал понимать что либо его ощущения подводили, либо там действительно ничего не было. Вот блин, спички закончились, и казалось, это была последняя коробка из всего годового запаса спичек. Теперь придётся идти в магазин. — Аня! Я пойду в магазин! — Да-да! — Оставив все как есть, он опять вышел в коридор где копался у себя в карманах, в надежде найти хотя бы пару копеек, все также обходясь без света. И он их нашёл. Надел обратно чутка влажную, не до конца засохшую от пота обувь. — Закроешь за мной дверь. — Хорошо. Как только он услышал ответное подтверждение от сестры, он потянул тяжёлую ручки двери вниз и вышел в коридор. После дома, запах коридора казался странно вонючим, но он понимал что к этому запаху можно быстро привыкнуть, да и все равно он сейчас выйдет на улицу.

***

Житомир. Хоть и не столица, но все равно красивый город. Тут были свои исторического событий. Ну, собственно, как и в любом другом городе. Женя прогуливался по улице имени Ленина, зрачками пробегаясь по нижним корпусам домов. В надежде найти хотя бы один открытый прилавок. Время было не слишком позднее, вроде. Он вытянул руку, чтобы быстро бросить взгляд на наручные часы. Без пяти десять. Блять, неужели опять придётся проходиться по подъездам, выпрашивая у каждого соседа: «одолжите, завтра верну!», Только он хотел развернуться, как увидел закрывающийся маленький прилавок магазина. — Стойте, не закрывайте, пожалуйста! — Евгений, подбежал к продавщице так быстро, как только мог. — Что-ж вас так занесло, молодой человек. — Мне лишь спички купить. — Эх, а говорили что будущее наше за комсомольцами. А они! За спичками бегают! — Женщина, усмехнулась со своего же подкола, но в голосе не слышалось ни капли намерений обидеть Евгешу. — Что?.. Нет, я… я не курю! — До конца не унимая недоумение, Евгений пытался оправдаться. — Поймите, я просто не хочу идти выпрашивать те же спички у соседей. И так дел полно, думаю вы сами понимаете. — Ой… продам я тебе твои спички. Уговорил ты меня. — Она покачав головой, повернула ключ против часовых стрелок, до двух сквозных щелчков. Дверь открылась, и она зашла внутрь пропуская Евгения сзади себя. Магазин был совершенно небольшой, он бы даже сказал что маленький. В данный момент, это даже было только на пользу. Не придётся долго возится с каждой странной и длинной полкой, с ряда в ряд. Так как там было только 2 ряда с полками, он быстро нашёл уголок мелких хоз. товаров, где и были спички. Взяв их, он не спешил идти к кассе, глазами пробегаясь по другим товарам. Вдруг что-то ещё пригодится. — Надеюсь ты мне не соврал, юнец. — послышался негромкий голос самой продавщицы, со стороны кассы. Место небольшое, и кроме них тут никого нет, так что её слышно отчётливо, как следы на свежем снегу. — Вся надежда теперь на вас. Наша вон пошла уже… — Надо же, не думал что буду так отзываться про своих же. — Я ведь вижу, и правду то не отрицаю. Вы ещё совсем зелёные. Ещё успеете переосмыслить жизнь. Её голос доносится до слуха Жени, а вот до разума, кажется, не до конца. Поэтому он продолжал делать вид что задумался, застряв взглядом на одной точке. Кажется на этом месте стоял хлор. — Вот я всегда своему сыну говорю, что главное в жизни — это мечта, и счастье, конечно! Евгений повернулся в её сторону, увидев кивок, как подтверждение ее слов. Он вернулся к рассмотрению хозяйственных товаров. — Ой, мой сыночек… он никогда хоть и не был отличником в школе, все же старался придерживаться стабильных четверок. В один год взялся за ум и давай учится. — Получилось? — Нет. Говорил что учителя его недолюбливали, как бы «своих» хотели подтянуть. А как же горевал мой сынуля, о-о-ой! Красный хотел получить. Но у парнишки хотя бы была мечта и цель. Ну, я и говорю: «не твоё это, так хорош рыпаться!».— сказала женщина, ещё раз усмехнувшись от былых воспоминаний. — Ведь на самом деле не оценки в школах определяют суть человека, а их поступки и намерения. — Вы так думаете? — Я это знаю. Её слова возможно имели какую то ведомость, раз уж заставили Женю задуматься о её словах. Это ли значило, что он просто так убивался ради оценок в школе все 11 лет. Но фактически, он тоже усердно старался, чтобы добиться своей цели. Поступил не просто в университет, а в МГУ, на медика. А доктора нынче горы зарабатывают, вот и живут медовой жизнью. Не это ли считается успехом? Все-таки понятие слова «успех» является субъективным. Он последний раз криво улыбнулся продавщице, оставив пару копеек на кассовом столике. Выйдя на улицу, он понял что нужно было не стоять как дурак, и спросить что стало с её сыном сейчас. Возвращаться в магазин в целях выкапывать дальше информацию про сына незнакомого для него человека? Это было бы глупо, поэтому Евгений воздержался от этой идеи. Оставив свои догадки при себе. Женя глубоко вздохнул, впуская в лёгкие ночной запах лета. Все-таки когда он ещё раз сможет вернуться в Житомир, если будет учиться в Москве. Эти улицы ему уже как родные, даже если он не так часто выходил из дома. Это не имело значения, ведь Евгений, как-никак, прожил тут всю свою жизнь, все свое детство. А теперь приходится расставаться с ночными прогулками, знакомыми и кажется, такими добрыми лицами, а самое главное — с родным домом. Наверное и поэтому Евгений не спешил идти домой. Положив пачку спичек в карман, он неспешно прогуливался по улицам. Осматривал старые многоэтажные квартиры, или просто дома. В некоторых местах уже начали восстанавливать церкви. Звона колокола конечно ещё не слышно, но как только их достроят — людей будет стоять в толпищею очередь, чтобы увидеть и услышать звон колоколов через десятилетия атеизма в советском союзе. Рядом с церковью будут все, только не Женя. К этому времени он уже будет сидеть где-то там, в аудитории, и готовится к парам первого семестра. На самом деле ему хотелось бы увидеть открытые храма. Увидеть открытие первых Украинских школ, после множеств общественных активностей ради независимости страны. Также требуя обучение на украинском языке в школах. Если отойти от всех государственно-политических тем подальше, то он просто хотел бы посмотреть кино в местном кинотеатре как «Жовтень». Может даже пойти туда с Аней, прежде своего отъезда.

