Сбой восприятия

Кэйа с шестнадцати лет чувствовал неясную пустоту. У него были два соулмейта на отметку "пойдёт" (и, конечно же, Кэйа шутит, потому что он считает этих двоих удивительно подходящими ему людьми), но не было чувства завершённости. Как будто в комнате с четырьмя стенами одна из них выходила в открытый космос. Это чувство незавершённости губило его. И ему было странно. Тот факт, что Крепус, его приёмный отец и родной отец Дилюка, принял факт их духовной связи, уже был удивителен. То, что он принял третьего человека в их связи, было за гранью его понимания. Он не знал, сколько нужно иметь сил и терпения, чтобы принять такое будущее для своего сына. Целых два мужчины и ни одной женщины, чтобы родить нового наследника бизнеса. Но Крепусу, кажется, было на это всё равно. Лишь бы его сын был счастлив. Кэйа был вынужден принудительно посещать психотерапевта. Его забрали из приюта не самым психически здоровым ребёнком: семья у него была неблагополучная. А миссис Рагнивндр была той ещё всем сочувствующей женщиной, поэтому Альберих, чтобы не расстраивать тёплую и заботливую женщину, ходил к врачу и не жаловался. И врач помогал, в свои восемнадцать он мог спокойно назвать себя ментально стабильным человеком, который любит и принимает себя таким, какой он есть. Осталось подождать всего год с лишним, чтобы увидеться со своим третьим соулом, но это совсем не страшно. Они общаются каждый день, несмотря на то, что Дилюк рвёт и мечет, что в голове нельзя открыть форточку. Кэйа только смеётся и говорит, что они привыкнут. Доктор напротив него вежливо улыбается, смотря на задумчивого Кэйю, который поджимает губы. Психотерапевт у него хороший, знающий своё дело, да и Кэйа больше не тяжёлый случай. — Доктор Бай, я бы хотел... — Кэйа слегка замялся, смотря на свои сцепленные руки. — В общем, чуть больше двух лет назад я связался со своими соулами, их двое, ну я говорил Вам об этом. В общем, я плохо понимаю, но у меня присутствует ощущение пустоты, как будто... Как будто кого-то не хватает. Лицо психотерапевта становится немного задумчивым. Он поднимается, открывая большой томик с характеристиками духовной связи и её проявлений. Хмурится, тратит около двадцати минут, чтобы всё точно найти и распознать. — Что ж, мистер Альберих, я могу Вам сказать, что это может быть как факт того, что у Вас есть четвёртый соулмейт, который либо не может, либо не хочет контактировать, но я бы не ставил на такое, всё же статистика говорит, что... — Вероятность этого около одной десятитысячной процента, я знаю, — Кэйа усмехается, вспоминая голос аль-Хайтама, который иногда, забываясь, может читать свои заумные книжки прямо в телепатическую связь, заставляя их выть от тоски. — А другая возможная причина? — Есть ли у Вас сейчас какие-то проблемы в отношениях с Вашими партнёрами? Кэйа пытается серьёзно задуматься, чтобы не выдать поспешного ответа, но не выходит, потому что ответ очевиден: — Нет, у нас всё прекрасно. — Что ж, тогда я не могу Вам точно ответить. Я бы не ставил на вероятность четвёртого человека. Конечно, Кэйа никому не рассказал о подобном, потому что тревожить кого-то неуместным беспокойством и открытием, когда сам не до конца уверен в оном, по меньшей мере глупо: зачем заставлять соулов тревожиться понапрасну? Проблема всё ещё может быть в нём самом. В общем, Кэйа принял факт ощущения пустоты в душе и жил дальше. Даже если есть четвёртый человек в их ментальной паутине, рано или поздно он объявится. Может быть, он просто социофоб. Или подумал, что сошёл с ума. И вот, сегодня ему исполняется двадцать два. Это удивительно, что примерно через полгода после того, как они встретились вживую, аль-Хайтам уже переехал в кваритру, которую Альбериху и Рагнвиндру подарил их отец. Жить с Хайтамом