Вдоль ночных дорог

      — Заебал переводить, ну! — выругался юноша и забрал карты со стола, — Каждый раз одно и то же!       — Да ладно тебе, Винс, — просиял сидящий напротив, — Попроигрываешь —ничего не случится с тобой.       — Ещё чего! Размечтался.       Меньше всего, наверное, Кавински любил кому-либо в чем-либо проигрывать, даже если от этого не зависело… абсолютно ничего. Как, например, когда сидел и играл в карты в автосервисе. Своём автосервисе.       Да, сказано достаточно громко, однако практически так оно и есть. Родители Кавински, точнее сказать, его отец, владеют крупной сетью автомастерских в столице и планируют расширяться — открыть ещё несколько точек за её пределами. Так что на примере одной из таких их сын учился управлять бизнесом, распределять расходы, работать с бумагами и тому подобное. Ему, зачастую, казалось это скучными, однако бизнес действительно прибыльный, так что ради выгоды юноша готов научиться чему угодно и уделять этому уйму времени, не жалея сил.              Кавински проклинал каждый день, проведённый в нищете. Жить в столице, при этом не имея стабильного заработка и получая в карман размер минимальной оплаты труда, было самой настоящей пыткой: сегодня не было похоже на вчера, становилось только хуже, а о завтра думать не хотелось — поскорее бы это всё закончилось.       Он толком не помнил своего детства. Наверное, оно и к лучшему. Ему определённо было известно одно: он не получал ни капли заботы или хотя бы внимания — у родителей не хватало на это времени, все силы уходили на работу или её поиски. Так что мальчик вынужден был сам учиться познавать мир. Но ничего хорошего у него из этого не вышло. Ни любви, ни тем более, понимания как таковых попросту не существовало, как не существует и до сих пор. Однако несколько позже это стало уже не так важно, ведь появились желанные деньги.       Бизнес родителей Кавински неожиданно для всех и даже для них самих смог взлететь неимоверно быстро, стремительно. К тому моменту у блондина только-только появилась банковская карта, на которую теперь ему регулярно переводили деньги, с каждым месяцем — всё больше. Таким счастливым он не чувствовал себя никогда. Дорогие вещи, новые знакомства, а за ними и растущая популярность среди сверстников, да и не только среди них. Кавински даже и мечтать о таком не мог. Хотя мечтал, конечно, каждый вечер перед сном, однако до последнего не мог поверить в происходящее, когда этот момент наконец настал. Но к хорошему быстро привыкаешь, правда ведь? Так что вскоре такой образ жизни вошёл в привычку, блондин забыл о старой квартире, о старых знакомых, обо всех проблемах, которые раньше тревожили его, из-за которых он так страдал.       Его перевели в престижную школу, которую после он окончил с достойным дипломом. Правда, в большинстве случаев, с купленными оценками. Так что с каждым днем Кавински убеждался, что купить за деньги можно всё что угодно, даже кого угодно тоже. Весь вопрос лишь в цене. Есть деньги — нет абсолютно никаких проблем.              Кавински действительно нравились автомобили и все, что с ними связано, и, кажется, ещё даже до появления бизнеса и его идеи. Так что оказался очень рад, когда в его распоряжение попал один из сервисов. Теперь он проводил в нем большую часть времени, зачастую пренебрегая университетом. Какая разница? Неужели не купит и этот диплом? Все равно его дальнейшая судьба и так известна — управление имеющимся бизнесом. Так что практически все время Кавински тратил именно на эту работу, остальное — на развлечения и отдых, а если повезёт, то на учёбу и пары; ему не особо интересен юридический факультет, на котором он числится. Однако пошёл уже третий курс, и менять что-либо просто бессмысленно, да и потраченные средства жаль.       — Я просто устал сегодня, — прокомментировал свой проигрыш блондин и отложил карты, — Но вы сильно не радуйтесь. Да и вообще...       Вдруг послышался чей-то голос — видимо, кто-то посторонний появился в мастерской.       — Да и вообще, идите работать, — закончил Кавински и помахал руками, прогоняя сотрудников, — Давайте. Кыш-кыш!       К подбору персонала он отнёсся довольно трепетно, хоть и заниматься этим с таким вниманием был не обязан. Однако уже планировал проводить время здесь, так что предпочитал не только компетентность механиков, но и их навыки в общении и прочих интересах. Все равно претендующих на вакансии находилось достаточно. Поэтому работниками были довольно молодые люди практически одного возраста, которые друг с другом поладили.       Также Кавински позаботился ещё и о комфорте, неплохо обустроив помещение для персонала, но только потому, что так хотел для себя. Хотя... его в принципе никогда не волновал никто другой и никакое другое мнение. Испытывал ли он когда-то вину или угрызения совести? Нет.       Через несколько минут юноша все же решил посмотреть, как обстоят дела в самой мастерской, где он застал клиента, которому один из механиков что-то, видимо, объяснял. Подойдя чуть ближе, ему удалось услышать что-то про глушитель. Блондин перевёл взгляд на мотоцикл и, сказать честно, немного удивился — модель-то очень даже достойная и дорогая. После чего повернулся к незнакомцу и спросил его имя.                                                        