***

Осматриваясь в местности и раздумывая в каких местах он мог бы побывать, только тогда он осознал сколько же времени он потерял. Он мог бы ходить в кино, сбегать по ночам, есть конфеты до отвала. Учёба стала причиной его медленной и постепенно нарастающей изоляции. Друзья стояли рядом с порогом его дома и стучали в его дверь почти каждый день, лишь бы вытащить его на улицу. Но каждый раз слышали отказ. Постепенно они сами перестали к нему приходить, то на три дня, то на неделю, то на месяц и в конце — на совсем. Сначала Евгению было обидно, что когда он выходил на улицу поиграть футбол с ребятами, они всячески его игнорировали, не обращали внимание на его шутки, придирки, оскорбления или просто в принципе на него самого. Они думали что Женя, которого они знали, уже не тот. Женя стал скучным, заядлым отличником. Одним словом, Евгений променял своих друзей на учёбу. После этого его отношения с друзьями, которые и так тряслись по швам уже полноценно рухнули, что заставило его стать более замкнутым. Общение с одноклассниками у него было, но несмотря на это, он так и не смог найти хорошего друга, который был бы рядом с ним, как у всех остальных детей. Ему было все равно, или по крайней мере ему так казалось. Так и прошло все детство Евгения — в виде замкнутого, раздражённого и уродливого отличника. Ну, насчёт уродливости можно поспорить, ведь в классон он выделялся не только умом, но и красотой. Умел Евгений за собой ухаживать, не сильно, но все равно старался придерживаться ухоженности. Вот даже сейчас, пройдя через отражение стекла уличного прилавка, он повернулся к отражению лицом, что бы поправить очки, и расчесать пальцами кудрявые локоны. Голубые глаза, тёмные волосы, ровные скулы. Ну ещё и веснушки — хоть наверное все и портят, он все равно был симпатичным парнем. Он продолжил свою одинокую прогулку свернув в переулок. Конечно, не стоило бы в такое время ходить в таких местах, но, все же сейчас было лето. Солнце только село за горизонт, и только-только начала окутывать темнота. Чувствовать напряжение не было особых причин. Приближаясь к дому, Женя заметил кота лежащего на скамье. Обычно он предпочитал не гладить уличных котов, вдруг что-нибудь подцепит. Но в этот раз что-то заставило его приблизиться к скамейке, поближе рассмотреть котика. А котик лежал свернувшимся в хлебушек. Шёрстка у кота такая рыжая, что на самом деле напоминала румянистую корочку хлеба. Женя, сел на корточки и слегка поглаживал кота за ушком. Стоило лишь прикоснутся, как кот мгновенно начал мурлыкать, поддаваясь ласкам Евгения. Уже совсем позабыв текстуру шёрстки животных, он был приятно удивлён, что шерсть мягкая и чистая. Значит домашний. Он явно увлёкся котиком, что даже не заметил как пролетели десять минут. Эх, хотел бы он завести кота как-нибудь, но точно не в этот раз. Неохотно прощаясь с пушистым комком шерсти, Женя пошёл дальше. Буквально через пару кварталов была его родительская квартира. Подойдя ближе к подъезду, в нос опять ударил этот едкий вонючий запах. Поднимаясь по лестнице, через этаж стал слышен громкий мужской голос. По тону явно не доброжелательный. Поднявшись чуть выше, к Евгению с ужасом доходит понимание что этот голос с их квартиры.