оказалось... изматывающе. Он был умным и рациональным человеком, но совершенно ленивым и нечистоплотным. А учитывая, что в их небольшом союзе убираться любил только Дилюк, всё периодически доходило до серьёзных скандалов. Сегодня ему исполняется двадцать два, а их связи шесть лет, и у них планируется очаровательно-романтический ужин и, возможно, горячее продолжение. Он потягивается, открывая глаза, и замечает, что в постели он один. Оба его спутника жизни уже смылись на пары, и ему пора собираться. В институте он, почему-то, обращает внимание на несколько раз мелькающую мимо него копну блондинистых волос, и даже спрашивает свою одногруппницу Нилу о том, кто он. Та, сощурившись, несколько секунд смотрит на красные заколки, после чего выдаёт: — Это Кавех, с архитектурного направления, он крутой, мы иногда с ним видимся по дороге домой. А что? Альберих пожимает плечами, поджимая губы. Он не знает почему, но он не может оторвать глаз от чужих волос и спины, но ему приходится, потому что подходит преподаватель, приглашая их в аудиторию. Вечер проходит почти идеально, если бы не ощущение сосущей пустоты где-то внутри черепной коробки. Он не может его вытряхнуть и избавиться, несмотря на то, что Дилюк постарался, принёс ему одно из самых дорогих и старых вин производства "Рассвета", а аль-Хайтам был на удивление мил и ни разу не огрызнулся. Они приняли решение общаться телепатически, потому что Нилу подобрала идеальный плейлист для романтического настроения. Аль-Хайтам немного пьян, его щёки слегка обожжены розовым цветом, и Кэйа хитро ухмыляется, уже собираясь потянуться губами к губам, как в голове раздаётся звонкое и отчаянное: — __Хватит, хватит, хватит, пожалуйста, хватит. Заткнитесь, заткнитесь, заткнитесь, я устал вас слушать, я устал чувствовать свою вину.__ Они застывают немой картиной. Кэйа наконец находит ответ на свой вопрос, мучавший его шесть лет, лицо Дилюка комично вытягивается, как у Крика, Хайтам же, видимо, в секунду трезвеет, и выглядит шокировано-виноватым. Альберих отставляет свой бокал, облизывая губы, и смотрит на своих партнёров лукавым взглядом. И тут Рагнвиндр отмирает, бросаясь слегка вперёд, и даёт ему подушкой по лицу. — Ты знал? — чуть громче, чем стоило бы, вскрикивает Дилюк, пытаясь придушить подушкой хохочущего Альбериха. — Не то чтобы, но чувствовал, как будто чего-то не хватает, — Кэйа аккуратно выскакивает из-под Рагнвиндра, складывая руки над головой домиком. — Мы попали в одну десятитысячную процента, охренеть, Дилюк, твоему отцу придётся мириться с ещё одним мужчиной, посягнувшим на его сына. — Думаю, если уж он умудрился нормально отреагировать на кого-то, вроде тебя, то на ещё одного его терпения точно хватит, — Дилюк игнорирует кэйин возглас "в смысле" и обращает внимание на аль-Хайтама, который выглядит задумчивым и бледным. — Эй, Хайтам, что-то не так? Парень отмирает, смотря на людей перед собой. У него сосёт под ложечкой, и в душе что-то скребётся, но он не знает, как объяснить и ответить. Он видит внимательные взгляды своих партнёров, прошивающие его насквозь, и вздыхает, подтянув ноги к себе поближе, садясь в позу лотоса. Спутники перенимают его серьёзность, готовые выслушать. — Это мой знакомый. Точнее друг детства. Бывший друг детства, — Хайтам проводит рукой по волосам на затылке, облизывая губы в сомнении. — Мы с ним серьёзно поссорились, я его очень обидел. Думаю... Думаю отчасти из-за меня он столько лет не связывался с нами. — Тогда вам нужно встретиться на нейтральной территории и решить конфликт, что думаешь? — Альберих лукаво улыбается, подаваясь вперёд. Аль-Хайтам выглядел таким соблазнительно слабым, что хотелось его покусать. Не то чтобы Кэйа отказывает себе в подобном удовольствие, слушая возмущённые вздохи.