Калеб действительно не помнил ни дня, когда его дорогой папенька не имел представления о его делах. Мужчина знал едва ли не каждую деталь в жизни сына. С его раннего детства. Знал, чем тот занимался в саду; знал, чем тот занимался в секциях; знал, какие оценки он получил в школе; знал, в каких олимпиадах принимал участие и какие грамоты получал. Калеба буквально погрузили в учёбу, не посчитав нужным о чём-либо спросить. Свободные минуты, если они имелись в составленном Войдом расписании, он проводил с такими же, как и он сам, друзьями, иной раз тайком переписываясь с Кейт и радуясь её сообщениям. Ещё реже он предоставлялся самому себе. Именно самому себе, а не обществу друзей или отца. В такие моменты он обращался к художественной литературе, к фильмам, которые не относились к документальным и которые не рассказывали ничего из истории или любой другой науки. Если хотел, то гулял, фотографируя что-нибудь интересное и красивое. Он никогда не желал сбежать и посетить какое-либо сомнительное заведение. Его не привлекали ночные клубы или бары, а места скопления распивающей что-то молодёжи вызывали отвращение. Лучше бы они, как он считал, почитали учебники или посетили музей, а не сидели бы с бутылками алкоголя около фонтанов или на лавочках в парках. Калеб с брезгливостью вспоминал, как один такой "хороший" человек попытался уговорить его присоединиться к ним. Пришлось смерить его настолько презрительным взглядом, насколько таковое казалось возможным. Зато помогло. Сразу отпрянули, оставив столь мерзкую затею. Правда, Войд умудрился прознать и об этом, запретив сыну посещать даже парки вне компании друзей. Теперь в распоряжении юноши была только собственная комната.       Именно поэтому он и удивился, когда отец согласился оплатить его обучение в автошколе, особенно на такую категорию. Калеб, безусловно, поблагодарил его, причём искренне. На права он действительно сдал, справившись как с теоретической, так и с практической частями. Только пришлось ждать совершеннолетия. После него права очутились у него на руках, а через некоторое время ему подарили довольно дорогой и надёжный мотоцикл. Фиолетовый мотоцикл. Парень оказался воистину счастлив. Со своего железного коня он буквально сдувал пылинки, обращаясь с ним невероятно осторожно и бережно. За всё время поездок на мотоцикле не было ни единой царапинки, не имелось ни одного скола, а сам он выглядел так, словно его только приобрели. И, несомненно, его хозяин этим крайне гордился.       Однако хорошее сменилось плохим. Пришла неприятность. Глушитель. Забарахлил, сломался, приказал долго жить. И, конечно, это вызвало волнение. Калеб заранее прочитал отзывы об автосервисах и мастерских, выписал несколько подходящих и сравнил их, в том числе просмотрев и прайс. Он выбрал нужное ему место, предупредил Войда о своём отъезде и отправился туда, взяв достаточное количество денежных средств. Добрался довольно быстро, осмотревшись и встретившись с механиком. Он объяснил ему ситуацию, принявшись ждать слов о точной стоимости требуемой услуги и времени её выполнения, но его отвлёк появившийся в помещении молодой человек. На вид ровесник. Может, чуть старше, буквально на год или два. И слишком самодовольный, как складывалось ощущение. Ещё больше в это заставляли верить его расслабленная поза и оранжевые очки. Всё это создавало впечатление его несерьёзности и несобранности.                                                                             — Калеб, — коротко представился молодой человек и поправил волосы, а затем и чёрную куртку.       — Калеб, значит, — задумчиво протянул Кавински и прикрыл один глаз, — Где-то я, наверное... А! Это твой папаша прокурор, что ль?       В его голове сразу же мелькнула мысль, что денег с него можно потребовать больше, чем есть по существу.       — Ну и ну, какая честь! — усмехнулся юноша и поправил оранжевые очки, — А мне, думаю, представляться не нужно, да?       — За минут сорок всё сделаю, — вмешался механик, — И это буде...       — Вот и делай, не отвлекай, — фыркнул он, а затем вновь улыбнулся и обратился к Калебу, — Не желает ли наш дорогой гость чаю или кофе, м?       Взглянув на своего собеседника и закатив глаза ввиду его дальнейших слов, обращённых непосредственно к сотруднику, клиент ответил:       — Благодарю, но ничего не нужно. Какова будет стоимость услуги?       Калеб всегда сразу переходил к сути дела. В конце концов, ответ, касающийся времени ремонта глушителя, он ранее получил от бедного механика, которого осадили просто так, заткнув и заставив даже отойти в сторону. Ближе к мотоциклу. Взгляд юноши невольно скользнул к сотруднику. Не дай вселенная он сделает что-то не то с его мотоциклом.       Блондин, впрочем, и ожидал подобного ответа от Калеба. Сразу видно, тот ещё зануда. Ну ничего. Так даже интереснее, верно?       — Стоимость… — протянул он и покосился на механика, — Сейчас посмотрим.       Кавински переспросил марку и точную модель мотоцикла, а затем ненадолго удалился, дабы посмотреть, что в данный момент присутствует на складе. Нужно было выбрать подороже. Отыскался один глушитель, который могли доставить всего за двадцать минут, за девяносто тысяч рублей, нужной модели. Замечательно.       — Сто двадцать пять будет стоить глушитель... — сообщил он, вернувшись обратно к Калебу и работнику, переведя взгляд на последнего, — Замена, насколько помню... Восемь, да? Кстати, раз ты здесь первый раз, общая диагностика со скидкой, всего четыре двести. Итого… Всего сто тридцать семь двести. Так?       На вопросы своего начальника механик уверенно кивал, хоть и знал, что тот, как и всегда, набрасывает несколько тысяч сверху в присутствии состоятельного клиента. Такое у них негласное правило — всегда поддакивать и подтверждать, даже если они слышат это впервые. Кавински всегда лучше знает, что и как делать.       — Но чай и кофе по-прежнему остаются бесплатными! — напомнил блондин, — Пока доставка, пока замена… Сам понимаешь.       Чего именно он хотел? Соглашения клиента на названную сумму, не более. По крайней мере, в непринуждённой обстановке за чашечкой чая можно добавить ещё тысячи две: копейка рубль бережёт. Конечно, Кавински приглашал так далеко не каждого, а только того, у кого видел достаточную сумму денег и потенциальные связи, которые могут пригодиться — вдруг что, лишними уж точно не будут.       — А то мотаться туда-сюда… Утомительно, правда? — улыбнулся блондин, — Не настаиваю, само собой… Но мало-ли, если ты всё-таки согласишься, то дай знать.       Он легко повернулся и хотел уже было направиться в помещение для персонала, оставив Калеба наедине с названной ценой. Бывает, что это действительно работает.       Парень вновь поднял взгляд на своего собеседника, ответив на вопросы о своём мотоцикле, а затем дождался слов о конечной стоимости услуги. Однако, услышав сумму, он на мгновение нахмурился и открыл телефон, некоторое время что-то внимательно листая и читая, а затем уже снова смотря на Кавински.       — На сайте мастерской указаны другие цены. Ко всему прочему в диагностике нет необходимости. Согласно законам, услуги и продажа товаров оформляются и расцениваются в соответствии с указанными на ценниках значениями. В связи с этим могу сделать вывод, что Вы завысили сумму, надеясь получить больше денег, ведь, как Вы выразились сами, «мой папаша — прокурор», — достаточно спокойно, но в то же время строго отозвался молодой человек и вновь поправил волосы, глядя прямо на спину владельца сего замечательного заведения. Он убрал мобильный во внутренний карман куртки, а затем перевёл взор на механика, что до этого момента кивал в такт словам своего непосредственного начальника. Сотрудник же отвернулся, сделав вид, что его опять невероятно сильно заинтересовал стоявший здесь мотоцикл. Это несколько позабавило, даже заставило едва заметно ухмыльнуться. В конце концов, не столь уж и весёлым казалось такое отношение к клиентам и расценкам.       — Вы правы в том, что мой папаша — это верный способ взять больше денег. Но при этом он также хороший способ бороться с такого рода правонарушениями. Посему лучше всё-таки назвать действительную стоимость без лишних наценок, Кавински, — добавил юноша через пару мгновений, скрестив руки на груди и начав наблюдать за тем, как его собеседник стал медленно поворачиваться к нему лицом. Он чувствовал, что сейчас его с большей вероятностью просто выгонят отсюда, начав говорить, что он угрожает своим дорогим отцом и его профессией, его возможностями и его положением. Однако в действительности Калеб даже не думал о подобном. Он напоминал. Напоминал о том, что имело шанс произойти. В конце концов, маловероятно, что Винсу и его семье хотелось бы иметь проблемы с законом и какие-нибудь ссоры с довольно уважаемым прокурором. Это могло вылиться в социальные сети, в любые иные источники медиа. И тогда было бы много сплетен и слухов, много лживой информации, много неприятностей у обеих сторон. И Калеб в первую очередь думал именно о подобном развитии событий. Угрозы его не привлекали и не интересовали. Да и лишний раз упоминать Войда не возникало желания.       Кавински молча выслушивал нотации клиента. Да уж, просто зануда — не то слово. И какое ему вообще дело? Переплатит несколько тысяч. Разве для него это деньги?       — Какой ты дотошный, падла!.. — недовольно отозвался юноша и окончательно повернулся к Калебу, перед этим мельком глянув на механика, — Если тебе что-то не нравится, можешь пойти нахер, кстати! Но мой сервис — лучший. Цена вовсе не большая. Аж голова от тебя заболела!       Он тяжело вздохнул и на несколько мгновений прикрыл глаза.       — Сто восемнадцать будет, — Кавински посмотрел на того и нахмурился.       Сумма без таких существенных наценок показалась ему совсем уж маленькой и ничтожной. По крайней мере, для такого человека как Калеб, чья семья имела не только значительный доход, но и к тому же некоторую известность и власть. Хотя, добавив лишних сорок три тысячи, он немного переборщил, поскольку не думал, что клиент будет смотреть цены на сайте. Так что можно снизить вдвое. Но обычно для таких людей это просто сущие пустяки, копейки. Только вот нужны ли ему проблемы как раз с ними?       — Вот тебе заняться-то нечем, — добавил блондин, все ещё огорченный тем, что не получилось получить больше действительной цены, — Даже чай с тобой пить не хочу! Только и умеете, что родителями прикрываться.       Он фыркнул и взглянул на время.       — Через пятнадцать минут доставка будет, ясно? — обратился юноша уже к механику, на что получился кивок, а затем развернулся и зашагал в сторону помещения для персонала, не сказав больше ничего.       