Melt the ice of your heart

Новый учебный день начался со скучных, по мнению юноши, лекций по истории отечественной журналистики, которые вёл Накамура-сенсей. Не то чтобы ему не нравились предметы, связанные с историей, просто две пары подряд, да и ещё с утра — это уже слишком! Но за что Юу действительно был благодарен этому преподавателю, так это за то, что в отличие от того же Накаямы-сенсея, он не придирался к нему, да и старался не так часто его опрашивать, только в случае крайней необходимости, когда никто из студентов не знал ответа. — Только не говори, что ты на лекциях Накамуры-сенсея спал! — Начала девушка тираду своих возмущений, стоило им покинуть аудиторию, поспевая за братом. — Не спал я, а записывал лекцию, — в знак протеста высказался юноша, с каждым разом ускоряя свой шаг. — Да и с чего ты вообще взяла, что я спал? — Потому что так и есть! — Доказательств нет. А нет доказательств — значит, нет смысла говорить обратное. — Не веди себя как ребёнок, Юу! — Не выдержав, воскликнула девушка и, сделав глубокий вдох, продолжила: — Между прочим, у нас скоро проверочная работа по этой дисциплине и… — А через три дня проверочная работа по литературоведению, а завтра по редактированию. Мне хотя бы к этим предметам подготовиться, а ты мне добавляешь ещё один, — резко отозвался он на её слова не столь дружелюбным тоном. — Для тебя не будет лишним подготовиться и к ещё одной дисциплине. — Прекрати! — Приостановившись, громко воскликнул альфа, устремив гневный взгляд на стоящую недалеко от него девушку. Всё его самообладание тут же взорвалось, подобно термоядерной вспышке, словно его и не было. Стиснув зубы и крепко сжав руки в кулаки, он не выдержал: — Уважаемая моя кузина, — начал он ехидным голосом, — Ты не моя мать или отец и тем более не преподаватель. Не тебе решать, что мне делать, — и убедившись в том, что девушке больше нечего сказать, ничего не говоря, молча направился в другую сторону. — Эй, Юу, подожди! — Очнувшись от ступора, девушка тут же бросилась вслед за удаляющейся мужской фигурой. — Ты не так меня понял! Игнорируя слова девушки, которые она бросила ему вслед, Юу тут же поспешным шагом, сливаясь в толпе своих шумных одногруппников, скрылся за дверьми аудитории. Проходя между рядами парт, юноша расположился возле привычного ему места, доставая из сумки необходимые принадлежности, и только он собрался открыть тетрадь для повторения пройденного материала на случай, если преподаватель захочет неожиданно провести опрос и начать именно с него, как неожиданно среди множества смешанных между собой голосов раздался отчётливый звук шагов. Искоса посмотрев в сторону приближающейся фигуры, юноша лишь закатил глаза, сделал вид, что его здесь не было, и уткнулся взглядом в уже открытую тетрадь. — Ты сегодня не в духе, Куросаки-кун? — Раздался любопытный голос одногруппника, который упирался ладонями о столешницу парты. В ответ Юу предпочёл промолчать, никак не комментируя и продолжая делать вид, что его компания никак не отвлекала от повторения материала. Только его длительное молчание сильно задело человека, который пытался с ним заговорить. — Не делай вид, будто бы меня здесь нет! — Сдержав смешок, рвущийся наружу, Юу продолжил с тем же видом испытывать его терпение. Спустя несколько минут такого же молчания, юноша неожиданно воскликнул: — Куросаки-кун! — Что такое, Накаджима-кун? — Наконец, отложив тетрадь в сторону, Юу обернулся в его сторону. — Ты… У тебя всё в порядке? — Разумеется. Почему спрашиваешь? — Ты с самого утра ходил чернее тучи. Как будто перед тем, как пойти на занятия, ты знатно поссорился с кем-то. Одна твоя аура говорила: «Не подходите ко мне, если жизнь дорога!». От подобной характеристики его настроения Юу не сдержал смех, вырвавшийся наконец наружу, отчего плечи едва подрагивали, и, прикрывая ладонью рот, альфа наконец спокойно выдал: — У меня всё хорошо, Накаджима-кун. — Как прошла встреча с той девушкой? Лишь от одного упоминания этой встречи лицо юноши моментально помрачнело. Уж чего, а Хироми — последний человек, о котором он захочет вспоминать. Дело в том, что она тот типаж людей, который раздражает его больше всего. Его тут же одолела буря негативных эмоций и если бы перед ним стоял не Накаджима-кун, чья сияющая аура говорила о его дружелюбии и о том, что он точно не похож на подозрительного человека, то от него точно не осталось бы живого места. — Не особо благоприятно, — взяв свои негативные чувства под контроль, спокойно ответил Юу. — Мне