---

Аль-Хайтам рассказывает о шокирующем открытии Сайно, но тот не выглядит удивлённым, видимо всё знал. Как давно? Почему не рассказал? Но он вспоминает, что Тигнари и Сайно воспринимают Кавеха как своего неоперившегося ещё ребёнка, несмотря на то, что эта каланча выше своих друзей почти на двадцать сантиметров. Но подсказки о том, где можно найти Кавеха он всё же получает, выдвигаясь к месту назначения в обеденный перерыв. Парень сидит в одной из беседок, что-то рисуя в блокноте. Лицо его бледно и болезненно, под глазами тёмные круги, и Хайтаму хочется верить, что всё это не из-за ситуации. Кавех поднимает голову, и застывает изваянием с гримасой ужаса на лице. Его мелко потряхивает, когда студент Хараватата подходит к нему вплотную, смотря сверху вниз. — Кавех, я бы хотел с тобой кое-что обсудить, — он пытается обхватить чужую ладонь пальцами, но парень, отпрянув от него, как от прокажённого, бегает глазами, вообще стараясь не смотреть в его сторону. — О, не переживай, я вчера случайно сорвался, я больше не побеспокою никого из вас, — Кавех подскакивает, оказываясь лицом к лицу с тем, кого боялся встретить как огня, пытается извернуться и уйти, но его хватают за руку, не давая сдвинуться с места. — Я... — Хайтам выглядит немного неловким и неуклюжим, и Кавеху непривычно, он пытается запомнить каждую чёрточку, каждую мимическую морщинку. — Я бы хотел извиниться, и ребята хотят познакомиться с тобой. — Я не держу на тебя обиды, потому что ты был во всём прав, — Кавех улыбается тоскливо, и Хайтаму хочется дать шестнадцатилетнему себе хлёсткую пощёчину и научить думать перед тем как открывать рот. — Поэтому успокойся. Я больше не потревожу ваше счастье. Кавех ускользает, оставляя после себя шлейф лёгких цитрусовых духов и сосущее чувство разочарования в душе.

---

Альберих не привык сдаваться. Если уж не получилось у аль-Хайтама, то пойдёт он сам. Если что, можно будет послать Рагнвиндра, тот обладал странным талантом убеждать даже самых несговорчивых людей. По крайней мере, возможно, Кавех хотя бы станет отвечать им телепатически, а там уже Кэйа сумеет его уболтать. О, когда Кэйа узнал, что этот тот самый милашка Кавех, на которого он положил глаз, он не смог отказать себе в удовольствии некоторое время за ним проследить. Увидеть его вкусы и привычки, чтобы приступить во всеоружии. Сначала он передавал ему его любимый бабл ти через Нилу, прося не называть пока имени. Потом в ход пошли любимые пирожные и фрукты в корзинке, от которых Кавех хотел отказаться, но не смог: Нилу по инструкции сбежала быстрее, чем до Кавеха дошло, что ему принесли. В один из дней Кэйа видит его в университетской алее, сидящим на немного отгороженной от других кустами лавочке, пока он читал какую-то книгу, закусывая яблоками, подаренными Альберихом сегодня, и кутался в старенький, но тёплый пуховик. Декабрь — это вам не шутки, заболеть перед Рождеством никто не хотел. Альберих подходит крадучись и тихо садится рядом, замечая, как слегка вздрагивает Кавех, но, видимо, быстро оглядев и не найдя его подозрительным, успокаивается, продолжая читать. — Привет, Кавех, — в глазах студента архитектурного загорается понимание, но Альберих аккуратно придерживает его за талию, улыбаясь мягко. — Я не знаю, что случилось между тобой и Хайтамом, но я бы хотел позвать тебя немного поболтать с нами, м? От тебя никто ничего не ждёт, но нам бы стоило оценить ситуацию, не так ли? Кавех неуверенно мнётся, вглядываясь в синие глаза напротив, на правом тонкая полоска шрама от брови до верхней трети щеки, который от улыбки стягивается мелкими складочками, даруя смуглому лицу шарм и мягкую хищность. И против такого лома у Кавеха нет приёма, поэтому он вгрызается в яблоко со всей силы, чтобы промямлить осторожное "ладно". Тем же вечером он сидит в каком-то дорогущем ресторане, где они сняли отдельную комнату, а в глазах рябит от ценников, даже жутко становится. Там что, золото вместо приправы? Но картинки ему не отвечают, выставляя вполне аппетитный внешний вид предложенных блюд. Он сглатывает, боясь поднять глаза. Рядом с ним на диване сидит Кэйа, и он слишком, слишком тактилен, он то проведёт рукой по бедру, то по спине, а сейчас его рука аккуратно массирует между лопаток, пока он обсуждает с кем-то по имени Дилюк, который недавно зашёл вместе с Хайтамом, что же им заказать. — Тебе приглянулось что-нибудь, Кавех? — спрашивает у него кто-то, и он вскидывает голову, смотря по диагонали от