На последующие слова Кавински, в том числе и на оскорбления, направленные в его сторону, Калеб лишь закатил глаза и промолчал, предпочитая не ввязываться в дальнейший конфликт. Да, ему не пришлись по душе замечания о родителях, как и замечания о собственной дотошности, но реагировать на это — значит, усугубить ситуацию. В конце концов, он понимал причину такого поведения. Не оправдывал и не принимал, безусловно, но как минимум понимал. Для него такая сумма и правда не казалась существенной. При желании он мог бы потратить и больше, уведомив отца о цели, с которой необходимо расходовать деньги. Однако его привычка всё сверять и всё подсчитывать, также доставшаяся от Войда, играла свою роль.       Сотрудник проводил начальника взглядом и, как только тот скрылся, посмотрел на Калеба.       — Вы не злитесь на него сильно, пожалуйста, — неуверенно вполголоса заговорил работник, стараясь оправдать как себя, так и своего начальника, — Он всегда так общается, но разбирается во всем. А у меня — работа такая.       — Зачем мне на него злиться? Это не имеет никакого смысла. — парень пожал плечами на слова механика, произнесённые уже после ухода Кавински. Он и правда не видел смысла на него злиться. Какой в этом толк? Вряд ли от его замечаний тот перестанет пытаться получить выгоду. Он просто забудет об этом. Отмахнётся, будто ничего и не происходило. В конце концов, другие ведь велись, другие ведь платили в разы больше. Так к чему тогда принимать замечания от единственного человека, которому пришла мысль оспорить озвученную сумму? В этом не имелось никакого смысла. Даже казалось смешным. Так что сам парень лишь вытянул вперёд правую руку, рассматривая ногти, покрытые тёмно-фиолетовым матовым лаком, а после качнул головой. Он и правда не злился. Просто хотел справедливости как минимум в отношении самого себя и в отношении денег своего папеньки. Более ему ничего и не требовалось.       Вскоре механик резко отвернулся, когда послышались приближающиеся шаги — Кавински вновь вернулся, но уже с банкой энергетика в руках.       — Сто восемнадцать, — повторил он и требовательно протянул свободную руку, уже улыбаясь, как в самом начале их диалога, словно не говорил ничего оскорбительного или что-то в этом роде.       — Хорошо, сто восемнадцать. Вам отдать их сейчас или по окончании замены глушителя? — задал вполне логичный вопрос Калеб. Он мельком взглянул на банку с энергетиком у того в руке, ненароком закатив глаза. Ему казалось, что такие напитки — самое отвратительное, что имело право на существование. Конечно, после алкоголя, сигарет и наркотических средств. Он считал, что лучше уж выпить кофе, дабы получить желаемую энергию. А ещё лучше, безусловно, выспаться. Банально выспаться. Но почему-то многие предпочитали глотать эту газированную дрянь с ароматизаторами, что никак не поддавалось объяснению и не укладывалось в голове самого юноши.       — Ну сейчас давай, конечно, — показательно цокнул Кавински, — Я ж тебе тут не руку помощи протягиваю.        Он внимательно наблюдал за Калебом, отслеживая действия, — очень уж не терпелось получить оплату. Молодой человек во второй раз закатил глаза, отреагировав на слова о деньгах, однако вытащил купюры из внутреннего кармана куртки и протянул их Винсу.       — Вот и славно, — снова улыбнулся юноша и, как только деньги оказались у него в руках, моментально сунул их в карман, застегнув молнию, — Благодарю.       Самое лучше, что может быть, — получение прибыли. Даже не так важно, сколько (но чем больше, тем лучше, разумеется). Чуть позже он обязательно пересчитает купюры и, наверное, даже не один раз. Не только для того, чтобы убедиться, что все верно, но и ради удовольствия. Само собой, этого всегда будет мало. Однако здесь, к сожалению, ничего не поделаешь. Правда, навряд ли пересчитывать деньги понадобится именно сейчас, ведь Калеб вряд ли обманул. Может, совесть или мораль не позволяют. Хотя Кавински сложно было представить хоть что-то, похожее на эти понятия.       Клиент едва слышно фыркнул на его "Вот и славно", не став ничего ему говорить. Понимал, что такой экземпляр обязательно зацепится за слова и что-нибудь скажет, начнёт дразнить, а этого абсолютно не хотелось. Лучше побыстрее всё закончить да разойтись, разве не так? Ведь в результате все получат желаемое: Калеб — мотоцикл в рабочем состоянии, а Кавински — нужную ему денежную сумму. Это ли не самое главное? Это ли не самое важное? Возможно, как раз именно это.       Не успел Калеб убрать руку, как блондин схватил его за запястье.       — Ну и ну! — воскликнул Кавински, принявшись рассматривать покрашенные в фиолетовый цвет ногти собеседника, — Ебать ты модник, конечно. Все девочки твои типа? Но-но-но!       Он усмехнулся и отпустил руку клиента, а затем сделал небольшой глоток из банки с энергетиком.       — Или ты из этих самых, а? — подмигнул юноша.       Блондин сделал небольшой шаг назад и взглянул на Калеба. Поскольку тот был заметно выше, стоять близко и поднимать голову почему-то не хотелось.       — Сколько маник стоит? — поинтересовался он, — Или ты сам делаешь? Ну, неплохо-неплохо. Местечко для меня на неделе найдётся, м? А папаша-то твой знает, чем ты таким занимаешься? Не обрадуется, наверное, да? Ну ничего-ничего. Всякое в жизни бывает. Но я не осуждаю, не осуждаю, чё ты.       