***

Входная дверь закрыта, хотя звуки сквозь толстую дверь и стены, были слышны до подъезда. Черт, все очень плохо. Лишь бы соседи не вызвали полицию. Зайдя внутрь, он увидел разбросанную верхнюю одежду на земле. — Если Евгений придёт… подонку не жить! — За стеной послышался не очень трезвый голос отца Евгения. Неужели он уже пришёл. Сам Женя не снимая ни обувь, ни жилет, сразу пошёл в сторону источника всего шума. Увидев отца, лежащего животом на земле, он почувствовал будто ком образовался в его горле. Он так и до конца не понял от чего это. От напряжения или может от горечи от данной картины перед ним. Как только глава семейства повернулся в его сторону, он понял что человек перед ним не был похож на его отца. Перед ним лежал до смерти уставший, вялый мужчина, который и одно предложение нормально построить не в состоянии. — Пап, встань, пожалуйста. Пытаться что-то донести отцу было так же бесполезно, как искать иголку в стоге сена. Поэтому взяв инициативу в свои руки, из имеющихся сил, он попытался приподнять отца, держась за плечи. Задача эта было не из лёгких. Мужчина, чуть старше среднего возраста, был не самым воздушным. Но, поднапрягая все свои мышцы, Женя смог доставить отца до родительской комнаты. Аккуратно уложив его на кровать, брюнет пошёл в кухню. На этот раз включив свет, он взяв пару таблеток наполнил стакан кипячёной водой, и выключил за собой свет. Зайдя обратно в родительскую комнату, отец уже во весь голос храпел. Положив воду и таблетки на стол, Евгений укрыл отца одеялом и снял с него носки, ну, чтобы спать было удобнее. Как-никак, его состояние все равно заставляло Евгения переживать за отца, и не хотелось, чтобы он так прожил всю свою жизнь. Да, может его и раздражало такое поведение, но, его отец остаётся его отцом. Евгений все равно ценит ту заботу, которой одарял его отец когда-то в детстве. Может это он и возвращает. В любом случае, он все равно будет скучать по папе. Положив два листочка с запиской на стол рядом с таблетками, Евгений тихо выбрался из комнаты, закрыв за собой дверь. Быстрыми шагами он направился в свою комнату. Открыв дверь, он увидел испуганную Аню на его кровати, и вся его злость тут же как рукой снесло. — Аня? Ты в порядке? — Да, просто… — Что такое? — Мне страшно с ним оставаться. — Ты же знаешь, я не смогу забрать тебя с собой. — Пожалуйста, не оставляй меня с ним. — Аня… хорошо, давай я подумаю, м? — в успокоительном жесте он положил свою ладонь на её плечо, чутка сжимая, скорее от собственных нервов. Он осматривал комнату уже десяток раз, хотя все вещи Евгения были собраны в чемодане и стояли на возле коридора у двери. Возможно зная, что забыв что-то забрать с собой Евгений потом будет жалеть, так как он наверняка долгое время не сможет вернуться в эту комнату, а попросить прислать тем более некого. Забрав с собой ещё пару безделушек, на «всякий случай», он вышел из комнат, оглядываясь между промежностями дверей. Вокруг было тихо. Так даже лучше. Он не заметит как его сын уезжает из зоны Житомира. А вот, Аня… Оставлять её с отцом была не самой блестящей идей, которая приходила ему в голову. Выбор зависит от того, куда больше давит совесть, и она давит на то, что Евгений был бы последним эгоистом, торопливо уйдя, оставив ещё несовершеннолетнюю сестру с в край задурманенным алкоголем отцом. — Аня. Собирай свои вещи. — Женя вернулся обратно в комнату, подперев свой чемодан к стене. На удивление, младшая сестра Жени не теряя времени сразу же сунула руки под кровать и вытащила свой, уже пухлый, набитый вещами чемодан. — Чтоб ты знал, я не планировала оставаться тут с папой. — уже былой, пугливый тон Ани просто исчез, заменяя на тон дерзкой девчонки. Женя пару раз глупо моргнул, но тут же пришёл в строй. — Там все вещи с собой? Мы скорее всего надолго уедем в Москву.— Аня в изумлении приподняла одну бровь, якобы спрашивая «ты серьёзно?». — Хорошо, если что, остальное там купим. — Женя кивнул, самому подтверждая свои догадки. Он взял два чемодана в руки и они оба вышли из комнаты выключив свет за собой. Посмотрев на спящего отца последний раз, он тяжело вздохнув, надел обувь. — Ну Что-ж, идём. Уже на улице, они пешком направились на железнодорожный вокзал. Автобусом дорога бы заняла от силы минут 10, но в такой поздний вечер все автобусы уже благополучно сданы в депо, если же она есть в Житомире. Ладно, 20 минут пешком не так-то уж и плохо, так и деньги хоть немного сэкономить можно. Увидев длинную вышку здания, с вертикально расположенными буквами «Житомир», брат с сестрой помчались туда. Женя не планировал покупать билет на поезд, сейчас нужно было добраться до Киева. Вокруг не было видно знакомого Львов-а или хотя бы Пазика. Опять же по той причине, что и отстуствие местных автобусов. На пустых парковочных местам, рядом стояли только пару машин, которые, как раз-таки являлись междугородными. С серьёзным выражением лица «торопливого богача», они подошли к одному из машин. Водитель сидел без дела на капоте машины и прикуривал сигарету. — До куда едете? — А куда надо? — В Киев. — Едем, едем. 25. — Что? — Вас двое, так что с вас 25 рублей. — За 25 рублей я могу туда и обратно съездить в Киев! — Ну, так иди и едь, раз уж дохуя умный. Хоть у Жени и было достаточно денег чтобы расплатится с водителем, но 25 рублей за несколько часовую поездку было слишком. И отдать наглому воду денег на такую сумму Евгению просто не разрешала гордость. Поэтому он пошёл дальше расспрашивать у других владельцев машин «едете ли до Киева?». Потерпев разочарования после отказа каждого водителя, Евгению ничего не осталось кроме как с позором вернутся обратно, к тому шалопаю. Но, Женя предпочел бы называть его более ласковым прозвищем, например «гандон». Евгений без лишних слов просто молча протянул ему 25 рублей. Ой, как же его выворачивает от этой ехидной ухмылки на его лице. Если бы Женя только умел водить машину, он бы давно угнал её у этого, ну да и неважно. Водитель взял купюры и сел за руль, Евгений с сестрой аналогично последовали за ним, но сели на пассажирское сидение. Двигатель машины завёлся и машина выехала из ЖД вокзала Житомира. Дорога до Киева занимала от силы 3 часа. Впрочем, не слишком долго. Лишь бы побыстрее сесть в поезд.