кажется, она просто пытается перекинуть на меня свою ответственность. — С чего бы? — А с того, что она ни черта не разбирается в том, что она вообще проходила. Такое чувство, что она ходила на занятия только для галочки и наверняка не запоминала то, о чём ей говорили. Не знаю, конечно, как она писала проверочные работы, они не лёгкие, чтобы их можно было списать в интернете. Может, что-то в её голове и есть, но только её знания, как я погляжу, поверхностные. Она, наверное, никогда и не углублялась в ту или иную область, чтобы лучше понять суть. Разумеется, один из преподавателей решил проверить её знания и доверил написание небольшого проекта. Только, как вижу, её на этом и подловили, раз она не в силах самостоятельно без чьей-либо помощи написать его. — Хитро придумано, — заметил Рюу с едва заметной ухмылкой. — Наблюдательный ей попался преподаватель, а эти люди довольно хитры и обмануть их практически невозможно. Наверняка заметил, что она полагается на удачу и решил испытать её. Только в этот раз всё обернулось против неё. Так кто же из преподавателей так её подловил, что она решила обратиться именно к тебе? Повисла недолгая тишина. Юу, неожиданно бросил взгляд за спину Рюу, за которым, в нескольких метрах, упираясь о парты, стояла небольшая группа одногруппников, бурно что-то обсуждающих между собой. С нахмуренным взглядом юноша некоторое время наблюдал за ними. Но, судя по жестам, они больше увлечены беседой друг с другом, нежели подслушиванием чужого разговора, поэтому он с облегчением отвернул взгляд. Стуча пальцами по поверхности парты, играя своеобразную мелодию, альфа устремил задумчивый взгляд в никуда. И лишь через несколько минут, подняв на одногруппника спокойный взгляд, непринуждённо ответил: — Хиросе-сенсей. Судя по спокойной реакции собеседника на его ответ, Накаджима ничуть не удивился, словно всё это время знал ответ. — Это в его духе, — спустя несколько минут ответил Рюу. — Я бы удивился, если бы кто-то другой прибегнул к такому способу. Он довольно строг и наблюдателен, обвести его вокруг пальца — нечто за гранью возможного. Это ещё нужно постараться. Да и на проверочных работах невозможно списать по двум причинам… —… потому что ответы в интернете вы найти не сможете и, если попадётесь на его глаза за списыванием, о пересдаче и думать не смейте,— Спокойно закончил за него Юу. — Я это прекрасно знаю. Ответом последовал лишь молчаливый кивок в качестве согласия. — А, кстати… — неожиданно кое о чём вспомнив, юноша порылся в сумке и вытащил из неё тетрадь. — Благодарю за помощь, Накаджима-кун, — он протянул тетрадь хозяину. — Пожалуйста, — он легко улыбнулся, принимая свою тетрадь обратно. — Я всегда буду рад тебе помочь. — Почему ты помогаешь мне? — Как почему? — С искренним изумлением спросил он. — Мы же одногруппники и должны помогать друг другу. К тому же я просто хочу с тобой подружиться. Разве это плохо? — Нет, вовсе нет, — с какой-то неловкостью в голосе произнёс Юу. Почему-то так странно и даже непривычно было слышать такие слова, наполненные искренностью, без единого намёка на фальшь и это его сильнее сбивало с толка. Он хотел ещё кое-что сказать, но его намерения прервал громкий звонок и Накаджима моментально вернулся на своё место, ожидая, как и все остальные, начала пары. Не обращая должного внимания на пристальный взгляд сестры, готовый прожечь в его голове дыру, который его значительно раздражал, юноша, приняв бесстрастное выражение лица, под диктовку преподавателя записывал сегодняшнюю тему. Он не сказал бы, что эта дисциплина особо его занимает, но притвориться на занятии приличным учеником, чтобы потом не нарваться на проблемы, всё же стоит. Так незаметно прошла пара и после прозвеневшего звонка все присутствующие студенты вихрем вылетели из аудитории. Наблюдая за одногруппниками, парень, закатив глаза и глубоко вздохнув, предпочёл выйти в последнюю очередь. Только стоило Юу покинуть аудиторию, как его со всех сторон облепили девушки, чьи сияющие улыбки могли бы растопить любое ледяное сердце. Они не позволяли ему сделать и шаг, и все наперебой пытались заговорить с ним: — Куросаки-кун, как у тебя дела? — Куросаки-кун, ты сегодня свободен? — Куросаки-кун, не хочешь сегодня сходить в кино? — Куросаки-кун, что думаешь насчёт того, чтобы сходить в кафе? Вопросов было много, а человек — один, которому предстояло как-то отвечать на все заданные вопросы. Если бы на его месте находился кто-то другой, его голова точно бы опухла от стольких вопросов и