Учёба со вкусом твоих поцелуев

      Поздний вечер. Юнги сидит в парке на скамейке и жжёт спички. Ему нравится смотреть на огонь, на это мимолетное горение маленькой щепки в его руках, которое сменяется жгучим угасанием. Такой же спичкой можно назвать и самого Юнги, который так же ярко зажёгся и так же быстро угас.       Ещё два года назад, поступая в университет на юридический факультет, он горел идеей о студенческой жизни, интересной учебе, новых знакомствах… И всё так и было. Поначалу дисциплины были лёгкие и интересные, однокурсники собирали классные тусовки, у Юнги появилось много друзей. А потом оказалось, что это всего лишь остаточный свет давно погасшей звезды. Юриспруденция оказалась для Юнги неинтересной и непосильной, заданий стало так много, что однокурсники перестали собираться вместе, а новые «друзья» оказались всего лишь пустой бутафорией. Единственным, что согревало в этой холодной сгоревшей пустоте, были отношения с Хосоком.       Именно его Юнги ждёт в парке, сжигая уже пятнадцатую спичку. Обугленные щепки падали на мощёный тротуар, на котором ещё на первом курсе Юнги и Хосок стояли и признавались друг другу во взаимной симпатии. Их чувства вспыхнули, словно пламя на фитильке. Их отношения горели ярко и страстно. Но сейчас пыл начал затихать, и Юнги показалось, что как и остальные спички в его жизни, эта тоже вот-вот перегорит, оставив неприятный ожог уже не на пальцах, а на его сердце.       На самом деле ему есть что сказать Хосоку. Они должны серьезно поговорить, ведь Юнги сегодня сжёг ещё одну главу своей жизни…       Днём он стоял перед дверьми деканата и собирался с силами, прежде чем переступить за черту, после которой не было выхода обратно. Решение обмусоливалось в голове Юнги в течение последних двух месяцев, а озвучено родителям неделю назад. Отец явно дал понять, что после этого решения домашний очаг надолго погаснет для сына. «Отчислишься — домой не возвращайся», — холодно ответил отец Юнги и повесил трубку. Но лучше сжечь очередную спичку в своей жизни, чем сжигать себя на жертвенном костре в угоду другим. И Юнги сжёг спичку, переступил за черту: он подписал заявление на отчисление в деканате.       Запыхавшийся Хосок прибежал на место встречи уже после девятнадцатой сожженной спички. К его приходу Юнги зажёг двадцатую и опустошённо сказал:       — Садись       Хосок отдышался и присел рядом. Он взглянул на своего парня, в чьём лице читалась абсолютная апатия и мертвецкий холод.       — Юн, что случилось? — с настороженностью спросил Хосок.       — Я хотел серьёзно поговорить с тобой, — пришёл ему холодный ответ. Парни выдержали небольшую паузу, послушав завывающий ветер. — Я отчисляюсь. Жду официального уведомления от декана.       Хосок нахмурил брови и отвёл свой грустный взгляд на тротуар перед скамейкой. Он надеялся, что не услышит этого никогда. Из-за большого объёма учебы единственным способом встретиться для них стали пары. А сейчас, когда Юнги принял такое судьбоносное решение, кажется, что и их общее пламя находится под риском затухания на крайне неопределённый период. Шумно вдохнув воздух, Хосок поднял голову и стал смотреть вдаль.       — И куда ты пойдёшь после отчисления? — так же холодно спросил он.       — Не знаю, — ответил Юнги. — Я уже ничего не хочу… Придётся выживать на подработках.       На глазах Хосока проступили слёзы. Он знает, что Юнги хочет сказать дальше, но теплит внутри своего сердца надежду, что его интуиция сильно ошибается. Повисла холодная пауза. Лишь промозглый свистящий ветер заполнял эту тишину. Юнги уронил уже давно догоревшую двадцатую спичку и заглянул в коробок, в котором осталась последняя спичка. Он взял её своими пальцами и стал рассматривать, не торопясь её беспощадно сжигать.       — Мы станем реже общаться… — тихо произнёс Юнги. Но не успел он договорить свою мысль, как Хосок резко схватил его за руку. Юнги повернулся и увидел нахмурившееся лицо с грустными глазами, в которых, как ни странно, ещё горел проблеск надежды.       — Нет, — сказал Хосок.       Юнги в недоумении посмотрел в глаза своего парня, пытаясь понять, что он имеет ввиду. Сглотнув слюну, Хосок продолжил:       — Нет, мы будем общаться и видеться. Я буду ходить к тебе на работу, я буду писать тебе в директе, буду звонить по видеосвязи… Пусть ты и отчисляешься, но это не должно стать преградой в наших отношениях. Я всё равно тебя люблю.       На глазах Юнги тоже проступили слёзы. Хосок растопил их лёд пламенем своей надежды и любви.       — Прости меня… — тихо произнёс Юнги, пытаясь сдерживать слёзы. — Я тебя люблю. Прости меня… Прости, — он крепко обнял Хосока, сильно зажмурив глаза и проронив слезу. Хосок же в ответ тоже крепко обнял руками охладевшее от ветра тело.       — Всё хорошо, — произнёс Хосок, как мантру. — Всё хорошо!       Последняя спичка так и не обуглилась в этот вечер…