себя. Там сидит мужчина с высоким хвостом огненных волос, красиво обрамляющих бледное мужественное лицо с точёными скулами и такими же огненными глазами, разглядывающими его так, будто он какая-то драгоценность. Кавеху хотелось взвыть от подобного отношения. Он вообще не драгоценность, и хочется сейчас вскочить и сбежать, но он, вообще-то, приличный парень, и понимает, что от разговора вечно бегать не выйдет. — Ох, эм, нет, я не голоден спасибо, — он мнётся, смотря в меню. Он заметил пару действительно привлекательных позиций, но если он сейчас их приобретёт, то будет голодать до следующей зарплаты. — Если ты переживаешь из-за денег, то я заплачу, — флегматично выдаёт аль-Хайтам, сам уже, скорее всего, всё выбрав. Кавех смотрит на него злобно, он оскорблён и унижен, потому что... Ну зачем выдавать его плачевное финансовое положение при незнакомых людях. Он хочет вцепиться своему другу детства в глотку, но его останавливает мягкая ладонь, массирующая загривок, от чего Кавех забавно дёргает плечами и закатывает глаза от удовольствия. Альберих, лукаво улыбаясь, повторяет действие, наблюдая, как студент архитектурного краснеет, а другие их спутники смотрят даже немного голодно. — Не стоит вообще обсуждать тему денег, дорогуши, за всех нас платит Дилюк, так ведь, Люки? — Кэйа обворожительно улыбается, придвигаясь ближе к Кавеху и приобнимая того за талию, на что тот вздрагивает, пытаясь отстраниться, но ему не дают. Рагнвиндр, усмехается, понимая, что Альберих пытается провернуть, и кивает легко, позволяя Кэйе выбрать Кавеху несколько блюд, несмотря на ярые, но недолгие протесты последнего. Едят практически в тишине, разве что Кэйа разбавляет её рассказом каких-то ситуациях с сегодняшних пар, и Кавех даже мягко смеётся, но смущается, замечая на себе заинтересованный взгляд аль-Хайтама, который выглядит как-то непонятно, у студента архитектурного не получается классифицировать его эмоции, поэтому он старается абстрагироваться. Под конец он уже и сам рассказывает парочку забавных ситуаций, слушая чужую реакцию, и он почти что забывает, кто он такой. Еда заканчивается, и его, немного разморенного теплом и вкусными блюдами, Кэйа опрокидывает на своё плечо, окончательно устраивая руку на чужой талии. У Кавеха нет ни сил, ни желания сопротивляться, он давно не чувствовал тепла человеческого тела, когда его просто заботливо обнимали, а не пытались отыметь как можно грубее, доставить как можно больше боли. Плохие мысли практически полностью улетучиваются, и он слышит нежный смешок у себя над ухом, на что он лишь притирается щекой к крепкому плечу. — Что ж, думаю, стоит начать мне, — если бы Кавех не знал его с пелёнок, он бы и не распознал в его голосе нервозности, но ему приходится поднять тяжёлые веки, чтобы обратить внимание на аль-Хайтама, на бедре которого лежит крепкая бледная ладонь, слегка оглаживая большим пальцем внутреннюю часть, и Кавеха это настолько завораживает, что он не может оторвать своего взгляда. Альберих понимающе хмыкает и подтягивает свою ношу чуть повыше, потому что он начал неудобно съезжать на диване. Кавех на это только смешно фыркает, не отрывая глаз. — Я правда хочу извиниться за сказанные тогда слова. Я не думаю так, честно. И я очень жалею об этом сейчас, потому что ты не можешь решиться на то, чтобы хотя бы попытаться. — Да нет, ты был прав, Хайтам, — Кавех подтягивается, пытаясь отстраниться, но ему не дают, крепко удерживая. — Ты и сам знаешь, что... В общем, ты прекрасно понимаешь, что это не так. — Тот факт, что твоя мать считает, что они с отцом развелись из-за тебя, это неправда, ты должен и сам это понимать, — Кавех кидает злобный взгляд на своего друга детства, пока Рагнвиндр и Альберих заинтересованно наблюдают и слушают, боясь лишний раз вздохнуть. — Она во многом не права Кавех. Я прекрасно помню весь тот ужас, который она тебе наговорила, но ты... Ты не такой, и то, что я тогда сказал, было ужасной, чудовищной шуткой. Ты же знаешь, я в них ужасен. — Ты заблокировал меня, — голос Кавеха дрожит от сдерживаемых слёз, и он чувствует лёгкий поцелуй на виске и едва заметные поглаживания на талии. — Ты игнорировал и не замечал меня столько времени. Почему? Его голос всё же срывается на полувсхлип, как бы он себя не сдерживал, и Кэйа стискивает его покрепче, пока Рагнвиндр просит у официантки несколько видов пирожных и чайничек чая. Аль-Хайтам чувствует себя абсолютно безоружным, потому что не знает, как объяснить свои глупые