его единственным желанием было сбежать как можно подальше от столь громких особ. Но ему льстило женское внимание, поэтому он ни разу не отказывал себе в возможности пофлиртовать с ними. Поэтому он с лёгкостью отвечал на каждый вопрос девушек, которые были вполне удовлетворены и его ответами, и его вниманием. — Дамы, — он легко улыбнулся, откидывая прядь тёмных волос, и окинул взглядом каждую девушку, чьи взгляды сияли ярче солнечного света, — я ослеплён вашей обворожительной красотой! В ответ на его слова щёки девушек неожиданно вспыхнули; они по-прежнему смотрели на него сияющими глазами. — Ты нам льстишь! — Что вы, как я смею? Это чистая правда! Проходящий мимо них, юноша, хорошо знакомый Юу не в столь положительных тонах, одарив их гневным взглядом, не удержался от язвительного комментария: — Будешь играться с чужими чувствами, ты в конце концов останешься один, Куросаки! Юу повернул взгляд, в котором сверкал хитрый огонёк, в его сторону, и тут же ответил в приторно хитрой усмешке: — А что, завидуешь, Хиросе-кун? — Ещё чего! — Резко ответил он. — Ты… Чёртов ловелас, — и в мгновение ока скрылся в толпе. Повернувшись к девушкам, Юу тут же их обнадежил: — Дамы, не принимайте слова этого юноши близко к сердцу. Зависть — такая жестокая штука, что порой заставляет человека совершать необдуманные поступки. Я никогда не играюсь с чужими чувствами — можете быть в этом уверены. Через несколько минут размышлений, юноша неожиданно предложил: — Кстати, прекрасные леди не хотят ставить мне компанию в столовой? Ответ пришёл незамедлительно: — Мы будем рады составить тебе компанию! В ответ юноша лишь дружелюбно улыбнулся, а потом направился в сторону лестничной площадки, и девушки, которых насчитывалось от силы человек десять, чья притягивающая чужие взгляды, просто обворожительная внешность сразила бы любого наповал, пошли за ним. Поразительно, что альфа притягивал к себе девушек с изящной на редкость, как распустившиеся весенние цветы, внешностью, и если бы его попросили выбрать кого-то одного из этих прекраснейших дам, это был бы самый сложный выбор в его жизни, потому что выбрать кого-то одного из них являлось непосильной для него задачей. Университетская столовая всегда кишела пронзительным шумом и громкими разговорами, исходящих по большей части от студентов, отчего хотелось закрыть уши и не слышать ничего на протяжении обеда, а неисчислимое количество народа создавало душную атмосферу. Свободных мест в столовой практически не осталось. Юу только успел пожалеть о том, что пришёл сюда, ибо не успел вовремя занять свободное место, как одна из девушек моментально нашла свободное место у окна и потянула компанию в ту сторону. Но занять место в столовой — последнее, о чём стоит заботиться, ведь в первую очередь надо думать о том, как встать в эту очередь, чтобы купить обед. В этот раз очередь за обедом стояла намного длиннее обычной, отчего юноша обречённо вздохнул. Заметив обречённый взгляд юноши, устремлённый в сторону нескончаемой очереди, девушки, будто сговорившись между собой, достали из своих сумок бенто, протянув их ему: — Куросаки-кун, я могу поделиться с тобой обедом. — Я тоже! В любом случае, я приготовила сегодня больше обычного, поэтому мне не жаль отдать половину своего обеда тебе. — Куросаки-кун, я не особо голодна, можешь взять мой обед. Смотря на умоляющие взгляды девушек, которые с таким рвением предлагали ему свой обед, юноша не мог не принять помощь — он взял то, что предложила ему одна из девушек, которую из-за его решения остальные чуть ли не испепелили взглядами, но позже успокоились. — Так, у тебя есть на сегодня какие-нибудь планы? — Поинтересовалась одна из девушек, напрочь забывая, что несколько минут назад он отвечал на этот вопрос, и продолжила смотреть на него любопытным взглядом. — Я же отвечал. Да, у меня на сегодня есть планы. Мне нужно помочь одному человеку с написанием проекта, поэтому не знаю, когда смогу освободиться. — Хорошо, — с едва скрываемой грустью, девушка опустила взгляд. — В следующий раз я могу сходить с тобой туда, куда захочешь ты, — пытался он успокоить девушку, и его слова моментально воодушевили её. — Хорошо. — Куросаки-кун, тебе же нравится читать? — Последовал следующий вопрос. — Да, — моментально ответил он. — Ещё с начальной школы. — Ого! А у тебя есть любимое произведение? — Дайте-ка подумать, — он приложил к губам указательный палец, перебирая в голове всевозможные прочитанные им произведения, и через несколько минут раздумий ответил: — Не скажу, что это произведение моё любимое, потому что у меня нет любимых произведений: все они прекрасны по-своему, но одно зацепило меня, отчего я его не один раз его перечитывал. Это произведение Гу Хуа: «В долине лотосов». — Это китайская тематика, верно? — Поинтересовалась одна из девушек. — Верно, — он положительно кивнул. — Автор описывает жизнь китайской деревни Фужунчжэнь во времена «культурной революции». В романе представлена жизнь обычной деревушки, её изменения и что этому способствовало. Во времена тоталитарного режима, какими бы персонажи не казались твёрдыми и непреклонными, меняются под воздействием обстоятельств. И главная героиня проходит через все эти превратности судьбы. — Поразительно, Куросаки-кун! — Восхищённо произнесли девушки в унисон, отчего юноша невольно улыбнулся. — Слушай, а у тебя есть любимые сериалы или фильмы? — Я редко смотрю и то, и другое, поэтому не могу дать однозначного ответа. — Что ж, хорошо. Тогда скажи, раз ты с факультета журналистики, есть ли у тебя любимая дисциплина? — Какой сложный вопрос, юная леди! — Произнёс он с наигранной интонацией, изображая на лице замешательство, отчего девушки не сдержали смешков. — Нужно подумать, — он ненадолго задумался, прежде чем ответить: — Литературоведение. — Что?! — Хором произнесли девушки, учащиеся так же, как и он, на факультете журналистики, потрясенные его ответом. — Не шутишь? — Ни в коем случае, — он отрицательно мотнул головой. — Мне нравится литература, с чего бы меня не должен привлекать предмет, ориентированный на эту область? — Справедливо. Просто интересно, что тебе нравится предмет, который ведёт… — Прекрасный учитель, который умеет правильно преподнести свой предмет, и знания по этому предмету надолго остаются в голове. Вы это хотели сказать? Девушкам нечего было сказать; и молча устремили на него несколько пар удивлённых глаз. — Я, конечно, не это хотела сказать, но в чём-то ты прав. Но, как бы то ни было, этот человек довольно жесток в преподавании. — Никогда такого не замечал, — в протест высказался он. — По крайней мере, по отношению ко мне. — А может… — Потому что… — Ты его любимый ученик? — Если это так, то нам остаётся только завидовать тебе, — сокрушённо произнесла одна из девушек. — Что? Нет, это исключено, — тут же опроверг он это предположение. — Всем известно, что у него нет и никогда не будет любимчиков. Это не в его стиле. Он относится ко всем своим студентам одинаково, не выделяя и не принижая кого-то из них. — Не могу не согласиться. — Он прав, — кивнула в ответ девушка. — Ладно, не будем об этом. Расскажи лучше о том, кем ты хочешь стать после окончания университета? — Журналистом. Я для этого и поступил на этот факультет, — без сомнений ответил юноша и возражений на этот счёт уж точно не возникло. Последующие двадцать минут прошли за непринуждёнными разговорами, которые никак не затевали темы личного характера, поэтому юноша с радостью поддерживал всё, о чём им удавалось поговорить. И лишь за пять минут до звонка, осведомляющем о начале последней на этот день пары, они тут же разошлись в разные стороны. Зная, что большинство одногруппников сидели на месте, юноша, не теряя минуты, тут же зашёл в аудиторию, садясь с сестрой, но намеренно отодвигаясь от неё на приличное расстояние, и начал доставать необходимые принадлежности. Краем глаза посмотрев в сторону кузины, он приметил, что она в который раз собирала свои волосы в опрятную причёску. Не собираясь это лицезреть, он, закатив глаза, тут же отвернулся, барабаня пальцами по поверхности парты. «Это уже не первый раз, — не мог не подвести итог Юу, — Мне кажется, Сиори влюблена в Хиросе-сенсея. Слишком подозрительно она себя ведёт исключительно на его занятиях, — Почему-то от такого заключения юношу захлестнул гнев, а пальцы, до этого играющие своеобразную мелодию по парте, неожиданно сжались в кулаки. Он не первый раз замечал за Сиори подобное поведение, поэтому ошибки быть не могло. Иначе как объяснить её сияющий взгляд и мягкую улыбку, обращённые в сторону преподавателя? А что насчёт попыток выглядеть безупречно на его парах и не пропускать ни единого занятия? К тому же она нередко задерживалась в кабинете Хироки. Вряд ли просто чтобы узнать об оценках и о ближайших проверочных работах, чтобы заранее подготовиться к ним, хотя и этот вариант сразу откидывать в сторону было нельзя. Он вновь посмотрел на девушку, заправляющую выбившуюся из причёски прядь волос и повторяющую конспект, который они записывали