Последующие вопросы только подтвердили его мысли. Владелец мастерской откровенно измывался, забавляясь и пытаясь вывести на агрессию. Вероятно, ему хотелось чего-нибудь подобного, чего-нибудь интересного. Наверное, он ждал достаточно бурной реакции. В конце концов, сын уважаемого прокурора явно не должен красить ногти, а также отращивать их, да только сам парень так не считал. Да и Войд ничего подобного ему не запрещал. Его больше волновали отношения сына с окружающими, с его друзьями, с людьми со связями, а также его оценки и его поведение. Внешний вид же беспокоил несколько меньше. Именно поэтому Калеб со спокойной душой отрастил волосы, выкрасил ногти в тёмно-фиолетовый, начал носить в основном чёрное, придерживаясь стиля "dark academia". Но вот остальные полагали, что это ему не подходит, что это его развращает. Да и насмешки из-за подобного он тоже получал, как и сейчас, научившись, правда, отвечать на них.       — Боюсь, на неделе места заняты. Если действительно желаете записаться и получить качественный маникюр и внимание девушек, то обратитесь в следующем месяце. Думаю, тогда я найду время. Или Вы больше предпочитаете пленять девушек и парней своими очками? Интересный способ, — хмыкнул юноша и вновь поглядел на собственные ногти, а затем потёр запястье, стоило только его собеседнику отпустить его руку.       Кавински пожал плечами и вскинул голову, допивая содержимое банки, а после поставил рядом с механиком, принявшимся снимать имеющийся глушитель, со словами: "выбросишь потом".       — И нормально тебе стоять тут? — вздохнул блондин, в очередной раз обращаясь к Калебу, — Мои ребята все по красоте сделают, не парься. Пошли, поболтаем. А то с этими скучно бывает — пусть работают. Но ты, на самом деле, тоже не похож на хорошего собеседника. Какие же вы все скучные, эх… Пошли на улицу хоть.       — Хорошо, выйдем на улицу, — он поправил помятый рукав куртки и чуть нахмурился, — Но, надеюсь, Вы не педофил и всё-таки не по парням. Судя по Вашим вопросам, можно сделать не самые приятные для меня выводы. Наверное, поэтому бедный механик на всё Вам кивает. Уже получил своё, — добавил Калеб через несколько мгновений и направился следом за Винсом, в который раз закатив глаза и качнув головой.       — Кхм… С какого бы это я — педофил? — возмущённо ответил Кавински, — Во-первых, ты не похож на маленького мальчика, а во-вторых, это было бы нелогично с моей стороны, потому что ты слишком часто упоминаешь своего любимого папку-прокурора. Или это как-то с первым вяжется?       — Выводы сделаны на основе Ваших собственных слов. Вы так детально интересуетесь мной и моими предпочтениями, что невольно думаешь, стоит ли вызывать полицию или нет. Да и упоминание отца выводит Вас из себя. Неужели не нравится конкуренция? — сегодня Калеб, казалось, просто искрился сарказмом. Он, впрочем, никогда им не пренебрегал. Напротив, любил использовать. Однако он также был не против держать язык за зубами. Только вот Кавински хотелось отвечать. Хотелось ему парировать, хотелось его заткнуть. Тот за словом в карман не лез, говорил легко и непринуждённо, словно в его голове уже имелся заранее продуманный и прописанный сценарий конкретного этого диалога и конкретно этой фразы. Это цепляло, но не столь сильно впечатляло. Вероятно, он просто такому научился. Не зря ведь столь убедительно старался оформить ненужную диагностику и добавить лишние цифры для получения большей стоимости услуги. Язык рабочего характера.       Выйдя на улицу, Кавински глубоко вдохнул и улыбнулся. Конечно, в столице воздух чистым, как правило, не бывает, но, по сравнению с тем, что обычно в сервисе, действительно свежий. Калеб вышел следом за владельцем мастерской. Он на мгновение достал мобильный, убедившись, что Войд не писал никаких сообщений и не изъявлял желания позвонить, а затем взглянул на строку состояния, где отображалось и время. Кивнув самому себе, он убрал телефон и, выдыхая, повернулся к собеседнику.       — Не понимаю, что ты на меня гонишь, — на удивление, довольно спокойно продолжил он, — Они мне за такую зарплату должны с... Э-э… Никакой он, в общем-то, не бедный. Не говори, чего не знаешь.        Странно, но последнее правило у Кавински работало всегда только в одну сторону.       — Что же они Вам должны? Серенады под окнами петь? Разве это не старомодно? — молодой человек издал тихий смешок, качнув головой, а затем скрестил руки на груди. Он едва слышно фыркнул, стоило Винсу сказать про обаяние, но здесь всё-таки промолчал. Пусть так и дальше считает. Обаяние так обаяние. Спорить не хотелось, да и необходимости в оном не наблюдалось. В конце концов, за этим человеком всё ещё стоит ремонт его мотоцикла, а мотоцикл — вещь для парня крайне важная, так что её порчи он никоим образом не допустит.       — И дело-то, кстати, не в моих очках, а в моём оба-яни-и! — самодовольно улыбнулся он и снова подмигнул, — Видал, а? Ну да ладно, это сли-ишком очевидно, я знаю.       Осторожно поправив волосы, которые, правда сказать, не хотелось трогать грязными руками и тем самым запачкать, ведь он в принципе довольно трепетно относился к внешнему виду, окинул взглядом Калеба. Он не мог сказать, что собеседник одевался как-то безвкусно. Наверное… просто обычно, что блондин не совсем понимал. Ему по душе всегда было что-то яркое и выделяющееся из толпы и единообразия. Проявлялось это не только в одежде и аксессуарах, но и, что трудно не заметить, в характере и поведении. Получилось так потому, что в детстве должного внимания он не получал. Зато теперь — хоть отбавляй.       — Ты типа копия Войда? — поинтересовался блондин, — Зануда такой, недовольный вечно, в тёмном ходишь… Тоже будешь прокурором при галстуке с портфелем? И без жены? Ты приёмный? Интересно просто. Хотя похожи очень. Хотя кто тебя знает.       — Обязательно. Вырасту копией отца и засужу Вас за мошенничество. Разве не хорошая перспектива? — Калеб хмыкнул, а затем вновь взглянул на свои ногти, оценивая маникюр и проверяя, цел ли он. Глаза от вопросов, безусловно, закатить уже успел. Пожалуй, за сегодня он сделал это больше, нежели за всю свою жизнь в целом. Возможно, позже глаза заболят, но это не столь сильно пугало или волновало. Вылечит. Промоет. Сделает компрессы. Так что не так и страшно. — Но я хотя бы не одеваюсь, словно попугай или огородное цветастое пугало, — как бы невзначай бросил он, якобы совсем не намекая на Кавински и его стиль.       — Это ты к чему сейчас спизданул, а? — возмущённо отозвался юноша, изогнув бровь. До последней фразы, что напрямую касалась его внешнего вида, Кавински в принципе лишь усмехнулся с того, что его назвали мошенником. Однако такое оскорбление, касающиеся именно его, без внимания оставить просто не смог.       — Да к слову пришлось. — парень лишь пожал плечами, будто он не говорил ничего оскорбительного, а затем поправил куртку и достал из внутреннего кармана мобильный, отвечая Кейт и невольно радуясь её сообщению. Лицо его при этом ничего не выражало. Он не желал, дабы кто-то видел его эмоции, да и Войд учил его держать маску хладнокровия и непринуждённости. Калеб часто слышал строгое отцовское "никто не должен знать, что ты на самом деле чувствуешь". И, привыкнув к этому, стал считать слова своего папеньки истиной. Раньше он открывался сестре, показывал ей свои эмоции, потому как понимал, что его примут независимо от его собственных ощущений, от его собственных чувств. Всё, что бушевало в нём, всё, что в нём появлялось, Кейт могла видеть. Однако её отправили учиться по обмену, а юноша осознал, что теперь демонстрировать себя настоящего ему некому. И вот он хладнокровный и прилежный сын прокурора, грызущий гранит науки и усердно прикладывающий все усилия, дабы добиться успехов и подняться выше по карьерной лестнице.        — Ты на себя-то смотрел вообще, а? — фыркнул он и скрестил руки на груди, — Тоже мне специалист нашёлся! У тебя просто нет вкуса, — ухмыльнулся юноша и снова поправил волосы: на улице это, к сожалению, приходится делать чаще из-за ветра, — Всем нравится. Хотя… Думаю, тебе тоже, ты просто не хочешь признаться. Ну ничего, я все понимаю. Но меня парни не интересуют. У меня, между прочим, и девушка есть. Ты не удивлён, я знаю. Как я могу быть одинок, правда?       Кавински практически всегда находился в «романтических» отношениях. Бывает, даже с несколькими девушками одновременно — ему необходима физическая близость, поэтому все его партнёрши имели завидную внешность и красоту тела. Для него это самое главное. Юноше не требуется большое количество усилий, дабы расположить к себе человека и произвести приятное впечатление. Но опыт у него был действительно только с девушками, поскольку в ином случае рискует испортить свою репутацию и отношение окружающих к себе. Что-что, а потерять клиентов ему хотелось меньше всего. Никто, правда, не знает, что происходило на вечеринках и в клубах. Однако практически любые новости доходят до него чуть ли не сразу. Так что значения это не имело.       Блондина, конечно, такие фразы не задевали и не ставили под сомнение в своём вкусе, но и молчать он тоже не собирался. Хотя… Были ли такие моменты, когда он не высказывал собственного мнения? По крайней мере, такие ситуации можно было бы заносить в Красную книгу. Кавински всегда был уверен в своём стиле, точке зрения, да и в принципе в самом себе. Поэтому всегда готов идти на конфликт, считая это довольно интересным и даже забавным. Правда, он крайне впечатлителен и иногда чересчур эмоционален.       — Смотрел. Могу и Вас этому научить, если будет желание. Запишетесь на курс? Или Вам тогда не хватит средств на свидание с Вашей возлюбленной? Так вот оно что. Полагаю, с этим и связана такая существенная наценка. Что ж, буду знать, — достаточно спокойно произнёс молодой человек, после убрав телефон на его законное место и застегнув карман. Он огляделся вокруг, едва заметно сморщив нос от внезапно раздавшегося "аромата" дизельного топлива, а затем вновь переключил своё внимание на владельца автомастерской, оценивая его внешний вид. — Верно, Вы правы. Я действительно не могу быть таким, каким являетесь Вы. Но только по причине наличия у себя хорошего вкуса. С плохим, конечно, Вам бы подражал. — он вновь пожал плечами, едва ухмыльнувшись, после чего прикрыл рот рукой и кашлянул, будто что-то вызывало у него першение в горле. На деле же постарался подавить смешок, что вышло довольно успешно. Правда, буквально через несколько мгновений он закатил глаза. Предложение покурить показалось ему крайне оскорбительным. Он не любил сигареты, считал отвратительными, причём во всех их многочисленных вариациях. Говорить об этом, правда, не стал. Он лишь качнул головой, отказываясь, после чего достал несколько пластинок жвательной резинки и закинул их в рот. Это ему нравилось куда больше. От такого и вреда меньше, чего нельзя сказать о курении и об этих омерзительных сигаретах.       