поступки. — Мной управляла гордость, её во мне было чересчур, — тоскливо улыбается студент Хараватата, сжимая руки в замок, и смотрит на своего друга детства, закрывающего лицо руками, пока Альберих его убаюкивает. Рука на его бедре сжимается чуть крепче, и он чувствует в себе силы, чтобы продолжить дальше. — А потом я видел тебя, и мне казалось, что ты достаточно счастлив без меня, поэтому я решил отпустить тебя. Кавех кивает и убирает ладони от лица. Глаза его слегка влажные, но он улыбается слабо, облегчённо. С его души наконец упал один из камней, и он чувствует себя свободно. Он кивает Хайтаму, после чего неуверенно тянет руку, но студент Хараватата заваливает его на себя, знакомым, но немного подзатёршимся в памяти, жестом обнимает друга детства, и кончики пальцев покалывает от тепла чужого тела. Кавех довольно улыбается, внезапно обращая внимание на то, каким взглядом его оглядывает Дилюк: он внимательный, цепкий, голодный и немного предвкушающий. Кавех краснеет пятнами, пытаясь отстраниться, но ему не даёт бледная рука, прижимающая его обратно к другу детства. Официант незаметной тенью прошмыгивает мимо них, оставляет на их столе заказ, и скрывается, и студент архитектурного тушуется окончательно, пряча лицо на чужой груди. — Тогда теперь я предлагаю обсудить дальнейшие перспективы наших отношений? — тянет Альберих, чувствуя себя немного одиноко, но Дилюк немного отодвигается от Хайтама, и Альберих тут же приземляется туда, кладя голову на плечо Рагнвиндра, украдкой наблюдая за торчащими из-за копны светлых волос красными ушами. — Думаю, что сразу предлагать встречаться и переезжать к нам немного нерационально, поэтому, как минимум, нам стоит начать чаще общаться? — О нет, я не выдержу с ним жить, — ворчит Хайтам, за что получает болезненный удар кулаком в бок от Кавеха. — Аналогично, мне вот интересно, как парни тебя терпят, ты же абсолютно не приспособлен к быту, — бубнит парень, не отрывая лица от груди, потому что он всё ещё красный, как волосы Рагнвиндра, и ему не хочется особо светить таким состоянием. — Ах, с трудом, с трудом, Кави, — Дилюк обращает внимание, как на чужой, слегка открытой шее, от подобного обращения Кэйи, бегут мурашки, и ставит себе мысленную отметку, пока Альберих продолжает. — Он такие беспорядки разводит, это ужас, и не убирает. — Это и тебя касается, Кэйа, — со смешком отмечает Рагнвиндр, пока Альберих смешливо шикает в его сторону. — Завтра суббота, предлагаю провести вместе день, но предложение переехать к нам актуально в любой момент времени, Кави. Кавех возмущённо отрывает красное лицо, смотря на двух малознакомых ему парней, в глазах их смешинки и чертята, и Кавех понимает, что они специально его смущают. Что ж, это будет тяжело. — Завтра я до трёх на работе, а потом свободен, — пожимает Кавех плечами, прикидывая финансы в уме. — Хорошо, скажи мне адрес твоей работы, я тебя встречу, — Дилюк вбивает адрес в навигатор и хмурится, постукивая пальцем по боку смартфона. — Ты работаешь очень далеко от института. — Это близко к моей съёмной квартире, — пожимает плечами парень, замечая шокированный взгляд Рагнвиндра. Ну да, добро пожаловать в мир не богатых людей. — Тогда скажи мне свой адрес, мы тебя подвезём, — Рагнвиндр поднимается с насиженного места, оставляет на столе приличное количество купюр, от чего студенту архитектурного хочется взвыть, а затем берёт в руки их верхнюю одежду. — О, не стоит, я сам, — но его перебивает Кэйа, который легко сдёргивает его с Хайтама, принимаясь надевать на него пуховик. — Ну нет уж, поздно уже, чтобы хорошие мальчики разгуливали сами, не отказывайся. И у Кавеха нет более выбора, кроме как согласиться, и он не знает почему. Потому что Кэйа весь такой галантный и вежливый, настоящий джентельмен? Или потому что аль-Хайтам смотрит на него, на их соулов искрящимися глазами, потому что случайно цепляет его руку, обхватывает длинными крепкими пальцами и не отпускает? Потому Дилюк смотрит на них троих с какой-то щемящей нежностью, а на глубине глаз что-то такое тёмное и влекущее, что низ живота обжигает? Он не знает, но, как минимум, эта поездка стоила того, потому что шокированное лицо Дилюка, когда он видит, где живёт Кавех, заставляет его одновременно почувствовать неловкость и расхохотаться до колик в животе. Когда он засыпает, он посылает по телепатической связи соулов мягкое "доброй ночи", и получает три не менее нежных ответа, позволяющих ему отойти в мир снов без сожалений.