на прошлом занятии, — Сиори и Хиросе-сенсей? — Он не сдержал ироничной усмешки. — Ну уж нет. Тебе никогда не добиться его, можешь даже не пытаться. Ты ему не подходишь по всем параметрам». Стоило звонку прозвенеть, как Юу мгновенно отвернулся от сестры, взгляд которой говорил, что она сожалеет о том, что ему наговорила. После привычного приветствия все студенты тут же опустились на свои места, открывая тетради. — Итак, прежде чем начнём занятие, кто-нибудь напомнит, что мы проходили на прошлом? — Обратился Хироки к студентам, которые, будто воды в рот набравшие, тут же уткнулись в тетради, пролистывая страницы, чтобы найти нужный им ответ. «Это затянется надолго»,— заключил Юу, глубоко вздохнув. Порой у него возникало такое чувство, что большинство его одногруппников ни разу не открывали тетради по этому предмету, чтобы повторить пройденный материал. Как можно не повторять пройденный материал по одной из основных дисциплин, по которому будет экзамен? Этого юноша понять не мог. Только Юу собирался поднять руку, чтобы ответить, как его мгновенно опередила рука его сестры. — Могу я ответить, Хиросе-сенсей? — С энтузиазмом произнесла девушка, обращая внимание на себя своих одногруппников. Юу лишь одарил её гневным взглядом, но ничего не сказал. — Конечно, Саймори-сан. Можете ответить. — На прошлом занятии мы начали изучать такой жанр как драма, который зародился ещё в древней Греции, то есть в шестом веке до нашей эры. А жанр драматургии ведёт свою историю с восемнадцатого века и сохранился до наших дней. Мы изучали исторические изменения драмы, а также разбирали три варианта теорий драмы. «Только и умеет, что привлекать к себе внимание», — гневно заключил Юу, не смотря в сторону сестры и делая вид, что увлечён повторением материала. — Верно, Саймори-сан, — положительно кивнул мужчина и жестом позволил девушке сесть. — А сегодня мы продолжим изучать этот жанр. Итак, тема сегодняшнего занятия звучит следующим образом: «Зона построения образа в драме. Катастрофа и катарсис». Все студенты тут же зашелестели страницами, записывая название темы. — Для начала разберём, что такое катастрофа и катарсис… — Юу, — шёпотом позвала его Сиори, несильно ткнув пальцем его в плечо, отвлекая парня от записывания понятий. — Что? — Он обернулся в сторону сестры, одарив её раздражительным взглядом. — Ты злишься на меня? — Нашла время для обсуждения этого, — холодно произнёс юноша, и устремил взгляд в тетрадь. — Не ты ли мне неоднократно напоминала о том, что на занятиях Хиросе-сенсея не стоит отвлекаться? — Да, но… — Ты противоречишь самой себе, Сиори, — заметил Юу, продолжая записывать конспект. — Поэтому я воспользуюсь твоим же советом и не буду отвлекаться на тебя. — Юу, сейчас важно… — Сейчас мне важна учёба. Тебе же это от меня нужно. Поэтому не отвлекай меня, — он отмахнулся от девушки и, игнорируя все её попытки заговорить с ним, продолжил записывать лекцию, чтобы на крайний случай не завалить последующие проверочные работы. Девушка, поняв, что добиться от брата хоть единого слова невозможно, последовала его примеру и продолжила записывать конспект. — … Специфика драмы состоит прежде всего в том, как в этом роде литературных произведений создается художественное «завершение». Иными словами, как строится и воплощается смысловая граница между мирами героев, с одной стороны автора и читателя-зрителя — с другой. Итак, это событие «встречи» на смысловом рубеже двух действительностей в объединяющем их переживании «предела» активности героя и всей его жизни обозначается и осознается с помощью понятий «катастрофа» и «катарсис». Последние понятия мы записывали ещё в самом начале занятия, и поэтому повторите то, что записали, — мужчина обвёл взглядом присутствующих студентов, пока его взгляд не остановился на единственном человеке. — Хиросе-кун, я давно вас не спрашивал. Может вы ответите? — Разумеется, без проблем, — преодолев свой страх, возникший при оглашении его фамилии, юноша встал из-за парты, тут же поясняя: — Катастрофа — решающий поворотный пункт в окончании действия, приносит вводимое с помощью перипетии разрешение конфликта и определяет судьбу героя к худшему или к лучшему. Катарсис — воздействие трагедии как очищение эмоций, такие как жалость и страх, с помощью искусства, которое приводит к обновлению и восстановлению. — Прекрасно, Хиросе-кун, — кивнув, произнёс Хироки, позволяя ему сесть. — До окончания пары осталось совсем немного, поэтому вашим домашним заданием будет написать доклад на