На отказ Калеба юноша лишь пожал плечами и убрал пачку с зажигалкой в карман, где они, соответственно, всегда и находились. Он сделал затяжку и, недолго думая, резко выдохнул табачный дым прямо в лицо клиенту, предварительно поднявшись на носки. Клиент чуть поднял бровь. Он сохранил хладнокровное выражение лица, отмахнувшись от сизого облака, а затем скрестил руки на груди. Хотелось, правда, потянуться к всё тому же внутреннему карману и вытащить свой парфюм, дабы затмить неприятный запах табака. Однако тратить любимые духи на такую гадость он не решился. Лучше сохранить.       — Ты чё такой обидчивый? — фыркнул Кавински, — Всего мне для свиданий хватает. Если с тобой никто на них не ходит, то я не виноват. Только, может, тем, что они выбирают меня, а не тебя. Потому что тогда у них определённо есть вкус. И хватит спорить, что у меня плохой стиль. Он ахуенный. Как и я. Ты один утверждаешь обратное. Вот тебе дружеский совет. Пообщайся лучше с... Знаешь, наверное, частную школу на Ленинском? Ну вот с дочкой директора пообщайся. Мне кажется, вы друг друга стоите.       С этой девушкой блондин лично даже не общался, но был наслышан о её любви к учёбе, школе и, особенно, к любимому отцу, из-за чего сейчас в шутку проводил параллель с Калебом, хотя прекрасно знал, что отличия у этого значительные. Не знал юноша и её имени. Хотя... Не всегда помнил имена девушек, с которыми ходил на свидания. Посему и путал их, говоря, что это всего лишь шутка. Большинство, наверное, безусловно, понимали, что для Кавински не значат абсолютно ничего, кроме развлечения на вечер. Само собой, и свои фаворитки у него находились. Правда, некоторые "такие красивые, но, сука, настолько же тупые", как блондин сам о них высказывался, действительно считали, что состоят с ним в серьёзных отношениях. Хотя это только забавляло.       — Каков смысл обижаться на дураков? Да и если бы Вам действительно всего хватало, стали бы Вы сейчас здесь находиться? Сомневаюсь. Хотя, думаю, эта мастерская служит не только для получения прибыли и новых навыков, но и для развлечений с девушками. Я ведь прав, monsieur? — парень издал едва слышный смешок, а затем потуже затянул резинку на хвосте, дабы волосы не вылезли из него и не рассыпались по плечам. На слова о дочери директора частной школы на Ленинском он благоразумно промолчал. В конце концов, ему же лучше. Пусть его считают занудой или, как принято говорить сейчас у молодёжи, душнилой. Он переживёт. Его это никоим образом не беспокоит. Даже ограничивает от нежелательных контактов. Он понимал, что в будущем вряд ли пересечётся с Кавински, а если такое и произойдёт, то тот не станет с ним беседовать. Мысль о подобном исходе событий приносила некоторое облегчение. Это белобрысое недоразумение семейства петушиных ему решительно не нравилось. Удивительно противный и эгоистичный идиот.       — Ты сли-ишком скучный, — бросил Кавински и тут же развернулся, направившись обратно в сервис, — Если придумаешь, что нормального ответить, то позовёшь. А то доставка, думаю, уже приехала.       — Может, действительно приехала доставка. А может, Вы сами не знаете, что ответить. Вот и убегаете, не признавая собственного поражения. Глупо, но Вам подходит, — задумчиво протянул юноша и поправил куртку, вновь взглянув на свои ногти и затем постучав ими по собственному бедру. Он более ничего не сказал, однако протиснулся между Кавински и дверным косяком, проскользнув внутрь и приблизившись к мотоциклу, осматривая его и наблюдая за находившимся рядом механиком и его действиями.       Вот с чем с чем, а с поражением Кавински смириться не сможет никогда. Тем более, какие были условия, и почему Калеб сказал именно так? Хотя, в прочем, это не так важно.       Он схватил клиента за руку и резко потянул на себя.       — Ты кем себя возомнил, а? — шикнул юноша, продолжая сжимать запястье Калеба и тем самым привлекая внимание окружающих людей, а конкретно персонала, который прекрасно знал, как их начальник реагирует на проигрыш и на то, что идёт не так как хочется именно ему, поскольку в целом привык к безоговорочному подчинению персонала и к уважению сверстников, — Я не признаю слабаков. И я не проиграл, ясно тебе?       Кавински отпустил того и оттряхнул руки, на которых всегда носил перчатки. Либо повседневные тканевые, как в данный момент, либо кожаные без пальцев, но в основном более тёплую погоду. Он не знал по какой причине, но практически постоянно ощущал холод. Хотя это не особо мешало, поскольку полностью закрытая одежда уже вошла в привычку. Тем более, довольно много времени блондин проводит в сервисе, где особо жарко не бывает, если, как он, не работать непосредственно с машинами.       — Раз уж ты такой смелый, — более сдержанно и громко продолжил Кавински, — Давай один на один со мной. По ночным улицам. На мотоциклах.       Он самоуверенно хмыкнул. Юноша не смотрел по сторонам, но чувствовал, что все внимание направленно именно на него, что сильно радовало. Ему прекрасно были известны практически все улицы города, так что абсолютно не сомневался он ни на секунду, да и водил неплохо, хотя управление автомобилем давалось несколько легче.       — Если окажешься быстрее, то я, так уж и быть, приму своё поражение, — пожал плечами блондин.       Да нет. Так просто не примет. И почти все присутствующие это знали, из-за чего пару сотрудников переглянулись между собой.       — Ну что? Не зассал, а? — юноша протянул руку Калебу для дальнейшего потенциального рукопожатия, — Если отказываешься — проиграл!       Честно говоря, Кавински уже представлял, как могла бы выглядеть их гонка. Правда уверен не был, что тот согласится. Ведь, как минимум, её наличие по умолчанию подразумевает нарушение правил дорожного движения. Так что, скорее всего, Калеб просто скажет что-то в своём стиле и руку не пожмет. Хотя это тоже не такой уж и плохой вариант, верно? Но если согласится, то есть ли гарантия, что в таком случае подключит свои имеющиеся связи, дабы лишить Кавински прав?.. Однако... Калеб таким образом тоже проиграет, верно?       Калеб, словно змея, прошипел, когда его столь бесцеремонно схватили за руку. Не из-за боли, а из-за брезгливости и ненависти к тактильности. Последнюю он не понимал и даже не представлял, что делать, когда кто-то пытался его коснуться или же обнять. Такие жесты он принимал только от Кейт, изредка позволяя ещё и Войду некоторое проявление чего-то отцовского, что выражалось в положенной на плече ладони, не более того. Но сейчас крепкая хватка на запястье выбила его из колеи. Именно поэтому он достал антисептик и стал протирать им запястье вместе с курткой, напоминая человека с обсессивно-компульсивным расстройством. Но ему банально не представлялось, что ещё делать и как реагировать на тактильность иначе. Не было даже мысли о том, что можно не отдёргивать руки; что можно ничего не протирать; что можно не смотреть с осуждением и не выворачиваться, избегая чужих пальцев и касаний. Но он не считал это странным. Вообще не считал.       — Не признаёте слабаков, поэтому не можете признать самого себя, верно? Как банально, герр Кавински. К тому же, если бы Вы не проиграли, Вы бы придумали более остроумный ответ и не ушли бы, — всё-таки выдал парень, сумев прийти в себя и оправиться после упомянутого ранее проявление тактильности. Он хмыкнул, в который раз закатив глаза, а затем ещё ближе придвинулся к своему мотоциклу, не опираясь на него, но находясь рядом. Он продолжал смотреть на своего собеседника, потому как тот перехватил его внимание, а также внимательно слушал его. Именно поэтому его предложение о гонке по ночным улицам не осталось незамеченным. Требовалось лишь выбрать правильный вариант ответа.       Чего-чего, а антисептика Кавински ожидал меньше всего. Хотя даже, наверное, никогда бы не догадался. Так что несколько секунд просто смотрел на собеседника, словно тот только что показал фокус с использованием самой настоящей магии.       — Пф! Я? Слабак? — прыснул блондин, — Это просто два самых несовместимых понятия, сладь.       Его, правда, смутило неизвестное слово "герр". Почему-то он сразу подумал, что это какое-то оскорбление. Но спрашивать, конечно, не стал. Лучше потом найти в интернете.       — Значит, хотите поставить меня в невыгодное положение. Вы прекрасно понимаете, что мой отец не позволит мне принять участие в подобном мероприятии, а не уведомить его я не в силах. Это автоматически означает проигрыш. Он же будет и в случае моего согласия, ведь тогда я могу обратиться к отцу и остановить Вас. Но предпочту поступить иначе. Я соглашусь. Гонке быть. Но в таком случае мы проедем мимо дома моего отца. Пусть он всё увидит и сам рассудит, — отозвался Калеб, скрестив руки на груди и чуть склонив голову набок. Это вполне хороший план, ведь тогда Войд имеет шанс заметить Кавински и призвать его к ответственности за банальное превышение скорости. В таком случае нет нужды подключать связи. Этого и не произойдёт, потому как, по факту, Войд сам всё обнаружит.       — Ты, получается, сам вообще не живёшь? — рассуждал юноша, — Делаешь только то, что скажет тебе твой отец? Мне тебя жаль.       Разумеется, ничего подобного. Хотя действительно понять он этого вовсе не в силах. Неужели бывает так, что родителям не все равно, что они настолько сильно интересуются жизнью своего ребёнка? Чушь. Из разряда фантастики. Однако эта ситуация похожа на тотальный контроль, нежели на заботу. И что лучше? Однозначно, абсолютная свобода.       — И зачем ты мне вот это предложил? — тяжело вздохнул Кавински и на несколько мгновений прикрыл глаза, — Это уже не гонка. Ты хочешь, чтоб я просто заплатил штрафы? Это не проблема. Чтоб меня лишили прав? Да я верну их в этот же день. В гонке не должно быть правил. Именно поэтому выиграет сильнейший. Или ты без правил не можешь ничего, а? Ну конечно, ты сейчас ответишь, что я не могу с правилами. Так вот, между прочим, я...       — Извините, что перебиваю... — неуверенно вмешался механик.       — Так вот и не перебивай!       — ...там доставка.       — И чё дальше?       — Там ты нужен. Очень.       — Ничего без меня сделать не можете.       Блондин тяжело вздохнул и повернулся к работнику.       — А ты пока подумай-подумай, — перед уходом обратился он к Калебу, — Может, пора принять хоть одно решение самому? Ты выглядишь как взрослый мальчик.