***

Как только Женя услышал «приехали», он открыл глаза. Женя не спал, а скорее утонул в своих мыслях с закрытыми глазами всю дорогу, когда рядышком посапывала Аня. Водитель открыл дверь и вышел из салона. Разбудив Аню, они вышли из машины. Было достаточно мило со стороны водителя вытащить их багажи из багажника. Сонно кинув последнее «спасибо», они направились в сторону вокзала. На улице была ощутимая ночная прохлада. Внутри вокзала было лишь чуток теплее из-за отсутствия ветра. Евгений посмотрел на свои часы. Три часа ночи. Хотя даже в такое время, на скамьях сидели кое-какое количество людей со своими вещами либо уже прибыв, либо очень рано дожидаясь своих поездов. Евгений, подошёл к кассе дабы посмотреть стационарное расписание. Так, так… Киев — Одесса, Киев — Ленинград, Киев — Москва 1:55 — 3:00. «Три часа, так сейчас же три часа?!» Взяв в обе руки два чемодана, Женя помчался на перро. Увидев впереди на станции «Москва — Киев экспресс», у очкарика радости не было предела. Некоторые проводники собирали трансферные лестницы и закрывали двери, тем самым объясняя что поезд готов к поездке. А Евгений топил на газ, в последнюю открытую дверцу поезда, пытаясь зайти внутрь, пока проводника нет. Аня и его старший брат бежали со всей дури, что даже оба не заметили, как с лица Жени упал главный его элемент образа, ну и для зрения — очки. Но, подобрать их обратно совсем не было времени, они просто бежали дальше. Запрыгнув в вагон, им наконец-то дали время отдышаться. Взяв багажи обратно в руки, они углубились внутрь тёмного вагона, пока в это же время с места тронулся поезд. Они наконец-то уехали, наконец-то прошлое также осталось позади, вместе с разбитым очками Жени на перроне.