тему: «Характеристика поджанров драмы». Чем обширнее будет пояснение каждого поджанра, тем выше оценка. Студенты, не сдержав обречённого вздоха, тут же записали название темы очередного доклада. Всё бы ничего, но Хироки — единственный преподаватель, который задавал студентам написание неисчислимого количества докладов на разные темы. Через минуту, к облегчению студентов, прозвенел спасительный звонок. Студенты, тут же собрав свои вещи в сумку, поспешно покидали аудиторию. — Куросаки-кун, а вас я прошу задержаться, — неожиданно раздался спокойный голос Хироки, моментально остановивший студента у выхода из аудитории. — Да, конечно, — без каких-либо возражений произнёс юноша и под удивлённые взгляды одногруппников, поочерёдно покидающих аудиторию, он закрыл за ними дверь, — Вы что-то хотели? — Он сделал несколько шагов в его сторону. — Верно, — мужчина отодвинул из стола верхний ящик, доставая оттуда книгу в плотной обложке, название которой было написано на французском языке, протянув подошедшему к нему студенту. — Это насчёт вашей вчерашней просьбы. — Хиросе-сенсей, я... — не успел юноша что-то сказать, как в его руки осторожно вложили книгу. — Куросаки-кун, я ценю вашу искренность и упорство, но если вы собирались отказаться, просто потому что считаете, что обременяете кого-то, выбросьте это из головы. Я обещал вам помочь, поэтому отказы не принимаются. «Он поразительно наблюдателен», — моментально заключил Юу. — Премного вам благодарен, Хиросе-сенсей, — поклонившись, поблагодарил он Хироки и осторожно, словно боясь испортить, убирал книгу в сумку. — Когда закончу с заданием, обязательно вам верну. — Не стоит переживать на этот счёт, — произнёс Хироки, бросив короткий взгляд в окно, за которым разбушевался ветер, наклоняя макушки деревьев ближе к поверхности земли, а на небе значительно сгустились тучи, блокируя солнечным лучам протиснуться сквозь них. — Кажется, скоро начнётся дождь. Успеете дойти до дома? — Маловероятно. Да и я пока не собирался идти домой. — Правда? — Обернувшись к нему, не скрывая изумления, переспросил он студента. — И что же вы собираетесь делать? — Планирую приступить к написанию заданного вами доклада, — через несколько минут раздумий ответил он. Отчасти это была правда, если бы не одно «но». — Кстати, Хиросе-сенсей, могу я задать один вопрос? — Да. Что вас интересует? — Скажите, как учится Накаяма Хироми? — Задал Юу интересующий его вопрос, от которого глаза собеседника шокировано распахнулись. Он ожидал услышать от студента любой вопрос, но точно не этот. — Не буду спрашивать, зачем вы интересуетесь именно этой студенткой, поэтому... — он достал журнал, в котором записывал оценки всех групп, у которых он ведёт этот предмет и пролистав несколько страниц, остановившись на нужной, протянул его юноше. — Лучше самому увидеть, нежели услышать. Принимая из рук преподавателя журнал и пробегая взглядом по строчкам, Юу наконец нашёл нужную ему фамилию. Когда он просмотрел в графе оценок, его взгляд моментально потемнел: оценки этой девушки никогда не превышали пятидесяти баллов из ста. Закрыв журнал, юноша молча вернул его Хироки. — Неужели всё настолько плохо? — Это ещё мягко сказано. Она не особо разбирается в моём предмете и я искренне надеюсь, что только в моём, и не пытается его понять. Что-то она записывает, что-то забывает. На проверочных работах она каким-то образом умудряется списывать. И лишь из-за уважения к её старшему брату я не ставлю ей низкие оценки, а даю дополнительные задания, потому что если бы я ставил ей оценки, которые она действительно заслужила, она давно была бы на грани отчисления. «Ну, теория Накаджимы-куна была почти схожа с реальностью», — тут же заключил юноша, невольно вспоминая своего чрезмерно активного одногруппника. — Хиросе-сенсей, а… — Считаетесь ли вы проблемным учеником? — Как вы поняли? — По вашему взгляду было понятно, что вы хотите сказать. Для меня вы не проблемный ученик, наоборот, один из самых способных. У вас есть мотивация и цель, для которой вы здесь учитесь, — это более чем достаточно. Поэтому не стоит обращать внимания, как относятся к вам другие учителя, для вас главное — получение знаний и применения их на практике. Куда лежит ваша душа, тем вы и станете. Не стоит переживать на тот счёт, что скажут другие. Вы учитесь в первую очередь для себя, и как вы построите свою жизнь, зависит только от вас. «Он поддерживает меня? — С изумлением спросил себя Юу, смотря на стоящего напротив него преподавателя взглядом, полным восхищения, а по телу разлилось неожиданное тепло. — Это так непривычно». — Спасибо за наставление, Хиросе-сенсей, я обязательно воспользуюсь им, — он поклонился ему и только собирался покинуть аудиторию, как желание куда-то уходить мгновенно испарилось. — Хиросе-сенсей. — Да? — Могу я задержаться здесь ещё ненадолго? — Конечно, — без каких-либо возражений ответил Хироки, приводя в порядок свой рабочий стол, в то время, как юноша предпочёл занять свободное место, располагающегося напротив учительского стола. — Значит, — он положил руки на парту, сцепляя их в замок и подпирая голову, и устремил внимательный взгляд на Хироки, — ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос: вы и Накаяма-сенсей — друзья? От неожиданного вопроса рука Хироки, вооружённая ручкой для проверки тестовых заданий, на секунду повисла в воздухе, так и не коснувшись поверхности бумаги. — С чего такое заключение? — Поинтересовался он, взглянув на юношу непроницаемым взглядом, но где-то в глубине его души плескалась смесь противоречивых эмоций. — Накаяма-сенсей однажды назвал вас по имени, — не замедлив, пояснил Юу. — При официальных взаимоотношениях вряд ли бы люди называли друг друга по именам, верно? Значит, сомнений быть не должно, что между вами неформальные взаимоотношения. Казалось, такой простой вопрос, но он заставил Хироки напрячься. Для чего Юу нужно знать, какие отношения между ним и Накаямой-сенсеем? Вероятней всего, простое любопытство. Он бы не сказал, что их взаимоотношения можно назвать напряжёнными, как раз-таки наоборот — их отношения всегда излучали доверие и гармонию. Только в последнее время их прежде гармоничные взаимоотношения неожиданно сошли на «нет», отчего они часто ссорились. Всегда оставался неприятный осадок. Поэтому упоминание его когда-то близкого друга, с которым он работает бок о бок, заставляло сознание Хироки пронестись по обрывкам не столь приятных воспоминаний. Сохраняя благопристойный вид и чувствуя на себе тот же любопытный взгляд студента, ожидающего его ответа, Хироки, преодолев в глубине души негативную смесь эмоций и глубоко вздохнув, спокойно ответил: — Верно. Мы друзья. Но уже не те, какими были раньше, — он опустил ручку на стол, отложив бумаги в сторону. — Поэтому предпочту считать его не более, чем коллегой, так, для справки. Куросаки-кун, мне прекрасно известны, какие у вас отношения с Накаямой-сенсеем, поэтому и предупреждаю вас, чтобы не особо не сближались с его сестрой. Мало ли, как он отреагирует на это: уж точно не положительно. Это лишь предупреждение, не более того. «Кажется, это не очень приятная для него тема», — моментально заключил юноша. — Прошу меня простить за то, что поднял не столь благоприятную тему, — тут же поспешил он извиниться. — Не стоит за это извиняться, Куросаки-кун, — беспристрастным тоном ответил мужчина, — Вы не знали, поэтому можете спрашивать о чём угодно. Взгляд юноши после его слов мгновенно засиял: — Тогда перечень моих вопросов безгранична. Скажите, сколько иностранных языков вы знаете? — Пять, — невозмутимо ответил Хироки, заставив юношу устремить на него шокированный взгляд. — Сколько? — Не скрывая удивления, переспросил юноша и получил тот же твёрдый ответ. — А какие, если не секрет? — Зачем это вам? — Просто интересно, правда. Неужели вы настолько закрыты от своих же студентов? — Вообще-то, так оно и есть, — непоколебимо ответил Хироки, в голосе которого по-прежнему читался холод — ни намёка на хоть какую-то открытость. Находясь рядом с ним юноша ощущал непреодолимое желание разгадать этого человека и растопить эту ледяную стену, которой тот отгораживал себя от других людей. Только, к сожалению, в данный момент для Юу это являлось непреодолимым препятствием. — Хорошо, — произнёс Юу, глубоко вздохнув. Этот человек сильно отличается от остальных и найти подход к нему будет крайне сложно. — Но всё-таки, расскажите. Наш разговор останется только между нами. Обещаю. — Я владею некоторыми европейскими языками и одним восточным,— через несколько минут раздался спокойный и беспристрастный голос Хироки. — То есть, какие именно, вы не скажите? — Осторожно поинтересовался он, не рассчитывая на точный ответ. — Зачем? К тому же, два из них вы и сами изучаете на занятиях. Какой у вас прогресс в их владении? «Он и правда ничего не скажет прямо. Остаётся только гадать», — с сожалением заключил юноша. — В школе мы изучали только английский, только этого мне было недостаточно, поэтому я по большей части изучал этот язык за чтением книг в оригинале. Французский я изучал самостоятельно, поэтому я владею только двумя этими языками — замахиваться на что-то большее я пока не смею, — произнёс юноша и, к своему изумлению, заметил во взгляде преподавателя едва промелькнувшее в его глазах уважение. — Самообразование весьма похвально. Вы на редкость способный юноша. — Благодарю вас, Хиросе-сенсей. — Это всего лишь мои наблюдения, Куросаки-кун. Но меня кое-что интересует: почему именно журналистика? — Ну как же? Мне очень нравится журналистика: работать не в одном месте, а в разных уголках мира, и работать в сложных условиях, давящих на человека с психологической точки зрения, расшатывающих его устойчивость, в которых любой другой человек не выдержал бы работать; достоверно излагать в своих статьях о разнообразных исторических событиях, о жизни людей, попавших в столь неблагоприятные обстоятельства и о том, какая судьба их ожидает в будущем. Эта профессия довольно интересна. «У него довольно романтичный подход к этой профессии», — заключил Хироки, слушая его небольшой рассказ, пока его не осенило, о какой именно журналистике шла речь: — Вы хотите заниматься военной журналистикой? — Разумеется. Если получится. — Это очень рискованная деятельность, Куросаки-кун, — предостерёг он студента. — Знаю, но я хочу заниматься тем, что мне действительно нравится. Хоть эта профессия и подвергает человека непомерному риску, но это навряд ли сможет остановить меня. Если я чего-то хочу достичь — я это сделаю, невзирая на трудности. К тому же не вы ли несколько минут назад мне говорили, что я вправе строить свою жизнь сам? «Он так светится, когда говорит о том, что ему нравится. Это и правда вызывает восхищение», — не мог не заметить Хироки, смотря на сияющую улыбку студента, которая казалась для него заразительной. — Верно. Вы вправе выбирать то, что вас нравится, если это в будущем не навредит вам. Ладно, не будем об этом, — отмахнулся он, явно не собираясь дальше развивать эту тему. — Скажите лучше вот что: вы способный студент, ваша успеваемость наравне с Хиросе-куном, но зачем притворяетесь тем, кем не являетесь? Зачем ведёте себя так, будто бы совсем ни в чём не разбираетесь до того момента, пока вас не спросят? — Как зачем? — В его взгляде неожиданно промелькнуло озорство, — Чтобы позлить учителей, разумеется. На их занятиях только клонит в сон, пока послушаешь их монотонные лекции. Поэтому развеваю скуку, как могу, но вы исключение, Хиросе-сенсей, поэтому сравнивать вас с другими преподавателями не имеет смысла, — На губах юноши сверкнула лёгкая улыбка. — Вы отличаетесь от них. В аудитории воцарилось молчание, которое невозможно чем-либо нарушить. Как только Хироки наконец остановил свой мечущийся в разные стороны взгляд, на его лице отразилось множество противоречивых эмоций и неизвестно, какая из них доминировала сильнее. — А лести вам не занимать, молодой человек. Вы весьма красноречивы, — холодно произнёс мужчина, и перевёл взгляд на нечто менее интересное, таким образом показывая, что уже не заинтересован в разговоре. — Извините, но я даже объясняться не буду. Ваши способности не требуют доказательств, — упрямо произнёс Юу, от которого не скрылась попытка преподавателя замять комплимент, адресованный в свою сторону. Последние слова юноши произвели действительно хорошее впечатление, раз преподаватель позволил себе мимолётную улыбку, хотя на лице по-прежнему читалось: «Вот уж подлиза». Близко подпускать к себе студента Хироки не собирается: мало ли, как это потом обернётся для него в будущем, несмотря на этот искренний взгляд. Этот юноша порой ставит его в замешательство своими словами или действиями, поэтому стоит осторожнее к нему относиться. К тому же, в данный момент ему бы сперва разобраться с накопившейся за целый день немаловажной работой, с которой лучше разобраться сейчас, нежели откладывать в дальний ящик, прежде чем думать о чём-то ином. Заметив, что юноша не особо торопится покидать его, явно намереваясь завалить потоком новых вопросов, он тут же опередил его и с мягкой заинтересованностью произнёс: — У вас, как я помню, в планах было пойти писать доклад? Парень, некоторое время летая в своих мыслях, не сразу услышал слова преподавателя. Только после осознания сказанных слов, Юу ограничился сдержанным кивком и, чтобы не показаться навязчивым, направился к выходу из аудитории. — Обязательно подумайте над моими словами! — Это последнее, что эхом прошлось по всей аудитории, прежде чем ученик покинул её.